***
Сакура резко отстранилась от Саске, точно его слова ошпарили её кипятком, и быстрым шагом направляясь к берегу, пробираясь сквозь толщу прохладной воды, разбивая гладкую поверхность брызгами. Она, не оборачиваясь, приложила ладонь к грудной клетке, под которой бешено тарабанило сердце из-за сказанного им одного слова. Шаннаро! Почему она так бурно реагировала на его благодарность?! Всё произошедшее точно всколыхнуло её устаканившуюся реальность, задевая какие-то подавленные чувства и эмоции, которых Сакура и вовсе не должна была испытывать. По крайней мере, она так считала. Несмотря на то, что её тело околело в воде, щёки горели адским огнём. Что-то внутри подсказывало ей, что только что пережитый момент уже ранее происходил с ней, но в прошлом, которого Сакура не помнила. Была ли та сцена идентичной, была ли она с Саске или же с кем-то другим, она точно сказать не могла. Как только Сакура почувствовала под босыми ногами едва ли тёплый жёлтый песок, она остановилась, обняв себя руками из-за прохладного дуновения ветра. Она горела желанием обернуться и узнать, что сейчас делал Саске — смотрел ли ей вслед или же вернулся обратно на другой берег, — но парализующее смущение сковало её с ног до головы. Нет, ей не следует в таком взбудораженном состоянии пересекаться с ним даже взглядом, ведь это только помешает здраво мыслить. Сакура догадывалась, что они были знакомы до встречи в этом мире, и он это подтвердил некоторыми неоспоримыми фактами и действиями, но всё равно она не могла позволить себе полностью довериться Саске. Хотя её сердце решило иначе: оно ему верило. Сакура поморщила курносый носик, выдохнув напряжение, сковывающее стальными тисками лёгкие и диафрагму. Она обязана взять себя в руки, вернуть былой контроль и трезвость разума и не поддаваться этим новым, трепетным и нежным чувствам, нахлынувшим на неё в тот необыкновенный момент близости с Саске. Он был её другом, он сам так сказал, но Сакура не имела ни малейшего представления, в каких именно отношениях они состояли. Он ей друг, как Наруто, или же он для неё был чем-то большим? В памяти не было ни следа, чтобы хоть как-то разобраться в ситуации. Эти вопросы начинали съедать Харуно изнутри, и она, мотнув головой, поспешила в сторону пещеры, намереваясь остудить свои хаотичные мысли вдали от Саске. Учиха неспешно вышел из воды, когда Сакура скрылась среди деревьев, и сел на примятую траву, машинально оторвав длинный стебель, прокручивая его пальцами. Такого умиротворения он не ощущал очень давно. Саске почти забыл, что способен испытывать подобные чувства. Настолько легко ему дышалось, что от прилива энергии хотелось горы свернуть. Благодаря целебной чакре Сакуры его фантомная боль исчезла. Возможно, действие этого лечения продлится всего лишь пару часов, ведь это больше походило на укол обезболивающего, чем на полноценное исцеление. Навряд ли Сакура способна за один раз навсегда избавить его от физических страданий: тело до сих пор помнило ту адскую боль, когда Саске потерял часть своей руки. Но жест Сакуры, её забота, именно она пробудила в нём это удивительное успокоение, мимолётностью которого Саске старался насладиться сполна. Он сам себе удивлялся, с какой лёгкостью доверился, зная, что разум Сакуры частично под контролем их врага. Почему-то внутреннее чутьё не допустило и мысли о том, что она могла ему навредить, что могла под влиянием Ооцуцуки совершенно спокойно напасть на него. Это был слишком опрометчивый поступок со стороны Саске — до сих пор доверять ей. Возможно, если бы она действительно хотела ему навредить, то не стала бы его лечить, применив небольшую хитрость, некую лазейку в медицине, о которой Учиха слишком поздно бы догадался. Уголок его прямых губ приподнялся вверх: как же легко он попал под воздействие этого необычного сближения, как легко притупил бдительность в её присутствии, чуть ли не протянув ей свою жизнь на ладони. Это не должно повториться. Он не может быть таким безрассудным. Саске поднял с травы свою водолазку и кое-как надел её, а затем осмотрел притихший лес и озеро. Рядом лежало несколько рыбин, которые он успел поймать до прихода Сакуры. Наверное, будет разумно вернуться к ней и заняться ужином. Внезапно Саске увидел вспышку света, а затем ещё одну, и обе мерцали внутри их пещеры. Вмиг его мышцы напряглись, и, не медля ни секунды, он, схватив нанизанные на леску и привязанные к кунаю рыбины, преодолел расстояние и оказался у входа в их убежище. Неужели Ооцуцуки решил действовать и атаковать их после внедрения в тот храм? Пробегая через узкий и недлинный тоннель, Саске уже был полностью настроен на сражение, но как только оказался в паре шагов от костра, еле слышно выдохнул. По мере осмотра пещеры у него словно камень с души упал. Никакого Сузуму и в помине не было. Саске даже не ощущал отголосков его чакры, пусть и слабых. В пещере была только Сакура, которая успела развести огонь и отрыть из глубин его рюкзака небольшую кастрюлю. Покосившись на рыбу, она уверенно подошла и выдернула вязку из его руки, принципиально не встречая его вопросительный взор. — Давай я приготовлю, — сказала она, отворачиваясь к костру. — Сегодня у нас похлёбка. Ничего не ответив, Учиха занял своё место под стеной, краем глаза изучая действия Сакуры. Почему-то ему казалось, что она бесилась, но не собиралась говорить об этом, а Саске ещё не был настолько глуп, чтобы заводить такого рода разговоры, особенно с ней. Прикрыв веки, он прислушался к потрескиванию костра, ощущая, как по телу медленно расползались усталость и сонливость. Он был бы рад немного отдохнуть, но любое его решение, даже самое незначительное, касалось непосредственно Сакуры, и Учиха посчитал, что лучше дождаться того момента, когда они поужинают. Навряд ли Ооцуцуки нанесёт им визит после того, как они достаточно нагло пробрались в ту пещеру и без разрешения просмотрели его воспоминания. Сузуму будет недоволен, но он также должен понять, что Саске теперь многое известно и что он уже осознал причину, по которой Ооцуцуки перенёс их в это измерение. Осталось обдумать некоторые детали, но Саске решил не забивать этим голову и проанализировать всё утром. — Думаю, что всё готово, — раздался в тишине мягкий голос. Сакура зачерпнула ложкой рыбный бульон, подув на него, и попробовала жидкость на вкус. Её стряпня, конечно, не блистала изысканностью, но это лучше, чем голодать или питаться одними грибами и травой. Она разлила суп в глиняные горшки, которые Саске нашёл в пещере ранее, и протянула ему небольшую чашу, по-прежнему не встречая взор его чёрных глаз. Он взял в руку посудину, придвигаясь чуть ближе к костру, и принялся поглощать ужин без лишних слов благодарности. Наверное, это даже к лучшему, ибо Сакура не знала, как бы отреагировала на ещё одно «спасибо». Она мельком посматривала на Саске, чтобы убедиться в том, что приготовленная ею еда не противная на вкус. Но, кажется, его лицо не изменило бы выражение, даже если бы она подлила туда уксуса. Должно быть, всё не так уж плохо, или же ему приходилось ужинать чем-то в сто раз хуже. Сжав губы в тонкую линию, Сакура попыталась спрятать улыбку, а затем, примкнув устами к чаше, принялась поглощать свою порцию, делая небольшие глотки водянистого бульона. — Ты могла попросить меня развести огонь, — промолвил он, наверное, когда заметил ссадины на её пальцах. — Могла… но мне и самой несложно, — как-то натянуто улыбнувшись, Сакура сжала руку в кулак, таким способом спрятав раны, оставленные трением камней. Саске продолжил есть, при этом ни разу не скривился, что и вовсе успокоило Сакуру. За всё время пребывания в этом мире она впервые приготовила им ужин, так как до этого обо всех хозяйственных делах заботился Саске. Она постоянно испытывала это чувство, будто груз долга за спасённую им жизнь. Поэтому Харуно решила всячески стараться и не доставлять Саске лишние хлопоты, ведь не маленькая и сама способна позаботиться о себе и о других в такой ситуации. В который раз покосившись в его сторону, она случайно пересеклась с ним взглядом, мгновенно потупив свой, ощущая, как щёки вновь налились краской. Её по-прежнему мучили те вопросы, но Сакура успешно подавляла любопытство. Вряд ли Саске захочет отвечать на такие глупости. — Ты хочешь что-то спросить? Его спокойный тон заставил Сакуру вздрогнуть и чуть не уронить небольшой горшочек на каменный пол. Разумеется, Саске безошибочно прочёл её нелепое поведение и задал чёткий вопрос, на который теперь придётся обдумывать ответ. Сделав глубокий вдох, она промолвила: — Какого рода у нас были отношения? — и подняла голову, взглянув прямо в глаза Саске. Он не ответил. Учихе было весьма сложно подобрать правильные слова, чтобы хоть как-то описать их связь. Сказать, что они друзья? Ну, этот вариант он уже испробовал, и Сакуре подобного ответа оказалось мало, что не удивительно. Узнав об амнезии, она теперь будет всячески стараться вернуть свои воспоминания, что не так легко сделать, потому что помещённая внутрь неё техника Ооцуцуки может быть изъята только им или же Узумаки, которого в эту историю совершенно не хотелось приплетать. Но пристальность взгляда Харуно говорила о том, что она не собиралась так легко сдаваться, и хочет он того или нет, а Саске будет вынужден ответить. — Наруто и ты… вы мои лучшие друзья, — после недолгой паузы ответил Учиха. — Это я уже поняла, — раздражённо вздохнула она. — Друзья и не больше? — Да. — Понятно, просто у меня такое чувство… — задумавшись, точно говорила сама с собой, Сакура приложила руку к груди, нахмурив брови. — Мне кажется, что есть что-то ещё… Опустив голову, Сакура смущённо отвернулась. Она не хотела намекать ему на странное ощущение, будто это самая настоящая искренняя любовь, которую Сакура испытала сегодня вечером. Это будет совершенно неуместно, бестактно и создаст между ними очень неловкую атмосферу. Если Саске ранее честно ответил на вопрос и не сказал, что между ними было нечто большее, чем дружба, то, должно быть, эти чувства односторонние; да, наверное, Сакура была влюблена в него, и это безответно. Конечно, она имела представление, как именно пропиталась этими чувствами к Саске. Одной его притягательной внешности хватало для того, чтобы перехватить дух и оставить Сакуру в полном смятении, но она сомневалась, что дело было только в чертах его лица. Харуно знала, что никогда бы не влюбилась только во внешность мужчины, ведь это не главное. Саске в первую очередь задел чем-то её душу, и понимание того, что Сакура не помнит такую важную деталь их отношений, изрядно злило её. — Не обращай внимания, — сквозь ком в горле продолжила она. — Я путаюсь в своих мыслях и воспоминаниях, наверное, поэтому мне почудилось, что между нами что-то было… Скажи, у меня есть молодой человек? — озвучила свои запоздалые мысли Сакура, ведь, может быть, она вымещала эти чувства на Саске, когда на самом деле они были связаны с другим человеком? — Я… — нахмурив брови, Учиха пристально осмотрел её скрытое за пеленой волос лицо. «Шаннаро!» — подумала она, осознав всю глупость вопроса. Вскочив на ноги, Сакура отвернулась от костра, потирая до покраснения лоб дрожащими пальцами. Чем больше вопросов она задавала, тем больше путалась в своей реальности. Лучше бы Саске не говорил ей об этой амнезии, заставляющей подвергать сомнению всё на свете. Подойдя к той нише, что была в самом дальнем углу пещеры, Сакура прислонилась плечом к холодному камню, прикрыв веки. Она пыталась успокоить сорванное дыхание и обдумать своё нелепое поведение, прежде чем вернуться и взглянуть Саске в глаза. Протянув руку к углублению в скале, она вдумчиво стёрла пыль на землю, немного закашлявшись, когда тёмное облачко внезапно окутало её лицо, не давая дышать. В горле мгновенно пересохло, будто она проглотила щепотку песка, но пыль быстро развеялась. Протерев веки, Сакура шмыгнула носом, ощущая, что немного успокоилась и была готова вернуться к костру и извиниться за тот маразм. Саске таращился на языки пламени и старался не наблюдать за ней, чтобы не вводить Харуно в ещё большее замешательство. Он прекрасно понимал, почему Сакура задала те последние вопросы. В мыслях Учихи всплыли два определённых случая из прошлого, о которых он старался не думать. Сакура дважды признавалась ему в своих чувствах. Если в первый раз он отмахнулся от неё, посчитав те слова детской влюблённостью, то во второй раз проигнорировал сознательно, даже обидел её, погрузив в жестокую, намеренно травмирующую иллюзию, что теперь мерещилась Харуно в тех кошмарах. Он не гордился теми поступками, ведь они были частью поглотившей его мести. Сейчас дела обстояли иначе, и Саске и пальцем не тронул бы её, особенно в таком душевно нестабильном и уязвимом состоянии. Всё, чего Учиха хотел, — это защитить Сакуру, доставить её обратно в Коноху и вернуть утерянные воспоминания. Она присела у костра, согнув колени под себя и положив на них сжатые в кулаки руки. Харуно удерживала голову наклонённой вниз, будто боялась встретить его взор после своего весьма оправданного срыва. Возможно, он перестарался с правдивыми ответами, и теперь Сакура будет мучиться догадками, путаться в чувствах и делать неверные ассоциации. Он мог защитить её от внешней опасности, но как поступить с угрозой внутреннего, душевного характера, Саске не знал. Ещё раз осмотрев её неподвижную позу, Учиха как можно нейтральнее промолвил: — Ты можешь спрашивать всё, что угодно, если тебе это поможет разобраться в себе. — И ты ответишь мне честно? — вполголоса спросила Сакура. — Да. — Тогда скажи, как так получилось, что ты отверг свой единственный путь, отвернулся от того, что стал считать проклятием, когда на самом деле месть за клан придавала тебе сил? Все мышцы в теле Саске мгновенно напряглись. Он сжал руку в кулак, не спуская глаз с по-прежнему сидящей с опущенной головой Сакуры. Она произнесла последние слова весьма убедительно, даже с едва уловимыми нотками сарказма, чего Саске никогда не доводилось слышать в свой адрес. Вдобавок она задела тему, которую никак не могла помнить из-за техники Ооцуцуки: Сакура не знала ничего о его прошлом, о мести за клан Учиха, которой он много лет жил, и о том, что он давно сошёл с того грешного пути, всячески пытаясь искупить свою вину во время странствий по миру. Она не могла знать — так почему же Сакура задала такой вопрос? — Что ты сказала? — спокойно спросил Учиха, отодвигаясь от стены, чтобы рассмотреть её лицо, но Сакура продолжала сидеть неподвижно, как статуя. — Я спросил, почему такой великий воин, как ты, Саске Учиха, превратился в жалкого странствующего шиноби, ищущего мнимое успокоение в диких чащах? Саске вмиг преодолел расстояние между ними и, ухватив Сакуру за плечо, наконец повернул её лицом к себе. Она совершенно не сопротивлялась; напротив, казалось, что её тело не подчинялось командам разума: оно ощутимо обмякло в крепкой хватке Учихи. Голова Харуно откинулась назад, и Саске увидел весьма необычное выражение её лица. Бледные губы украшала самодовольная усмешка, которой Учиха никогда в жизни не видел на лице Сакуры. Улыбка была столь отталкивающей, что он не посмел допустить даже возможности того, что Харуно могла играть с ним, притворяться. Но не это заставило Учиху на миг окаменеть в попытке осознать происходящее. Её зелёные глаза покрывала будто прозрачная пелена, своим узором напоминающая круги Риннегана, что распространялась по радужной оболочке и склере. Он не видел в этом взоре Сакуру — он видел другого человека, временно взявшего её под свой контроль. — Ооцуцуки, — чуть крепче сжимая её плечо, процедил сквозь зубы Саске. — Теряешь бдительность, Саске, — хмыкнул тот. — Чего ты хочешь? — Скоро узнаешь… — и пелена Риннегана исчезла с её глаз в тот момент, когда из тела Сакуры небольшим облачком вырвалась чёрная дымка, растворяясь в темноте пещеры. Она моментально ослабла, веки закрылись, будто по щелчку, и Сакура повалилась на пол. Саске едва успел притормозить падение, схватив её за руку, чтобы Харуно не ударилась головой о камень. В его груди всё клокотало от внезапно возникшего гнева, дыхание участилось, и хотелось бросить всё и отправиться на поиски Ооцуцуки, который определённо издевался. Будто мало того, что он заточил их в этом измерении, мало того, что лишил Сакуру воспоминаний и заставил её страдать от кошмаров, напрямую связанных с ним — с Саске, который был её единственным собеседником и другом в этом мире. Что именно пытался доказать Сузуму? Что мог вселяться в живых людей? Или что он способен навредить Сакуре в любой удобный для своих планов момент? Саске не до конца понимал причину его визита и очередного пренебрежения разумом Харуно. Сделав глубокий, успокоительный вдох, Учиха стиснул зубы и взглянул на неё. Веки Сакуры еле заметно вздрагивали, точно она просыпалась, и Саске поспешил отпустить её, чтобы не усугублять состояние и так смущённой Харуно. Она недовольно покривилась, что-то тихо пробурчав, и открыла глаза, заспанно осматривая тускло освещённую пещеру. Видимо, Сакура не помнила ничего из произошедшего: это было заметно по замешательству в её взгляде, когда она вопросительно изогнула брови, глядя на сидящего рядом Учиху. Всё же Саске придётся многое объяснить. Он протянул ей руку, которую Сакура приняла, чтобы сесть, и промолвил: — Как ты себя чувствуешь? — Будто упала с карусели… — поморщив нос, вполголоса ответила она. — Неужели я потеряла сознание от стыда? Мои последние слова, должно быть, показались тебе бредом… — Забудь, — отчеканил Саске. — У нас появилась новая проблема. — Какая? — озадаченно спросила Харуно, потирая плечо, за которое он её держал ранее. — Здесь объявлялся Ооцуцуки. Он вселился в твоё тело и пытался спровоцировать меня диалогом, но у него ничего не вышло, а это значит, что он ещё вернётся, — ответил Учиха, активно размышляя над произошедшим. — Это отличный шанс поймать его, чтобы поскорее выбраться из этого измерения. — Тогда… — нахмурив брови, задумалась Сакура. — Нам нужен план. — Согласен, нужен план.Глава 11. Разговор
29 апреля 2017 г. в 06:24
Сидя на возвышенности, которая располагалась неподалёку от лесного озера близ той старой пещеры, Сузуму не сводил глаз со своих заложников. Ночной ветер поднимал завесы пыли и сухих травинок, без препятствий прогоняя их сквозь его дымчатый силуэт. Он уже давно не чувствовал ни холода, ни прикосновений, будь то попытка поднять ветку или дотронуться до листьев на деревьях. Сузуму привык и смирился со своим убогим существованием, но скоро всё должно измениться. Он прищурился, чтобы получше рассмотреть Саске и Сакуру при свете Луны. Они неподвижно и слишком близко друг к другу стояли в воде, окружённые зелёным свечением чакры, что весьма неожиданно задело, даже разозлило Ооцуцуки. Нет, в его план не входило их сближение, в точности наоборот: посредством кошмаров Сакуры он должен был посеять в ней семя сомнения, чтобы она окончательно ослабла и своим психологическим расстройством обезоружила Учиху. Сперва задумка работала идеально, но, как оказалось, это не принесло нужного Сузуму результата. Непоколебимость Сакуры, её готовность скрыто переносить в себе все страдания и не показывать их Учихе оказались весьма неожиданным сюрпризом. Она была слишком стойкой, сильной духом, и Сузуму медленно начинала охватывать волна ярости, ибо он стал терять контроль над ситуацией, как и над своим состоянием.
Он взглянул на свою дымчатую руку, сжав подобие пальцев в кулак. Его терпение постепенно лопалось из-за того, что он не мог с лёгкостью заполучить сосуд для своей заточённой в этом проклятом измерении души. Предки, поместившие его в эту среду, удостоверились в том, чтобы необходимые для ритуала компоненты было фактически невозможно собрать вместе. Они были хитры, намереваясь удерживать его в этом мире вечность. Но всё же Сузуму не мог позволить минутной слабости разрушить план собственного спасения. Он проторчал в этом измерении не одну сотню лет, каждый проклятый день ища лазейку, чтобы выбраться отсюда. Необузданное желание выжить любой ценой и отомстить своим обидчикам придавали ему сил и маниакальное терпение, и в итоге это дало ему частичную свободу. Теперь он мог спокойно открывать любые порталы, ведущие в известные миру шиноби измерения. Но длительность его путешествий была ограничена количеством чакры и физическим состоянием. В качестве нематериальной оболочки было сложно поддерживать нормальную жизнедеятельность, особенно на Земле, где законы физики отличались от законов этого мира. Как бы это ни было парадоксально, но это измерение, созданное его кланом, подпитывало его чакру, не давая окончательно погибнуть, и одновременно за счёт подобной связи удерживало Сузуму в заточении.
Если он не найдёт другой источник энергии, чтобы переместиться в тело Учихи, то вся затея станет пустой тратой времени, и очень хорошо, что он в качестве заложницы выбрал Сакуру Харуно. Контроль чакры и скорость, с которой она её скапливала, воистину поражали. Сакура была точно ходячей батареей, которой Сузуму намеревался воспользоваться для достижения своих целей. Он был прекрасно осведомлён о том, что Саске и Сакура нашли тот старый храм, где шаман древнего племени Ооцуцуки заточил некоторые воспоминания Сузуму, в надежде, что тот будет просматривать их и в кои-то веки переосмыслит свои поступки. Он знал, что они побывали внутри сфер и что в скором времени Учиха, будучи не менее догадливым, чем сам Сузуму, сложит общую картину, осознает, почему он оказался в этом мире, но вряд ли без дополнительной информации сделает правильные выводы касательно Харуно. Но прежде чем это произойдёт, Ооцуцуки собирался проверить небольшую теорию относительно Сакуры, чтобы убедиться в том, что во время проведения ритуала не возникнет никаких неожиданных сюрпризов. Всему рано или поздно приходит конец, ничто не вечно, как и он сам, поэтому Сузуму необходимо, следуя весьма специфическим, ранее невыполнимым инструкциям шамана, как можно скорее завладеть телом Саске, выбраться из этого измерения и вернуться к себе домой.
Сузуму ухмыльнулся и склонил голову влево, пристально наблюдая за весьма романтичной сценой у озера. Может быть, он всё же просчитался, и Сакура определённо поможет ослабить непробиваемого Саске, но не за счёт душевных страданий, а используя то, что Учихе незнакомо — любовь. Ооцуцуки не сомневался, что они связаны особыми узами и что хладнокровный и независимый Саске скрыто дорожил Харуно. Возможно, если оставить их на некоторое время в покое, между ними вспыхнут яркие чувства, которыми Сузуму сможет воспользоваться в будущем, чтобы помыкать Учихой, как ему надобно. Такой план ему, безусловно, нравился, но прежде, чем воплотить его в реальность, Ооцуцуки хотел убедиться в том, что Сакура пригодится ему не только как рычаг управления Саске, но и как важная составляющая древнего ритуала. Он встал с земли, решив для себя, что будет уместно разрушить их затянувшееся мирное пребывание в этом месте. Пора испытать Учиху на прочность, возможно, даже перекинуться с ним парой слов, а также убедиться в том, что чакра Сакуры может быть использована в нужных целях. Спрыгнув со скалистого горного хребта, силуэт Сузуму, доселе паривший над землёй, вмиг растворился в кромешной тьме, оставляя после себя чёрную дымку.