Время лечит

Послышался осторожный, но настойчивый стук в дверь. Юджин отвлекся от книги и посмотрел в сторону источника звука. Дожди, неожиданно пришедшие в местные края и круглые сутки поливающие Алабаму, мешали выйти на улицу. Поэтому Юджин заперся в своей комнате и проводил время то читая книги, то сидя возле открытого окна и наблюдая за грозой. Книги служили болеутоляющим, позволяли на время отвлечься и создать иллюзию возвращения к нормальной жизни. - Юджин, открой, тебе письмо, - раздался из-за двери голос матери. - От кого? – взволнованно спросил он, не вставая со своего места. - Я не знаю, здесь нет имени, только… прозвище? Стараясь держать себя в руках, Юджин отпер дверь и взял у матери концерт. Действительно, имени нет. Как и обратного адреса. - Это что-то важное? - Нет, совсем нет, - предательски задрожав, пальцы смяли послание.

***

Снова оставшись наедине с самим собой, Юджин задумчиво смотрел на тощий желтый конверт перед собой. Честно говоря, до этого момент Следж вообще не знал, что Снафу умеет писать. Письмо влекло и отталкивало одновременно. Как весточка из уже минувшей жизни. Да, здесь, в Алабаме, был Сид и еще множество других людей буквально пропитанных войной. Но это далеко не то же самое. Уже протянув руку, Юджин отдернул ее. Что внутри? Извинения? Просьба о чем-то? Едва ли. Нет обратного адреса. Даже прочитав это, у Юджина не горел желанием ответить. В чем же тогда смысл? Подняв конверт со стола, Юджин запихал его в шкаф в самую темноту, с глаз подальше. Нет никакого желания вскрывать вот-вот заживший нарыв и мучить себя. В голову вернулись воспоминания и бессмысленные размышления о той ночи в поезде, а затем, все глубже, снова война. Книги и все эти гребаные дни, которые Юджин пытался запихать прошлое как можно глубже, туда, откуда боль утраты, воспоминания о перекошенных или размозженных лицах товарищей, животный страх, стягивающий каждую мышцу в комок и преследующий своего хозяина по пятам, ни на мгновение не покидая его, все попытки забыться от воспоминаний пошли насмарку. Из-за одного мятого, размашисто подписанного, жалкого конверта, ловко и без лишних усилий поддевшего хлипкие доски, служившие преградой между гражданкой и войной, все те чувства вновь хлынули наружу. Уже почти убедив себя, что Снафу – не то что бы вымышленный персонаж, но как минимум остался в прошлом, его нет в настоящем и не предвидится в будущем, Юджин получил пинок под зад, споткнувшись и упав от неожиданности, уткнувшись носом прямиком в то, от чего так старательно отворачивался. Разозлившись то ли на себя, то ли на Снафу, то ли на весь мир и войну, снова не зная, что чувствовать, сожалеть или просто тихо, впустую ненавидеть, Юджин яростно захлопнул дверцу и вернулся к своей книге, напрочь выбитый из колеи повседневности.