Отшельник

На следующие четыре с половиной седмицы обучение Уайлдера вновь, по большому счету, свелось к чередованию медитаций и корпения над руническим толкователем. Джек не имел ничего против: привести в порядок тот восторженный хаос, что теперь вечно царил в голове, было бы совсем не плохо, спина, привыкнув, перестала затекать от долгого сидения в одной позе, и он уже больше не путал Эваз и Манназ при начертании круга сдерживания, чем мог гордиться. В один из таких кругов, совершенно случайно оставленных Уайлдером в лесной чаще к востоку от башни, однажды ночью совершенно случайно попал один совершенно не случайный высший вампир с манерами и выправкой потомственного аристократа. Мерритта, выдернутого из постели едва не с первыми петухам, происшествие изрядно позабавило, а вот леди Лулу, как выяснилось впоследствии, - совсем нет. Перед ней и перед вампиром, невозмутимо представившимся как лорд Аллен, пришлось долго извиняться. Повторные объединения сознаний с Отшельником назвать тренировкой у Джека язык не поворачивался. Чародей мягко утягивал его в своей разум в моменты близости, разделяя и преумножая общее чувственное удовольствие. И хотя от этого процесса наверняка была и чисто практическая польза – к примеру, Уайлдер по-настоящему привык к чтению чужих мимолетных мыслей и эмоций – выявлять ее не хотелось. Он любил и был счастлив и щедро делился своим счастьем, получая взамен еще больше. В десятых числах месяца Заката солнца Мерритт, снова проделав это «как бы между прочим», поставил его в известность: - Мы сегодня к одному твоему старому другу заглянем. Хватит тебе медитировать, путь Чтеца Разумов – это, прежде всего, практика. С последним замечанием Джек, по правде говоря, был полностью согласен. А вот выражение «твоему старому другу» заставило невольно напрячься: с друзьями у него в прошлой жизни не слишком складывалось – были разве что пара приятелей, с которыми можно было временно объединиться для работенки посолиднее, да один благожелательно настроенный скупщик. Отшельник не замедлил подлить масла в огонь, добавив: - Я про того парня, от которого ты так бойко удирал, когда впервые в мои владения забрался. Про Уолтера Мэбри. По-моему, пора нам к нему наведаться лично да потолковать по душам. - Зачем? – тупо спросил Уайлдер, внутренне застывая; на языке вертелась масса других вопросов, но задать их так и не вышло. - Ну, хотя бы по той причине, - очень спокойно отозвался Мерритт, - что неопытный Чтец Разумов может запросто покалечить того, в чью голову влезает. И я сейчас серьезно, чужой разум – хрупкая штука, так что жертву надо выбирать очень тщательно. Лучше среди конченных подонков. Вроде как об этом твоем Мэбри плакать точно никто не будет. Я так понял - он сволочь хоть куда. - Что?! - Просто если все вдруг пойдет скверно и ты в чем-то ошибешься, одним юродивым пускателем слюней на храмовой площади станет больше. К этому моменту Джек знал Отшельника уже достаточно хорошо, чтобы утверждать наверняка: невероятное спокойствие, с которым чародей рассказывал ему сейчас о возможных последствиях телепатии для неподготовленного сознания, не было искренним. Невидящим взглядом Мерритт смотрел в пространство перед собой, и тема беседы его, очевидно, крайне тяготила. - Почему ты раньше об этом не говорил? – осторожно поинтересовался Уайлдер, поднимаясь из-за письменного стола и подходя к чародею вплотную. - Я говорил, что путь Чтеца Разумов не для тебя, - тихо, с затаенной печалью произнес Отшельник. – Знаешь, как это будет? Все равно что долго и бережно снимать свадебный наряд с невинной девицы в вашу первую брачную ночь – и обнаружить там, под этим нарядом, такую мерзкую тварь, что Атласу с его больным воображением и не снилась. И почти всегда будет именно так. Люди – сволочи, мрази, собрания всяких пороков, а ты с ними должен вести себя нежно. Потому что королевство из одних соплежуев – это не дело. Но Джек его уже почти не слушал. От свалившейся на него истины вдоль позвоночника словно поползла ледяная змея, паника сжала виски стальным обручем, даже дыхание невольно участилось. - Как можно этого избежать? – в горле моментально пересохло, и собственный голос прозвучал неестественно и хрипло. – Как мне никого не покалечить? Мерритт едва заметно улыбнулся и мягко погладил его большим пальцем по скуле. - Не теряйся. Вот так Джек снова оказался в Бауэрстоуне. Меньше сезона назад он спешно покидал столицу: тайком, через лаз в крепостной стене, в тихий предрассветный час, когда большинство горожан еще досматривали последние сны в своих постелях, а до утреннего патруля оставалось лучины две-три и стражники были заняты сменой караула. С малой котомкой за плечами и бешено бьющимся сердцем Уайлдер отправлялся в неизвестность, тревожную и манящую. Могло статься, однажды он вошел бы в этот город, как Дэниел когда-то: почетным гостем через главные ворота. Но пока такой день не наступил. Телепорт перенес их с Отшельником на задний двор трактира, смотревшего окнами прямиком на рыночную площадь. Это было достаточно безопасное место, скрытое от посторонних глаз. Джек знал по меньшей мере дюжину способов бесшумно справиться с ветхой щеколдой, на которую запиралась не менее ветхая дверь кухни, и мог бы с завязанными глазами отыскать путь на второй этаж по неприметной лестнице за фальш-панелью комода. Местные кухари, люди ко всему привычные, вопросов не задавали. Никому и никогда. Даже если мимо проносили окровавленное тело без головы, они только отворачивались. - А этот Уолтер – мнительный парень, - понизив голос до шепота, признал Отшельник: чтобы протиснуться в потайной ход, ему пришлось согнуться в три погибели. - Поводов у него хватает, - невольно вступился Джек за бывшего работодателя. – Быть заметной личностью среди преступников, знаешь ли, непросто: конкурентов полно, наемные ассасины забредают в город регулярно… Так, теперь тихо. Слух у ребят наверху чуткий. Узкая лестница с высокими деревянными ступенями упиралась в еще одну фальш-панель - на этот раз, заменявшую часть стены. С той стороны неизменно дежурил вооруженный до зубов охранник, проскользнуть мимо которого мало у кого получилось бы. В одиночку у Джека еще был шанс, но Отшельник таиться в тенях не привык и, кроме того, не слишком усердно пытался. - Ага. Аж трое их там скучало, - весело заметил он, игнорируя предостерегающее шипение. – И, представляешь, все так устали – спят бедняжки, с тех самых пор, как мы тут появились. Даже невежливо. Уайлдер резко развернулся на месте, ступенька под ним предательски скрипнула, но это уже не имело совершенно никакого значения. - Вот же!.. Как ты… - мудрые голубые глаза мягко светились в полумраке, лукавая улыбка блуждала по тонким губам. – Ох, ладно! Мог бы, вообще-то, и сразу сказать. Крутая лестница почти уравнивала их в росте, и Отшельник, слегка качнувшись вперед, на мгновение прижался лбом ко лбу Джека, обхватывая широкими ладонями его лицо. - Мог бы. Но мне нравится тебя удивлять. Пока ты еще почти ничего не видел, надо пользоваться случаем. Уайдер не был способен представить себе день, когда этот человек перестал бы его удивлять. Не способностями своими даже, а совершенно головокружительной глубиной характера, непредсказуемостью душевных порывов. В коротком, узком коридоре, лишь чуть более светлом и уютном, чем тайный ход за комодом, наемников действительно оказалось трое. И они как мертвецки пьяные спали, похрапывая, прямо на полу вповалку. Уолтер любил брать на работу кочевников с востока, дисциплинированных и привычных нести службу денно и нощно, постоянно готовых к бою, невероятно ловких, быстрых и искусных с короткими клинками. И не прикасавшихся к спиртному никогда и ни за что, даже в великий праздник. Старшего из троих Джек уже прежде видел, кажется, он у Мэбри был за капитана личной охраны. Плоское желтоватое лицо, всегда невозмутимо угрюмое, сейчас расплылось в широкой мечтательной улыбке. - Что они видят? – по-прежнему тихо поинтересовался Уайлдер, аккуратно переступая через чужие руки и ноги. - Понятия не имею, - Мерритт пожал плечами и покачал головой. – Но, наверное, что-то приятное. Видишь, совсем не хотят просыпаться. Трактиром на рыночной площади Уолтер завладел лет пять назад, без лишних церемоний попросту расправившись с предыдущим хозяином. И с тех пор по какой-то неведомой причине предпочитал квартироваться именно здесь, заняв лучшую комнату и лично распорядившись о сооружении секретной лестницы «для своих». Может, причина крылась в том, что казармы городской стражи находились как раз по соседству, через площадь. Мэбри славился острым холодным умом и почти маниакальной подозрительностью, но был все же очень молод и порой будто стремился кому-то что-то доказать. Одна оплошность Джека – и всем его махинациям пришел бы конец. Так заманчиво. Так чудовищно. Уайлдер связался с Системой задолго до того, как Мэбри появился в столице. Никто не мог толком объяснить, откуда он вообще взялся, но, стоило признать, свою карьеру в теневом Бауэрстоуне начал бойко. В какой-то момент полетели головы, несколько крупных фигур вышли из игры безвозвратно, а всякой мелочи вроде Джека просто велели называть «боссом» никому не известного шустрого паренька. Должно быть, кто-то стоял за ним, кто-то гораздо более значительный направлял и поддерживал его, но если и так - Уайлдер не стремился в это вникать. Меньше знаешь - крепче спишь. И живешь дольше. А вот теперь, кажется, наступило время вникнуть. - Уолтер тоже спит? - Не совсем, - чародей нахмурился, словно ему вновь предстояло сказать нечто крайне неприятное. – Со спящими сложнее, поверь, в мире чужих фантазий затеряться – раз плюнуть. Он… как бы сказать? В общем, сопротивляться не будет. Это главное. Впрочем, едва только Джек толкнул дверь в занимаемую Мэбри комнату, вопросы отпали сами собой. Некоронованный король всего альбионского преступного мира действительно не спал. Очевидно, он обедал, когда незванные гости перешагнули порог трактира: сидел за накрытым столом, перед блюдом с ароматной запеченной птицей, и в его короткой клочковатой бороде запутались хлебные крошки. Застывший, аки статуя, с нелепо приоткрытым ртом и широко распахнутыми глазами, Уолтер был сейчас беззащитнее, чем когда-либо в жизни. Многие, очень многие душу бы продали, чтоб оказаться на месте Джека. Подходя ближе, Уайлдер мучительно пытался понять, сколько же ему все-таки лет: расслабленное гладкое лицо выглядело совсем молодым. Темно-синие яркие радужки напоминали по цвету море на картине, которую когда-то Уолтер приказал вынести из дома одного художника. - Мерритт, я не могу, - остановившись прямо напротив Мэбри, так, что их разделял только обеденный стол, Джек отрицательно замотал головой. – Не могу. Прости меня, пожалуйста, давай уйдем… - Неужто даже расквитаться не хочешь? – спокойно поинтересовались из-за спины. – Вот я бы на твоем месте хотел. На своем-то месте хочу – увидел кое-что в твоей памяти, так, мельком. Случайно. Уайлдер закрыл глаза и опустил голову, подавшись вперед, оперся кулаками на столешницу. - Есть много способ расквитаться. Других. - Непривычно бороться с противником, который не сопротивляется? – голос чародея звучал теперь над самым ухом, а лопатками Джек ощущал успокаивающее тепло его тела. – А ведь нашего друга Уолтера такое положение дел как раз всегда устраивало. - Я помню. Чужое дыхание согревало затылок, сильные руки мягко сжали сведенные судорогой плечи. - И все равно боишься ненароком ему навредить. Ну надо же, - в голосе Отшельника сожаление звучало пополам с дружелюбной насмешкой. – Тогда послушай, что я тебе скажу. Внимательно послушай и запомни. Я прежде пытался тебя уберечь от всего этого, от всех дурацких выборов и мучительных решений – не вышло, - чуть расслабив руки, Уайлдер перехватил чужую кисть, в душе испытывая тревогу от такого вступления. – Вернее, ты оказался упорнее. И Дилан еще влез, чтоб его. Так что у меня, можно сказать, единственный выход остался. Мерритт сделал паузу, в молчании потекли томительные мгновения, и Джек застыл, весь обратившись в слух. В голове лихорадочным вихрем кружились тысячи бесполезных и жалких фраз, вроде «только, пожалуйста, не бросай меня», больше подходящих для трепетной девицы из какой-нибудь романтической легенды про рыцарей и драконов. Хотя со своим драконом Уайлдер, совсем как та трепетная девица, тоже не мог справиться сам. - В общем, прия… Джек. Прости, забываю все время. В общем, я просто хотел сказать, что всегда буду с тобой. Мне в свое время не так повезло, дел я в молодости наворотил изрядно. А тебя попробую удержать. Считай, свезло твоему Мэбри, хоть он того и не стоит – если что-то пойдет не так, я тебя сразу вытащу. Может, это и неправильно, может, ребенка, чтоб научить плавать надо бросить в воду и дать ему самому выгрести, но… Короче, нахрен это все. Джек оторопело молчал, не зная, чем ответить на такое сбивчивое признание. - Семьсот с лишним лет живу. Думал, ничем меня уже не удивить. А у тебя вот все время получается, - задумчиво подытожил Отшельник. – Так что гнать меня будешь – не уйду. А когда-нибудь, пожалуй, захочешь прогнать. Только не выйдет, я за это костьми лягу, если придется. И тысячи фраз сложились вдруг в одну-единственную, на редкость очевидную. Самую правильную. Но сейчас Джек только улыбнулся, сильнее вжался спиной в чужую грудную клетку и почти тут же отстранился. Уолтер все еще сидел рядом на стуле с выпученными глазами, и совсем-совсем не располагал к романтике. - Ладно, ты меня убедил. Давай все-таки сделаем это. И - надо же, какая неожиданность! – все прошло почти гладко.

***

«Я люблю смотреть на тебя», - невозмутимо отвечал Отшельник всякий раз, когда Джек оборачивался на его пристальный взгляд. И неважно, что Уайлдер при этом делал: читал, месил тесто для лепешек, сметал пыль, медитировал или, вот как сейчас, расслабленно полулежал в деревянной лохани. - Да? – сонно улыбаясь, уточнил он и безо всякого смущения откинул голову назад, открывая шею. – Здорово. Я рад. Джек знал, что выглядит привлекательно. Он был молод, хорошо сложен и достаточно грациозен, чтобы, к примеру, абсолютно бесшумно двигаться по узкому краю жестяной крыши. Бонусом шли озорные темно-карие глаза, белозубая улыбка и ямочки на щеках. Говорили, что все от матери: та, мол, была редкой красавицей, пользовалась большой популярностью у знатных аристократов, числилась в борделе на особом положении и даже носила прозвище «леди София» - хотя была такой же леди, как и все остальные там. А потом забеременела от кого-то из своих покровителей и сгорела в конце концов от родильной горячки. А Джек остался. И имел в общем-то неплохие шансы пойти по ее стопам: спрос на хорошеньких мальчиков среди тех же избалованных аристократов был стабильно высоким. Только вот от неизвестного отца Уайлдеру досталась исключительно живучая гордость. В присутствии Отшельника она, правда, стабильно помалкивала. Может, потому что чародей не пытался ее ущемить. Никогда раньше Джеку так не хотелось нравиться. Чтобы добродушное веселье в чужом взгляде сменилось откровенным голодом, от которого сладко потянет в низу живота. Чтобы привычная уже нежность уступила на время обжигающему безумию, в котором они будут наконец-то равны. По любви и обоюдному желанию – это действительно оказалось очень правильно. - Послал весточку Дилану насчет Мэбри и всеальбионского заговора, - одной рукой придерживая деревянную ширму, Мерритт остановился в каком-то шаге от лохани. – Думаю, утром заявится в гости. Уайлдер молча кивнул. «Прошло почти гладко» - потому что в памяти Уолтера обнаружилось то, что никто из них не ожидал там обнаружить. Джеку казалось, что он бесконечно долго падает в гигантский колодец. А потом из тьмы вокруг начали выступать силуэты, и сперва он, не в силах остановиться, оставлял их позади, но потом силуэты присоединились к нему в свободном падении, обрели лица и голоса. Там был даже Его Величество, чей горбоносый профиль Уайлдер раньше видел только на монетах. И человек, лицом почти не отличимый от темнолесского Отшельника. И они говорили удивительные вещи. - Слушай, о твоем брате… Но Мерритт только отмахнулся. - А, даже не напоминай. Вот если нужен тебе пример плохого Чтеца Разумов - смотри на Чейза, - за показным легкомыслием ощущалась горечь, но словно бы приглушенная, многовековой выдержки. - Хоть бы нормальным злодеем уже стал, по-настоящему серьезной фигурой – так ведь нет. Предпочитает сидеть в тени и потихоньку, по мелочи дурить головы всяким королькам. Что с этого имеет – до сих пор не понимаю. - Мы разберемся, - от всего сердца пообещал ему Джек. – Со всем разберемся. Система, как выяснилось, не была персонально его капканом. Она была скорее трехголовым чудовищем, которое высасывало жизненные соки из целой страны. - Конечно. Медленно, с некоторым трудом управляя расслабленным, отяжелевшим телом, Джек поднялся из воды, переступив бортик лохани, шагнул на пол. Как был, обнаженный, приблизился к Отшельнику вплотную, и тот немедленно обнял его, окружая своим теплом. - Я весь мокрый, - на всякий случай напомнил Уайлдер, пытаясь одновременно прижаться ближе и стащить безнадежно пропитавшуюся влагой чародейскую робу. - Угу, - невнятно произнес Мерритт ему в макушку, оглаживая спину и плечи. – Замерзнешь. Лихорадку подхватишь. Надо тебя согреть поскорее. Джек согласно потерся щекой о чужую широкую грудь и потянулся за поцелуем. Он был уверен, что не настанет день, когда невыносимая потребность в тепле хоть немного ослабнет. Но его, в конце концов, обещали не оставлять, так что и с этим вполне можно было смириться. - Кхм, нам всем очень жаль прерывать ваше уединение… Деревянная ширма рядом оказалась донельзя кстати. Голос Архимага полнился неподдельным раскаянием, но даже это, увы, не слишком утешало. Тем более, что глаза его искрились весельем. - Дилан, какого… Вот чего тебе до утра не терпелось? – прикрыв лицо ладонью, посетовал Отшельник. – К Белиаровой матери твои великие планы. Я не собираюсь сейчас их выслушивать. - Прости, мне слишком хотелось тебе напомнить, что я вообще-то предупреждал. За левым плечом Архимага с ноги на ногу переминался Атлас, старательно изучавший взглядом настенную мозаику с черепом. Леди Хенли и леди Лула, напротив, смущением не терзались, улыбались одинаково лукаво. Незнакомый сухопарый старик, судя по оттенку кожи, уроженец Самарканда, стоявший рядом с леди Хенли, улыбался тоже. Кажется, это был тот самый неуловимый Таддеуш Брэдли, который помнил еще сход Белого Хлада. - Не башня, а проходной двор, - недовольно заметил в ответ Мерритт, подавая Джеку широкое полотенце. – Дезактивирую телепорт в кухне, чтоб только по приглашениям, раз в месяц и не чаще. Отшельник я, в конце концов, или кто? Мир нуждался в чудесах, нуждался в справедливости, нуждался в семерых великих магах. Но Джек, как бы не любил все это, как бы не мечтал долгие годы стать частью подобной благородной цели, сейчас готов был обеими руками голосовать за деактивацию телепорта. Всех телепортов. Хотя бы временную. Увы, обеими руками приходилось заматывать на бедрах полотенце.