Человеческому сердцу всегда будет чуждо все неопознанное, необъяснимое и не поддающиеся логике. Он не впустит в свою жизнь то, с чем не сталкивался ранее. Он опровергнет, осудит, со скулящим внутри страхом, но не примет. Он не захочет искать причины в корне этого события, не захочет докопаться до истины. А все потому, что в каждом человеке есть место страху и недоверию. Лишь тот, кто поистине безумен или невероятно глуп, сумеет пересечь порог неизвестности. Тогда, когда он ставит на кон судьбу, жизнь, то, что имеет — и всецело отдаётся неизведанному. Но зачастую итог не превосходит ожидания.. А все потому, что тот, кто не приглашен — не должен являться на бал. Достаточно быть случайной жертвой. Той, кому достался билет несчастья. Не мудрено быть ни безумцем, ни глупцом, что бы быть одним из тех, кто станет на сторону неизведанному. И тогда перед тобой предстанет выбор: принять дивный дар таким, какой он есть или избавить себя от мук, поставив на своей судьбе жирный крест. Ей пришлось балансировать на краю пропасти.
***
Мне всегда было, о чем умалчивать. И причиной моего безмолвия было вовсе не попыткой иметь что-то сроду секрета, нет. То, что происходило в моей жизни — не является частицей обыденного. То, что людьми принято называть из ряда вон выходящее и немыслимое. С окончанием заката и первых минут сна я безоговорочно понимала, что ночью явится никто иной, как он. Ночной гость. Мною забыты те дни, когда сон проходил спокойно. «Кошмар» — сказал бы любой на моем месте. Но я чувствовала, что каждое сновидение, пусть и неопровержимо идентичное прошлому, несло в себе куда больше истины, чем даже человеческая правда. Ведь правда — нечто субъективно приближенное к истине. Сон перестал быть наслаждением и я, в очередной раз растягивая своё бодрствование в тщетных попытках противостоять потребности организма, цепляюсь взглядом за настенные часы. Яркий лунный свет, на грани с лучезарными отблесками рассвета, освещает мне ровно пол четвёртого утра. Я чувствую, что это мой предел — отказаться основательно от отдыха я не в силах. Тело обмякло, соприкасаясь с желанной поверхностью кровати и напоследок до моего слуха доносится ласковое щебетание утренних птиц. С давних пор — колыбельная для меня. Единственное приятное до того, как тьма окутает меня сполна. Тишь режет мои уши как никогда, вынуждая гадать, когда явится Он. Ночной Гость. Словно настал морской штиль, но он не успокаивает меня, а наоборот, усиливая интригу, касается моих внутренних страхов. Каждый раз мне все ново. Не смотря на то, что каждая ночь — цепочка незыблемых повторений, снова и снова, в надежде свести меня с ума. Приглушенное шипение доносится издали, прежде чем скоротечно оглушить меня. — «Услышь, услышь, дитя.» Пальцы до боли впиваются в голову, норовят клочьями вырывать волосы, в слепой попытке избавить себя от мучений. И мне больно не от дискомфорта, с помощью которого я воспринимаю речь Гостя — мне больнее от осознания того, что я ничем не могу помочь. — «Времени мало. Ты должна спасти нас.» Слова обрываются на половину, утопая в беспрестанном шипении и неясном клокоте. Мне с трудом удаётся поднять чугунную голову, внутри которой чётко ощущается собственное сердцебиение. Каждый сон — как наяву. Сон ли?.. Среди непроглядной тьмы взор начинает заострять внимание на прорезающиеся черты Безликого. Мне оставалось лишь гадать, был ли этот лик Гостя истинным или же он всеми силами пытался оставаться для меня инкогнито. Белое лицо, как бельмо средь черноты, не позволяло и оторвать взгляда от него. — «Наверх. Следуй наверх.» Текст уже давно был выучен мною на зубок не произвольно. Каждый раз, каждый сон, словно перемотанная немыслимое количество раз кинолента. Издевательство, длинной в вечность. Я устала терпеть. — Я.. Я не понимаю! Кулак точно спроектировано ударяет в пол, но натыкается на пустоту. Связки надрываются с силой, чтобы воспроизвести хотя бы звук. Но вместо ожидаемого крика — лишь шепот, близкий по звучанию с сорванным голосом. Ранее мне не удавалось связаться с ним собственной речью. Безликое лицо поглощает вездесущая тьма и в последнее мгновение мне кажется, что я смогла увидеть очертания пасти на до боли знакомом и некогда чистом лице Гостя. — «Ш-ш-ш.. Люди знают. Люди молчат уже давно. Гора Э..» Противное шипение обрывает речь Ночного Гостя, не позволяя разобрать название некой горы. Рука механическим движением тянется к исчезающему лицу, в собственной глупости надеясь удержать кошмар здесь и сейчас, чтобы услышать все сызнова, но разборчиво. Дабы этому всему пришёл долгожданный конец. Но нет. Пальцы ощущают лишь холод и лёгкое дуновение сквозняка вдоль всей кисти. Прикосновение ветра — так бы назвала я, не будь фраза неуместной и абсурдной сейчас. В не менее абсурдном сне. Изнутри начинает возрастать пылкий гнев, охватывая мой разум и дрожащие конечности. Будет ли этому конец? Будет ли найден выход в этой путанице, которую взвалил мне на плечи некто, одаривая слепой миссией по спасению кого-то? Пустые слова, как ветер, но намертво застрявшие в задворках разума и души. В такие моменты я проклинаю свою доброту — сердце приказывает разуму откликнуться на просьбу, каждый раз болезненно обливаясь кровью при услышанном. Он словно знает моё уязвимое место, и, в очередной раз пользуясь моим добрым сердцем, взывает меня на помощь. Чтобы я вновь стала не хватающей шестеренкой цельного механизма, и, возобновив его работу, стать непригодной, ненужной, не услышав даже тихое «спасибо». Так бывает всегда. Но прежде чем я успеваю вылить всю накопившуюся годами желчь, излить несносный шквал эмоций, уже более слышимый и четкий голос успевает раньше меня, эхом отзываясь в округе. — «Достучись до души.»***
Это было последнее его послание в этом сне, прежде чем моё тело не естественно выгнулось над кроватью, и, словно парализованное молнией, вновь рухнуло наземь. Сбивчивое дыхание заполонило комнату и до меня доходит не сразу, что это дыхание принадлежит мне. Темнота в глазах отступает после резкого пробуждения, позволяя лицезреть потолок над собой. Очередной конец беспрестанного кошмара. — Достучаться.. До души, — выпаливаю фразу, врезавшуюся мне в память, словно пытаясь распробовать на вкус. Я впервые услышала подобное из уст Ночного Гостя. И вновь — всего пара слов, пропитанные загадкой и отсутствием логики, как и вся та витиеватая и обрывистая речь безликого. Но было в этой фразе что-то, за что цепляется разум каждый раз, выявляя особенное для него место в памяти. Но вновь вопреки размышлениям все тщетно — воспаленный с утра мозг отказывается функционировать верно, как и пережевывать недавний сон.