***
Утром следующего дня Нимфадора оказалась в Министерстве. Девушка пребывала в хорошем настроении. Грозный Глаз приходил в себя, и это грело ей душу. В атриуме все только и делали, что обсуждали финал Турнира. Обсуждали шёпотом. Дора мельком прислушалась к разговорам, но не узнала ничего нового. Волшебники пересказывали друг другу сухие факты, то ли не зная всего, то ли опасаясь что-то рассказывать. Эти мысли нагнетали тревогу. Нет, здесь точно что-то не так. Министр молчит, Скримджер ходит надутый, словно воды в рот набрал, а некоторые вообще делают вид, будто ничего не случилось. Цирк какой-то. — Тоже не понимаете, что происходит? Очнувшись, Дора осмотрелась по сторонам и поняла, что уже находилась в лифте. Рядом с ней стоял Артур Уизли, сотрудник Министерства, и вежливо пытался поймать её взгляд. В лифте больше никого не было, и только служебные записки весело кружили наверху, то и дело ударяясь о крышку лифта. Такие же неуклюжие, как и она сама. — Вы что, читаете мои мысли? — спросила девушка. В голосе Доры зазвучал смех. — К сожалению, нет, — усмехнулся Артур. Они с Нимфадорой не были друзьями, но то и дело пересекались в коридорах. Тонкс очень нравился приветливый мужчина в кривых очках, добродушный и очень простой. Находясь поблизости, Артур несколько раз помогал Доре избежать падения в коридоре, когда она, споткнувшись, приближалась к каменной плитке, грозя выбить себе все зубы. Пересекаясь в холлах, они останавливались, чтобы перекинуться парой слов, не замечая, как короткий диалог переходил в беседы, порой забавные, а зачастую предельно честные. Дора никогда не стеснялась высказывать Артуру своё мнение, чувствуя, что он её понимает, и, кажется, даже согласен с нею. А ещё Артур очень напоминал ей отца, добряка из семейства маглов. Как-то раз, узнав об увлечении Артура магловскими штучками, Тонкс принесла ему пару инструментов. Они были знакомыми, но Тонкс знала: Артуру можно доверять. — Я не умею читать мысли, но все только об одном и думают, верно? Финал Турнира, смерть участника… Тонкс с сожалением вспомнила, что Седрик учился с ней на одном факультете. Профессор Стебль, должно быть, убита горем. Уж Дора знала, какой сочувствующей она была и как близко к сердцу принимала все новости. Нимфадоре даже казалось, что она мельком помнила яркого мальчика, правда, он был гораздо младше… — Жаль, что мы ничего не знаем, — тихо призналась она. — Так было бы проще. Артур нахмурился, а потом внимательно посмотрел на Дору с головы до ног. Она не обратила на это внимания, вернувшись к своим размышлениям. — А если бы Вы знали правду… то смогли бы поверить во что угодно? — с осторожностью спросил он. Повернувшись к Артуру, Нимфадора вновь улыбнулась, только улыбка её была совсем грустной. — То, что там что-то нечисто — я и так знаю. Навещала Грозного Глаза… Глаза Артура расширились от удивления. — Вы знаете Аластора Грюма? — спросил он. Дора вновь улыбнулась. Бедный Артур, он ведь даже не знал, что её лучший друг — страшный мракоборец, которого все считали безумцем. — Ну конечно. Он говорит всем, что я его любимая ученица, — не постеснялась признаться Нимфадора. Ну, а что? Сам себя не похвалишь — никто не похвалит. Выражение лица мистера Уизли вновь изменилось. Оно просветлело, а во взгляде мелькнул какой-то странный торжествующий блеск. В нём было что-то знакомое — но вот что, Дора никак не смогла вспомнить. — Что он Вам сказал? — Ну, мадам Помфри выгнала меня до того, как я узнала все детали. Но я знаю о самозванце, который им притворялся, — честно сказала Тонкс. Послышался громкий щелчок, и Дора поняла, что Артур остановил кабину. Он в два шага оказался рядом и, взяв Нимфадору за локоть, тихо сказал: — Тогда, возможно, Вы захотите узнать больше. Поверьте, мне будет, что рассказать. Давайте встретимся вечером, скажем, часиков в семь, в центре города, возле магловского стадиона. Я как раз занимаюсь там одной проблемой… боюсь, мне может понадобиться помощь мракоборца. Нимфадора поймала себя на мысли, что впервые за год работы в Министерстве приблизилась к чему-то запретному, тайному и даже опасному. Она становилась мракоборцем, предполагая, что вся её жизнь будет состоять из таких вот приключений, и офисная рутина никак не входила в планы юной волшебницы. Позабыв о мольбе Грюма быть осторожной и избегать неприятностей, Дора кивнула. — Кажется, у папы ещё остались отвёртки. Могу принести парочку. Артур радостно улыбнулся. Он взмахнул палочкой, и лифт снова вернулся в движение. — Было бы здорово. Спасибо Вам, мисс Тонкс. Мне кажется, мы можем стать хорошим друзьями. Вскоре они разошлись по своим рабочим местам, сделав вид, будто разговора в лифте никогда не было. У Тонкс хватило ума понять, что бдительность здесь может оказаться нелишней. А ещё, кажется, где-то за углом её поджидала новая жизнь, которой Нимфадоре так не хватало.Часть 8. В ожидании новой жизни
25 июля 2016 г. в 19:57
1995 год
— Выглядишь паршиво.
Тонкс сидела напротив кровати Грюма. Остальные пациенты, если таковые и были, уже покинули больничное крыло, и некогда опытный мракоборец лежал здесь один. Выглядел он и правда ужасно. Бледный, как мел, исхудавший, с неровными поседевшими волосами и изрядно потрёпанный, Аластор, казалось, целых пять минут собирался с мыслями, чтобы обратить взор на Тонкс.
— Неужели? — прорычал он. Стараясь не выглядеть беспомощным, Грюм попробовал сесть на кровати. Усилие вышло болезненным, и Грозный Глаз попытался нащупать простыню и зацепиться за неё. Заметив это, Тонкс вовремя протянула учителю руку, и помогла ему сесть.
— Думаешь, ты бы на моем месте выглядела иначе? — всё ещё морщась, спросил Грюм. В его голосе звучала досадная сталь. Грюма прошибал пот, ему было больно, и он был зол. В эту минуту мракоборец не хотел никого видеть, а особенно Тонкс. Её вечные шуточки казались ему неуместными в этот злосчастный миг.
Заметив в его единственном глазу обиду, Нимфадора тут же расстроилась. Озорной блеск в глазах пропал, волосы сникли, а голос предательски задрожал.
— Прости меня, Грозный Глаз… да я… я… я же так волновалась.
Дора превратилась в ребёнка и дала волю чувствам. Не удержавшись, она расплакалась, не скрывая тяжёлых соленых слёз. Она и ведь и правда переживала. Вернувшись с дежурства и услышав о происшествии, Тонкс быстро рванула в Хогвартс, даже не заглянув домой. Грозный Глаз был одним из тех, кто её по-настоящему любит. Как она может не волноваться?
Заметив её слезы, Грюм тут же оттаял.
— Да ладно тебе. Не надо… Отставить слёзы, Тонкс! — пробурчал он, однако Нимфадора увидела, что мракоборец больше не злится. Она подняла на него глаза.
— И как тебя вообще угораздило вляпаться в такую историю? — с упреком спросила она.
Грюм мысленно возвратился к воспоминаниям прошлого года, когда он впервые в жизни ослабил хватку и наблюдал за Нимфадорой, покидающей его собственный дом. В это время кто-то следил за Глазом со стороны, а он ничего не заметил…
— Да сам не знаю, как это случилось. Должно быть, старею, — без намека на ложь выпалил он.
Тонкс покачала головой.
— Да ладно тебе, Грозный Глаз, ты что, умирать собрался? Даже не надейся! Ты от меня так просто не отделаешься!
Глядя на Нимфадору, Грюм подумал о том, что неплохо бы внести изменения в завещание…
— И кстати, — произнёс он, вскоре отбросив идею о смерти на задний план. — Ты ведь уже опытный мракоборец. Как ты могла не увидеть подвоха?
— А как я его увижу? У меня ведь нет волшебного ока, — Тонкс украдкой взглянула на магический глаз, аккуратно лежащий на полке по левую сторону от Аластора. — Ты помнишь, что сказал в нашу последнюю встречу? Правильно, вечная бдительность, — протянула она, ловко копируя его манеру речи.
Грюм поморщился.
— И что тебе дала твоя бдительность? — его упрёк каким-то образом превратился в отличный аргумент для Нимфадоры. Она от него уж точно не отстанет, пока не выскажет всё начистоту. — Совсем с ума сходишь. Даже не разрешил писать тебе письма…
— Но я ведь позволил поздравлять меня с праздниками…
— Я и поздравила! — тут же нашлась Тонкс. — И ты прислал мне ответ. С подарком. Спасибо за вредноскоп, между прочим, — не удержавшись, рассмеялась она.
— А тебе всё весело… — вновь пробурчал Грюм. — Нет бы, пожалеть старика. И, между прочим, подарок прислал не я, а самозванец…
— Кстати, а он как, был ничего? — с азартом спросила Тонкс. — Не хотелось бы принимать подарки от несуразных поклонников. Ладно, ещё Пожиратель Смерти, мама бы не удивилась, но вот уродец — извольте!
Нависла короткая пауза, а затем и Грюм, и Нимфадора прыснули от смеха.
— Боюсь, он не в твоём вкусе. Особенно после поцелуя дементора.
Тонкс тут же недовольно поморщилась.
— Да уж. Боюсь, после такого проявления чувств мне его удивить будет нечем.
Они снова рассмеялись, и Тонкс краем глаза заметила, что в Грюме снова проснулась жизнь. Сейчас перед ней сидел уже не тот человек, которого она обнаружила в крыле полчаса назад. Грозный Глаз приходил в себя, и внутри девушку распирало от счастья и лёгкой гордости, что это отчасти её заслуга.
Из кабинета показалась мадам Помфри.
— Простите, мисс Тонкс, но Вам пора закругляться. Больному нужен покой.
Её тон не требовал возражений. Грюм на секунду поморщился, а потом придал себе равнодушный вид, такой, к которому Тонкс так привыкла. И которому ни разу не верила.
— Что ж, — поднявшись с места, она похлопала Аластора по плечу. Он коснулся её руки и впервые за долгое время посмотрел Тонкс в глаза. Нимфадора с удивлением разглядела в его карем глазу не только застывшую боль, но и тихую благодарность.
— Бывай, Грозный Глаз. Выздоравливай.
— Береги себя, — тихо произнёс он, всё ещё сжимая её руку.
Не удержавшись, она вновь порывисто обняла мракоборца. Как и год назад, Аластор картинно вздохнул, но неуклюже обнял любимицу в ответ.
— Береги себя, слышишь? — проскрежетал он, однако голос Грюма прозвучал так мягко, что мадам Помфри, наблюдавшая за ними, невольно вздрогнула. Со стороны это откровенно пугало. — И даже не вздумай нарываться на неприятности!
— Так я тебя и послушала, — ответила она, размыкая объятия и вытирая нечаянную слезу. Аластор сделал вид, будто ничего не заметил. — И кстати, мне возвращать вредноскоп?
— Не надо… Я сам хотел подарить его тебе… — пробубнил себе под нос Грюм.
Тонкс всё услышала и лукаво улыбнулась. Помахав Аластору на прощание, она направилась к выходу, и, споткнувшись на ровном месте, с горем пополам покинула больничное крыло.