Release

      У Наташи нет проблем с ложью — она у нее на губах давно застыла, как и кровь на костяшках. Грубая сила, ложь и ловкость — вот что помогает выжить на этой планете. Холодный металл ключей холодить кожу, и Романофф отрадно вспоминать, как легко было украсть ключи у безбожно заснувшей помощницы Верховной. Ванда просыпается, едва только слышит скрежет ключа в замке — она удивляется, как утро могло настать так быстро. Но то было не утро во главе с помощницей Верховной, а глубокая ночь третьего дня вместе с Наташей. Романофф улыбается ведьме, показывая украденный ключ, и выпускает ее из камеры. — И куда мы идем? — Мы идем в гости. — К кому? — К той, кто избавит тебя от этого, — Наташа дотронулась до аномально теплого металла на запястьях Ванды. У той в глазах сверкнул огонек любопытства — Романофф за последние три дня ни словом не обмолвилась, что нашла выход из ситуации. Наверное, просто не хотела, чтобы Ванда еще и это скрывала от Верховной — та в последнее время и так чересчур подозрительна. — Держи, — на подходе к шахтам Наташа протянула Ванде позаимствованный у Марии шарф и заставила ведьму обмотать его вокруг головы. — Так себе маскировка, — буркнула та. — Это не только для этого, — хмыкнула Наташа, прикрывая нос тканью. — В шахтах порой стоит удушающий запах смерти. Подобные слова произвели на Ванду неотвратимое впечатление — зайдя в шахты, она даже вздрогнула. — Элли? — Наташа зашла в знакомую «пещеру», пропустив вперед себя Ванду. Вдохнув в себя затхлый жаркий воздух, ведьма с облегчением поняла, что здесь пахнет намного лучше. Наташа же сразу покосилась на соседнюю кровать, которая пустовала. Элли, заметив этот взгляд, пожала плечами: — Ее сердце остановилось еще позавчера, — голос Фимистер был равнодушен, но Наташа понимала — Элли больше никогда не забудет произошедшего. — Мне пришлось закопать ее тело своими руками. Ванда абсолютно не понимала, о ком говорят эти женщины, но знала, что дело было в чьей-то смерти. И ей стало дурно только от того, сколько же мертвецов уже хранит эта земля под их ногами. — Элли, я сожалею. — Спасибо, — Фимистер набрала в грудь побольше воздуха и с натянутой улыбкой повернулась к Ванде лицом. — Понимаю ваше желание свалить с отсюда — впечатления незабываемые, верно? А ты, — Элли посмотрела на Наташу, — все-таки решилась? Ванда недоуменно поглядела на Наташу, которая в это время доставала нож из кармана. Ведьма внимательно следила за действиями Романофф, боясь, что та собирается пролить кровь или что-то похуже. Но вместо этого она всего лишь ухватилась за свои длинные рыжие волосы и… отстригла добрую половину. Все в том же молчании Наташа протянула локоны Элли. — Теперь твоя очередь, — вымолвила она, не смотря на несколько ошарашенную Ванду. Фимистер, спрятав волосы под подушку, попросила ведьму вытянуть запястья. Наташе не очень верилось, что Элли сможет разрезать металл своим ножиком, но… не прошло и пяти минут, как кандалы упали на пол, и Ванда задрожала от наплыва освобожденных сил. — Люблю хэппи энды, — грустно оскалилась Фимистер и протянула Наташе два других металлических браслета, в точности копирующих те, что спали с Ванды. — Эти фальшивки скроют от Верховной ваш обман. А то вы же не думали, что Верховной совсем не заметить отсутствие браслетов завтра утром? Романофф приняла фальшивки с благодарным кивком и, взяв Ванду за предплечье, повела ее прочь. Ведьма едва ли успела прошептать одними губами «спасибо» Элли, которая после их ухода легла на кровать своей погибшей соседки и молча уставилась в стенку напротив. — Кто эта девушка? — Элли Фимистер, — ответила Наташа, выходя из шахт и следуя к дворцу Верховной. — Раньше она тоже была бойцом, а теперь вот — работает в шахтах и мирится со смертью окружающих ее людей. — Зачем ей твои волосы? — Если бы я знала, — хмыкнула Романофф. Поймав недоуменный взгляд Ванды, она пояснила: — Но это выгодная сделка, ты должна согласиться. Ты свободна от оков, скоро свяжешься со своими, и мы навсегда покинем эту планету. Наташа до сих пор не верила в исполнение тех мечтаний, которые мучили ее вот уже не первый год. Когда они с Вандой тихо пробрались во дворец, подкинули ключ все той же сонной помощнице и открыли камеру, Романофф пристально поглядела на ведьму, покорно заходящую в стеклянный плен. Ее охватили сомнения — завтра ей предстоит либо проделать все успешно, либо оказаться перед Верховной и ее жестоким судом. Не верилось, как скоро Наташа поддалась собственным чувствам и привязалась к зеленоглазой ведьме, о которой не так давно она даже слышать не хотела. — Ты думаешь, что у нас не выйдет? Ванда сказала это с абсолютно отсутствующим выражением лица, словно тоже думала об этом. Но, к счастью для них, все-таки Наташа не была склонна поддаваться мимолетным эмоциям и имела внутри тот стержень, который позволяет идти только вперед. — Мы справимся, Вэнди, — она подмигнула девушке. — Спокойной ночи. Оказавшись в Обители, Наташа не могла не заметить улыбку на собственном лице. В мутном зеркале лицо Романофф продолжало непонятно отчего сиять. Наташа все искала и не находила признаки усталости от жизни — напротив, определенная цель придавала блеска ее зеленым глазам. Впервые Наташа заснула менее через час после того, как голова коснулась подушки. А Ванде не спалось. Она все любовалась красноватым огоньком меж собственных пальцев. Освобожденные силы, наполнившие теперь ее кровь и впитавшиеся в кости, оживили в ней вкус к жизни. Спустя два часа Ванда прекратила развлекаться и, скрестив ноги по-турецки, сосредоточилась на воспоминаниях о штабе и ментальной связи с тем, кто сможет услышать ее первым — Локи. Шатаясь по лабиринтам чужих разумов и пытаясь выйти на связь с парнем своей старшей сестры, Ванда начинала ощущать головную боль с непривычки — она никогда еще не связывалась с людьми на таком огромном расстоянии. К тому же, выяснилась еще одна проблема: Локи в штабе не было. Его сильной энергии, так часто восхищавшей Ванду, не ощущалось нигде на Земле, а из этого следовало, что он может быть, где угодно. Ванда, нахмурившись, приложила пальцы к вискам. «Где же ты, Лафейсон?», — мысленно вопрошала она, но Локи по-прежнему не отвечал ей. Ванда уже слышала, как пробуждается дворец — за пределами ее камеры слабо, но слышались топот ног и тихие переговоры всей оравы слуг Верховной. Плюнув на все, Ванда напряглась посильнее и, пройдя целый путь до Земли, принялась обшаривать чужие головы. Она ощутила быстрый поток мыслей своей сестры-близнеца — Петры, какие-то серьезные думы Тони и, в конце концов, достигла сознания Лорны — своей старшей сестры. Та абсолютно ни о чем не думала — видимо, спала. «Лорна, — мысленно воззвала она к сестре, — Лорна, ты меня слышишь?». «Что? Ванда? ВАНДА? — ее мысленный крик заставил Ванду болезненно улыбнулся: она и рада была слышать голос сестры, но ее крики были просто невыносимы уставшему и не выспавшемуся мозгу ведьмы». «Да, это я, Ванда. Слушай меня внимательно и не перебивай. Я нахожусь на планете Вумейс, меня держат в плену, но я нашла союзницу. Мы собираемся сбежать завтра ровно в полдень — прошу тебя, собери команду, которая прилетит за нами. Я…», — Ванда не успела договорить, потому как к ней вошла Верховная с неизменно величественным видом. Ведьма, очнувшись, осмысленно посмотрела на женщину и смерила ее мрачным взглядом. — Милая моя, — сладким голосом начала Верховная, — с добрым утром. Знаешь ли ты, какой сегодня день? — День моего освобождения? Улыбка на губах женщины чуть дрогнула, но взгляд нисколько не изменился: — Тебя не надо освобождать, потому как ты и так свободна, — и как такая наглая ложь могла слетать с уст так спокойно и обыденно? Ванда почти что восхищалась этой женщиной. — Но я скажу тебе, какой сегодня день: годовщина Обители бойцов. Не хочешь пойти со мной? Ванда громко и надменно фыркнула. — Нет уж, спасибо. Это отвратительно — праздновать годовщину насилия. Верховная спокойно кивнула, не снимая с лица умиротворенную улыбку, и удалилась. Ведьма, проводив ее презрительным взглядом, попыталась снова связаться с Землей, но ее неокрепшие силы больше не позволяли такой нагрузки. Ванде оставалось только молить о том, чтобы Лорна все поняла и прилетала за ней… Годовщина Обители бойцов грозила стать самым запоминающимся праздником этого десятилетия. Женщины были необыкновенно веселы и бойки в этот день — даже земледельцы в этот день собрались на тысячный бой Натали с Джессикой. И все они скандировали их имена, словно завороженные этой кровавой сценой. Некоторые даже делали ставки, большинство — на неизменную победительницу Натали. Наташе было жаль их скромные сбережения, но она должна была проиграть, чтобы попасть в госпиталь и увидеть этот разочарованный взгляд Верховной. Она тут же отречется от всех оказанных Наташе почестей и благополучно забудет о ней, как о самой низкой проигравшей, тем самым, давая Романофф огромную фору. Практически не защищаясь от сильных ударов Джессики, Наташа впервые ощущала восторг поражения, который наверняка чувствовала Дарси. Та самая Дарси, которую действительно отправили на другую планету, прочь от этой безысходности и застоя, который наверняка раздражал жизнерадостную и саркастичную от рождения Дарси Льюис. У Джессики в глазах сквозит непонимание — как истинный боец она просчитывает не только свои шаги, но и шаги врага. И, конечно, она знает, что Наташа может тут-то сделает такой выпад, тут-то такой удар и так далее. Но она не знает главного: значения этой битвы для Романофф. Джессика знает, что Натали пойдет до конца. И это необязательно означает победу — Наташа готова проиграть эту битву, но победить войну с этой застоявшейся планетой и ее древними правилами. И, несмотря на лицо, похожее больше на сплошное кровавое месиво, и поломанные кости, Наташа улыбается, когда ее кладут на носилки. Улыбка ее адресована сидящей на дальних рядах Верховной, руки которой нервно и злостно сжимают идеально отглаженную ткань платья. Это того стоило.