***
Время, проведённое, как оказалось, в небольшой церквушке, было нечто средним между «довольно интересно» и «скукотааа~». Для четырёхлетнего ребёнка уж точно. Именно поэтому Тсуна начал трясти Фуджимото, чтобы тот рассказал о существах из книжки, которую приволок шатен из кладовой, как позже выяснилось. И откуда только в кладовой книги? Святой отец отпирался, как мог, но всё-таки сдался под напором мальчишки и слишком уж серьёзных глаз, в которых зарождались обида и раздражение. Мужчина разжевал мальчонке всё, что знал о мелких и средних демонах, вскользь упомянул экзорцизм и потом пожалел. Янтарь наполнялся живым интересом и жаждой знаний. А позже Тсуна решил, что хочет знать больше и будет помогать Широ. На уместный вопрос «почему ты решил, что я экзорцист?» Тсуна сдвинул брови и, надув щёки, сообщил, что Фуджимото-сан спас его от монстра, стрелял из пистолета, которого у священников не бывает, и курил, а это значит, что тот — экзорцист. В принципе, логично. Но насчёт последнего довода Широ сомневался. С горем пополам святой отец разрешил мальцу познавать свой мир. Геена, Ассия, демоны, фамильяры, экзорцисты и прочее, и прочее. Тсуна впитывал всё, как губка. Широ взял мальчишку под своё крыло. Он полностью осознавал свою ответственность. Тем более, малец — Зрящий, а это уже залог того, что нормальной жизни у того не будет. Как минимум, шатена будут считать ненормальным. А так у него будет шанс на относительно спокойную жизнь. Хоть не будет тыкать пальцем во всякую нечисть и горланить об этом на каждом перекрёстке. Также Широ познакомил мальчонку со своими сорванцами. Рин тут же кинулся на Тсуну с различными детскими расспросами, на что шатен немного затравленно посматривал на святого отца и с нервной улыбкой отвечал - туман близнецов, подозрительно похожий на тот, что был в подвале, сбивал с толку, хотя у другого мальчика, который прятался за священником, туман был очень бледным. Почти белым. Юкио же, более тихий и робкий, застенчиво мялся за ногами Широ, выдавливая крайне вежливое приветствие. Эти близнецы были слишком разными… Настолько, что он сам вспомнил Сору. А ведь они тоже братья! Старший близнец, Рин, был энергичным. Он едва ли из штанов не выпрыгивал, а уж сидеть на месте не мог от слова вообще. Разве что когда был обижен на весь мир, подперев щёку кулаком, стреляя синими глазёнками, сдвинув тонкие чёрные брови к переносице. И то не долго. Младший близнец, Юкио, отличался от старшего кардинально. Даже внешне они были несколько непохожи. Да и очки только усиливали разницу. Юкио постоянно теребил их на переносице, то ли поправляя, то ли пытаясь скрыть своё волнение. А лицо и некоторые открытые участки тела были усеяны родинками. Тсуна даже поинтересовался об этом необычном явлении у самого мальчишки. Тот зарделся, скривил губы не то от раздражения, не то от обиды, а может, от всего сразу и скрылся в другой комнате. Рин, высунувшись из холодильника, сказал, что Юкио не любит, когда говорят о его родинках, а потом получил нагоняй от Широ, который проходил мимо, мол, холодильник открытым держать нельзя. Мальчишки Тсунаёши понравились, да и он им. Однако насчёт Юкио были сомнения. Тот обиженно стрелял в шатена глазами из-под стёкол очков. Отношения у них как-то не сложились. Видимо, Юкио за два дня так и не отошёл от обиды. Фуджимото подозревал, что у младшего близнеца начинается паранойя. В пять лет. И что за дети пошли?***
Когда Тсуна вернулся домой с ощутимо «похудевшим» рюкзаком — попросту сбагрил половину хлама на Широ, намереваясь ещё не раз заявиться в церквушку — и сообщил об этом маме, Нана выскочила из кухни с половником и, бросив оной куда-то в угол, подбежала к сыну, радостно теребя того за щёки. Она весело щебетала о том, как счастлива, что тот нашёл себе такую хорошую компанию. А то, что этой самой компании далеко за тридцать и это священник с двумя сыновьями, её как-то не особо заботило. По крайне мере, так казалось. Сора, встретив младшего братика, просто поздоровался и пошёл к себе, придерживая школьный рюкзак. Он школьник. У него нет времени на какую-то мелкоту. И плевать, что Тсунаёши отсутствовал более двух дней. Не его проблемы. Родители тревогу не били, значит, всё в порядке. Тсуна закрыл за собой дверь и устало опустился по стенке на пол в своей комнате, привалившись к тумбочке. Домовёнок, всю дорогу ластившийся к ноге мальчишки, что-то булькнул и боднул бок шатена. Тот обессиленно сполз на пол и уткнулся носом в ковёр. Отчего-то этот дом стал чужим. Почему-то стало вдруг неуютно…***
Нана с утра на ногах, мечется из угла в угол, протирая пыль и переставляя безделушки с места на место, устраивая лучше. А потом обратно. Емицу сам не свой. Вырядился в костюм. И Сору нарядил. Мальчишка сбежал от дотошного отца, постоянно одёргивая галстук-бабочку, во двор к странному младшему брату. Тот уселся под куст с любимыми белыми лилиями, кутаясь в куртку. Сегодня было прохладно. Сора выдохнул и сорвал бабочку с шеи, выкидывая ту в ближайшую клумбу, и взъерошил светлые вихры, неловко переминаясь около брата. Тсунаёши поднял странно поблёскивающие глаза на блондина. Тот смутился и отвёл взгляд, пробулькав что-то своё под нос. — Там это… — начал Сора, выговаривая в сторону. — Дедушка должен приехать… Ты его разве встречать не будешь? — серые глаза впились в непонимающее лицо шатена. — Зачем? — Тсуна был озадачен. Ему отец об этом не говорил. Да, обмолвился как-то, что его начальник приедет, но чтобы именно Тсуна его встречал… Такого не было. — Как же? — удивился старший. — Это же дедушка! Он из И-та-ли-и… Да, из Италии приезжает! — Сора вскинул руки, доказывая непутёвому младшему брату прописную истину. — Папа не говорил встречать, — пожал плечами шатен. — А значит, мне это и не нужно. А вдруг он страшный! — сдвинув брови к переносице заключил он. Сора насупился. — А вдруг нет! — А вдруг да! — Нет! — Да! — Мальчики! — вскрикнула Нана, с упрёком посматривая на сыновей. Те потупили глаза. Сора надулся и, скрестив руки на груди, показательно отвернулся, хмыкнув при этом. Тсуна же, недовольно надув щёки, пожевал губами и отвернулся к кусту, старательно делая вид, что он сам — цветочек. И вообще, не отсюда. — Что же с вами делать? — вздохнула женщина, перекидывая кухонное полотенце через плечо. — Со-кун, пойдём. Там папа тебя обыскался, — мальчишка кинул обиженный взгляд на брата и быстро умчался к отцу. — Тсу-кун… — шатенка присела на жухлую траву около младшего сына. — Что случилось? — Ничего, — буркнул мальчишка, наклоняя белый бутон к себе. — Почему ты не ладишь с Со-куном? Он обижает тебя? — Тсунаёши помотал головой. — А что тогда? — Ничего… — продолжал бурчать Савада-младший. — Ох, что же мне с вами делать, — вздохнула Нана, поднимаясь с земли. — Скоро кушать. Не опаздывай.***
Тимотео не понравился Тсунаёши. Дедушка был слишком… какой-то не такой. Вроде бы и дедушка, а что-то не то… Мальчишка позволил потрепать себя по волосам и скрылся на лестнице, поглядывая на старика через прутья перил. Тимотео только посмеялся. Сора же ластился к старику, как к родной матери. Тот радостно ерошил светлые вихры, улыбаясь в усы. Он что-то говорил Емицу, сделал пару комплиментов милой Нане, а та, зардевшись, убежала на кухню. Отец провёл начальника во двор, увлекая за собой и старшего сына. Тсуна только губы поджал и убежал на чердак. Там спокойнее. Там лучше… А потом Тсуна увидел, как на Соре полыхает огонёк. Почти такой же огонёк, как и у того мужчины в доме у Фуджимото-сана. Оранжевый с жёлтыми прожилками. Мальчишка, как ужаленный тут же вылетел во двор, запнувшись и содрав колени. А огонька уже не было. Сора же, как подкошенный, упал ничком в руки отца. А Тимотео улыбался в усы, прикрыв глаза. — Что это за огонёк? — настороженно поглядывая на дедушку, тихо протянул шатен, сжав кулаки. — Что? — дёрнулся Емицу. — Дон Тимотео… — Значит и у младшего есть пламя? — старик посмотрел на блондина, прижимающего к себе старшего сына. — Он ещё слишком мал, — сказал Савада-старший. — Я не думаю, что пламя уже пробудилось… — Всякое бывает, — пожал плечами Ноно. — Тсунаёши-кун… Ты можешь видеть огонёк? — по пальцам старика проскочили яркие оранжевые искорки. Тсуна, отвлёкшись от своих мыслей, завороженно проследил за маленькими всполохами пламени, перестав хмуриться. — Видит, — довольно заключил Девятый. — Дон Тимотео… — в глазах Емицу плескалась мольба. Ему хватит и старшего сына, погрязнувшего в болоте мафии. Милая Нана должна остаться в неведении. Как и младший сын. А вон как судьба повернулась-то… — Он ещё мал. Ему это ни к чему. «Тем более, он, похоже, не в себе…» — По-своему ты прав, Емицу… — Ноно задумчиво потёр подбородок. — Но если у него есть пламя — житья ему не будет. Уж поверь. — Я понял, босс…***
С того момента, как за дедушкой закрылась дверь, Емицу поник. Он был слишком бледен, но Нана не замечала этого, хлопоча над ужином. Внешний Советник косо поглядывал на младшего сына и в уме прикидывал, как бы ему отгородить того от своего мира. Да и сам Тсуна, как думал Емицу, желанием ввязываться в эти игры не горел. Мальчишка закрылся на чердаке, копаясь в старом хламе, иногда громыхая чем-то. Нана только как-то отстранённо улыбалась, углублясь в размышления о младшем сыне, а Сора отсыпался у себя в комнате.Именно этот день стал переломным моментом в жизни семьи Савада. Для Емицу стало опасно видеться с родными. Для Тсунаёши стало неуютно в собственном доме, и тот постоянно сбегал в маленькую церквушку. Для Соры отец пророчил большое будущее и лелеял его по возможности, выкраивая время в коротких «выходных», забывая о младшем сыне. А для Наны что-то невесомо изменилось в семье. Что-то, чего она разглядеть не могла. Наступила точка невозврата…