Отрывки памяти

      1995 год       Покидая Хогвартс, Римус Люпин старался не думать о возможных последствиях, утешая себя мыслью, что он вновь не один, а, значит, всё как-нибудь обойдётся. Оказалось, что у судьбы насчёт него свои планы, и если чаша весов склонялась в сторону близких, то половина с удачей ускользала от Римуса с невероятной быстротой.       Оказавшись в одном из маленьких поселений на юге страны, Люпин отправился к невысокому дому, где, согласно объявлению, требовался помощник в накладывании домашних заклинаний. Приближался семейный праздник, свободных рук не хватало, и маленькая семья волшебников нуждалась в помощи.       Отправляясь к нужному дому, Люпин ещё не знал, с чем ему предстояло столкнуться.       Дверь ему открыла пожилая женщина с белоснежными, как снег, волосами. Она была стара и пропустила гостя без вопросов, одарив Люпина доброй сердечной улыбкой. Римус, не привыкший к подобному отношению, удивился, однако подарил тёплую улыбку в ответ. В груди заскрежетало лёгкое, почти незаметное беспокойство, однако тревожная мысль успела долететь и до сердца.       — Я по объявлению… — Люпин повторил слова, сказанные на пороге. Старушка радостно закивала, не давая ему возможности добавить хоть слово. Длинные серёжки в ушах быстро затрепетали.       — Проходите, не стесняйтесь, — добавила она, пропуская Люпина вперёд. — Мы давно Вас ждём. Я уж начала волноваться, что никто не придёт. Что бы мы тогда делали?       Беспокойство почему-то усилилось, а не утихло, однако работа была ему нужна, и Римус послушно направился к кухне. Дочь пожилой старушки находилась именно там. Колдунья с мягкими темно-русыми волосами и глазами матери мягко улыбнулась ему, продолжая работать над угощениями.       — Вы, должно быть, по объявлению? — спросила она, вернувшись к работе. — Я сейчас позову мужа — он расскажет, что нужно сделать. Фрэнк, подойди сюда!       Дверь на задний двор приоткрылась, и в кухне показался высокий рослый мужчина. Завидев Люпина, он кивнул Римусу в знак приветствия.       — Идёмте со мной, — сказал он. — Нужно помочь с кое-чем во дворе.       — Конечно.       Маленький двор был залит утренним солнцем. Воздух ещё не успел прогреться, и Люпин чувствовал, как лёгкий прохладный ветер треплет его поседевшие волосы.       Они шли вперёд, и все это время хозяин разглядывал гостя, прищурившись.       — Мы с Вами не знакомы? Кажется, я где-то Вас видел.       В его голосе не было ничего особенного, но Люпин виновато спрятал глаза. Плохой знак. Неприятное скользкое чувство устроилось прямо на грудной клетке.       — Нет, — ответил он, прекрасно зная о том, что краткость — единственный источник спасения для таких, как он.       Они подошли к самому краю двора.       — Нужно расставить столы, и все стулья, — хозяин указал в сторону мебели. — Ну и украсить немного. Я сам в этом плохо разбираюсь, — наконец выдавил он. Было видно, что признание далось мужчине с трудом, однако оно растопило лёд, и чувство жжения в груди поубавилось.       — Ничего страшного, — мягко ответил Римус. — Я всё сделаю.       Оставшись один, Люпин испытал облегчение. Краем глаза он заметил, что хозяин ещё встревожен, и, хоть и пытается не подавать виду, пристально наблюдает за каждым движением Римуса.       У него появилась тревожная мысль. Может, он вспомнил ту статью в «Пророке»? Жжение усилилось, оставляя в груди новый горячий ожог. Хоть бы это оказалось неправдой. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо…       Люпин постарался сосредоточиться на работе. Его преимуществом была ответственность и невероятная стойкость, и вскоре работа пошла своим чередом. Столы взвились в воздух и рассыпались по всей круглой лужайке. Стулья ровными рядами занимали свои места. Яркие гирлянды копной взлетали ввысь, украшая высокие ветви деревьев.       Выходило и правда здорово. Солнечно и довольно ярко. Выполняя работу, Римус понял, что виновник торжества — ребёнок, а спустя некоторое время получил возможность увидеть его в живую. К нему подбежала маленькая девочка с копной кудрявых рыжих волос, таких же ярких, как у отца. Её звонкий смех разлетался по маленькому двору, становясь звонче и громче в несколько раз. Она подбежала к Люпину, ничуть его не стесняясь. Замерев на месте, девочка следила за его аккуратной работой, пока не нарушила молчание, дернув Люпина за край потрёпанной мантии:       — А у меня праздник сегодня. Представляете?       Римус не мог сдержать улыбки. Он всегда был безоружен против чистой детской непосредственности, не омраченной никакими тревогами. А ведь он сам когда-то был маленьким мальчиком, с трепетом ожидавшим появления хотя бы одного гостя…       — Ещё как. У тебя будет очень красивый праздник. Тебе нравятся гирлянды?       Девочка посмотрела в сторону деревьев.       — Они очень красивые, — ответила она, спрятав руки за спиной, и Римус услышал в её голосе лёгкий оттенок подвоха. Малышка совсем не умела врать, а Люпин слишком часто слышал обман, чтобы не догадаться о её настоящем ответе.       — Может, тебе хочется выбрать другой цвет? — спросил он. Девочка просияла. — Какой твой любимый?       — Сиреневый, — призналась она.       Мгновение — и гирлянды изменили цвет. Римус задумался, и, прищурившись, изменил их форму.       Со всех деревьев свисали гроздья цветков сирени. Девочка расхохоталась.       — Я обожаю сирень! — прокричала ему она, всё ещё держась за край мантии. Люпин смотрел на нее сверху вниз, не смея сдержать улыбки.       В этот момент произошло несколько вещей сразу. Римус продолжал смотреть в глаза девочке, когда сбоку послышался яростный крик:       — Отойди от неё! Отойди от неё, тварь!       Римус и именинница перевели взгляд в сторону кухни. Оба были напуганы. Сердце Люпина упало. Улыбка ещё играла на его лице, но мысли оказались быстрее. Мозг лихорадочно соображал, и Люпин вдруг понял: это ужасное обращение было адресовано именно ему. Руки стали мокрыми от пота, но Римус не посмел убрать палочку и вытереть их о потрёпанный край мантии.       Люпин аккуратно отошёл в сторону, наблюдая, как хозяин дома бежит к нему со всех ног.       — Отойди от неё, урод! — Фрэнка распирало от гнева. — Слышишь?       Послышался громкий хлопок, и Римус почувствовал, как невидимый удар заставил его отлететь назад и упасть на траву. Если по части хозяйственных заклинаний Фрэнк был слаб, то боевые, похоже, знал на «отлично». Девочка всхлипнула.       Фрэнк продолжал наступление. Римус одним рывком поднялся и заставил себя встать. Ноги были ватными и совсем не слушались, и Люпин пошатывался, пытаясь принять устойчивое положение.       Увидев, как Фрэнк снова нацелил свою палочку, Римус тихо сказал:       — Протего!       Между ними возник невидимый щит. Фрэнк оскалил зубы.       — Да как ты смеешь, трус! — процедил он, в отчаянии махнув рукой.       Из кухни выбежали женщины, обе испуганные и бледные. Хозяйка бежала впереди, её пожилая мать — следом.       — Что тут происходит? — сказала супруга, подбегая к мужу.       — Что ты с ней сделал? Что ты сделал? — продолжал кричать Фрэнк. Жена держала его за руку, бросая на Римуса смущённый взгляд. Её щеки запылали ярко-пунцовым огнём.       — Мы просто раскрашивали деверья, пап, — заявила именинница.       Взрослые тут же перевели на неё взгляд, и Фрэнк, казалось, перестал вырываться из рук жены.       — Что тут происходит? — пожилая леди оказалась рядом, тяжело дыша и держась за больной бок. — Как грубо, Фрэнк! Где же твои манеры?       Она укоризненно покачала головой, ясно давая понять, что ей это совсем не нравилось.       — А я скажу, что происходит, — Фрэнк вернулся к Люпину, и Римус заметил, что его глаза горят недобрым красным огнём. — Происходит то, что ты пустила в дом оборотня!       Фрэнк сказал то, что Римус так боялся услышать. Он готовился к этому, но боль снова обожгла ему сердце. Люпин заметил, как молодая женщина опасливо берёт дочь за руку и тянет к себе за спину. Как старушка охает и впивается в свой застарелый фартук. Как Фрэнк скалит зубы и почти шипит, угрожая противнику.       В их глазах читалось одно и то же. Страх. Лица, такие приветливые вначале, превратились в яростные гримасы. Ты животное. Ты не человек. Животное. Животное…       Как же они его ненавидят.       — Как ты вообще его впустила? — спросил Фрэнк, обращаясь к тёще.       — Я… я… — запиналась она. — Я не посмотрела… я не думала…       — Не думала она! Хорошо ещё, что я сразу вывел его на чистую воду. Что, пришёл полакомиться нашими детьми? — его грудь тяжело вздымалась и опускалась.       Лицо Римуса окончательно посерело, лишившись крови. Он смотрел на этих людей, на этих несчастных людей, чьи глаза были застланы ненавистью. Жжение в груди увеличилось, превратившись в огромный пожар. Боль ударяла во все части тела, ему было плохо, но Римус стоял из последних сил, чтобы держаться, чтобы не уронить палочку из дрожащих рук.       В такие минуты он ненавидел себя за то, что появился на свет. Он был готов смириться с любым оскорблением, но слышать такие слова было подобно муке, когда старые раны бередят вновь, запуская в них свои руки, занося в внутрь инфекцию, которая убивает тебя ещё больше.       Нет, Римус отнюдь не винил хозяев дома. Ведь в отличие от него, они люди, настоящие люди, а он не имеет права даже на возражение.       Римус тяжело вздохнул, зная, что вечером отыщет новую прядь поседевших волос. Люпин не знал, как ему оправдаться. Ему нужно держаться. Подставить второю щеку для удара, но он не знал, как пережить всё это…       Молчание нарушила девочка. Вырвавшись из объятий матери, она сделала шаг навстречу Люпину. Женщины испустили дикий истошный вопль, но именинница не обратила на это внимания.       — Мне очень понравились деревья, — сказала она, теребя край своего платья. Родители в ужасе смотрели на дочь, не зная, как реагировать на её общение с монстром. Римус с трудом улыбнулся.       — С Днем Рождения, — тихо произнёс он, и крутанулся на месте, стараясь исчезнуть из этого дома.       Хозяева дома продолжали стоять во дворе, разглядывая то место, где только что был Люпин, не обратив внимания, что вся порученная ему работа была сделана в совершенстве.       Выставление факта о его болезни на всеобщее обозрение, а также борьба Министерства с оборотнями под руководством Долорес Амбридж принесла свои плоды, горькие и гнилые. Если раньше Люпин мучился, что имел проблемы с поиском заработка, то спустя год после работы в Хогвартсе те времена казались ему счастливыми, и даже почти безоблачными. Все, кто открыто знал о его недуге, не хотели иметь с Римусом дела. Жестокость, порожденная ненавистью и страхом перед оборотнями, приобрела для Люпина поистине невиданный размах. Теперь Римусу удавалось подзаработать только там, где места были глухими, и люди мало читали газеты. Не стеснялся Римус и работать на маглов, а иногда к нему обращались и те, с кем связываться не стоит. Проходимцы, не сильно отличавшиеся от преступников Азкабана, пару раз обращались к Люпину с необычными просьбами, намереваясь с его помощью замести следы своих преступлений. Услышав подобные речи, Люпин брал в руки остатки гордости, и, сообщив о них Министерству через старых знакомых, отправлялся в другое место, пытаясь забыть то, что услышал.       Жизнь продолжала вращаться по кругу, и вскоре Римус вернулся в свой заброшенный коттедж в Йоркшире, где его когда-то отыскал Дамблдор. Теперь его навещал Сириус, хотя в этот день Люпин был один. Сегодня — финал Турнира, и Блэк хотел быть поближе к крестнику. Римус сидел возле камина с газетой в руке, перечитывая строчку за строчкой, однако уловить суть написанного ему так и не удавалось. Вместе с Сириусом его съедала тревога за Гарри, многократно увеличившаяся со временем. На улице стемнело, новостей не было слышно, и Римус ёрзал в потрепанном кресле, вздрагивая от каждого шороха.       Он потерял счет времени и, отбросив контроль, вскочил с кресла и начал измерять шагами комнату. С улицы послышался посторонний звук, дверь рывком отворилась, и на порог влетел огромный пес.       Бродяга дышал с трудом и еле переводил дух. Он стоял на пороге, глотая жадно воздух.       — Что случилось? — тут же выпалил Римус. В поведении Бродяги было что-то неправильное. Слишком тревожно. Слишком резко. Нет, здесь определенно что-то не так.       Сириус вернул себе человеческий облик и, всё ещё тяжело отдуваясь, сказал:       — Волан — де — Морт вернулся.       От этих слов Люпина дернуло в сторону, и он отшатнулся, как от глухого удара. Мысли ворвались в голову, образуя громадный клубок. Он должен что-то сказать, задать хотя бы один из множества мучивших его вопросов, но Римус будто примёрз к полу.       Собравшись с мыслями, Люпин хотел что-то возразить, но Сириус остановил его:       — Кубок победителя оказался порталом. Хвост всё-таки отыскал своего хозяина и помощью Гарри помог ему возродиться, — при упоминании предателя лицо Сириуса окрасила гримаса, накинувшая ему несколько лет. Блэк посмотрел Лунатику в глаза. Его взгляд был тревожен, суров, и полон скорби. — Он вернулся, Римус. Я прибыл сюда прямиком из школы. У нас есть задание от Дамблдора. Мы созываем новый Орден Феникса.       Эти слова никак не хотели умещаться у Римуса в голове, и он с тревогой смотрел на друга, надеясь, что это окажется шуткой. Каждое слово было шокирующим и било по голове, словно тяжелым ударом молота. Хвост нашёл его… этот предатель… Люпин тяжело вздохнул, пытаясь сосредоточиться. Затем Римус вспомнил о крестнике Сириуса, и эта мысль перекрыла все остальные.       — Как Гарри? Он цел?       Отдышавшись, Блэк сел в одно из потрёпанных кресел.       — Он в больничном крыле, но с ним всё будет в порядке.       Римус кивнул. Этот ответ принёс ему облегчение. Остальное он может задать потом.       — Нам нужно оповестить старую компанию, — устало произнёс Сириус, дав другу возможность прийти в себя. Он понимал, что новостей было слишком много, и даже Римус не сможет так быстро приступить к делу. — Нужно сообщить им, что произошло, а чуть позже Дамблдор пришлёт информацию о том, где состоится первый сбор.       Оповестить старых друзей оказалось не так-то просто. И дело было вовсе не в том, что время было поздним или кто-то сменил место жительства. Сириуса по-прежнему считали убийцей, сбежавшим из Азкабана, и его появление на пороге чужого дома было, по меньшей мере, шокирующим. Однако заверения Люпина оказались убедительными, и каждый, кого навестили друзья, не выгнал их из дома, хотя натянутость так и висела в воздухе. К счастью, само имя Дамблдора служило всем неким гарантом уверенности и безопасности, и бывшие соратники по Ордену, хоть и с опаской, всё же согласились прийти на первую встречу.       Вскоре подоспело и сообщение от директора. Не успели Люпин и Сириус переступить порог старого продуваемого всеми ветрами коттеджа, когда тёмная комната озарилась ярким светом, и тонкая полоска пергамента упала на пол.       Римус поднял его и прочёл вслух.       Первая встреча состоится в «Норе», доме Артура Уизли, недалеко от Оттери-Сент-Кэчпоул.       Трансгрессировав в нужное место, Римус и Сириус оказались на одном из холмов недалеко от указанного дома. Их встречал старший сын четы Уизли Билл. Он стоял один, поджидая гостей из Ордена. Длинные волосы играли с ледяным ветром, а клык на длинной цепочке чуть позвякивал, но Билла совсем не раздражал. Поздоровавшись с «Мародерами», он указал в сторону «Норы».       — Идите туда, мама ждёт Вас. Отец ещё в Министерстве, придет к началу собрания.       Друзья кивнули ему и направились к указанному дому. Молли ожидала гостей в маленькой кухне. Её немного тревожило, что места в «Норе» совсем мало, и усадить гостей будет негде. Женщина металась по кухне, когда Римус и Сириус оказались внутри дома. Разглядев гостей в приглушенном свете лампы, Молли тут же застыла на месте. Люпин не представлял для неё угрозы. Если Молли и знала о его недуге — то не подавала вида. А, может, она была слишком подавлена последними событиями, чтобы обращать на это внимание. Особым взглядом удостоился только Сириус, что его изрядно позабавило. Увидев серийного убийцу на пороге своего дома, в глазах миссис Уизли промелькнул огонёк неодобрения, но она молчала и кивнула в ответ на приветствия.       — Я тут думаю, где усадить всех гостей… — неуверенно начала она, обращаясь к Люпину. Римус улыбнулся, а Сириус не удержал короткого лающего смешка.       — Может, получится поговорить на улице? — спросил он, вспомнив задний дворик, мимо которого они только что прошли. — Думаю, мы сможем расставить защитные заклинания, и посторонние ничего не смогут услышать.       Задумавшись, Молли облегчённо кивнула. Всё ещё чувствуя неприязнь к Бродяге, она вызвалась помогать Римусу в подготовке к собранию. Позволив себе ещё один тихий смешок, Сириус вызвался встречать гостей, и покинул территорию «Норы», присоединившись к длинноволосому Биллу.       Вскоре начали прибывать гости. В основном — те, кого оповестили Римус и Сириус. Последним в «Нору» прибыл Дамблдор в сопровождении мистера Уизли. Остальные сидели на улице за большим длинным столом, ожидая прибытия главы Ордена. Римус, Сириус, Гестия Джонс, Элфиас Дож…       Римус с сожалением подумал о том, что не увидел Аластора Грюма. Во времена первого Ордена мракоборец был неоспоримым авторитетом, и составлял костяк объединения. Должно быть, он сейчас в школе…       Альбус подождал, пока супруги Уизли займут свои места. Стоя в центре стола, он обвёл взглядом всех присутствующих.       — В первую очередь, я хочу поблагодарить Молли и Артура за тёплый приём, — начал Дамблдор, с искренней добротой посмотрев в сторону супругов. — Они любезно согласились с тем, чтобы первое собрание Ордена прошло именно здесь.       Элфиас Дож, бледный, как мел, не выдержал общих фраз и выпалил:       — Это правда, Альбус? — его голос звучал прерывисто. — О чём все говорят? Сам-знаешь…       Дамблдор перебил его.       — Это правда, Элфиас. Волан-де-Морт возродился.       В его ответе прозвучала такая уверенность, что ни у кого не осталось сомнений в словах Альбуса. Дамблдор кратко пересказал всё, что случилось за прошедший вечер. Гости слушали молча, не перебивая директора. То, что рассказывал Дамблдор, казалось чудовищным и совсем неправдоподобным. Сириус слушал вполуха, ведь он уже знал все детали. Узнавая историю целиком, миссис Уизли начала тихо плакать в передник, снова переживая события недавнего вечера. Артур бледнел, а Билл напряженно хмурился. Далее Дамблдор тем же уверенным тоном, не подвергаемым никаким сомнениям, повторил о невиновности Сириуса. Видимо, он помнил, как испугалась Молли его появления в больничном крыле, да и не мог не заметить чужих косых взглядов в сторону Бродяги. Сириус молчал и сидел как ни в чём ни бывало, будто это его совсем не волнует, однако Римус заметил, что Блэк испытал облегчение. Теперь появились люди, которые ему верят.       — Волан — де — Морт возродился, — продолжал Дамблдор, — и потому я собрал Вас здесь. Я считаю, что главная наша цель сегодня — объединить силы против общего врага, который теперь стал сильнее и гораздо опаснее. Я не настаиваю на участии в Ордене, — он махнул рукой. — Я прошу вашей помощи, — все посмотрели на него, не скрывая своего восхищения. — Если Вы согласны внести свою лепту в общее дело, если согласны рискнуть своей жизнью ради общего будущего, — Дамблдор задержал свой взгляд на чете Уизли, у которых, в отличие от остальных, были несовершеннолетние дети, — для Вас есть работа. Если считаете, что ваше время того не стоит — я никого не задерживаю.       Дамблдор выдержал почтительную паузу, давая возможность участникам собрания покинуть двор, если кто-то действительно этого хотел. Все остались сидеть на своих местах. Глаза директора торжественно блеснули.       — Прекрасно. Теперь, думаю, самое время объявить о воссоздании Ордена Феникса, — подытожил он, не скрывая своей радости. — Конечно, Вы — не единственные участники объединения. Некоторые находятся на работе, и даже на своих первых заданиях уже возрождённого Ордена.       Произнеся это, Дамблдор выразительно посмотрел на Сириуса. Бродяга вспомнил свое недавнее рукопожатие со Снеггом и неохотно поморщился.       — Аластор Грюм был только что вызволен из унизительного плена в собственном сундуке, но, думаю, без проблем согласится присоединиться к нам, когда ему позволит здоровье. Конечно, это значительно затрудняет привлечение сотрудников со стороны мракоборцев…       Это уж точно. Тогда, в прошлый раз, мракоборцы сотрудничали с Орденом, и большую роль в этом сыграл именно Аластор Грюм, лично отбиравший сотрудников для участия в делах Ордена Феникса.       — Я займусь этим, — произнёс Артур. Римус внимательно посмотрел на отца Рона, которого и он, и Сириус, теперь неплохо знали. Люпин понял, что семья Уизли — значительная часть жизни Гарри. В прошлый раз семейная пара не участвовала в борьбе с Волан — де — Мортом, однако погибшие братья Пруэтты приходились Молли родными братьями — и это тоже осталось в памяти многих.       — Кингсли сейчас на выезде, но завтра я с ним поговорю. Скорей всего, нам удастся заманить его на нашу сторону, а он поможет привлечь в Орден других мракоборцев.       — Прекрасно, Артур. Спасибо, — кивнул директор. Такая благодарность обычно заставляя людей смущаться и одновременно чувствовать себя неловко. Ведь им казалось, что за тихую благодарность Дамблдора они становятся ещё больше должны ему.       Сириус тяжёло вздохнул. После всего произошедшего он оставался взвинченным, и не мог спокойно сидеть на месте.       — Каковы наши задачи? — спросил он напрямую.       — Во-первых, главное, что мы должны делать — доверять друг другу, — спокойно заявил директор, снова обращаясь к Бродяге. Сириус с трудом удержался от того, чтобы не закатить глаза. — Доверие — наш лучший союзник.       — Это всё из-за Нюниуса, — прошептал Римусу Бродяга, поясняя своё недовольство. — Дамблдор заставил нас пожать друг другу руки. Так и хотелось задушить его своими силами. Аж руки чесались… надо проверить, не заразился ли я теперь чем…       Люпин вздохнул, понимая, что с трудом сдерживает улыбку. Однако с Сириусом он был не согласен — как зачастую бывало во времена учёбы в школе. Люпин хотел возразить открыто, сказать Бродяге, чтобы тот не терзал себя, чтобы прекратил накаливать полузабытую злость, что Джеймса уже не вернуть, и им со Снеггом нужно научиться общаться… но, как всегда, этого не сделал.       — Во-вторых, нам нужно заняться привлечением новых членов Ордена. Об этом мы уже говорили, но стоит помнить, что сторонники Волан — де — Морта будут заниматься тем же самым. Нужно постараться убедить как можно людей из Министерства в нашей правоте, это очень важно. Однако стоит выполнять это с крайней осторожностью. Фадж будет подозревать каждого, и сделает всё, чтобы сохранить свою репутацию в идеальном состоянии, чего бы ему это ни стоило.       Римус с тревогой посмотрел на Артура. Он вместе с Молли и правда храбрец. Ведь мистер Уизли сильно рисковал, подставляя под удар не только себя, но и членов своей семьи.       — В-третьих, нужно определиться с выбором места в качестве штаба. Число членов Ордена, по моим оценкам, будет довольно большим, и стоит придумать, где мы сможем собираться под одной крышей.       Этот пункт поставил всех присутствующих в тупик. Конечно, вопрос с выбором «Норы» в качестве штаба отпадал сразу же. Проводить собрания Ордена в людных местах было небезопасно. Кроме Пожирателей, участники могли наткнуться на сотрудников Министерства. Нет, им нужен дом. Ордену нужен дом. Для защиты, для памяти, для укрытия и хранения общих тайн.       Римусу, разумеется, предложить было нечего. Он мельком подумал о доме, в котором жил его престарелый отец, но быстро отбросил эту мысль.       — Кажется, у меня есть идея, — просветлев, сказал Сириус. Все дружно перевели взгляды на Бродягу. Дамблдор чуть опустил голову, чтобы очки-половинки съехали с его крючковатого носа, и он мог рассматривать Сириуса глубиной своих ярких глаз.       — Раньше у меня был свой дом, — начал он и посмотрел на Люпина. Римус нахмурился, припоминая дом Блэка, в котором тот жил, когда получил наследство и съехал от Поттеров. Люпин и сам периодически жил в том доме, тогда, кажется, в прошлой жизни…       Между тем Сириус продолжал.       — …, но этот дом был разрушен, когда я попал в Азкабан. Правда, за эти годы много чего произошло, — дойдя до этого места, Сириус снова поморщился. Он приближался к той части разговора, которая вызывала у него отвращение, и Сириус даже не пытался скрывать этого. — Моя матушка умерла, брата тоже не стало, и дом Блэков, в котором я обитал в детстве, теперь принадлежит мне. Он пустует, там давно никто не живёт.       Дамблдор прищурился и тут же приступил к вопросам.       — Он безопасен?       Сириус рассмеялся тихим лающим смехом.       — Ну, это с какой стороны посмотреть. Если вы боитесь пыли или пары приманок, оставленных моей злобной матушкой — то, пожалуй, нам есть чего опасаться.       Не удержавшись, присутствующие озарились лёгкими улыбками. Даже Альбус стал чувствовать себя непринужденнее.       — Но сам дом в порядке?       — Кажется, да. Я как раз собирался его проведать, раз уж решил задержаться в этих краях. Мой отец ещё при жизни оградил его всей доступной тогда защитой. Дома не видно на картах и всё такое.       Эти слова всех приободрили.       — Что ж, звучит неплохо, — заявил Дамблдор, придав голосу теплоты. — Мы можем осмотреть его?       — Да хоть прямо сейчас! — Сириус был и правда готов к решительным действиям.       Альбус приветливо улыбнулся. Как ни крути, но, несмотря на все причиненные беды и неприятности, характер Сириуса нравился Дамблдору за свою стойкость, верность и жизнелюбие. Именно поэтому он предложил «Мародёру» вступить в состав первого Ордена.       — Что ж, это радует. Думаю, мы можем заняться этим завтра, — в отличие от Сириуса, Дамблдор не хотел торопиться. Альбус поднялся на ноги, и остальные тоже засуетились. — Сейчас уже поздно. Считаю, нам всем нужно немного отдохнуть. О следующем собрании я Вас оповещу. Молли, Артур, — он вежливо поклонился хозяевам дома, — спасибо за ваше гостеприимство.       После этого собрание было распущено. Поднимаясь со стола, Римус, как и остальные, погрузился в размышления. Из услышанного его больше всего пугало одно. Мысль была простой, но она, подобно Фениксу, возродилась из пепла, новая, мощная и такая опасная.       Война уже близко.