***
Курт погружен в работу, когда Блейн заходит в квартиру после репетиции. На столе разбросаны образцы тканей, эскизы, бумажки с записями, а из ноутбука льется музыка из "Лака для волос"**. - Привет, мой великий дизайнер, - Блейн целует Курта в макушку, и тот вздрагивает. - Блейн, дорогой, я сто раз просил тебя не подкрадываться! - Я и не подкрадывался, но ты был так увлечен работой... Курт разворачивается на стуле и получает ласковый поцелуй в губы. - Я скучал по тебе весь день, - жалуется Блейн, плюхаясь в свое любимое кресло-качалку. - Полагаю, в общей сложности, это было минут десять, - ухмыляется Курт, выключая музыку и вставая из-за стола, опираясь за столешницу. Он подтягивает к себе ходунки и идет к кухонному столу. Блейн отмечает, как к мужу постепенно возвращается его грация, хотя до легкости походки ещё далеко. Ходунки стучат об пол и Блейн мысленно делает себе заметку заменить нашлепки - старые совсем истерлись от того, как много Курт ходит. - Я приготовил тебе ужин, - говорит Курт, накрывая на стол с ловкостью, которая не подвластна пониманию Блейна. - Ммм, - облизывается Блейн, - и что сегодня в меню? - Помой ручки, малыш, папочка приготовил тебе курицу в сливочном соусе. Блейн хихикает и, напевая себе под нос, идёт в ванную комнату. В лофте царит приятная прохлада, хотя на улице - ужасная жара. Кондиционер, несомненно, был замечательной идеей, учитывая, что Блейну всё ещё нельзя перегреваться. - Выпуск новой коллекции через месяц, а после этого мы могли бы поехать куда-нибудь, - мечтательно мурлычет Курт, прижимаясь к мужу всем телом и проводя пальцами по его груди. - Роки-Маунтин? - хмыкает Блейн. - Если только ты согласен тащить на себе меня, ходунки, палатку и отпугиватель оленей. А, ну и наймешь водителя, который отвезет нас туда и будет терпеть, когда ты будешь горланить новый альбом Кэти Перри, высовываясь в окно. - Я его ещё до конца не выучил, - хихикает Блейн, прокладывая дорожку поцелуев от уха Курта к его ключицам. - Так у тебя для этого есть ещё месяц, милый, - смеется Курт, откидывая голову назад. - И если ты снова поставишь мне засос на самом видном месте, я поставлю тебе такой же на лбу. Я уже две недели не могу надеть свою любимую рубашку, и нам всё-таки уже не семнадцать. - В семнадцать я и мечтать не мог, чтобы поставить тебе засос, любовь моя, - говорит Блейн куда-то в шею мужа, но посасывать кожу перестает, - ты бы придушил меня одним из своих шарфиков. И кстати, с засосом на лбу на музыкальном фестивале ещё никто не выступал. Они целуются какое-то время, нежно и расслабено, потому что им действительно уже не по семнадцать, и по два раунда за один вечер никто из них не выдержит. - Я действительно скучал по тебе, - шепчет Блейн, зарываясь носом в каштановые волосы, пахнущие мятой и дыней. - Я тоже, - отзывается Курт, нежно поглаживая непослушные кудри мужа, - я скучаю по этому времени - когда мы только вдвоем. - Мы обязательно поедем куда-нибудь. Ты и я. - И ходунки. - Ну уж нет, - Блейн целует его в губы и прижимает к себе, - через месяц - никаких ходунков.***
- Не понимаю, зачем Лиз просила нас приехать, - Курт нервно поводит плечами и опускает на глаза свои рэй-бены. - Не знаю, - отвечает Блейн, пристегиваясь, - она обещала, что это хорошие новости. Курт нервно сжимает руль и резко срывается с места. - Эй, детка, полегче, - осторожно замечает Блейн, - давай не будем психовать раньше времени. Но это не помогает. К тому времени, как они подходят к кабинету Элизабет, паника Курта достигает вселенских масштабов. Он врывается к ней, опираясь на трость. - Что случилось, Лиз? - Привет, мальчики, - улыбается Элизабет, - Курт, успокойся, всё хорошо. Присядь. Она встает, расцеловывает обоих и дожидается, пока они устроятся в креслах. - Это на самом деле хорошие новости... По крайней мере, я надеюсь. Блейн, ты помнишь Абигейл? Она была в твоей группе. - Да, - кивает Блейе удивленно. Конечно, он помнит Эбби. Когда у неё диагностировали рассеянный склероз, муж ушел от неё, сказав, что не хочет связать свою жизнь с инвалидом. За время, которое они вместе провели в группе, он пару раз возвращался, но Блейн не поддерживал с Эбби отношений вне больницы, и не знал, как дела у неё сейчас. - Эбби беременна, - грустно сказала Элизабет, - и на фоне беременности у неё произошло серьезное обострение. От лечения она отказалась. - Насколько... насколько всё плохо? - хрипло спрашивает Блейн. Курт безмолвно берет его за руку, переплетая их пальцы. - Очень плохо, милый. Она лежачая. - Зачем мы здесь? - спрашивает Курт напряженным голосом. - Эбби... - Лиз слегка медлит, - она помнит вас. Помнит тебя, Блейн, и тебя, Курт. Она адекватно оценивает свое состояние, а её бывший муж сказал, что не готов воспитывать детей. Эбби думает о том...чтобы отдать их вам. В кабинете повисает молчание. - Их? - спрашивает ошарашенно Курт. - Нам? - шепчет Блейн. - У неё двойня. Она много спрашивала о вас и считает, что может доверить вам воспитание детей. Я знаю... знаю, что вы думали о детях. Это нормально, если вы не готовы сейчас, я... - У Блейна инвалидность, я до сих пор с тростью - как нам дадут разрешение на принятие детей? - Я всё улажу, - отвечает Лиз, - Эбби в курсе положения дел. - Нам нужно поговорить наедине, - просит Курт и Элизабет кивает. - Конечно. Позвоните мне. Курт молчит несколько секунд, а потом уверенно отвечает: - Если мы вернемся через полчаса, ты сможешь ответить на наши вопросы? - Конечно. Я буду вас ждать, - улыбается Элизабет. Трость отбивает удары по больничному гравию, когда Курт тяжело опирается на неё, быстро вышагивая по дорожке. Словно он бежит от чего-то. И Блейн точно не знает - от чего, и от этого нервничает. - Милый? - тихо зовет он, и Курт оборачивается. - Мы можем присесть? Они садятся на уютную скамеечку под большим розовым кустом. Блейн берет мужа за руку и сжимает его холодные пальцы. - Ты помнишь её? - спрашивает Курт. - Да...да, конечно. - Какая... какая она? Блейн напрягает память. - Она милая брюнетка. Добрая... Боже, то, что случилось, ужасно. Курт какое-то время молчит. - Мы должны увидеть её, наверное? - спрашивает он. - Обсудить всё. Почему именно мы, может быть, ей станет лучше, и она заберет их, или передумает после того, как родит, или... - Курт, - мягко говорит Блейн, - остановись, дорогой. Я уверен, что Лиз не стала бы даже говорить с нами, если бы не предусмотрела все варианты. Ты...ты хочешь усыновить этих детей? Это то самое, самое важное, и самое значимое сейчас, о чем они должны говорить. Потому что именно это и определяет всё, что случится в их жизни дальше. - Я мечтал об этом, - тихо говорит Курт, - много лет. И когда ты болел, а я не спал ночами, следя за тем, как ты дышишь, я думал о времени, когда у нас будет ребенок. Когда тебе станет лучше. Как мы будем качать его на руках, и катать по парку коляску. Как мы увидим его первые шаги. Как я буду покупать ему дизайнерскую одежду, а ты - учить играть на гитаре. Я хочу этого. Хочу игрушек, раскиданных по дому, маленьких ботиночек возле двери, белого комодика для детских вещей. Я хочу, чтобы эти мечты исполнились. И ты будешь петь им свои песни про рыбку, Инси-Винси и барашка. Блейн думает. Думает о том, через сколько они уже прошли вместе. Вспоминает тот разговор на отдыхе. Думает о том, что им надо будет купить дом, чтобы там была светлая и просторная детская, а во дворе - качели. Думает о маленьких кроватках, стульчиках, игрушках. Думает о том, каким будет их мир, когда в нем зазвучат голоса детей. Голоса их детей. - Я тоже хочу всего этого. Вместе с тобой, - выдыхает Блейн. - У нас будут дети, - улыбается Курт. - У нас будут дети, - эхом вторит Блейн. И это звучит так правильно. Курт греется в объятьях Блейна, вслушиваясь в ночной шум Нью-Йорка. Города, который исполняет мечты. Города, в котором всё возможно. Они виделись с Абигейл и эта встреча была тяжелой для обоих. Она была слаба, и в то же время сильна. Курту страшно было смотреть на это бесполезное тело и живую, бьющуюся внутри душу. Эта женщина отдавала им самое драгоценное, что было в её жизни - своих детей. Потому что её тело, бесполезная оболочка, отказывалось служить ей. Отказывалось встать, чтобы заботиться о детях. - Вы можете не ходить ко мне больше, - голос Эбби шелестит в тишине палаты и заставляет спину Курта покрыться мурашками. - И моим детям не нужно видеть меня...такой. - Мы никогда не оставим тебя, - говорит Блейн. - Ты не будешь одна, - эхом отзывается Курт. Эбби улыбается правым уголком рта, и эта жуткая улыбка, такая искренняя, такая светлая, разбивает что-то внутри Курта. Он берет её за руку и прижимается к ней губами. - Спасибо, - шепчет он, зная, что она услышит. Блейн гладит его по спине, слыша, как он всхлипывает, и наблюдая, как из глаз Эбби стекают дорожки слез. Вспоминать это тяжело, и Курт вздыхает, чувствуя, как Блейн крепче сжимает его в объятьях. Они оба всё ещё боятся, что такое может случится и в их жизни - неподвижное тело с еще живой душой внутри. Но теперь у них есть что-то, ради чего они будут бороться с любыми невзгодами. У них будет семья. - Наши дети будут в зоне риска по рассеянному склерозу, - тихо говорит Блейн. Курт вздрагивает. Он предпочел бы никогда не слышать этих слов, но муж прав. - Если бы это биологически были твои дети, было бы то же самое, - отвечает он, находя руку мужа и сплетая их пальцы, - а в твоем роду такое было только у твоей прабабушки. У каждого в роду есть генетические болезни. С этим ничего не сделаешь, дорогой. Мы предупреждены - значит, мы вооружены. Болезнь может проявиться у них, может через поколение, а может никогда. Мы не может предугадать всего. - Значит, мы просто будем жить, - то ли спрашивает, то ли утверждает Блейн. - Просто будем жить, растить наших детей и знаешь что? - Курт поворачивает лицо к мужу и улыбается. - Мы будем счастливы.***
Кроме подготовки к первому показу, у Курта теперь миллион дел. Они должны выбрать дом, купить всё необходимое для детей, навещать Эбби в больнице, получить документы на усыновление. Они сообщают родным - Курт родителям, а Блейн - маме и Куперу. Берт и Кэрол готовы немедленно вылететь в Нью-Йорк, чтобы нянчить внуков, и приходится разочаровать их напоминанием, что до появления малышей на свет осталось ещё пять месяцев. Купер визжит в трубку так, что на минуту оглушает брата, и клянется, что сводит племянников на все съемочные площадки в Лос-Анджелесе, какие только найдет. Памела спрашивает, не нужна ли им помощь и обещает прилететь, чтобы познакомиться с малышами, когда они родятся. Друзья реагируют ещё более бурно - Рейчел попеременно то рыдает, то смеется, обнимая будущих папочек, а Сантана, улыбаясь, говорит, что не ожидала, что у принцессы и хоббита могут быть дети. Бриттани, нянча на руках Пончика, смеется, и сообщает, что у них осталось много детских вещичек, которыми они с радостью поделятся. Показ проходит ошеломительно успешно. Курт, уже уверенно ходящий без трости, принимает комплименты и поздравления, а также всё новые и новые заказы. Он чувствует себя выжатым как лимон, но счастливым, и, когда вечер заканчивается вечеринкой, танцует с Блейном, пока не начинают болеть бедра. Только тогда он позволяет увезти себя домой. В ту ночь Блейн, покрывая поцелуями каждый сантиметр его тела, каждый шрам, каждый рубец, шепчет о том, какой удивительный, талантливый и чудесный у него муж, и как он им гордится. Кажется, Курт не может быть счастливее. Вскоре они уезжают в Роки-Маунтин, оставив все дела и заботы на потом. Блейн всю дорогу горланит песни, высунувшись из окна их машины, а теплый ветер треплет его темные кудри. Курт смеется и требует прекратить, но в действительности он наслаждается всем этим. Каждой секундой этой поездки. Они только вдвоем, в прекраснейшем месте, и впереди у них столько счастья, что захватывает дух. Они не заходят слишком далеко, потому что Курту всё ещё тяжело долго идти. Их палатка стоит недалеко от озера, где они вдоволь накупались днем. На горы опустилась ночь, и небо усеяно тысячами крупных звезд, которых никогда не видно в городе. Блейн водит руками по телу Курта, нежно и властно, тяжело дыша от возбуждения. - Ты такой красивый, Боже, какой же ты красивый, - шепчет он, водя губами по выступающим ключицам и спускаясь к соскам. Курт гладит его плечи, сильные и широкие, сжимает их, впиваясь ногтями в кожу, когда Блейн проводит языком по чувствительным местам. Они всё ещё вызывают друг у друга эти чувства - нежность, страсть, желание дразнить друг друга, дарить друг другу удовольствие, несмотря на все года, которые у них за плечами. Их любовь никогда не угасает. Не умирает. Она будет длиться вечность. - Я так тебя хочу, - стонет Курт, когда муж опускается губами всё ниже, обрисовывая языком шрамы на бедрах. Блейн поднимает голову и смотрит на него блестящими глазами. На его щеках яркий румянец, он вспотел и дрожит, и нет таких слов ни в одном языке этой планеты, чтобы описать, как он сейчас прекрасен. - Я хочу, чтобы ты был сверху, - говорит Блейн, нажимая ладонью на возбужденный член мужа. Курт сглатывает. После его травмы они ещё ни разу не менялись ролями - ему были запрещены резкие движения тазом, а потом они боялись, что это причинит Курту боль. Но теперь всё позади. - Пожалуйста, - шепчет Блейн, не переставая ласкать, поглаживать, сжимать, - я так этого хочу. Ты так давно не был во мне. - Люблю тебя, - выдыхает Курт, зная, что Блейн его поймет. Он переворачивает их, оказываясь сверху, и тянется к смазке. - Люблю, люблю тебя. - Не выходи, - хнычет Блейн, обнимая Курта и прижимая к себе, - так хорошо сейчас... - Мне тоже, - отвечает Курт, целуя мужа в нос. Тот фыркает и закрывает глаза. Они лежат так очень долго, просто позволяя себе быть одним целым, куртомиблейном, слушая ночную тишину. Курт гладит лицо мужа пальцами, очерчивая скулы, губы, глаза и брови. - Что ты делаешь? - сонно шепчет Блейн. - Хочу помнить этот момент ещё очень долго, - улыбается Курт, - и напоминаю о том, что нам нужно помыться прежде, чем заснуть. - Озеро? - воодушевленно спрашивает муж. - Озеро! - смеется Курт. На следующий день они видят стадо оленей, и Блейн тыкает мужа локтем в бок, напоминая о том разговоре в больнице. Их завораживают пейзажи, и, хотя они не поднимаются высоко в горы, Блейн умудряется найти открытую поляну, на которой он восторженно вопит, вслушиваясь в далекое эхо. Курт фотографирует его там - счастливого, лохматого, с раскинутыми в стороны руками. Весь мир принадлежит им сейчас. Весь этот прекрасный мир.***
В конце-концов они выбирают кирпичный дом в Куинсе. Позади него есть небольшой дворик, в котором Курт хочет посадить цветы и сделать маленькую детскую площадку. На первом этаже располагаются большая кухня, светлая просторная гостиная, гостевая комната, а также два кабинета - в одном поселится гитара, а в другом - швейная машинка. На втором этаже три спальни и отличная гардеробная. Недалеко от дома есть парк, куда можно ходить гулять с коляской. До родов Эбби остается всего три месяца, и они начинают ремонт и подготовку к переезду. Курт уже продумал дизайн детской - пока дети будут маленькими, они будут жить в одной комнате, а вторую пока планируется сделать складом вещей. Пока Блейн выбирает мебель для гостиной, в детской становится всё уютнее. Стены покрыты разноцветными полосами - розовыми, голубыми, красными, зелеными, желтыми и лавандовыми. Они не яркие, а словно припудренные. Два белых комода с пеленательными столиками отлично встают недалеко от двери, а маленький диванчик с подушками предназначен для кормления. На стенах появляются картины с изображениями единорогов, жирафов, медвежат и ежиков. - Эбби, Курт, Блейн, это девочка и мальчик, - улыбается врач, водя аппаратом по животу Эбби и показывая на экране двигающиеся пятна - их детей. Мальчика и девочку. Так в детской появляются две кроватки - розовая и голубая, комоды заполняются детскими вещами, невозможно маленькими и трогательными, а на полу приживается ящик, в который Блейн самозабвенно скупает игрушки. За месяц до предполагаемых родов ремонт закончен и они решают переехать, чтобы успеть обжиться к рождению детей. Накануне переезда они собирают друзей в лофте на небольшую вечеринку. Рейчел, Джесси, Сантана, Бриттани, Лиз, несколько друзей, которых они приобрели на работе, а также сияющий Купер - вот всё, что нужно им для счастья. Они смеются, едят, пьют и разговаривают обо всем на свете. Их поздравляют, и искренняя радость в глазах друзей - бесценна. Когда приходит время петь (а оно неизбежно приходит), Курт знает песню, которую хочет спеть для Блейна. I don't wanna live forever, 'cause I know I'll be living in vain Я не хочу жить вечно, потому что знаю, что моя жизнь будет бессмысленной. And I don't wanna fit wherever И я не хочу постоянно вписываться в какие-то рамки. I just wanna keep calling your name until you come back home Я просто хочу произносить твоё имя до тех пор, пока ты не вернёшься домой. *** - Я всегда буду возвращаться домой, - шепчет Блейн, обнимая его и зарываясь носом в его шею, - я всегда буду возвращаться к тебе. И они давно, очень давно знают песню, которую хотят спеть вместе. И которую они в результате поют хором, вместе с друзьями и с Купером, который не знает половины слов. Hope when you take that jump Надеюсь, когда ты прыгнешь, You don't feel the fall Ты не почувствуешь падения. Hope when the water rises Надеюсь, когда прибудет вода, You build a wall Ты успеешь возвести стену. Они с Блейном прыгали, и падали, и строили стены - и всегда возвращались друг к другу, и возвращали себе свою жизнь. And I hope that you don't suffer Надеюсь, ты не будешь страдать, But take the pain А справишься с болью. Hope when the moment comes, Надеюсь, когда настанет время, You'll say Ты скажешь... Они справились со всей болью, которую преподносила им жизнь. Они прошли через многое, чтобы стать теми, кто они есть сейчас. И когда настанет время, они смогут сказать это. I, I, I Я, я, я, I did it all Я всё успел. I, I, I Я, я, я, I did it all Я всё успел. I owned every second that this world could give Я воспользовался каждой секундой, подаренной жизнью, I saw so many places, the things that I did Я столько всего увидел и сделал! Yeah with every broken bone Да, с каждым переломом I swear I lived Клянусь, я жил. Они жили и дышали с каждым новым переломом. Они будут пользоваться каждой секундой и каждый моментом, чтобы быть счастливыми. Они всё успеют. Они клянутся, что будут жить.***
Дом кажется огромным первое время. Непривычно просторным. А ночная тишина завораживает, после несмолкающего городского шума за окнами лофта. Иногда они скучают по нему, но у них слишком много дел, чтобы думать о прошлом. Они закупают последние вещи, и готовятся к появлению детей. На кухне поселились стерилизатор и батарея бутылочек, а также упаковки со смесью. В детской теперь стоит три ящика с игрушками, и Блейн никак не может успокоиться. Часть гардеробной отведена под детские наряды, за которые отвечает Курт. - Как мы назовем их? - спрашивает Блейн в ночной тишине. Курт прижимается к нему, вздыхая от переполняющих чувств. - Трейси и Хэпберн? Как хотели тогда, помнишь? - Я не мог бы такое забыть. Значит, малышка Трейси и малыш Хэпберн? - Да, - улыбается Курт. Боже мой, у них будут дети. Звонок от Лиз раздается ранним утром, и они мчатся в больницу растрепанные, взбудораженные и счастливые. Эбби делают кесарево сечение - в последние дни она совсем плоха, и уже почти не реагирует, когда Курт сжимает её пальцы, а Блейн гладит по щеке. Но она их слышит, поэтому они говорят с ней, описывая детскую, строя планы на будущее, обещая никогда не оставлять её одну. Лиз появляется на пороге своего кабинета, где сидят в обнимку Курт и Блейн. - Поздравляю, папочки! - улыбается она. - Вы хотите увидеть своих малышей? Курт держит на руках Трейси, а Блейн - Хэпберна. Они маленькие, сморщенные, опухшие и красные, и покрыты сине-белыми пятнами. Их нельзя назвать красивыми, но они знают, что для младенцев это нормально. Самое главное, что их дети здоровы. - Как Эбби? - спрашивает Курт тихонько, чтобы не разбудить детей. - Плохо, - отвечает Лиз, - возникли осложнения, и... Мы поговорим об этом позже, хорошо? Наслаждайтесь первыми часами с вашими детьми. Они сидят, держа на руках дочь и сына, всё ещё не смея поверить в свое счастье, поглядывая друг на друга время от времени, и молчат.Им ничего не надо говорить - они и так знают, что чувствуют одно и то же. Малыши остаются в больнице ещё несколько дней, и Курт с Блейном проводят там всё свое время, учась кормить их, купать, обрабатывать пупочки, чистить ушки, менять памперсы. Они часто приносят детей к Эбби, которая их не видит и не слышит. Она впала в кому после операции. Курт и Блейн верят, что она чувствует их присутствие. Чувствует, что её дети рядом. Что она слышит их требовательные крики, и сонные причмокивания. Что она чувствует тепло их кожи. И когда Эбби умирает, она не одна. Дети посапывают в кроватках, а Курт и Блейн держат Эбби за руки. Они прощаются с женщиной, которая подарила им детей.***
Оказалось, что два младенца в доме - это катастрофа. Они спят в разное время. Едят в разное время. Пачкают памперсы друг за другом. Их рыдания будят Курта и Блейна по ночам, и днем, когда они засыпают, вымотанные до предела. Оказалось, что два младенца в доме - это счастье. Которое состоит из их улыбок, бессмысленных и мокрых от слюней. Которое врывается в жизнь их серо-голубыми пока что глазами. Оказалось, что дети быстро растут, и скоро выясняется, что у Трейси зеленые глаза, а у Хэпберна - карие. Трейси пока ещё лысенькая, а у Хэпберна настоящая прическа из мягких темных локонов. Они улыбаются, когда с ними говорят, и смеются, когда им щекочут пяточки. Они учатся держать головку и переворачиваться, лежа на кровати между Куртом и Блейном. Трейси ненавидит ехать в коляске по ровной дороге, зато обожает поездки на машине, а Хэпберн любит тени деревьев в парке и тишину. Трейси начинает ползать первой и жует эскизы Курта, пока тот готовит кашу на кухне. Следом за ней начинает ползать Хэппи, обсасывая шнурки любимых ботинок Блейна. Первое слово Трейси - "Папа!", а Хэпберна - "Ням!". Они обожают задний дворик и постоянно выясняют отношения из-за качелей, пока папочки не устанавливают им вторые. Они делают первые шаги с разницей в два дня, но эти два дня кажутся Курту и Блейну вечностью, потому что Хэппи чрезвычайно недоволен тем, что сестра уже научилась ходить, а он нет. Первый день рождения они отмечают с родными и друзьями. Кэрол, Берт, Памела и Купер развлекают детей, Пончик качается на качелях, Кейтлин играет в песочнице, а Курт, Блейн, Сантана, Бриттани, Рейчел и Джесси сидят за столом, поднимая тост за Эбби. Первый тост на каждый день рождения Трейси и Хэпберна всегда будет за неё, до конца их жизни, даже когда свои дни рождения они начнут праздновать отдельно друг от друга. У Трейси прямые темные волосы, собранные в два смешных хвостика. У Хэппи волосы посветлее, но слегка вьются. Они подбегают к папочкам - Трейси забирается на колени к Курту, оставляя на его щеке мокрый поцелуй, а Хэпберн обхватывает ногу Блейна и произносит коронное "Ням-ням!". Вечером, когда всё убрано, гости отправлены по домам, Купер храпит в гостевой спальне, а дети сопят в своих кроватках, Курт падает сверху на Блейна, уже лежащего в кровати. - Мы пережили целый год, - стонет он. - Дальше будет легче, - утешающе говорит Блейн, обнимая мужа и прижимая к себе. Они уютно молчат, согреваясь близостью друг друга. - Я так счастлив, - мурлычет Курт. - Я счастлив больше, - смеется Блейн. И это счастье никогда не меркнет. * Песня, которую Блейн поет Курту - популярная американская детская песенка "Once I caught a fish alive" ** Имеется в виду мюзикл "Лак для волос" *** Строчки из песни ZAYN & Taylor Swift "I Don't Wanna Live Forever"