***
Что характерно для попоек Джексона Уиттмора, так это поздний завтрак. Те немногие, которым все-таки посчастливилось быть приглашенным на вечеринку с последующей ночевкой в его доме, что равнозначно приглашению на целую цепь вечеринок, которая обязательно последует за первой, обычно завтракают на кухне или в гостиной, разбившись по компаниям, и обсуждают вчерашние события или просто болтают. Мы удобно устроились за кухонным островком с его высокими барными стульями, Эллисон заварила травяной чай и отыскала среди нехилых запасов Уиттмора хлеб для тостов и арахисовое масло, так что наш завтрак был готов. Я, обхватив пальцами свою чашку, делаю глоток, когда к нам приближаются злостные нарушители нашей девичьей идиллии: Скотт МакКолл и Стайлз Стилински. Встречаясь взглядом с последним, я чуть было не выплевываю горячую жидкость обратно, видя пламенеющих чертиков в его глазах. — О, доброе утро, — улыбается Арджент и ждет, пока Скотт поцелует ее в подставленную щеку; он делает это, парни усаживаются напротив нас. — Доброе утро, — бормочу я, утыкаясь в свою чашку. — Что ты сказала, Лидия? Прости, я не расслышал, — да он, мать его, издевается! Я испепеляюще смотрю на Стилински, но этот тип и не думает отводить взгляда. — Доброе утро говорю, — сквозь зубы цежу я. — Доброе, Лидия, — он буквально смакует мое имя, произнося его по слогам, — Ли-ди-я. Очень красивое имя, правда, Скотт? — толкает друга в бок. — Да, — кивает МакКолл и опять возвращается взглядом к Эллисон, — очень. Стилински опять смотрит на меня, как будто ждет, что я поблагодарю его за это. Упаси Боже. Не дождется. — Ну, чем займемся сегодня? — спрашивает Эллисон, глядя на нас. — Не знаю, — я откусываю от своего тоста кусок и отворачиваюсь в сторону, делая вид, что меня это нисколько не интересует. — Можем съездить в город за продуктами и, к примеру, вернуться на озеро. Посидеть на берегу и все такое, — продолжает накидывать идеи моя лучшая подруга. Конечно, Скотт соглашается. — Было бы отлично! — Господи, откуда столько энтузиазма? Мне хочется бросить в него своим тостом. — Как ты смотришь на это, Стайлз? — Ну конечно, почему бы не спросить разрешения у него. — Если Лидия не против, — кивает Стилински. Теперь все трое смотрят на меня. Чёрт, я чуть не выливаю на себя чай. Смотрю на Эллисон, начиная разговор взглядом. «Мне не нравится эта затея». «Брось, будет весело!» «Тебе — да. Но не мне! Не хочу оставаться наедине с этим типом» — бросаю быстрый взгляд на Стайлза. «А, по-моему, он милый. Хватит капризничать, Лидия». «А по-моему он… Эй, Эллисон, я еще не закончила! Эллисон, твою мать, посмотри на меня!» — Думаю, Лидия «за», — улыбаясь от уха до уха, говорит Арджент, и, клянусь, в этот момент я жалею, что не утопила её в бассейне.***
Приведя себя в порядок и переодевшись (спасибо заранее завезенным в дом Уиттмора вещам), мы выходим через задний двор к гаражам. Машина Эллисон уже стоит у начала подъездной аллеи, за рулем Скотт, он сигналит нам и машет рукой. На пассажирском сидении рядом с ним Стайлз собственной персоной. Мы с Эллисон залазим на заднее сидение, я сажусь позади водителя и тут же опускаю стекло, позволяя ветерку трепать мои волосы. Мы выезжаем на шоссе и едем в течение пятнадцати минут по направлению к городу. Из колонок льется какая-то современная попса, и я просто смотрю в окно, не участвуя в общей беседе. Ближайший супермаркет расположен на окраине Бейкон-Хиллса, и Скотт сбавляет ход по мере нашего приближения к нему. Он въезжает на парковку и делает несколько кругов, прежде чем находит хорошее место. Мы выходим из машины и идем к магазину. МакКолл и Эллисон шагают впереди, держась за руки, я и Стилински идём чуть поодаль от них, молча. В супермаркете Скотт берет тележку, и Эллисон бросает на её дно свою сумочку. Я не делаю так же. Стилински замечает это и тормозит рядом со мной вместе с другой пустой тележкой. — Давай. — Чего? — я непонимающе смотрю на него. — Бросай свою сумку. Не желая спорить, я все же делаю это. — Ты не любишь ходить с ними, правда? — мы медленно бредем между длинных рядов с полками, заставленными всевозможными товарами. — Нет, не люблю, — спокойно отвечаю я, — они цепляются друг за друга и могут часами бродить здесь попусту. — Ты не любишь ни за кого цепляться, с Джексоном вы не занимались подобной ерундой. Это звучит больше как констатация факта, и я киваю, потому что он прав. — Мы с Джексоном не были близки… настолько. — В физическом смысле? Я бросаю на Стайлза быстрый взгляд. — В духовном. — То есть физически близки все-таки были? — в его глазах опять пляшут эти чертики. — Ты никогда не узнаешь, — отрезаю я. — Почему же? У меня есть все шансы, — его уверенность в себе выбивает из колеи. Я пытаюсь не обращать на это внимания. — Как ты попал к Уиттмору? Да еще и с ночевкой… Вы были знакомы в Сан-Франциско? — Косвенно. — Что это значит? — Это значит, что я знаком с тем, кто знает его. — И с кем это? Со Скоттом? — усмехаюсь я. — Нет, с Эрикой Рейес. — С Эрикой? — я переспрашиваю, мой тон полон удивления, — Откуда ты её...? — Я с ней спал, — кажется, это нисколько не смущает Стилински. — Зачем ты говоришь мне это? — я смотрю на него, пытаясь понять, какую цель он преследует. — Просто чтобы ты знала. Все равно ведь хотела, — он пожимает плечами, и я впервые чувствую, что да, это я и хотела услышать. Правду. Всего лишь правду. Не ту красивую ложь, что вливал мне в уши Джексон, уверяя, что с Эрикой они просто друзья, а по пятницам, конечно, занимаются биологией. Биологией, черт возьми, и я не поняла! Позже я смеялась над этим буквально до слез (но, конечно, по другой причине). Оказавшись обманутой, мне больше не хотелось слышать ложь. Мне хотелось кого-то, кто говорил бы правду. И, как на зло, этим кем-то теперь мог стать Стайлз Стилински. Такой поворот событий не очень-то меня и радовал. Мы идем между рядами с соком, и я уже и не вижу, куда скрылись из виду голубки. Стайлз, толкая перед собой тележку, замечает мой блуждающий где-то вдалеке взгляд. — Их ищешь? — спрашивает он. — Да. — В отделе контрацепции они застрянут надолго, — его беззлобная шутка, произнесенная самым спокойным тоном, почему-то вызывает на моих губах улыбку, — А чем будем развлекать себя мы? Я пожимаю плечами, потому что не улавливаю в корне, что он подразумевает под этим вопросом. На самом деле, мне не хочется знать. Я так себя успокаиваю. — Настольные игры? Карты на раздевание? Чипсы и дешевые сигареты? — перечисляю возможные варианты, загибая один палец за другим, — Что тебе нравится больше? — Самбука или текила? — Стилински проходит мимо меня, двигая к отделу со спиртными напитками, огороженному деревянными стойками с отдельной кассой. — Это вопрос с подвохом? Потому что если так, то оба варианта откровенно не очень, — стараюсь отшутиться я, но, наконец, понимаю, что Стайлз как раз-таки не шутит. Он оставляет полупустую тележку с чипсами и сухариками, которые мы все-таки бросили туда по дороге, у входа и ступает внутрь этого алкосвятилища. — Идешь? — бросает он через плечо, явно беря меня на слабо. Я ничего не отвечаю. Я уже стою рядом. Мы с минуту молча разглядываем ровный ряд бутылок. Стайлз — со взглядом знатока, я, как ребенок, которому на глаза впервые попался порно-журнальчик из соседней газетной лавки. Наверное, только сейчас я вспоминаю, что за всю свою жизнь не пила ничего крепче пива. И зачем-то говорю это Стайлзу. Он смотрит на меня, по губам у него проскользает быстрая полуулбка-полуусмешка. — Пора бы начать принимать что-то более престижное, — и снимает со стеллажа бутылку текилы. — Мексиканская водка? Почему бы тогда не взять обыкновенную? — Поверь, такой вполне достаточно, — его тон, и то, как он покровительственно кладет руку мне на плечи, слегка подталкивая к кассе, вызывают во мне двоякие чувства, — Стащишь её для меня? Это будет твоим вторым заданием. Я оглядываю себя: джинсовые шорты, майка и кеды — куда он собирается ее спрятать? Может, мне засунуть ее в лифчик? Уже собираясь ответить Стайлзу, что именно об этом я думаю, замечаю его взгляд, его глаза… Да он просто смеется надо мной! — Пошел ты! — я пулей вылетаю из отдела и хватаю свою сумку из тележки у входа, а затем быстро иду к кассам у выхода из супермаркета. Останавливаясь на секунду, я медлю, потом протягиваю кассирше банкноту и говорю, хмуря брови: — Пачку Мальборо и зажигалку, — а затем добавляю как-то сжато, — пожалуйста. Не знаю, зачем я сказала это «пожалуйста», но ей, кажется на него наплевать, она кидает на стойку сдачу и мою покупку. Запихивая все это в сумку, я выхожу на улицу. Сейчас, наверное, три, потому что раскаленное солнце, достигшее своего апогея несколько часов назад, медленно клонится к горизонту, опаляя своими горячими лучами землю штата Калифорния. Прислоняясь спиной к холодному кирпичу здания, я вскрываю пачку и достаю одну сигарету, зажимаю ее между зубов и щелкаю зажигалкой, пытаясь прикурить. Выходит из рук вон хреново. Я тихо ругаюсь и продолжаю упорствовать, когда рядом слышится знакомое: — Уже тренируешься? — с усмешкой по губам. — Не твое дело, — бурчу я, отворачиваясь от Стилински. — Давай помогу, — он ловко выхватывает у меня из рук и то, и другое, делает несколько быстрых движений и отдает уже закуренную сигарету обратно. Я хочу сделать первую затяжку и давлюсь дымом. — Пропускай его, как будто это воздух. Вчера отлично получалось. — У меня не выходит, — как-то по-детски жалуюсь я, — не стоило и пробовать. — У меня в первый раз тоже не получилось, — замечает он, — но я упорно тренировался и вот, — Стайлз достает из моей пачки еще одну сигарету, закуривает и выпускает дым. — Упорно — это как? — с интересом спрашиваю я. — По десять штук в день, — пожимает плечами Стилински, — тот еще способ уничтожить легкие. — Зачем же ты это делаешь? — не унимаюсь я, глядя на него, пытаясь докопаться до истины. — Не знаю, — отвечает он, — кстати, тебе не идет. — Не идет курить? — Совершенно не идет, — парень отбирает у меня тлеющую сигарету и ломает ее пополам, а затем отбрасывает в сторону. Зато тебе идёт. Я смотрю, как он делает следующую затяжку. Очень идёт. Я не говорю ничего, просто стою тут, у заднего входа в супермаркет, под тяжелыми лучами заходящего солнца, и вижу черно-белый мир, черно-белого парня с сигаретой во рту и серое облачко дыма, которое тот выпускает. Ничего сейчас не кажется мне более правильным. — Как тебе продали текилу? — спрашиваю я. — Поддельное удостоверение. — Но откуда оно у тебя? — Мой папа шериф, не забыла? — Не забыла, — в тон ему отвечаю я. — Вон там, — Стайлз кивает вправо от нас, указывая куда-то на первые ряды парковки, — старенький додж с опущенными стеклами и ключом в зажигании. Угони его. — Что? — опешив, я пялюсь на него как на умалишенного. — Ты слышала, Лидия. Второе задание, — в глубине его глаз разгораются уже знакомые мне огоньки. — Меня же посадят! Ты сумасшедший! —Ты вроде бы должна помнить, что мой отец — шериф, — по губам Стилински пробегает улыбка, больше подходящая дьяволу-искусителю. — Ну так что? Он подталкивает меня к грани, на которой я балансирую только ради того, чтобы не упасть, не свалиться вниз с этой высоты к чертям собачьим и не разбиться в лепешку, как муха на лобовом стекле проезжающей по трассе машины. Я сама приняла его правила, зачем-то согласилась на эту игру, а теперь не время отступать. Мне бы стоило быть куда менее сговорчивой, но взятие Стилински меня на «слабо» почему-то всегда работало. Этот раз не был исключением. Я гордо вскидываю голову и, бросив на него победный (зачем, я ведь еще ничего и не сделала) взгляд, иду мимо к первой линии парковки прямиком к открытой машине. На самом деле все и обстояло так: кто-то как будто специально хотел, чтобы мы ее угнали. И почему-то мне казалось, что этот бред не будет наказан. Как выяснилось позже, это так и было. Я оглядываюсь, видя, что Стайлз наблюдает за мной. Рядом никого нет. До машины рукой подать. Мне не хочется знать, как Стилински узнал, что хозяин оставил ключи внутри. Мне ничего не хочется теперь знать. Я просто делаю это. Зачем — ума не приложу. Я открываю дверь и сажусь на мягкое кожаное сидение водительского места, проворачиваю ключ в зажигании, слышу, как пыхтит старый мотор, а затем давлю на газ, трогаясь с места, и выруливаю с парковки. У самого края останавливаюсь, чтобы забрать Стайлза — тот проворно влезает в открытую дверь и падает на сидение рядом со мной. И мы мчимся прочь. Первые несколько минут мне постоянно мерещится чей-то крик вдогонку и звук сирены. Я оглядываюсь в зеркало заднего вида, но там ничего подозрительного — за нами никого. Мои руки мелко дрожат, и я замечаю это только сейчас. На соседнем сидении Стайлз открывает бутылку текилы и делает глоток. — Зачем мы сделали это? — Не мы, а ты, лисенок. Это ведь ты угнала тачку, — усмехается он. — Но это ты заставил меня сделать это. Я так и скажу в участке, когда нас привезут с сиреной. — Хорошо, — он улыбается, а потом откидывает голову на подголовник и громко смеется. Я чувствую, как напряжение медленно покидает меня, и тоже начинаю смеяться. Сначала тихо, неуверенно, а потом все громче и громче, пока, наконец, не делаю этого во весь голос, до коликов в животе, до слез в уголках глаз. Мы мчимся по шоссе назад к городу, делая крюк по объездной. Стайлз включает радио на всю громкость, и из колонок льется на удивление нормальная музыка. За время нашей дороги он делает еще пару глотков из бутылки, но мне, конечно, не предлагает. — Сворачивай к стоянке, — он указывает рукой вправо, туда, где над землей разливается свечение солнца, а из-под его лучей лениво выглядывает разметка парковки. Я заезжаю и торможу, медленно выжимая педаль. Стилински вылазит из машины и ждет меня снаружи. — Чего застряла? Не можешь расстаться с ним? — он усмехается, а я, не обращая внимания, достаю из сумки салфетку и ручкой быстро вывожу на ней «Спасибо за предоставленную машину. Ваш автомобиль стал моей первой любовью», засовывая послание в бардачок. — Если копы отыщут в базе твой почерк, я, так и быть, отведу их от следа, — он протягивает мне бутылку с текилой. — Благодарю, сэр, вы очень любезны. Я делаю первый глоток, мое горло обжигающе щиплет и на глаза наворачиваются слезы. — Очень вкусно, — уверяю я Стайлза. — Не сомневаюсь, — смеется тот. Мы пешком бредем по дороге назад к дому Уиттмора, и, когда оказываемся там, немного пьяные и смеющиеся над неподобающими шутками, Эллисон и Скотт встречают нас упреками. На озеро мы, конечно, уже не едем.