Совсем другая история

      — Я должна вернуться к отцу, — заявила Крисания, едва заметив, что маг проснулся.       — Ты обещала остаться со мной, — Рейстлин нахмурился, садясь в постели.       — Я останусь, но перед этим должна проведать отца.       — Ты ведь и так уже все решила, — заметил волшебник, поймав решительный взгляд, на дне которого, однако, плескался едва заметный страх. — Тебе нужно мое разрешение?       — Ты знаешь, без твоей помощи я не смогу покинуть башню.       — Я дал тебе магический пропуск. Ты свободно можешь ходить через Рощу. Крисания закусила губу, потом коротко выдохнула:       — Проводи меня до дома. Пожалуйста.       — Чего ты боишься? Рейстлин невесомо коснулся лица жрицы, заставив ее посмотреть в золотые глаза.       — Много чего, — Крисания печально улыбнулась, — и начать следует с того, что наша последняя с отцом встреча закончилась ссорой. Рейстлин на миг задумался, привычно касаясь подушечками пальцев обнаженных женских плеч.       — Надеюсь, твой отец не инквизитор, — наконец буднично произнес он, поднимаясь. Крисания облегченно улыбнулась.       — И чье это платье? — жрица подозрительно разглядывала в зеркале свое отражение. Простое синее платье оказалось ей немного коротковато, но, в целом, выглядело прилично.       — Понятия не имею, — из-за натянутой на голову рубашки ответ Рейстлина прозвучал невнятно. — Одной из даламаровых подружек. — Чародей наконец справился с одеждой.       — Он водит своих подружек в твою Башню?       — Когда думает, что я в отъезде и ничего не узнаю.       — А ты знаешь.       — Это же моя Башня. Я всегда знаю обо всем, что здесь происходит. Крисания недоверчиво хмыкнула, с трудом расчесывая спутавшиеся волосы.       — Ты готова? — Горячее дыхание пощекотало шею девушки.       — Надеюсь.       — Так где, говоришь, ваш особняк?       — Возле королевского парка. Голубой, с орлами на крыше. Маг удивленно вскинул брови:       — Мне казалось, это дом градоправителя.       — Был когда-то, потом отец его выкупил.       — Хорошо, я знаю где это. Вспышка портала, и Крисания стоит перед до боли знакомым особняком. Как же давно она здесь не была. Девушка обвела нерешительным взглядом темный сад, аккуратную дорожку, золотых орлов на крыше, хищно сверкающих клювами в свете уличных фонарей и наконец горящий в окнах первого этажа свет.       — Смелее, — тихо сказал Рейстлин, — твой дом цел, и тебя в нем ждут. Посвященная выдохнула и решительно зашагала к особняку. У дверей она все же замерла и, обернувшись к магу, умоляюще попросила:       — Только ничего не говори. Отец очень строг, и все мои ухажеры обычно вылетали за дверь раньше, чем успевали что-либо сказать. Чародей засмеялся:       — Боюсь, со мной такой фокус не пройдет. Но если ты так хочешь, то хорошо, я буду нем, как рыба, — и зачем-то добавил, — и чист, как младенец. Крисания смерила волшебника недоверчивым взглядом и дернула за шнурок дверного колокольчика. Внутри раздались громкие голоса, похоже, так поздно гостей не ждали, затем послышались шаги и дверь открылась.       — Здравствуй, Эрен, — улыбнулась жрица старому слуге, — пустишь нас?       — Г-госпожа, — ошарашенно прошептал мужчина и отодвинулся. Крисания вошла, чувствуя все нарастающее в душе волнение. Рейстлин скользнул следом, нахально подмигнув слуге, чем чуть не довел беднягу до сердечного приступа.       — Крисания? — раздался голос. Девушка подняла глаза.       — Папа! Стоявший на вершине лестницы герцог поспешно сбежал вниз и заключил свою дочь в объятия.       — Столько времени прошло. Жрецы сказали, что ты погибла. Я и не надеялся вновь тебя увидеть.       — Я жива, жива, — шептала Крисания, чувствуя, как горячие радостные слезы текут по щекам. — Жива, здорова и невредима, и никуда больше не исчезну, снова буду жить в Палантасе.       — Конечно, — герцог дрожаще улыбнулся, — конечно, никуда не исчезнешь и будешь жить в Палантасе. Рейстлин тихо отошел к стене, стараясь слиться с окружающей обстановкой. Мешать воссоединению маленькой семьи ему не хотелось, но и смотреть на их радость было больно и завидно. «И все же хорошо, что у меня есть брат, — неожиданно подумал он, — все не так одиноко, — и с усмешкой добавил, — а еще у меня есть Даламар, живцы, призраки и Циан. Чем не идеальная семья?»       — Идем в гостиную, Марта принесет твой любимый чай, и ты мне расскажешь все с самого начала. Посвященная кивнула и последовала за отцом, но вовремя опомнилась:       — Папа, я не одна       — А с кем же? — Лорд остановился, обводя зал внимательным взглядом. Рейстлин прекратил мимикрировать под мебель и вышел на свет. На мгновение Калеб Таринский утратил самоконтроль, и волшебник увидел целый калейдоскоп эмоций: изумление, брезгливость, радость, страх, злость, опасение и наконец ледяная вежливость, которая и прервала гамму чувств.       — Папа, это Рейстлин.       — Просто «Рейстлин»?       — Маджере, — лаконично добавил маг. Крисания бросила на отца испуганный взгляд, однако мужчина остался невозмутим. Похоже, ни имя, ни фамилия чародея ему не были известны.       — Добро пожаловать в мой дом, — все с той же ледяной вежливостью обратился к волшебнику хозяин. — Я хотел бы побеседовать с вами, молодой человек, но сначала мне нужно выслушать свою дочь. Не возражаете немного подождать меня в кабинете? Эрен, проводи.       — Рассказ может затянутся, — заметил маг. — Быть может, мне зайти завтра?       — Как вам будет угодно, — не стал спорить лорд. Волшебник перевел взгляд на Крисанию:       — Рейстлин, я…       — Не утруждайся, ты дала мне согласие, и я об этом помню, — чародей сделал паузу. — Карамон завтра отправляется обратно в Утеху. Если хочешь, приходи попрощаться.       — А ты? — нахмурилась девушка.       — А я остаюсь. — Криво улыбнулся волшебник. — Мне еще с Тэк разбираться. Всего хорошего, — кивнул он уже герцогу, внимательно прислушивающемуся к разговору, и вышел вон.       — Какой интересный молодой человек. Скажи мне честно, кто он?       — Черный маг, — вздохнула девушка, — тот самый, что живет в Палантасской Башне.       — И с кем ты связалась! — не менее печально простонал мужчина, — Так и знал, что надо было тебя сразу замуж выдавать.       — Папа!       — Пойдем, Крис, тебя еще исповедь ждет.

***

      — Господин Калеб, давайте будем взрослыми людьми!       — Ха! — Острие шпаги просвистело возле самого уха Рейстлина, срезав прядь волос.       — И к тому же, ваша дочь все равно останется со мной, хотите вы этого или нет.       — Это кто так решил?! — Расписная эльфийская ваза со звоном разбилась об пол.       — Я так решил. — Рейстлин совершил героический рывок, запрыгивая на письменный стол.       — Да кто ты такой, чтобы такое решать?! — Как говорится, стол — не преграда для истинного аристократа.       — Влюбленный черный маг!       — Ну хорошо. — Герцог неожиданно остановился, сложил руки на груди, опасно балансируя на краю кресла. — Приведи мне хотя бы один аргумент, почему Крисания должна выйти за тебя замуж.       — Про замуж я ничего не говорил, — Рейстлин отодвинулся подальше, на все лады кляня данное Крисании слово — не применять магию к ее отцу.       — Аргументы против не принимаются. В дверь в очередной раз постучали:       — У вас там все хорошо? Кресло опасно зашаталось. Рейстлин дернулся вперед, в последний момент ухватил за рукав и удержал Калеба от громкого падения.       — Все нормально, доченька, не беспокойся. — Негодующий взгляд на мага и злой шепот: — Подай голос, несчастный. Рейстлин широко и погано улыбнулся:       — Я давно хотел спросить… — Кресло жалобно скрипнуло, Калеб заскрежетал зубами. — Точнее испросить вашего благословения на жизнь, любовь и постель с вашей дочерью! — все тем же не слышным за дубовой дверью шепотом продолжил маг.       — Да ты охамел?! Рейстлин ослабил хватку. Кресло заскрипело совсем уж печально.       — Отец?       — Крисания тебе не какая-нибудь дворовая девка. Я не позволю своей дочери жить приживалкой, — шепотом отчеканил герцог, пытаясь опереться на шпагу. Металл неприятно шаркнул по полу.       — Я не считаю ее ни девкой, ни приживалкой, я готов на ней жениться, если когда-нибудь найду жреца, согласного нас благословить.       — Все дело в том, что ты черный маг?       — И в том, что она Посвященная Паладайна. И потому ни к темным, ни к светлым жрецам мы не можем прийти.       — А Астинус? Он ведь служитель Гилеана. Рейстлин ошарашенно распахнул глаза. И именно этот момент выбрало многострадальное кресло, чтобы с жалобным стоном потерять одну ногу.       — Нет! — Рейстлин рефлекторно выбросил руки в пассе, ловя Калеба магией. Дверь распахнулась, с грохотом врезавшись в стену.       — Ну вот, я же говорил, что все в порядке, а ты не верила, — Фисбен поправил сползшую на нос шляпу. На Крисанию, карающим мечом застывшую в проходе, его слова впечатления не произвели.       — Ты обещал, что не станешь использовать магию, а ты, отец, что не будешь опять хвататься за шпагу!       — У меня не было выбора! — на удивление единодушно возразили мужчины. Крисания одарила их обжигающим недовольным взглядом и удалилась, цокая каблуками по лестничному мрамору.       — Ты уверен, что хочешь на ней жениться?       — Отговариваете? Калеб махнул рукой, подошел к глухому шкафу и привычным движением выудил из него хрустальный графинчик и бокалы.       — С вами иначе не разберешься, — виновато пояснил герцог на вопросительный взгляд чародей, — никогда крепкое не пью, а как речь о женихах Крисании заходит — все, хоть спивайся. У порога тихо кашлянул Фисбен.       — Третьего возьмете?       — Тэк где? — напрягся Рейстлин.       — Гилеану мозги выносит.       — Кем будешь, гость незваный? — Калеб философски разлил на троих.       — Паладайн, небесный отец Крисании.       — Ну вот, уже и отца себе нового нашла.       — Второго, — милосердно поправил чародей.       Калеб Таринский не разочаровал его. Рейстлин и представлял его именно таким. Крисания была похожа на отца и внешне и внутренне. Герцог был высоким мужчиной лет сорока пяти, в иссиня-черных волосах уже появились первые ниточки седины, но в живых карих глазах не было и намека на усталость или грядущую старость. Телосложение выдавало в нем воина, а скорость реакции и искусное владение шпагой, ощутить которое маг успел на своей шкуре, говорили, что воин он весьма незаурядный. Калеб был по-своему красив, его красоту не портили ни несколько угловатые черты лица, ни нос с горбинкой, ни слишком пухлые для мужчины губы, ни даже характер. Да… Характер у герцога был еще тот. Рейстлин с легкостью мог поверить, что этот человек учил свою дочь езде верхом, обращению с оружием, этикету, танцам, эльфийскому языку и выживанию в дикой природе. Всему сразу, под настроение, но от этого не менее старательно. Уже знакомые холодность, здравомыслие, верность слову и убеждению сочетались в нем с гордостью, осторожностью, жизнелюбием и ироничностью, разве что Крисания, в силу своей женской натуры, была не так вспыльчива. И теперь Рейстлин сидел за одним столом с этим человеком, ставшим чуть ли не легендой в глазах волшебника, и пил недурной коньяк, приводя герцогские нервы в порядок.       — Скажи мне только одно, маг, — печально вздохнул Калеб. — Ты сможешь ее защитить? Рейстлин, не задумываясь, кивнул.       — Тогда я спокоен. Даю свое благословение.       — И я, — и Фисбен хитро подмигнул, отсалютовав чародею бокалом.