Призрак

Неа выразился весьма недвусмысленно: шутить дальше было ему невыгодно, он и так потерял двадцать лет, ожидая, пока какой-нибудь недоучка не решится устроить спиритический сеанс, открывая дверь между мирами. Шахматная партия началась потерей первых фигур. - Но мы все равно хотим пойти с тобой! - Линали чуть ли не в истерике зашлась, когда услышала, что Канда снова собирается наведаться в старое крыло по очередную тайну академии, связанную с неведомыми узорами на потолке среди пыли. - И толку мне от вас? Со мной идет Мелкий! - брюнет поднял глаза к потолку и с трудом сдержал раздражение, которое скоро могло выплеснуться на любого, кто даже криво посмотрит на него. Для нарушителей это было еще более худшим раскладом - Юу и так не слишком жаловал их, а в злости мог и нехило покалечить неудачников. - Он привидение! Только лишь привидение! - истерика медиума набирала обороты все быстрее и масштабнее, голосок девушки едва не срывался в неприятный ультразвук, отчего морщился даже по свои кроличьи уши влюбленный Лави. Предмет спора лишь парил под потолком и кривлял китаянку, посмеиваясь и фыркая, слегка разбавляя атмосферу общего безумия. - Ли, успокойся, - максимально терпеливо попросил девушку Канда, хотя со стороны это могло показаться хамством - в голосе парня не было ни намека не терпения, а холодом можно было заморозить парочку океанов. Но на брюнетку это подействовало: она хотя бы перестала источать свою ауру истерики, только кулачки к груди прижала и посмотрела мокрыми от уже накатывающих слез глазами. - Рассуди сама, трезво и ясно, - чуть тише продолжил Юу. - Уолкер поможет мне там, где ты будешь три часа притопывать и размахивать бубном, переходя в транс, нирвану... куда вы там вообще уходите, я не в курсе. А пацану даже "план" курить не надо, он уже в астрале, - на эти слова беловолосый полувозмущенно фыркнул и прищурился, зависнув чуть поодаль за спиной Лины. - Так что мне проще пойти с Мелким, чем с тобой и Кролем. Девушка поникла и опустила руки, скрывая за челкой глаза, и коротко кивнула, всхлипнув для приличия. Лави неслышно подошел со спины и, положив руки на плечи девушки, отвел ее к кровати и аккуратно усадил на нее. А Канда, подхватив сумку с необходимыми вещами, вышел из комнаты. И лишь на пороге его настигло тихое "Удачи...", произнесенное Кролем. Аллен вел его запутанными мрачными коридорами, безошибочно угадывая дорогу к старым купальням. Забавно было слышать, что эта легенда существовала еще во времена самого Уолкера, о духе, который рисовал на потолке и стенах красивые картины. Отчего-то все его боялись, но сам Аллен частенько прибегал посмотреть на творения неизвестного художника. И каждый раз никого не заставал, даже если картина не была окончена. Комната, где, по слухам, обитало это существо, была довольно мрачной и холодной. Пол был покрыт тонким слоем пыли, к которому никто не прикасался уже многие десятки лет. Деревянный, хлипкий и скрипучий. Воздух при этом удивительно сухой, словно кто-то специально его просушивает каждый раз, как влага решит проникнуть в странную комнату. Темно, холодно и довольно пусто. В углу - большая кадушка-ванна с рассохшимися стенками, выложенные кафелем и дерево стены, высокий потолок. Свет проникал только сквозь небольшое окошко вверху, запыленное и почти незаметное. - Приступим? - вполголоса спросил брюнет, невольно передергивая плечами, когда неприятный сквознячок игриво лизнул спину даже сквозь рубашку, вызывая не самые лучшие ассоциации. Аллен чуть заметно кивнул, словно разрешая, и встал немного дальше, чтобы своим полем не перебивать призывающего. Если бы кто сказал Канде раньше, что ему придется призывать легенды академии, передающиеся шепотом от ученика к ученику, он бы раньше смеялся вголос. Юу не был спасителем мира, да и вообще был далек от спиритических сеансов и мистицизма, но должен же был кто-то быть героем. В этот раз Судьба-чертовка выбрала именно его, заставляя сломя голову нестись куда-то ночью в полуразрушенное крыло. Признаться откровенно, его это даже бесило немного. Когда Аллен посмотрел на описанный в книге ритуал призыва этого существа, он едва не покатился со смеху и тут же указал на целую кучу недостатков. Например, освященные кисти. Что за ерунда? Ни один призрак не явится к месту со святыми предметами: в любом освящении есть слова, которые отпугивают темные силы, в том числе и привидений всех сортов и мастей, исключая только Светлых и Хранителей, которые создавались именно для защиты и не могли просто вредить никому, кроме астральных сущностей. Перед стеной, на которую указал безмолвно призрак, Канда начал выкладывать вещи из сумки: длинные тонкие кисти с очень мягкими ворсинками, из светлого дерева, ложащиеся правильным пятиугольником; в центре - высокая белоснежная свеча, тоже очень тонкая, примерно с половину руки самого Канды, рассказывать о ее происхождении Линали так и не захотела; несколько капель воска с красной свечи по серединам кистей и рисунок от этих точек все тем же воском. Растертая в порошок трава, напоминавшая полынь и лавровый лист по запаху, брошена в небольшую мисочку, сверху присыпанная еще каким-то определенным набором трав, Лина довольно долго пыталась рассказать медиуму-недоучке их назначение и названия, но Канда, естественно, довольно легко и быстро выпустил все из памяти, посчитав не слишком нужно. главное - в правильных пропорциях смешать и больше не париться. Медленное тягучее заклинание, вычитанное из той же книги и подправленное тихо ругающимся Уолкером, заунывно звучало в стылом холодном воздухе, вызывая невольные мурашки вдоль позвоночника. В самом стихотворении-реквиеме было около пятидесяти строк, и согласно книге привидение должно было появиться уже строке на тридцатой, а пятидесятая закрепит пребывание сущности примерно на часик времени. Вот только проблема была в том, чтобы сосредоточиться и в самом деле призвать создание. Даже далекий от применения подобных вызовов Мелкий долго старался объяснить, что слова - это просто набор букв и звуков, призванных, чтобы ввести медиума в транс и направить свою энергию в определенное русло. Опытный медиум может хоть таблицу умножения рассказывать, как доверительно сообщил беловолосый, ехидно глянув на мгновенно вспыхнувшую Линали, с трудом удержавшуюся, чтобы не кинуть удерживающую сеть на нахального мальчишку. Заклинание дочитано, все условия соблюдены, даже сожжена большая часть травок, наполняя воздух несколько едким жгучим запахом с примесью холода мяты и удушливой горечи полыни. Казалось, стало еще холоднее и суше, о чем не преминул сообщить Юу вполголоса и не совсем цензурно... - Влажный воздух вредит картинам, - едва слышно произнесло что-то из-за бывшей ванны, и перед Кандой показалось тщедушное небольшое существо. Невысокий мальчик лет пятнадцати с длинными худыми руками и ногами, костлявый и при этом выглядящий вполне себе живым. Бледно-зеленые глаза подростка следили за каждым движением брюнета. Длинная белая челка спадала на один глаз, и такие же длинные волосы, такие же белые, спадали прямым потоком до талии мальчишки. Одет этот неизвестный был в длинную рубашку и мешковатые штаны, не то беглец из психиатрической больницы, не то бродяжка, хоть и слишком чистый для уличного жителя. Тонкие губы сжаты, словно парнишка не желал, чтобы его нашли, а вот холод отчего-то вообще не беспокоил его. - Я всегда думал, что аканаме выглядят иначе, - вырвалось у донельзя удивленного японца, рассматривавшего во все глаза удивительное создание. Подросток, чей вид принял домашний дух, подошел поближе, еле слышно шлепая абсолютно материальными ногами, и взял в руки одну кисточку, на кончике которой остался пепел от сожженных травок. - Это мне? Неплохая жертва, - критически осмотрев подношение, Аканамэ остался явно доволен, для пробы мазнув пару раз по стене и оставляя слегка светящиеся следы-мазки, почти сразу увлекаясь и начиная что-то вырисовывать быстрыми штрихами, ни раз не запнувшись и не затормозив, словно наизусть знал то, что сейчас рисовал. И хотя время пребывания существа в полностью телесной оболочке было ограничено, брюнет не решался отвлекать его.И на стене медленно вырисовывался светлыми мазками... его собственный портрет. Аллен даже не побоялся подойти ближе, нарушая пространство Аканамэ. Впрочем, несмотря на опасения, дух не испугался неожиданного прибавления и с любопытством посмотрел на гостя, поблескивая бледно-зелеными фосфоресцирующими глазами. - А я тебя помню, - юноша улыбнулся бледными губами, перехватывая кисть поудобней и делая завершающие штрихи портрета. - Ты приходил много лун назад и пытался увидеть меня. Тогда ты был слишком теплым. - Я призрак, - чуть рассмеявшись, ответил Аллен, подходя немного ближе к духу. - Всегда мечтал тебя увидеть хоть раз. - Ты не призрак, - отстраненно откликнулся Аканамэ, не слишком обратив внимание на полувосторженный тон Мелкого, вызвавший глухую ревность в Канде. Хотя японец отлично понимал, что если бы встретил духа-тэнгу или Сатору, то тоже бы с трудом удержался от девчоночьего писка. Но все равно... в голове всплывали фразы о том, что мертвым не место среди живых. Это было нечто .... Стоп! Почему Уолкер не призрак?! - Ты Хранитель, а значит - не призрак. Вы существуете между мирами, - продолжал тем временем Аканамэ, рисуя тонкими кистями что-то на стенах, прорисовывая мелкие детали в какой-то странной арке. - Можешь считать... как же говорят европейцы... фолиант... формуляр... а, фамилиар! - юноша, на мгновение оторвавшись, щелкнул пальцами. - Создание, служащее защитой и оружием, хранящее своего хозяина и оберегающее до момента, пока фамилиар не перестанет быть нужным. Такие создания намертво связаны со своими хозяевами и не могут уйти от них без воли господина, - бледно-зеленые глаза снова вспыхнули могильными светляками. - Ты призрак, но не призрак. Астральный фамилиар. - Почему ты так думаешь? - осторожно спросил беловолосый "фамилиар", не сводя взгляда с бестелесного художника, увлеченного новой работой. И теперь уже настал черед Юу присматриваться к новому творению: рисуемый мальчик очень сильно напоминал молодого и еще зеленого Уолкера с теми русыми волосами, которые он видел на фотографиях отца. - Потому что у вас есть определенная взаимосвязь. Плюс - он сын твоего бывшего возлюбленного, эту связь чуют все, кто в нашем с тобой мире, - ровно и абсолютно бесхитростно ответил Аканамэ, критически осматривая портрет мальчика. - А еще - ты наследник Светлых. Вы так просто из этого мира не уходите. - И все равно звучит бредово, - беловолосый скрестил руки на груди и слегка прищурился, заставив серебристые глаза холодно замерцать, на что бледно-зеленые ответили ему почти таким же призрачным мерцанием. На мгновение Юу почувствовал себя лишним, пока у него в голове словно не щелкнуло, что эти двое просто общаются, но так, как недоступно ему, живому, и давно мертвому человеку. Через пару минут Уолкер снова прикрыл глаза, туша блеск, словно признавая свое невольное поражение. - Вы шли за тайной. Фактически, вы ее получили, - меланхолично отозвался светловолосый дух, перебирая пальцами кисти, уже начинавшие переходить вместе с ним на Изнанку. - Но чтобы мы засчитали ваше знание, тебе придется пройти через врата моего мира, - взгляд тусклых глаз достаточно бесцеремонно прошелся по Канде, оставляя неприятное ощущение, что тебя только что облапали. - И то, что ты тут, значит только то, что вы все-таки нашли секрет первой тайны, а значит, в одном из слоев нашего мира ты уже бывал. Добро пожаловать дальше, - Аканамэ встал и коснулся рукой небольшого, еле заметного рисунка на стене, тут же вспыхнувшего бледным зеленоватым сиянием. Дверь. Настоящая дверь в стене, хотя Канда мог поклясться, что секунду назад ничего не было, ни светящихся зеленым створок, ни выпуклой ручки из зеленой бронзы, ни выкрашенного бледно-зеленым проема. А дух лишь отступил в сторону, сделав приглашающий жест. - Поторопитесь, пока не зайдет луна, - тихо произнес Аканамэ и медленно начал растворяться дымком, какой поднимается от чая. Канда же смело шагнул за порог двери, увлекая за собой и своего "фамилиара". Надо же, доставучая шмакодявка - и личный хранитель... Додумать эту мысль можно будет и потом. И найти выгоду. *** Вместо полуразрушенного корпуса перед Кандой простирался широкий коридор выставочной галереи. Клетчатый пол с цветами сгущенки и гранатового сока, выложенный плиткой, шоколадного цвета плинтус и винно-красные стены, переходящие в белоснежный, как воздушный крем на торте, потолок со свисающими массивными люстрами из золота, похожими при этом на тончайшее кружево из золота и хрусталя. Невысокие диванчики, словно сделанные из оттенков клубничного и малинового с вкраплениями золотых капелек, как и правда крапинки на клубнике. И картины. Сотни, тысячи картин до самого потолка, заключенные в рамки из дерева всех цветов, но удивительно гармонирующие с самими картинами и интерьером. На Канду смотрели старики, дети, студенты, даже его однокурсники, и все они выглядели спящими, с закрытыми глазами и торжественно-умиротворенными лицами. Вот только напряженный Аллен подошел слишком близко, что заставляло подозревать эти невинные картины красками в самых страшных злодеяниях. - Идем, - вполголоса шепнул Уолкер, неприязненно глянув на ближайший портрет, по иронии доставшийся их декану. - И не смей шуметь. Если они проснутся... - беловолосый поспешно замолк, а брюнет - еле сдержал вскрик: портрет зашевелился и причмокнул губами, словно потревоженный во сне человек. Портрет был абсолютно живой. Вот только Аллен этому явно не порадовался. В галерее царила мертвенная тишина, схожая с могильной. Порой кое-где что-то слегка поскрипывало, и беловолосый мгновенно нырял за ближайшую статую и словно пытался слиться с окружением, как хамелеон. А у Канды только и мыслей было, что об этом создании. Сейчас назвать англичанина призраком язык бы не повернулся. Живое тепло, абсолютно реальное. Такое близкое, что хочется к нему потянуться. Обнять, поцеловать... Пришлось срочно себя одернуть и притихнуть, когда Аллен обернулся, гневно сверкая глазами и знаками выражая свое отношение к слишком шумному "хозяину". Вот только... куда они вообще попали? - Галерея проклятых портретов, - вполголоса пояснил Аллен, придвинувшись так близко, что губы мальчишки почти задевали ухо Юу, заставляя того краснеть и сосредотачиваться на словах парня, а не на самом факте столь близкого присутствия призрака. - Эта галерея содержит те портреты, которые могли быть написаны, но не написаны по определенным причинам. Здесь собраны темные стороны людей. Знаешь про портрет Дориана Грея? Он был взят отсюда и забрал душу юноши вместе со всеми повреждениями, со всеми проблемами и ужасами, которые грозили телу и душе мальчишки. Но взамен он стал бесчувственным и жестоким, его уже не трогали законы нравственности и морали. Он стал живым трупом, вечно красивым, вечно юным... Но Дориан вырвался, а очень многие- нет. Живые портреты и их пустые оболочки... И тут же ходят безголовые манекены, которые вечно ищут свои потерянные головы... Говорят, ее построил Гуэртэна... Правда, он не хотел создавать такие портреты: здесь есть просто живые картины, и таких большинство. Многие из них стали только лишь ловушками для злых духов и их клетками. Многие были созданы как стражи с лицами людей, вечно голодные и не знающие пощады, и они всегда следят, чтобы не было посторонних в этой галерее... И здесь хранится и память Гуэртэны, его воспоминания, которые ему наиболее нужны. Самые драгоценные, самые живые... - Художник Вейс Гуэртэна? - Канда чуть повысил голос, заставляя Уолкера шикнуть. - Да. Легенды про него ходили еще в мое время, - нервно оглянувшись, Уолкер снова перешел на шепот. - Это не тайна академии, но у нас очень многие пытались попасть в эту галерею, чтобы вынести свой бессмертный портрет и получить вечную жизнь. Дети, ей-богу. Сюда попасть сложно и почти невозможно... - Откуда ты все это знаешь? - тихо хмыкнул Юу. - Я и не знаю. Мне подсказывают, - откликнулся Аллен. - Память других Хранителей. Я неосознанно иногда к ней могу подключиться. Хотя все равно без толку, забываю почти сразу почему-то. Призрак выглянул из-за постамента и, рукой показывая, что можно идти, быстрой полуприсядью пробежал до нового постамента, снова выглядывая и слегка щурясь, стараясь что-то высмотреть. Уже на второй тайне их отправили в достаточно опасное место. И как всегда - ищи то, не знаю что. Хоть бы намекали... Короткая пробежка, снова слиться со стеной и задержать дыхание, пока фамилиар не решит, что пора бежать дальше. Пару раз Канда видел невысокие черные фигуры, одетые в короткие открытые платья. Все бы ничего, но у этих фигур не было голов, хотя Юу, все еще считая себя натуралом, признавал, что фигуры у этих созданий вполне так симпатичные. Аллен же фырчал и косился на манекены, и на мгновение японцу даже показалось, что если бы беловолосый был котом, он бы уже создал хвостом ураганчик. Однако все равно англичанин держал себя в руках и внимательно следил за происходящим. Сейчас перед ними был огромный зал, в котором висели только картины. Причем картины женщин, неуловимо похожих друг на друга, даже платья на них были почти что одинаковые: различались цвета и какие-то мелкие детали, но фасон оставался таким же. Они тоже казались спящими, однако отчего-то все равно хотелось взять в руки нож и располосовать эти картины, лишить их жизни, которая была заключена в рамки. - Чувствуешь? - вполголоса спросил Уолкер, глядя на искривившееся лицо Канды. - Это реакция живого на мертвое, которое может уничтожить его вплоть до души и поселить в одну из картин. Сейчас нам придется бежать... По команде... Беловолосый напрягся и приподнялся, слегка пригибаясь к полу. Сейчас не было необходимости соблюдать осторожность - их в любом случае бы обнаружили, как бы они тихо не шли. Стражи просто ощущали их присутствие, и это было заметно по подрагивающим во сне ресницам девушек на картинах, шевелению губ и легким нервным движениям. И... в одно мгновение Уолкер сорвался с места, вцепившись в запястье Юу, не слишком нежничая и оставляя на коже следы от ногтей, впившихся в кожу. Благо, реакция брюнета была развита, и он замешкался лишь на секунду. И стоило им ступить в зал, как ближайшие стражи зашевелились, открывая большие глаза без зрачков, матово-стеклянные, безразличные, расфокусированные. Красноватые губы растянулись в улыбках, демонстрируя игольные зубы. И дальше Канда подумал, что поседеет. Картины начали отрываться от стен, а девушки - вытягиваться из черных картин и падать на руки, подтягиваясь и тянясь за бегущими. И даже слишком быстро... Не каждый раз половина девушки ползет за тобой, волоча следом тяжелую деревянную раму с черным фоном и мечтая полакомиться твоей плотью, заодно заграбастав и душу в качестве вкусненького десерта. И казалось, что Уолкера абсолютно не волновал этот факт, он просто бежал куда-то веред по огромному залу, слыша, как со стен сыпятся все новые стражи, а многие из них, только пробуждаясь, визжат и верещат, наталкиваясь друг на друга. Но у Аллена просто не было выбора. Если он не сможет выйти из этого места, они погибнут, и это даже не подлежало обсуждению, увы. Ничего нельзя будет сделать. И они станут такими же проклятыми портретами в галерее. Эти мысли придали сил привидению, и он, добежав до небольшой комнаты, втолкнул в нее "хозяина" и влетел сам, захлопывая дверь прямо перед носом шипящих и рычащих картин, уже протянувших наманикюренные когти в сторону жертв. И только после этого позволил себе расслабиться и сползти по стене рядом с Кандой, тяжело дыша. Говорить откровенно не хотелось. а вот двигаться дальше надо было. Отдышавшись, Канда и Аллен двинулись дальше. Этот коридор был похож на галерею детских рисунков. Стены и пол выкрашены цветными мелками, на стенах - рисунки деревьев с яблоками, сделанные детской рукой, домики, на полу - лужи, которые при ближайшем рассмотрении и трогании и правда оказались водой, нарисованными капельками-потоками проскальзывая сквозь пальцы. Пару раз Уолкер дергал Канду за руку и заставлял упасть на землю или же отталкивал его от свистящих в воздухе нарисованных стрел или топориков, от падающих камней и высовывающихся нарисованных шипов. В том, что эти рисунки и правда могут повредить, убедился сам Аллен, не успев уклониться и получив на щеке царапину от одной из стрел. Нарисованное на потолке солнце нещадно пекло, отражаясь рисованными ликами на нарисованных голубоватыми мелками стеклах множества домов в нарисованными и пронумерованными дверями. Нарисованные цветы пахли свежим мокрым мелом, политые такими же рисованными каплями дождя, прошедшего недавно. И что-то во всем этом было настолько неестественное после живых восхитительных картин, которые видели гости, что, казалось, эту комнату создавал не Гуэртэна, а его дети, которых у знаменитого художника-затворника не было. Но был этот коридор, который вел к большому дому, нарисованному розовыми и белыми мелками, этот дом был более похож на творения художника, чем каракули мелками на черном фоне. Уолкер подошел ближе к двери, касаясь нарисованной мелками ручки, оставляя на тонких светлых пальцах желтоватые и белые следы. Дверь поддалась без особых усилий, открывая им вид на новый коридор в багряных тонах, уходящий куда-то вверх, оплетенный огромными лозами роз синего холодного цвета, словно давно умерших и превратившихся в кусочки льда. Идти приходилось довольно аккуратно, чтобы не цеплять длинные острые выступающие шипы одеждой. Что-то справедливо подсказывало, что не стоило так рисковать и издеваться над собой, потом придется долго зализывать раны от шипов. В конце коридора их ждала еще одна дверь, опутанная лозой и шипами. На этот раз за ее очистку взялся брюнет, даже не позволив фамилиару приблизиться к опасным шипам. И странное дело - стоило только Канде взяться за лозу, как она осыпалась к его ногам кусками сухих веток. Впрочем, Уолкер не выглядел удивленным, словно именно так все и должно быть. И пара рука об руку шагнула в комнату. Небольшая комната в голубовато-синих тонах, словно созданная из льда и мрамора. В ней было не холодно, но пусто и очень легко дышать, словно комната была пропитана озоном после грозы. Ничего не было, кроме статуи и двух портретов. Статуя принадлежала девушке, при одном взгляде на которую Юу удивленно вскрикнул и подошел ближе, рассматривая весьма красивую незнакомку. На мгновение Аллену даже показалось, что он уловил сходство между Кандой и этой женщиной, сотворенной так искусно, что, казалось, она всего лишь застыла, как живые статуи в парках, и через мгновение уже двинется снова. На портреты они пока еще не обращали внимание, словно их и не было в этой комнате. Все внимание парней было приковано к статуе. Аллен искоса глянул на своего призвавшего, словно спрашивая у него, кто эта женщина, не решаясь задать вопрос вслух и разрушить невесомую тишину, окутавшую их, объединяя в единый кокон. Удивительно, но почти черные глаза Юу потеплели, становясь более серыми с примесью синевы, и это даже завораживало призрака, даря удивительное чувство, когда смотришь на что-то и не можешь оторваться, будто завороженный красотой того, на что направлен твой собственный взор. - Это моя бабушка, Ева, - пояснил Канда, глядя на эту невообразимо прекрасную невысокую хрупкую статую с иссиня-черными волосами и в длинном голубом платье. На голове у статуи был венок из бледно-розовых кувшинок, а пронзительно-серые глаза смотрели куда-то вперед, протягивая руку к невидимому собеседнику. - Дедушка увидел ее в театре, когда она исполняла роль Офелии. Шион тогда был просто заворожен ее игрой и почти сразу после представления сделал ей предложение руки и сердца, - продолжил парень, проводя кончиками пальцев по щеке статуи. - Однако поженились они только спустя пять лет: бабушка ни в какую не хотела верить в искренность дедушки. Учитывая, что дедушка был талантливым писателем, бабушка вполне могла предположить, что тот может использовать ее в своих целях. Но когда Ева слегла с неизвестной болезнью и все оставили ее, только дедушка оставался рядом. Он бросил любимую работу и стал искать лекарство для любимой. И знаешь... Он его все-таки нашел и вылечил бабушку. И у них родилась двойня. Две девочки - Мэй, с каштановыми волосами дедушки, и Хидеки, с темными волосами бабушки. - Но я тогда не знаю, почему вторая тайна для тебя - галерея с проклятыми картинами...- нахмурился Уолкер, осматривая небольшую комнату, где висели портреты еще двоих - собственно Шиона, к которому и тянула руку Ева, и еще один, который был скрыт за полотном. - Бабушка еще рассказывала, что когда за ней ухаживал Шион, она часто видела странноватого мужчину в длинном рваном плаще и с удивительным цветом волос. Она говорила, что он был похож на седину, которую слегка подкрасили сиреневым, а некоторые пряди - темным фиолетовым или даже черным. Один глаз у него был всегда закрыт челкой, а второй был лиловым. Ева немного побаивалась его. И на ее свадьбе с Шионом этот мужчина подошел и протянул ей букет синих роз, сказав, что Гарри всегда будет ждать свою Ив. Она повторила слово в слово и добавила, что эта фраза прочно отпечаталась в ее мозгу, - задумчиво откликнулся Канда, подходя к портрету дедушки. А Аллен тем временем сдернул ткань со второго портрета. - "Забытый портрет" Гуэртэны! - охнул вполголоса мальчишка, отходя назад. На картине был изображен тот самый Гарри, о котором сказал только что Юу. - А что если Гарри - тот самый Гуэртэна, продавший душу за свою галерею? - Возможно и так... - грустно улыбнулся брюнет, глядя на Уолкера. На мгновение ему показалось, что губы портрета дрогнули в грустной улыбке, отражая его собственную, словно человек на портрете понимал его тоску. А может, так и было, и когда-то Вейс продал свою душу, чтобы однажды снова увидеть далекую и неизвестную им Ив, которую потерял когда-то по неизвестной причине. И ради этого стоило беречь свои чувства и того, на кого они направлены... Комната медленно закружилась в танце, растворяясь c первыми криками петуха. А Юу только что понял, что разгадал свою вторую тайну... * AKANAME (ГРЯЗЕЛИЗ) Поселяется в безлюдных домах или в грязных ванных комнатах и незаметно для людей слизывает отовсюду грязь. Не вреден.