Среда
В холодных подземельях Хогвартса царила тишина. И не удивительно, ведь часы уже давно пробили полночь. Лишь потрескивание огня в камине зельевара разгоняло эту тишину, и мрак, окутывавший всё подобно тому, как мать укутывает младенца. В воздухе висел успокаивающий запах трав. Чёткий взмах волшебной палочки поджег расставленые свечи, что пускай и не полностью, но отогнали тьму. Сам мужчина сидел в уютном кресле и покачивал бокал вина в руке, не отрывая взгляда от огня. — Да, Северус Снейп, ты никогда не ожидал такого. Ты никогда и мысли допустить не мог, что станешь свидетелем чего-то столь… Эпохального. Чего-то столь важного. Это так странно — быть в центре событий. Но я не могу. — зельевар задрал правый рукав мантии, обнажая предплечье, на котором красовались тонкие белые линии, похожие на ожоги, оплетавшие его руку подобно тому, как лиана оплетает дерево. Невесомо коснувшись этих линий тонкой сухой рукой, Принц тут же её отдернул, ведь то, что можно было бы принять за ожоги вдруг вспыхнуло ярко-синим светом. Вздохнув, он вернул рукав на место. Резко опрокинув бокал в себя, Северус встал и подошёл к прикроватной тумбочке. Совершив ряд манипуляций волшебной палочкой, маг извлек из небольшой шкатулки, украшенной изумрудами, колдофото. На нем была запечатлена девушка лет шестнадцати на вид. Мягко улыбаясь, она смотрела прямо на Северуса. Зелёная заколка, выполненная в форме лилии удачно гармонировала с её глазами. Волосы столь яркого оттенка оранжевого разметал ветер. — Ну, здравствуй, Лили… Прости меня. Прости за всё, — тихо произнёс он, нежно коснувшись угла фотографии. — Я не хотел, чтобы тебе причинили вред. Я поклялся тебе когда-то, что буду защищать тебя и твоего сына ценой собственной жизни и от своей клятвы не отступлюсь… Тебя спасти мне не удалось, но защищать твоего сына я буду до последнего вздоха, до последней капли крови. Но у меня такое чувство, что не я защищаю его, а он меня… Никогда бы не подумал, что вокруг обычных людей может вращаться так много… Господь всемогущий, как же мне тебя не хватает. — шепнул он, вытирая непрошенные слёзы.***
Закончив с проверкой работ третьекурсников, Том устало потёр глаза, после чего взглянул в окно и увидел там лишь непроглядную тьму ночи. Ни звёзд, ни Луны. — Ночи всё длиннее и холоднее… А ведь на моём веку никогда не было таких кошмарный зим. — где-то вдалеке жалобно завыл волк. — Вероятно Варда не ошиблась, сказав, что часть Моргота всё же проскользнула в наш мир. Темный Лорд встал из-за стола и взглядом окинул предметы, что недавно разложил. Дневник в чёрной обложке, старинный перстень с камнем, большой медальон со стилизованной буквой «S», небольшой золотая чаша с двумя ручками и маленькая изящная корона с сапфирами.¹ Резкий порыв ледяного, пронизывающего насквозь ветра распахнул окно, сдувая листы пергамента и туша свечи. Однако это не сумело отвлечь Тома, созерцавшего свою величайшую ценность и свою величайшую слабость: осколки собственной души, а если быть точным, их вместилища. Вздрогнув он отвел взгляд от них и бережно сложил в небольшой ларец, испещренный рунами. Теперь мистер Реддл взял в руки вчерашнюю газету. — Удивительная отвага и не менее удивительное безрассудство, — тихо произнёс он, глядя на колдофото, где был изображён Нурменгард. — Как только ему пришло в голову идти туда? И ладно бы он просто пошёл туда, так нет же! Неймётся этому безумцу! Воистину, теперь я вижу влияние крови! Безумие Блэков проявляет себя сполна. Какой колоссальной силой надо обладать, чтобы суметь разрушить чары, поглощающие магию и каким даром убеждения, чтобы переманить Грин-де-Вальда и его людей на нашу сторону! Даже мне с Люциусом и Абраксасом при всём нашем красноречии не удалось бы сделать ничего подобного! Что-ж… Оспаривать решения Гелмира Ле-Фея — себе дороже. Теперь в его рядах целых два Тёмных Лорда. Вернув газету в ящик стола, он, потянувшись, лёг спать.***
В кабинете декана Грффиндора не горело ни единой свечи, а камин был пуст. Окна были задернуты плотными шторами. Владелец этого кабинета сидел на кровати, глядя в пустоту. Всегда строгая и несгибаемая Минерва МакГоннагал, прозванная Стальной Леди, которая пережила две войны, женщина, плакавшая лишь четырежды: когда умерла её мама, когда десятки детей гибли во время Первой Битвы за Хогвартс, когда умерла её дочь, а следом за ней и её муж. В последний же раз она приливала слёзы над телами Лили и Джеймса Поттеров. Сейчас же она заплакала в пятый раз. Тихо и без всхлипов, но заплакала. А причиной её слёз было ничто, а вернее никто иной, как Альбус Дамблдор. Гордая шотландка и в мыслях не могла допустить, что её кумир, ради которого она шла через боль и страдания во имя высокой цели предаст её, тем более таким низменным образом. «Ради высшего блага» — язвительно сказала она себе. Потеряв дочь и мужа на этой совершенно глупой войне, Минерва горевала, но не умерла от горя, о чём она теперь жалела. МакГоннагалл тогда знала: они погибли не напрасно. Их смерть даровала жизнь тысячам других. Но теперь она не была столь уверена в том, что гибель её возлюбленного мужа и невинной новорожденной девочки была так необходима в борьбе за правое дело. Прочитав первый выпуск, она не поверила своим глазам и посчитала статью самой настоящей ересью, но семя сомнения всё же упало в её душу. Прочтя заказную статью Дамблдора о Ле-Феях (а в том, что она была именно заказной, сомнений не возникало), она поняла, что Альбус не так уж и добр и мудр, как хочет казаться окружающим. Третий выпуск разбил вдребезги стереотипы о честности, справедливости и благородстве её кумира. А разговор с Северусом Снейпом, открыл ей глаза, показал истинное лицо Сильнейшего Светлого Волшебника и убил веру в Дамблдора окончательно. — Я не знаю, что мне теперь делать. — сказала она чуть хриплым, безжизненным голосом. — Но одно я знаю точно: эта тварь ответит за свои грехи. Влага на её лице высохла моментально. Сжав руки в кулаки, она резко поднялась с кровати и подошла к столу. Взяв перо и свиток пергамента она принялась писать.***
Уютный кабинет, уставленный шкафами с книгами и всевозможной документацией был хорошо освещен. В позолоченном кресле с красной обивкой, больше похожем на трон, сидел Савион, нацепивший на нос очки и изучающий документы двухсотлетней давности. Уже четвёртый месяц управляющий делами Гелмира Ле-Фея старался отыскать лазейку, но случалось так, что какой-то новый договор чётко прописывал, что нельзя провернуть это дело, используя найденный выход. И вот последний мирный договор, подписанный Ульрихом Зловредным в тысяча восемьсот восемьдесят седьмом году был у него в руках. После беглого просмотра основной части договора, Савион приступил к тщательному изучению мелкого шрифта. И вот оно! Он, Савион из клана Гринготтс сумел найти способ объединить гоблинов в полноценную армию. Быстро выписав номер пункта и его дословно содержание, воодушевленный гоблин заходил по кабинету туда-сюда, заложив руки за спину. — Мирный договор тысяча восемьсот восемьдесят седьмого года. Пункт сорок девять, часть «D». Объявленный врагом нации гоблинов будет подвергнут уничтожению. Для этой цели Клан может использовать любые средства… Любые средства это очень растяжимое понятие. Объединение гоблинов в армию тоже может стать таким средством. А враг у нас один — Моргот Бауглир. Теперь осталось лишь убедить в этом Верховный Совет. Но эти зашоренные кретины с куском золота вместо мозгов… Они пойдут против всего, что покажется им не выгодным и в результате из-за их глупости мы все погибнем. — После этой весьма «лестной» оценки главных среди гоблинов клана Гринготтс, последовал отборный четырёхэтажный мат на гобледуке, звучавший столь жутко, что ни в сказке сказать, ни клавиатурой автора описать. Красноречивый Савион упомянул о близком родстве матерей членов Верховного Совета с горными троллями, помянул их родственников добрым словом вплоть до шестого колена, а заодно пару раз прошёлся по их несомненно выдающемуся интеллектуальному развитию. — Надо написать Гелмиру. Он должен поторопиться с набором союзников. Старые рода обязаны встать на его сторону. — Гоблин прихватив перо и пергамент принялся писать.***
Геллерт Грин-де-Вальд всегда считал, что его невозможно удивить и, что он видел в своей жизни всё. Но, как говорится, индюк тоже думал… А последствия известны. Первое, что сумело по-настоящему его удивить, так это первый за сорок пять лет его заключения в собственной тюрьме посетитель. Следом шёл тот факт, что Альбус оказался последним лжецом и лицемером. Но что его сразило наповал, так это предложение представившегося корреспондентом Правдолюбовым. Тот заключил с ним сделку: он освобождает блондина и его союзников, а те в свою очередь выступят на его стороне. Сначала он рассмеялся этому человеку в лицо и согласился даже не раздумывая. Этот спор не был опасен для него. После закрепления условий спора клятвой, Геллерт подошёл к решётке и, склонив голову набок, стал с интересом наблюдать за магом. Тот неторопливо снял с шеи неприметный амулет, после чего его лицо на секунду подёрнулось дымкой. Перед ним стоял Высший Эльф с длинными чёрными волосами, собранными в хвост. Зелёные глаза дерзко смотрели на Грин-де-Вальда. Тонко улыбнувшись, он развёл руки в стороны, не доставая никаких артефактов или магических проводников. С минуту ничего не происходило. — Ну, как? Получается? — хотел было произнести Темный Лорд, однако его словам не было суждено прозвучать. Здание задрожало так сильно, что Геллерт плюхнулся я прямо на задницу, а его соратники, до этого игравшие в карты попадали со стульев. Эльф же продолжал улыбаться. Вскинув руку, он резко взмахнул ею наискось. Миллионы металлических осколков полетели во все стороны, чудом не задев кого-либо. В глазах темноволосого полыхало демоническое пламя. Повинуясь очередному жесту, одна за другой, руны начали вспыхивать и, немного померцав, гаснуть, оставляя после себя лишь облачко голубых искр. — Я выполнил свою часть сделки, Геллерт. Ваша очередь. — Кто ты? — хрипло спросил блондин, глядя на эльфа с опаской. — Новый Темный Лорд? — Пфф… Можно и так сказать. Во всяком случае ваш старый знакомый свято в это верит. Меня зовут Гелмир Феанор. Лорд Поттер, Лорд Блэк, Лорд Певерелл, наследник Ле-Фей. — произнёс он, делая видимыми родовые кольца. — Отныне вы мой друг, союзник и советник, Геллерт. Ваши друзья так же будут моими друзьями, но будьте так любезны, попросите Еву не проказничать. Я уверен, что в скором времени у неё появится очень хорошая подруга, которая может помочь развалить ей этот мир на куски.***
В Северной Башне было так же тихо, как и во всем остальном замке. На самом её верху в покоях преподавателя Прорицаний об стену разбилась пустая бутылка из-под хереса. Злая, как тысяча чертей Трелони, потирая голову, на которой выросла шишка, пыталась узреть будущее, сокрытое в тумане от взора недостойных, однако всё, чего она добилась, так это отдавленной хрустальным шаром ноги, пореза большого пальца левой руки картой таро, залитой чаем шали и опустошения двух бутылок столь любимого ею алкогольного напитка. Как бы она ни старалась, но её третье око не могло пробить завесы настоящего. — Да, что за дьявольщина?! Опять предзнаменование смерти! — Сивилла шипела не хуже заправской змеи. В этот раз она пыталась гадать старинным способом, используя кости драконов, которые она так сильно кинула, что те разлетелись по полу. И тут ей не повезло. Как только она не усердствовала, но ничего не вышло, если не считать очередной напасти — вылезшего прямо на попе прыщика и потянутой спины. Собрав кости с пола, она, охая, плюхнулась в кресло. Вдруг Трелони замерла на месте. Глаза её будто остекленели. Жутким, пробирающим до костей замогильным голосом, провидица заговорила: — На исходе Света время, Близится конец. Прорастает мрака семя, Короной лавровой увенчан мертвец. Возвысит Смерть, низвергнет Тьма, Но Духа Пламя не угасло. Пока жива огня душа, Герой погибнет не напрасно. Трелони вдруг обмякла в кресле и уснула, напрочь забыв о изреченном пророчестве. ¹ — пять потому, что нет крестража-Нагайны и крестража-Поттера