"С тех пор, как я тебя полюбила, мое одиночество начинается в двух шагах от тебя."
Курт просыпается от звона посуды и сладкого запаха. Кажется, прошла уже вечность с тех пор, как он просыпался вот так, отдохнувший и предвкушающий хороший день, слушая, как Блейн готовит завтрак. Он потягивается, не решаясь встать и выйти из спальни. Вдруг это какой-то реалистичный сон? Который очень не хочется отпускать, потому что последний месяц Курт каждый день, каждую секунду мечтает, чтобы всё в их жизни стало как раньше - завтраки по выходным, объятия в постели по утрам, ворчание Курта из-за раскиданных нот и одежды, шаловливые улыбки Блейна, прогулки в парке под солнечными лучами, и на закате, когда солнце играет на их щеках последними отблесками... Все эти мелочи, которые даже не замечаешь в круговороте повседневной жизни, и которые так важны, когда исчезают.
Курт выскальзывает из-под одеяла и неслышными шагами крадется на кухню. Но Блейн всё равно слышит его - он всегда слышит. Даже когда злится, или расстроен. Но сейчас он в прекрасном настроении. Курт жмурится от удовольствия и внутренне замирает - ему всё ещё кажется, что это сон. Но если и так, он хочет остаться в этом сне навечно.
- Панкейки с черникой, - улыбается Блейн, - и кажется, я убедил нашу кофемашину поработать ещё немного.
- Я был уверен, что она изменила ориентацию и больше не хочет готовить кофе, а хочет только выпускать пар и жужжать - замечает Курт, хватая свою любимую чашку и делая глоток.
- Просто она любит только меня.
- Как и все вокруг.
Блейн кидает последний блинчик на тарелку и поворачивается к мужу. Он осунулся и слегка побледнел, но всё также
идеален, как и в день их знакомства. Курт обвивает его руками и прижимается к его губам для нежного поцелуя. Блейн пахнет блинчиками и кофе, потому что, вероятно, уже пробовал и то, и другое, и это самый прекрасный запах на свете.
- Пойдем в парк? -предлагает Курт за завтраком, и Блейн кивает. Они так давно там не были, а в последний раз они крупно поссорились на одной из любимых дорожек, и обоим хочется стереть это воспоминание, заменить его другим, счастливым. Тем более, сегодня идеальный день для этого. У обоих хорошее настроение, они наконец не плачут, не злятся, не выясняют отношения и стараются не думать ни о чем плохом. Стараются изо всех сил.
В Центральном парке уже ощущается приход осени. Ещё пригревает солнце, и можно расстегнуть пальто, но холодный ветер напоминает о том, что лето уже прошло. На деревьях золотым и красным переливаются листья, хотя кое-какие бунтари всё ещё окрашены зеленым, и это напоминает Курту их жизнь сейчас - то, как они цепляются за прошлые воспоминания, не желая построить свою жизнь в новых условиях. Это как в театре - существование в предлагаемых обстоятельствах, и оно у них не выходит, несмотря на то, что они хорошо понимают, что обстоятельства изменить не в их силах.
- Влюбленным, которые обычно прощаются на пороге смерти, суждено немедленно увидеться снова, постоянно сталкиваться друг с другом в будущей жизни, то и дело сближаться, непрерывно проникать друг в друга, потому что они станут тенями в одних пределах. Они расстаются, чтобы никогда больше не расставаться, - нараспев говорит Курт, сам не зная почему.
- Слова из твоей постановки? - мгновенно узнает Блейн. Он слышал этот текст много раз, когда Курт репетировал дома, с ним, или один, он знает все реплики Курта и почти все реплики его партнеров. И в очередной раз он жалеет, что не был на премьере. И предвкушает завтрашний спектакль.
- Да, - Курт задумчиво берет его за руку, - пойдем в Сад Шекспира? Мы давно там не были.
Это одно из их любимых мест, хотя таких мест для них в Центральном парке множество. Но в Сад Шекспира они приходят грустить. Почему-то так повелось с того самого момента, как они однажды забрели сюда, ещё когда не были женаты.
- Как ты думаешь, - Блейн поглаживает пальцами руку Курта и досадливо морщится от того, что почти ничего не ощущает, - кто из них наказан больше - Ундина или Ганс?
Он говорит о пьесе, он читал её не один раз, ещё когда Курт сказал, что "Ундина" готовится к постановке как мюзикл. Блейну всегда было интересно, как из совершенно неподходящего для этого текста можно сделать музыкальный спектакль для Бродвея. И он прекрасно помнил, что в конце пьесы Ганс изменяет Ундине, за что умирает, а она забывает всё, что было с ним связано.
Курт задумывается, чуть крепче сжимая руку Блейна. В нем всё ещё жив вечер премьеры, и последние слова его героя на сцене, и все чувства, которые нахлынули на него тогда. Он глубоко вздыхает, прежде чем ответить.
- Ундина. Она наказана больше. Она обречена на вечную жизнь, и она всё время на краешке сознания будет помнить что-то неуловимое. О любви, о том, что было у них. И ей всегда будет чего-то не доставать, и она даже не будет знать, чего именно. Всю её бесконечную жизнь. И у неё даже не останется утешения - воспоминаний.
- Разве воспоминания о том, кто умер, могут быть утешением?
- Да, - Курта беспокоит разговор, слова и мысли отдаются где-то в груди болезненными уколами, напоминающими, что он всё ещё не в порядке, а на четверг у него назначен прием у психотерапевта, - да, воспоминания утешают. О том, как улыбался тот, кого ты любил. О том, как он обнимал тебя. О том, как пахли волосы, духами и скошенной травой. Обо всех разговорах, даже глупых и незначительных. О том, как тебя целовали на ночь, и как утешали, когда снились кошмары. О том, как улыбались глаза, а на щеках от смеха были ямочки. Даже о последних часах и минутах. И о любви. Больше всего греют воспоминания о любви.
Блейн знает, что Курт сейчас вспоминает о своей маме. Но он вряд ли понимает, что это мысли и о том времени, когда Блейна
не станет. Курт читал исследования, и доктор Кейн объясняла ему, что продолжительность жизни больных с рассеянным склерозом такая же, как и у здоровых людей. Но он думает не совсем о смерти. А о том, что Блейн, возможно, станет таким, каким Курт уже не будет узнавать его. Нет, он и тогда не перестанет любить его. Но это будет больше не Блейн, который пел ему "Teenage dream", целовал его так нежно по утрам, и так страстно ночью, соблазнял своими ореховыми глазами на многие необдуманные поступки (включая их свадьбу, но об этом Курт никогда не пожалеет). Где-то в глубине того изломанного тела, которым может стать его муж, всё ещё останется его душа, и Курт будет любить всего Блейна, до последнего вздоха, но возможно, рано или поздно, ему останутся только воспоминания. И это будет его утешением.
Они доходят до Сада и садятся на скамейку. Вокруг нет ни души, потому что сюда вообще редко кто-то заходит. Вокруг отцветают последние розы и маргаритки, с тутовых деревьев уже опали последние ягоды и листья начали желтеть.
- Мы потом будем вспоминать этот час... Час, когда вы меня еще не поцеловали, - мягким голосом цитирует Блейн слова из пьесы, и Курт кладет голову ему на плечо и прижимается сильнее, ещё сильнее, как будто возможно навсегда слиться в одно целое.
- Ты когда-нибудь вспоминаешь это? - тихо спрашивает Курт, - время, когда ты ещё не поцеловал меня?
- Иногда. Это странно - вспоминать время, когда я не любил тебя.
- Или не знал, что любишь.
- Или не знал, - соглашается Блейн. С течением времени ему всё больше кажется, что он всегда любил Курта, он уже плохо помнит время, когда он не был с ним знаком, и ещё хуже - время, когда они были просто друзьями. Ему кажется, что он всегда был влюблен.
Они молчат и вдыхают запах цветов и осени. Голова Курта всё ещё лежит на плече мужа, он сжимает его руку, поглаживая запястье и впадинку возле большого пальца. Блейн высвобождается и обнимает Курта, прижимая к себе. Дует прохладный ветер, а муж, как и всегда, предпочел моду, а не практичность, и теперь наверняка мерзнет в своем прекрасном тонком пальто от Paul Smith.
- Даже если ты будешь ездить в инвалидной коляске, я буду привозить тебя сюда каждый день, - голос Курта спокоен, но это мнимое спокойствие, - мы будем гулять здесь, и собирать шелковицу летом, и листья осенью, и ловить снежинки зимой. Даже если ты не сможешь говорить со мной, я буду говорить за нас двоих. Петь за нас двоих.
- Я знаю, - Блейн хочет погладить его щеку пальцами, но знает, но не почувствует ни холода кожи Курта, ни её мягкости, и не делает этого, чтобы не разочаровывать себя. Поэтому они остаются неподвижными, пока Курт продолжает говорить.
- Мы связаны навсегда, хочешь ты этого или нет. И даже когда ты кричишь, что ненавидишь меня, мы всё равно связаны. И всё, чего ты не можешь делать сейчас, или не сможешь делать в будущем, не имеет никакого значения. Потому что это ты. Всегда был только ты.
- Я люблю тебя, милый, - Блейн поворачивается и ловит губами губы Курта. Он пахнет осенью и мускатным орехом с нотками дыни и мяты.
Они целуются долго и нежно, и Блейн наслаждается тем, что его губы, в отличие от его пальцев, всё ещё чувствуют всё: мягкость губ Курта, нежность кожи на его щеках, горячую шею под шарфом.
***
Блейн сидит в первом ряду и не отрывает глаз от мужа. Его партнерша Эмма, которая играет Ундину, тоже невероятно талантлива и прекрасна, и Патрик, исполняющий роль Бертрана, очень хорош, как бы Блейн предвзято к нему не относился. Все актеры чудесны, но это Курт, и смотреть хочется только на него. Он поет высоким чистым голосом, а его глаза сияют в свете софитов каким-то нереальным лазурным светом.
В голове Блейна эхом проносятся любимые строки пьесы.
"Руки служат людям, главным образом, чтобы высвобождаться из
объятий."
О да. Сколько раз они высвобождались из объятий друг друга, иногда на несколько часов после очередной ссоры, иногда на долгие месяцы после расставаний. И всё-таки Блейн верит, что их руки были созданы, чтобы обнимать друг друга. Снова и снова.
" - Ундина, когда этот человек бежит, что ты делаешь?
- Я задыхаюсь.
- Если он ушибется, прищемит палец?
- Я истекаю кровью.
- Когда он говорит, когда храпит в постели...
- Я слышу пение."
Это было так похоже на то, что чувствовует Блейн. И он уверен, что Курт чувствует то же самое. Они задыхались, истекали кровью и чувствовали боль всегда вместе. И что бы они ни делали, они всегда слышали пение.
"Постарайся жить!.. Легко сказать. Если бы мне хотелось жить! С тех пор, как ты ушла, мне приходится приказывать своему телу делать то, что прежде оно делало само собой."
Блейн помнит это ощущение. Оба раза, когда они с Куртом расставались, он приказывал себе дышать, смотреть, говорить. Он старался жить, но без него всё было неполным, неправильным.
Во время финальной песни он плачет. И последние слова песни, слова потерявшей память Ундины, смотрящей на мертвого Ганса, проносятся в его мыслях снова и снова. "Я бы так его любила!"
***
Все слова сказаны за кулисами и в машине. Курт был восхитителен, он заставляет Блейна каждый раз, с каждой новой ролью, влюбляться в него всё больше, хотя кажется, это уже невозможно.
Блейн снова шепчет это ему, когда они лежат на диване, обнявшись. Он целует Курта в шею, в свое любимое место, и Курт вздыхает и скользит руками под рубашку Блейна. Они забыли о том, что произошло на этом же диване неделю назад, и просто наслаждаются друг другом.
Блейн поднимается поцелуями к губам Курта и проникает языком в его рот. Он поглаживает его живот и Курт постанывает от нахлынувших ощущений. С последней близости прошло больше месяца, и сейчас всё
слишком, даже самые простые прикосновения.
Курт, не прерывая поцелуя, расстегивает рубашку Блейна и отбрасывает её в сторону. Туда же летят его брюки вместе с нижним бельем.
- И ты, - шепчет Блейн, пытаясь справится с ширинкой Курта, но пальцы плохо слушаются его, и Курт помогает, не давая предательскому воспоминанию о собственной ущербности захлестнуть разум.
Курт скидывает с себя одежду и снова ложится на Блейна, прижимаясь к его обнаженной коже. Его руки сжимают ягодицы мужа, языком он ведет дорожку от подбородка до сосков и Блейн вздыхает и стонет от его прикосновений. Курт спускается всё ниже и ниже, и наконец берет в рот полутвердый член Блейна, облизывая и посасывая его.
Блейн позволяет себе просто чувствовать: прикосновения языка к головке, умелые пальцы на яичках, слюну, стекающую по стволу. Ему хорошо, он прерывисто дышит и выгибает спину. Но внезапно он чувствует, как эрекция спадает. Он всё ещё возбужден, но его член снова мягкий, и он судорожно вздыхает, пытаясь отстраниться. Всё повторяется. Блейн зажмуривается от разочарования. Значит, это не разовый случай. Он действительно инвалид.
Но Курт держит его бедра и не дает ему встать.
- Тшшш, милый. Всё хорошо. Просто позволь мне быть с тобой.
Блейну всё равно. Что тут можно поделать? Он всегда был здоровым, сексуально активным мужчиной, и он всегда хотел Курта. И сейчас хочет, очень хочет. Но его тело перестает его слушаться. И всё же он хочет довериться Курту. Он послушно лежит, не зная, что будет делать муж дальше.
Но у Курта, кажется, всё под контролем. Он улыбается Блейну, берет в рот его мягкий член и начинает посасывать его, помогая себе рукой. Это приятные ощущения, и Блейн просто закрывает глаза, позволяя себе погрузиться в них. Ему кажется, что проходит много времени, но Курт не устает, и возбуждение возвращается. Блейн чувствует, как твердеет член, он постанывает и запускает пальцы в волосы мужа. Он даже не замечает, откуда Курт достает смазку и только вздрагивает, когда первый палец проникает в него.
- Так хорошо, не останавливайся, - стонет Блейн, потому что это действительно хорошо. Его прекрасный, идеальный, удивительный муж точно знает, как доставить ему удовольствие.
Когда Курт задевает пальцами простату, всё тело Блейна напрягается. Ох, это так хорошо, язык, губы, пальцы, и кажется, он не выдержит долго. Блейн вздыхает, выгибается, толкается навстречу рту и пальцам мужа. Если где-то в глубине него и был страх, что он снова облажается, то сейчас он испарился под натиском возбуждающих движений Курта.
Этих ощущений так много, и прошло столько времени с последнего его оргазма, что Блейн не может больше сдерживаться.
- Курт, боже...
Блейн кончает с громким стоном, долго и сильно, и Курт продолжает ласкать его, и это самый прекрасный оргазм в его жизни.
Он притягивает мужа к себе для поцелуя.
- Спасибо, милый. Люблю тебя, - Блейн целует его губы, щеки, лоб.
Курт нежно берет его руку и тянет к своему всё ещё твердому члену. Блейн насторожено смотрит на него.
- Я плохо чувствую пальцы, ты же знаешь, я...
- Пожалуйста. Я так хочу этого, - голос Курта хриплый и слабый, и Блейн просто не может отказать ему.
Он смыкает пальцы вокруг члена Курта, как он делал много раз, и старается изо всех сил почувствовать бархатистую кожу, и венки, и гладкость головки. Видимо, этого оказывается достаточно, потому что Курт выдыхает в его плечо и Блейн чувствует на своей руке сперму.
Они лежат какое-то время неподвижно, отдыхая и просто чувствуя друг друга.
- Ты идеальный, - шепчет Курт.
- Это ты идеальный. Лучший. Мой, - отвечает Блейн также тихо.
- Твой, - соглашается Курт, снова зарываясь носом в его плечо.
Позже, лежа в кровати, Блейн кладет голову на грудь мужа, чтобы услышать, как бьется его сердце. Он так невероятно благодарен ему, что не может сказать это вслух. Поэтому он просто прижимается к Курту, надеясь, что муж знает, что он чувствует.
