***
— Рейстлин, ты уверен? — Твой папа такой страшный? — Ко мне раньше многие сватались, а папа всем отказывал. Не уверена, что он теперь изменит свое решение. — Если не изменит, жди завтра ночью Циана. — Зачем? — Как зачем? Красть тебя будем. Слишком сладко. Пришлось добавить дорогого сыра-философии.***
— Скажи мне, Крисания, ты веришь в бога или веришь богу? — Разве это не одно и тоже? — Если ты веришь в бога и он дает тебе силу, ничего не требуя взамен, ты свободна. Если же ты веришь богу, ты не более чем марионетка в руках небесного кукловода. Так во что ты веришь? — Я не могу ответить на этот вопрос, но не считаю верным, сказанное тобой. — Я и не прошу тебя считать правдой все, что я говорю. Это Даламар обязан ловить и запоминать каждое мое слово, а ты вольна сама принимать решение. — К чему весь этот разговор, Рейстлин? — К тому, что мы идем в Бездну и я тебя очень прошу не верить ни единому слову Такхизис. Крисания нахмурилась: — Опять в Бездну?! и разврата…***
Абсолютно обнаженная Крисания стояла перед зеркалом, печально рассматривая последствия бурной ночи. Полностью одетый маг сидел в кресле с очередной книгой, периодически бросая на девушку плотоядные взгляды. — Ну и как я в таком виде выйду? — вздохнула она, обнаружив уже третий засос, и если первые два еще могло скрыть жреческое платье, то что делать с последним на шее Крисания решительно не знала. — Никак, — философски пожал плечами Рейстлин. — Сиди в комнате. — Я обещала Тике помочь с садом, — покачала головой жрица, — и потом сегодня должны приехать твои друзья. — Я про них совсем забыл. — Волшебник отложил книгу и перевел взгляд на Посвященную, внимательно осматривая ее тело, затем поднялся и преодолел разделяющее их расстояние и собственнически обнял девушку за талию и уткнувшись носом в черные волосы. — Посмотри, так лучше? — Рейстлин легко коснулся одного из засосов, тот тут же посветлел и исчез. — Намного! — обрадовалась Крисания. — Почему ты раньше так не сделал? — Ты не просила, — волшебник чарующе улыбнулся. Одна из его рук как бы невзначай поползла вниз. — Рейст! — возмутилась Крисания. — Тебе было мало ночи? — Мне будет всегда тебя мало, — печально улыбнулся маг. — Знаешь, Тика была права. Я слишком долго искал свою женщину, и теперь не собираюсь упускать ни крупицы удовольствия. — Рискуешь снова остаться один, — заметила Крисания. Взгляд Рейстлина похолодел. — Потому что затрахаешь меня до смерти. — Постараюсь быть аккуратнее, — многообещающе улыбнулся Маджере, сводя второй засос. — Цени мою доброту, неблагодарная жрица. Мне бы следовало давно скормить тебя живцам, разделать на компоненты для зелий или просто испепелить, а я до сих пор терплю твою наглость! — А мне бы следовало давно познакомить тебя с папой, — с достоинством отозвалась Крисания. — И посмотреть, как ты выживешь. — Герцог Таринский так страшен? — Если бы мне пришлось выбирать между голодным Цианом и злым папочкой, — задумчиво произнесла девушка, — я бы выбрала Циана. С ним хотя бы договориться можно. Рейстлин захохотал. — Смейся, смейся, — угрожающе хмыкнула Посвященная, — а с моим отцом тебе все же придется познакомится. — Милостивые боги, ты меня не заставишь! — Ты в этом уверен? — Крисания улыбнулась и направилась к шкафу, соблазнительно покачивая бедрами. Рейстлин завис, внимательно за ней наблюдая. — Может ты и жрица Паладайна, — наконец сказал он, — но Темная Искусительница явно дала тебе пару уроков. Встречи вообще могли быть совершенно другими.***
Очнулась Крисания в лесу, лежа на траве. Вокруг возвышались исполинские деревья со светлыми стволами, где-то высоко в их густых кронах заливались звонкими трелями птицы. Сквозь зеленую листву проглядывало чистыми осколками небо, отражая теплые лучи солнца. — Где это мы? — Крисания поднялась на ноги. — Мы дома, — Карамон тепло улыбнулся, — мы в Утехе. — В Утехе… — удивленно повторила жрица. Воин отошел в сторону и осторожно поднял на руки бесчувственное тело брата. — Что с ним? — Без сознания. Не переживай, очнется к вечеру. — Гигант поудобнее перехватил Рейстлина и зашагал в противоположную сторону. — Пойдем, Крисания, познакомишься с Тикой, заодно отдохнешь от всего этого. Скоро деревья начали редеть, и воин с жрицей вышли к деревне. — Раньше все дома стояли на валинах — пояснил Карамон, заприметив удивленный взгляд Крисании, направленный на обугленные, уже немного заросшие свежим мхом, пни. — Потом во время Третьей войны Копья в деревню пришли дракониды и драконы, валина сожгли, дома разрушили. То, что ты видишь сейчас, построено совсем недавно. Девушка пригляделась внимательнее. Многие дома, возведенные из какого-то темного дерева, действительно выглядели новыми. — Давай-ка сделаем небольшой крюк. — Зачем? — Нас с братом в Утехе хорошо знают. Вот только его немного недолюбливают. — Почему? — Спроси у него сама, когда очнется. Богатырь вернулся в тень леса и уверенно потопал направо. Минут через десять они вышли к стоящему у дороги большому дому, обошли его и заглянули с черного входа, ведущего на кухню. — Карамон! — Миловидная рыжеволосая женщина всплеснула руками, выронив сковородку, потом заметила бесчувственного чародея и скромно отошедшую в уголок Крисанию. — Опять?! Ты опять влез в его ненормальные планы?! — Успокойся, Тика, — с нежностью отозвался гигант, — все обошлось… Хозяйка нехорошо прищурилась, легкая женская рука нащупала ручку сковородки, но присутствие посторонних ее, видимо, остановило. — Мы потом об этом поговорим, — сказала она. — Неси его наверх. Его комната свободна. Карамон поспешил убраться с глаз жены. Крисания осталась на кухне. — Тика Вейлан-Маджере, — рыжая протянула руку, внимательно рассматривая жрицу. — Крисания Таринская, — Посвященная с улыбкой пожала протянутую руку. — Светлая жрица. — И откуда же мой непутевый муж вытащил своего брата на этот раз? — Из Бездны, — ответила Крисания, несколько удивившись такой постановке вопроса. Тика со стуком опустила на стол сковородку: — Вот как с ним жить?! Отпустила в Палантас на неделю, Таниса поздравить. В итоге возвращается через месяц из Бездны с братом на руках! Как и отношения.***
— Что?.. Рейстлин чуть наклонился вперед и поймал своими губами губы Крисании. На мгновение девушка опешила, а затем резко вырвалась, отвесив магу тяжелую пощечину. Чародей обижено зашипел. — Знаешь, мой отец учил меня, что любовь, как и все ее следствия и проявления, нужно заслужить, а не отобрать, — холодно произнесла наследница герцога Таринских, стоя возле полупотухшего костра. — Похоже еще и наглядно доказывал, — проворчал маг, проверяя целостность челюсти. — Удар хорошо поставлен. — Я старалась. Случайно в салат упала петрушка «Рыцарский дебют».***
Маг и жрица с удобством расположились в корнях старого валина. Крисания вышивала, Рейстлин читал, привычно положив голову ей на колени. Мирная пасторальная картина. Высокая трава и кусты закрывали пару от любопытных глаз, чародея было совсем не видно, но Крисанию можно было заметить. — Прекрасная госпожа! — раздался голос, на дороге показался всадник. Жрица оторвалась от работы, Рейстлин напрягся. — Вы отошли далеко от Утехи. Для вас может быть опасно вот так сидеть одной возле дороги. Позвольте, я провожу вас обратно. — Солнечный свет отражался в соламнийских доспехах, выдавая в незнакомце рыцаря, но не давая Крисании рассмотреть его лицо. — Стурм, иди в Бездну! — Волшебник сел и недовольно посмотрел на путника, которого прекрасно опознал по голосу. — Рейстлин?! — изумился рыцарь — Что ты здесь делаешь? — До твоего прихода наслаждался обществом прекрасной дамы, — огрызнулся маг. — Опять своей темной магией принуждаешь тебя любить? — гневно воскликнул Стурм. — На меня не действует магия, — вмешалась Крисания. — Прошу вас, благородный рыцарь, оставьте нас. Рейстлин не причинил и не причинит мне никакого вреда. Путник перевел недовольный взгляд на жрицу. — Или ты тихо-мирно едешь дальше или я превращаю тебя в крысу, — угрожающе прошипел чародей. Стурм гордо поднял голову, вскочил в седло и погнал коня прочь. — Кто это был? — спросила Крисания, как только рыцарь скрылся из виду. — Стурм Светлый Меч, — натурально скривился Рейстлин. — Разве он не погиб при битве за Башню Верховного Жреца? — Я на это надеялся, но, как видишь, он жив, здоров и продолжает действовать мне на нервы. — Как так получилось? — Это лучше у своего бога спроси. Что-то Паладайн углядел в Стурме и вытащил его практически с того света. Что — не знаю. И никто не знает, но факт остается фактом. Светлый Меч выжил, но об этом почти никому не известно. — Почему? — Стурм не захотел афишировать свое спасение. Видите ли, разочаровался в соламнийских рыцарях, поэтому ушел из братства и основал свой собственный Орден. На данный момент его численность составляет целый один человек, — в голосе мага прорезался сарказм. — Ты его не одобряешь? — Я его не переношу, меня просто вымораживает это тупое никому не нужное благородство! — На лице Рейстлина застыла брезгливость. — К сожалению, Танис и остальные точку зрения Стурма поддерживают, даже мой братец в чем-то с ней согласен. — И во что же он верит? — Это тебе лучше спросить у него. Настроение у мага совсем испортилось. Крисания вздохнула, мягко обхватила лицо Рейстлина и заглянула в золотые глаза. — Забудь о рыцаре, — велела она, — пусть верит, во что хочет, это его дело. Ты так бурно реагируешь, как будто тебя это сильно волнует. — Мне не нравится то, во что он превращает моих друзей! — Рейст, они не маленькие, ты не можешь им ничего запретить. — Я могу убить Стурма. — А хватит потом совести смотреть в глаза брату? — Более чем. — В золотых глазах царило ледяное спокойствие, лишь где-то на дне вспыхнул опасный огонек. «Скольких же ты убил? — невольно вздрогнула Крисания, — И знает ли кто-либо, кроме тебя, точное число?» Мелькнувший в глазах жрицы страх, ножом резанул мага по сердцу. — Успокойся, не трону я этого глупого рыцаря. Ради тебя не трону. — Рейстлин прижал к себе девушку, успокаивающе поглаживая по волосам. Крисания замерла, невольно вспомнила вторую встречу с Маджере, сгорающих заживо разбойников и огненные шары, затем память услужливо показала Нераку, величайшего черного мага в пике своей силы, окруженного живым пламенем, синий жуткий огонь. Кошмар, снившийся Крисании. Под конец всплыл образ чудовища, показанного когда-то давно старшим жрецом. «Хватит! — строго велела себе Посвященная, — Ты прекрасно знала, в кого влюбляешься, нечего теперь дрожать. Он доверился тебе, а ты своим поведением это доверие подрываешь!» Крисания улыбнулась и обняла Рейстлина за шею. — Ты все также боишься, хотя и знаешь, что я не причиню тебе вреда, — вздохнул тот. — Я всегда буду бояться, — отозвалась жрица, чародей напрягся, — бояться за тебя, за отца, за твоего брата. — Карамон так важен для тебя? — Он важен для тебя, и мне придется с этим считаться.***
— Скажи, Карамон, а до госпожи Крисании Рейстлин встречался с кем-нибудь? — пропела Лорана, присаживаясь на ручку кресла. — Опять?! — воин оторвался от полировки меча и бросил на эльфийку недовольный взгляд. — Что ж вам всем так неймется-то? — Ну скажи-и-и! — жалостливо проныла Лорана. — Это вопрос жизни и смерти! — Спроси у Рейста. — Он меня в жабу превратит. — И поделом. — Мне не пойдут бородавки-и-и! — эльфийка душераздирающе вздохнула, — Карамон, ты должен понять наши чувства! — Тебя Крисания подослала? — Нет, Тика. — Вот рыжая! — досадливо хлопнул себя по колену воин, — Везде нос сунет. — Так ты не расскажешь? — Нет. — Тогда я Стурма спрошу! — Эй, нет, не смей! — подскочил богатырь. — Он тебе такого понарассказывает! — Тогда ты расскажи, — Лорана очаровательно улыбнулась и приготовилась слушать. — Были у него девушки, — со вздохом начал каяться Карамон, — в шестнадцать и восемнадцать, обеих у меня свел, обе же ко мне меньше чем за неделю и вернулись. — И все? — удивилась Лорана. — И все, — развел руками воин, — дальше Рейста на его испытании совсем изуродовали. — Ты еще забыл сказать о рассадниках порока и разврата, которые вы, нечестивые, посещали. — В комнату зашел Стурм. — Это он о борделях, — смущенно пояснил Карамон на удивленный взгляд Лораны. — Требуется иногда, знаешь ли, но мы там уже очень давно не были! — поспешно закончил воин, заметив выходящую из кухни Тику. — Подобное поведение не достойно благородного воителя, — поджал губы Стурм. — Молчал бы уж, — вяло отмахнулся Карамон, — а то я ведь и о тебе много чего вспомню. Лорана же благодарно улыбнулась и, соскочив с подлокотника, направилась на кухню, сделав по пути знак Тике. — Ох, не нравится мне это, — пробормотал гигант, когда обе женщины исчезли за дверью, — нарешают там себе, натворят, а Рейст потом половину Утехи в ярости снесет. Теперь заправим наше блюдо шуточками про Такхизис.***
— А Тика еще вас с Такхизис собутыльниками назвала, — засмеялась жрица. — Своих сдаешь? Ну-ну. Хотя, если честно, Тика права. Как-то так получается, что все наши с Тэк посиделки заканчиваются ящиком сильванеского на двоих и пьяными выходками, — Рейстлин поморщился, — причем исключительно моими. — А богиня? — А что «богиня»? У нее пять голов и все драконьи, чтобы как следует ее напоить, как минимум, пара десятков бочек нужна. Крисания задумалась. — Даже представлять себе это не хочу, — тряхнула она головой. Польем политическими распрями.***
Даламар тихо замер на границе между светом и тенью, невидимый для присутствующих в большой зале, но слышащий и видящий все происходящее. — Я вынуждена отклонить ваше предложение, лорд Дарринский. Это невозможно и нецелесообразно… Даламар хмуро проследил за фигурой в белом платье. Действительно «ледышка», как точно шалафи выразил мнение об этом образе Крисании. Сейчас Даламар не рискнул бы даже показаться этим холодным бездушным глазам из страха быть вмороженным ими в пол. — Господа, оставьте мою дочь в покое! Ну что вы в самом деле слетелись, точно мухи на мед? А вот герцог Таринский наоборот лучился радушием, теплом и участием. И если бы не крохотные стальные искорки в глубине карих глаз, никто бы и не заподозрил в Калебе человека железной руки и воли. — Это правда, что последний месяц вы якшались с черным магом, Крисания? — Я не давала вам права звать меня по имени, лорд Иридинский. — Я не считаю, что сожительницу чудовища можно именовать «леди». В зале замерла настороженная тишина. — Рейстлин не чудовище. — Он разрешил вам называть его по имени? — Следите за своим языком, Лерот, — полушутливым тоном вмешался Калеб. — Мне говорили, маги злопамятны. Вы ведь не хотите на завтра проснуться с ослиными ушами? — Ваши шутки неуместны, лорд Таринский, а попытки выгородить дочь просто нелепы. — Вы нарываетесь на дуэль. — В военное время они запрещены. — Так поднимите свою задницу и прекратите войну! — неожиданно зло прошипела Крисания. — Крис! — Что вы сделали для того, чтобы остановить войну, лорд Иридинский? — «Лед тронулся», в серых глазах запылала злость. — Не ваши солдаты, которых вы послали на смерть, не ваши мечи, отданные в городской арсенал, а лично вы? Скольких приспешников Китиары убили? Сколько укреплений удержали? Сколько жизней спасли? Так какое право вы имеете называть чудовищем мага, спасшего весь город? С чего вы решили, что он хуже вас? Какое право вы имеете так категорично судить о человеке, которого даже не знаете? — Мои лучники сражались у Башни Верховного жреца под моим командованием, — сухо обронил лорд. — Ты права, я не знаком с этим магом, но я каждый день вижу из окон особняка Палантасскую башню и окружающую ее жуткую рощу, и я помню, как заживо горели в магическом огне мои люди, попавшиеся под руку черным магам. Уж не знаю, околдовал ли тебя этот чародей или ты сама не используешь голову по назначению, но даже если то, что ты говоришь, правда и маг действительно спас город, то вряд ли он сделал это от чистого сердца, не имея корыстных намерений. И то, что сейчас они на руку нам — еще ничего не значит. И трагедией, достойной Шекспира.***
— Сделай это быстро, — Крисания зябко повела плечами, отвернувшись от мага, — я не хочу мучиться. Рейстлин не ответил, замер возле самой магической черты, внимательно рассматривая плененную жрицу своими невозможными золотыми глазами. Так близко. Крисания даже чувствовала его запах, тихий запах тлена и розовых лепестков. Кажется, протяни руку и коснешься. — Не надо меня ненавидеть. Крисания удивленно подняла голову. — Ненавидеть тебя? Зачем? Ты и сам с этим прекрасно справляешься! Маг сжал зубы и отвернулся. — Не тяни дракона за хвост, Рейстлин, я не желаю умирать вечно. — И ты не станешь просить меня? — О чем? О пощаде? Милосердии? О чем мне просить предателя? Губы чародея искривились в неприятной усмешке. — Глупая, глупая жрица. Ты так ничего и не поняла! Рейстлин дернулся, отрываясь от магической черты и размашистым шагом направился к гудящим Вратам. — Черный дракон, от темноты до темноты разносится в пространстве мой голод!.. Украсим Даламаром, как вишенкой на торте.***
— Вам надо поторопиться! — Зачем? — Герцог Таринский закинул ногу на ногу, меряя нервничающего эльфа пронзительным взглядом. — Крисания просила вас провести рыцарей по подземным туннелям. — Меня она ни о чем не просила. — Город в опасности, — Даламар сжал кулаки. — Китиара наступает. — Кто твой господин, маг? Темный эльф замер, непонимающе хлопая глазами. — Кто приказал тебе прийти сюда? — Рейстлин Маджере, хозяин Палантасской Башни, мой учитель. — И какое же дело Рейстлину Маджере до соламнийских рыцарей и Палантаса? — Рыцарей должна была провести Крисания, — Даламар призвал все свое спокойствие, понимая, что надавить на этого человека не получится. — Но шалафи не взял ее в Палантас, оставил в Утехе. — Почему? Даламар пожал плечами. В самом деле, откуда ему знать, что там в голове у шалафи? Там иногда бывает такой мрак и анархия, что Бездна и рядом не стояла. — Не захотел подвергать опасности, — наконец выдумал маг достойное объяснение. Сидящий в кресле мужчина слегка улыбнулся: — Последний вопрос. Даламар обреченно кивнул, внутренне он уже спрыгнул со скалы, побился головой об стену и сейчас был готов к чему угодно. — Какого цвета глаза у моей дочери? «Какого цвета глаза? В чем подвох?» — Серые, — озадаченно ответил эльф. На этот раз улыбка Калеба была широкая и искренняя. — Пошли, ушастый, — Даламара сграбастали за капюшон и потащили на улицу, — проведем твоих рыцарей. — Они не мои, — сдавленно просипел ученик мага. Вот и все. Подаем читателям-вкушателям, роняем крокодильи слезы и умиляемся.