Пополам

ЛЕМ Спустя несколько дней Тихо шуршал песок под подошвами закрытых сандалий. Шел уже четвертый день, как мы пустились в опасное путешествие через пустоши Бесконечного молчания. Пока нам везло и на пути ещё не встретилось ни одного койота, но разбросанные тут и там кости красноречиво свидетельствовали, что спокойствие преждевременное и надо быть начеку. Едва только я прочитал письмо Сейи несколько дней назад, как тут же согласился с ее решением отправиться в пустоши. Паломничество было единственным шансом, и стоило им немедленно воспользоваться. Неприятная возня с бумагами на предоставление длительного отпуска и передачи дел постройки в руки стороннего андрогина выпала на мой день. Стоило видеть лица Кэйафаса и Дамианоса, когда я принес официальную просьбу на отсрочку даты завершения проекта. - Чем вызвано подобное желание, достопочтенный? - откинувшись в кресле Ксантия, спросил Кэй, пока Мия читала документ. - Прошло тридцать два года со смерти наших родителей, и сейчас мы с Сейей чувствуем необходимость уединиться на непродолжительное время в лесах, что на южной оконечности города. Нам нужно многое обсудить и почтить своим единением память отца с матерью. С каждым разом ложь выходила все лучше и лучше. Наверное, даже сам бы себе поверил. Но все равно какая-то часть меня где-то глубоко внутри одновременно и бесновалась, и замирала в страхе, потому что возможность раскрытия постыдной тайны пугала неимоверно. - Я вижу здесь подписи вас обоих, Сейлем, - мягко произнесла Мия, но с особым ударением на имени. - Значит ли это, что кирия Сейя также видела и подписала этот документ? Возможно, мы могли бы это уточнить у нее самой? - Конечно, она видела, - сыграть оскорбленную невинность тоже получилось довольно легко. - Не далее как сегодня утром она собственноручно прочитала и подписала эту просьбу. И именно поэтому сейчас не может предстать перед вами. Если б мы знали, что наши слова вызовут такое… - Не воспринимайте наши вопросы, как акт недоверия, кириос, - тут же прервал меня Кэй. - Мы с кирия Мия всего лишь выражаем свое удивление от такого внезапного решения. Честно признаться, вы нас озадачили, так как перепоручить ваш проект кому-либо другому так быстро и в такой короткий срок просто не представляется возможным, и мы просим вас задержаться еще хотя бы на день. - Думаю, - внутренние я весь напрягся, так как не представлял, не выдаст ли нас это замедление, не сыграет ли роковую роль в сохранении секрета, - это возможно. Тогда мы перенесем время отбытия на послезавтрашнее утро. Согласиться просто пришлось. Отказ и поспешное бегство вызвали бы еще больше недоверия. - Благодарю вас, кириос, - Кэй чуть склонил голову и поставил размашистую подпись на документе, заверив ее родовой печатью. После этого мы простились, условившись, что на следующий день придет Сейя и подтвердит мои слова. Казалось, что все прошло гладко, но долгий взгляд Амиана, который занял место Мии за несколько минут до моего ухода, обеспокоил. У Сейи, видимо, все прошло довольно успешно, потому что проснулся я уже в пустошах, приютившись между двумя большими валунами. Хорошо, что сборами занимались мы оба, поэтому никто не забыл личных вещей. Кроме этого, каждый позаботился о продовольствии и медицинских снадобьях на экстренный случай. Я также счел своим долгом упаковать небольшое количество фруктов и овощей, купленных на торговой площади Мирта. Пусть теперь мы и были обладателями двух сумок, но тем не менее это обещало хорошую защиту на протяжении всего пути и подготовленность к любым неожиданностям. Достав еще раз последнее письмо Сейи — здесь оно было для меня единственной отдушиной в полном безмолвии — из складок длинной мантии, которую пришлось взять с собой в виду перехода через Ледяные леса, просмотрел текст: «...В нём описано много разных религиозных тайн и обрядов, но самое главное - я там нашла миф про то, что паломничество действительно можно совершить с целью осуществления просьбы. Именно так Боги нас услышат и не откажут. Почитай, если найдешь время, но вообще, необходимо собраться в дорогу…» Фолиант был надежно устроен в сумке с одеждой в самом низу. По тому, как он каждый раз оказывался заложен на разных страницах, без труда можно было определить, что читаем его мы оба. Невозможность развести костер обязывала делать небольшие привалы в течение дня, так как ночью разглядеть хоть что-то на белых страницах не удавалось, хоть Луна и поблескивала на небосклоне. Путь через пустоши в полном молчании, когда слышишь только собственное дыхание да легкий шорох шагов, сводил с ума. Неудивительно, что их пересекали, только достигнув полной гармонии, так как в одиночестве здесь многое начинало казаться и слышаться. Бескрайние, насколько хватало взгляда, пустоши были поистине огромны. На них не произрастало ни одного дерева, куста или даже травинки, привычных для жителей Мирта и его окрестностей, только верещатник и редкий орляк, которые назвать растительностью можно было с трудом. Естественные впадины с пресной водой ввиду почти полного отсутствия грунтовых вод попадались очень и очень редко. По ночам здесь поднимался сильный ветер, который своими порывами стремился сорвать с головы капюшон мантии и пригоршнями бросал в лицо песок. Температура же существенно понижалась, поэтому ночлег мы старались устроить за одним из редко попадающихся здесь камней, чтобы хоть с одной стороны быть защищенными от пронизывающего ветра. Как в таких поистине чудовищных условиях выживали плотоядные койоты, оставалось загадкой. Здесь было настолько мало пищи для одного хищника, что наличие целой стаи вызывало здоровое недоумение. Тем более, если учесть, что, по слухам, здесь обитало несколько крупных групп койотов. Сейчас казалось, что мое сознание в день Сейи отдыхает от изнуряющего перехода. Мне было неизвестно, как справлялась с одиночеством и молчанием пустошей ор пними, но секреты между нами не исчезли в связи с началом этого опасного пути. Доставая теплую мантию перед ночевкой, я совершенно случайно выронил на землю знакомый уже бархатный мешочек. Ощупав его, отметил для себя, что ключ все еще внутри, и убрал найденную вещь обратно в сумку. Когда-нибудь я узнаю, что это, и тогда Сейе придется ответить передо мной за ложь или, хуже того, недоверие. Утомительная однообразная ходьба в полном одиночестве располагала к размышлениям и переосмыслению происходящего. Наконец-то было время оценить все произошедшее и я думал, думал. Выходило, что за несостоявшимся слиянием должна стоять какая-то причина, оно не могло не произойти просто так. Мы ничем не отличались от других андрогинов во внешнем и внутреннем плане. В психическом тоже, кроме, разве что, происхождения. Возможно ли, что дело именно в том, кто мы? Чьи дети? Ответов на эти вопросы, несмотря на такое количество времени для размышления, было не найти. Удивительно, что пока на пути так и не встретилось ни одного койота. Верная каскара была надежно убрана в поясные ножны. И, честно говоря, мне хотелось бы пустить ее в ход, хотя бы потому, что это позволит выпустить пар, расслабиться. Гнетущая атмосфера тишины и непонимания висела надо мной и над нашей судьбой Дамокловым мечом. Как андрогину действия, мне претила невозможность что-то изменить собственными силами и необходимость лишь слепо полагаться на чью-то помощь. С другой стороны, Боги заботились о своих детях, и надежда на то, что и нас они не забудут, крепла с каждым днем изнурительного путешествия. Тот, кто преодолел весь этот путь, заслуживает хотя бы того, чтобы быть услышанным. Мысли роились в голове, и иногда я замечал, что веду диалоги с самим собой. Про себя, конечно же. День, тем не менее, медленно, но верно клонился к закату. Стоило искать временное прибежище для ночлега, ведь в темноте передвигаться было опасно. Никогда не знаешь, где наступишь на еще неистлевшую кость животного или андрогина. Впереди, шагах в двухстах, замаячила небольшая гряда из пяти-шести камней. Уверенно двинулся в нужную сторону, как внезапно где-то позади тишину пронзил резкий звук хрустнувший кости. СЕЙЯ Небо Гейенара окрашено в разбавленный изумрудный цвет, темнеющий в сумерках и приобретающий виридиановый налёт. Чем больше углубляешься на север материка, тем больше красочных всполохов появляется на синем полотне небосклона; к ночи оно обзаводится россыпью звезд, хаотичность которых лишь с виду кажется беспорядком, а на деле под разными ракурсами, высоко задрав голову вверх, можно увидеть ломаные линии светящихся параллелей, образующих причудливые фигуры. Одно из самых красивых и непредсказуемых созвездий, Эридан, полыхало над головой. По преданию оно отождествлялось с бурлящей рекой, омывающей тело полубога Аволанса - сына Турмса, которого Тиния решил покарать за излишнее своеволие и тщеславие: юноша сподобился выкрасть солнечную колесницу, чтобы самостоятельно посадить светило и побороть чудище, но чуть было не погрузил наш мир во тьму. Бог-громовержец вспыльчивый, но справедливый, он понимал, что отнимать чью-то жизнь недостойно, поэтому скинул виновного в воды священного источника, а, чтобы сын не захлебнулся и не утонул, отправил их на небо сиять в окружении звезд, показывая путникам дорогу домой. Интересно, знает ли Аволанс, как сейчас обеспечивает нас недостающим светом? Если бы не это, то я совсем бы потеряла разум от страха, примостившись меж двух больших валунов. Наше путешествие началось несколько дней назад, но бесконечные пустоши с редкой растительностью и не думали заканчиваться. Полусухая почва, потрескавшаяся, будто ей не хватает влаги, чернела, уводя вперед, к уникальным густым гроздьям островов-кустарников. Не было видно протоптанных участков, да и кому здесь ходить, кроме редких паломников, желающих обзавестись потомством? Койотам? Эти рыжие псы умеют передвигаться легко, не нарушая гармонии с природой. Свой тонконосый фузетто - одна из разновидностей стилетов, подцепила к поясу. На время путешествия пришлось надеть прямые брюки, чтобы не путаться в юбках, если встанет необходимость убегать. Холодному оружию я не доверяла, так как владела им из рук вон плохо, но и совсем без него представить хождение по земле, кишащей хищниками, не могла - всё-таки если так выйдет, что кто-то из койотов подберется ко мне достаточно близко, придется попробовать вскрыть тому артерию, благо лезвие было очень острым и не нуждалось в заточке. На самом деле в рукаве, фигурально выражаясь, у меня был припрятан ещё один козырь - игломет, полностью набитый дротиками, пропитанными ядом оскары, купленный мной на черном рынке. Забрела я туда лишь однажды и совершенно случайно. Пробовала после повторить маршрут, но, как назло, все улицы Мирта приводили меня совершенно в другие места: от нелегального базара и след простыл, будто его стерли с лица Гейенара. С меткостью проблем у меня никогда не было, поэтому, если посчастливится быть обнаруженной, то пару тварей сумею забрать с собой в царство Эйты несколькими резкими плевками ядовитых игл. Токсичность выделяемой оскарой железы в десять раз выше, чем у гремучей змеи, поэтому она по праву является самым опасным земноводным из всех в мире. До нервных окончаний смесь органических и неорганических веществ доходит моментально, умерщвляя жертву за считанные секунды. Не знаю, о чем думает Лем, когда бредет в абсолютном молчании по этим бесконечно серым декорациям верещатника, разбавленным лишь обыкновенным орляком, отдающим перченым душком, потому что мне совсем было не до рефлексии. Постоянное напряжение отдавало болью в пояснице и висках. Шум в ушах к вечеру усилился, так как от шуршания песка под подошвами я вздрагивала и пыталась выяснить, не является ли звук посторонним. Сумы оттягивали плечи, колени подгибались. До двух облепленных грязью и мхом валунов я фактически доползала. Становилось пасмурно. Вовсю вечерело. А ведь ещё совсем недавно я, до конца не понимая, на какой шаг иду, в спешке наносила подпись на желтоватый лист официального заявления об отпуске и передавала его лично в руки Кэйафасу. Этот андрогин был немногим приятнее Ксантия, но отчего-то сумел вызвать отголосок уважения своим умением руководить. У него получилось наладить порядок в административных вопросах всего за пару рабочих дней. - Простые формальности, кирия, но, возможно, Вы расскажите более подробно причину столь внезапного желания покинуть Мирт? - глубокий тембр засосал в пучину сомнений. Отвела взгляд, отрывая пальцы от бумаги. И вовремя: через мгновение верхние фаланги указательного и среднего могли соприкоснуться с мужскими. - Нет никакой внезапности, просто мы никак не могли до конца определиться с датой, но восстание, - глубокая пауза и скорбный вздох, - совершенно выбили из колеи. Да и после смерти родителей прошло всего тридцать два года, слишком сильны воспоминания. Кэй встал из-за письменного стола и обогнул его по дуге. - Тридцать два года — это лишь мгновение для почти бессмертного андрогина, поверьте более умудренному опытом. Уставилась на внезапно приближающегося андрогина, жалея, что кусок дерева больше не служит преградой. - Если от меня больше ничего не требуется, то... - Конечно-конечно, - перебил магистрат, поправляя манжет, - не стоит задерживаться, долг ждёт. Прозвучало настолько насмешливо, что, даже когда за моей спиной закрылась дверь с глухим “бум”, я всё ещё ощущала ухмылку и некую недомолвку. Будто он знал о нас и нашей тайне гораздо больше, чем мы сами. Одна, вторая, третья - звёзды украшали небо, позволяя мне отвлечься. Забыться сном не получалось, поэтому просто считала минуты до полуночи, ожидая, когда моё сознание полностью отключится, чтобы отдохнуть весь последующий день в долгожданном забытьи. Когда утром только очнулась, обнаружила на запястье запеченный сине-черный след - засохшая кровь. Он стягивал кожу тонкой коркой. Чья она? Осмотр тела показал, что никаких ран нет, но ведь с нашей регенерацией несерьезная ссадина заживает более чем быстро. Неужели Лем успел нарваться на неприятности? На одном из привалов расслабила веревку и вытащила толстый фолиант с загнутой страницей. Ради интереса открыв, что заложила ор пними, обнаружила на полях мелким почерком кривые линии пометок, точнее, я бы так подумала, если бы не заметила своё имя, а далее текст гасил: «Надеюсь все прошло хорошо. Остерегайся койотов. Припасы упаковал в обе сумки пополам. В той, что с одеждой - компас, сверяйся с ним иногда. Лем» Сухо, протоколировано, будто чем-то недоволен. Я понимаю, что небольшие отрезки пустых полей не способны вместить много текста, но, сравнивая ранние послания с тем, что вижу сейчас, могу с уверенностью сказать - Лем выказывает своё разочарование, но вот из-за чего? Или всё дело в нападении? Возможно, моя половинка испытывала боль, когда оставляла мне весточку. Растерянно провела подушечками пальцев по высохшим чернилам. Когда нам исполнилось сорок три года, мама взяла меня встречать рассвет в лесу на толстой ветке многолетнего дуба. Это было сказочно прекрасно: огромный раскаленный шар, окропив перед своим приходом небо розовыми и фиолетовыми распылениями, медленно выкатывался из-за горизонта. Однако звуки в предрассветные часы всё портили, пугали до скопища мурашек по рукам. Сейчас же не было никаких звуков, лишь мое дыхание и пение легкого ветерка, жалящего оголенную кожу прохладой. И это ужасало гораздо сильней, чем уханье филина, затерявшегося в ветках, и завывание гуар вдалеке когда-то. Осознание того, что Лем повстречал койотов и возможно, даже вступал с ними в бой, тоже не придавало уверенности. Целый день я боролась со своими эмоциями и усталостью, продиралась вперед и вперед, стараясь не оглядываться, но и не пропускать из виду ломкие ветки, способные повлечь за собой необратимое. В отличие от своего визави, я не вполне уверена, что отделаюсь всего лишь засохшими капельками крови у запястья. «Мчалась птаха чернокрыла в безднь и мглу, Пожелала честь свою воздать Турмсу, Только Эйта взял себе бесценный дар, Отчего же жизнь со смертью он смешал». Четверостишие, вычитанное из приобретенной книги, всё крутилось в голове. Оно оглавляло историю о том, почему боги проклинали плотские утехи в нашем мире. Оказывается, так происходило не всегда. У самых истоков сотворения мира вообще и вовсе часто встречались случаи, когда самые могущественные существа не чуралась ложиться в постель со своими созданиями, от занятия любовью с которыми появлялись полубоги. Тогда никто и помыслить не мог, что новый вид способен своим всесилием погубить целый мир. Своевольный Аволанс не самый ужасный представитель этого народа. Однажды сговорившись, юноши и девушки решили помочь Богам управлять течением жизни, тем самым заработав себе место в Элизиуме. Но так бывает, что благими поступками вымощена дорога в подземное царство и, если бы не своевременное вмешательство их родителей, кто знает, выжили бы андрогины вообще. Избавив Гейенар от своих незаконнорожденных детей, Тиния проклял нас, лишив возможности физической измены своей ор пними, в противном случае получались немощные бесполые. Что о Богах, они просто больше не появлялись среди смертных, избегая соблазнов. И единственным путём для каждого андрогина связаться с ними было пройти череду подвигов и доказать ясность и чистоту своих помыслов и желаний. Повторяя про себя четверостишие, закинув голову к небу, мне удалось поймать ритм, заключенный в музыку в сознании. Рифмованные строки о бедной несчастной птице, попавшей в обитель Бога смерти по своей неопытности, полностью отогнали когтистые лапы страха, вцепившегося в мои чресла. Конечности на остывшей земле окончательно замерзли, камень под спиной кололся и царапал плоть. До полуночи осталась всего пара мгновений. Выдыхаемый воздух смешивается с холодным, превращается в пар и тут же рассеивается. Климат на севере суровей нашего жаркого Мирта и его предместий. Холодные ночи сменялись влажными и более теплыми днями, но солнце уже не палило, пытаясь расколоть землю. Оно слегка припекало, согревало, но лишь до раннего вечера. Обхватив плечи руками, немного потерла ладонями кожу под шерстяной шалью: та и мерзла, и чесалась. Ноги затекли от неудобного положения. Последнее, что успело пронестись перед моими слезящимися глазами – это яркая звезда в созвездии Эридана. Будто сам полубог решил стеречь наш с Лемом сон до самого утра, одобряя бессознательное состояние, завладевшее нашим телом, через секунду. Раз – и перед глазами мгла, нет никаких мыслей. Наступила абсолютная тишина во всех пустошах. ЛЕМ Подходил к концу третий месяц нашего пути через пустоши Бесконечного Молчания. Вдали уже виднелись верхушки деревьев Ледяного леса. Это чудо природы издали казалось состоящим из одного сплошного холода и снега. Хотя до границы пустошей оставалось еще около месяца пути, то есть примерно две тысячи километров, если считать, что мы с Сейей проходим в день минимум по пять, то по сравнению с тем отрезком, что мы преодолели – это сущий пустяк. Климат менялся с приближением к лесу: ночи становились холоднее, световой день – короче, а значит, количество часов, в которые можно безбоязненно двигаться вперед, тоже сократилось. Вечерами становилось так промозгло, что даже просто идти было тяжело. Сильные порывы колючего ветра, достигающего порой десяти метров в секунду (прихватил для этого с собой отцовский анемометр), почти валили с ног, и приходилось двигаться с дополнительным усилием, что непомерно расходовало запас сил. Поэтому привалы становились длиннее и устраивать их надо было чаще. Радовало лишь то, что с приближением к лесу мест для ночевки появлялось все больше: огромные скальные гряды возникали то тут, то там, словно сами по себе вырастали из-под земли. Однако, в этом был и минус: ночью приходилось стелить одеяла в несколько слоев, иначе можно было себе что-нибудь отморозить. Я с нетерпением ждал, когда же мы наконец войдем в Ледяные леса и можно будет развести костер. И вот спустя месяц это наконец произошло, мы дошли до царства вечного холода. Я удостоился чести первым пересечь черту, разделяющую пустоши и леса. Хотя, строго говоря, такой видимой границы не существовало, просто постепенно под ногами начинал хрустеть бесконечный снег, под которым скрывалась растрескавшаяся мерзлая земля. Забравшись поглубже в лес, насколько это было возможно при почти полностью угасшем дне - всего семь часов между восходом и закатом – устроил небольшой привал. А точнее, спрятал сумки в ветвях раскидистого дерева, под которым расчистил от снега площадку небольшой лопаткой, так кстати прихваченной нами. Под огромным сугробом обнаружилось толстое полено, которое можно было использовать в качестве скамейки. Вытащив из сумки игломет, извлек один дротик из него и убрал оружие обратно. Нужно сначала счистить яд и прокалить дротик для большей прочности, если сегодня я хотел съесть настоящего мяса, а не очередной корешок или яблоко. Набрав в ближайшей окрестности сухих, хоть и замерзших, веток, сложил небольшой очаг из утрамбованного снега, а внутри выложил шалашик из веток - сначала мелкие, потом большие. В середину поместил сушняк, специально захваченный из самого Мирта, из нашего сада. Чиркнул огнивом – и ничего не произошло. Попробовал еще раз и еще, но только с четвертого раза появился небольшой огонек, от которого вскоре разгорелся весь шалашик. Теперь оставалось только вовремя подкидывать дрова, и тепло было обеспечено. Вымазал острие дротика в снегу и, обернув руку нижней полой теплой мантии, оттер видимые следы яда. Потом, когда костер достаточно разгорелся, поместил дротик в самый центр и, медленно поворачивая и следя за тем, чтобы он не загорелся, прокалил, а после опустил снова в снег и опять оттер полами одежды. Проделав подобный маневр еще пять раз, счел, что яд достаточно вытравился, а дротик получил нужную закалку. Подумав, решил таким образом прокалить еще несколько, а после сделать пометку на полях для Сейи. Дротики без яда убрал в сумку рядом с иглометом, но не вставляя в него. Кроме самого первого. Разворошил костер, оставив лишь тлеющие угли, и помолился всем Богам, чтобы не пошел снег. Тогда после возвращения можно будет легко разжечь огонь снова. И последнее нужно взять из сумки - охотничий нож. Все остальное оружие - мою каскару и стилет Сейи – убрал на дерево к вещам. В охоте они будут мне только мешать. Таким образом, собравшись и надежно закрепив сумки в ветвях, углубился в чащу, идя с подветренной стороны. Пусть и считалось, что в лесах не водилось крупных хищников, рисковать всё же не стоило. Пройдя около полутора километров вглубь чащи, наконец остановился, увидев искомое, а точнее, небольшого белого зайца, на свою беду остановившегося по центру обширной поляны. Медленно опустился на одно колено прямо в снег, скрываясь полностью за кустами, и, положив игломет на свободную руку, прицелился. Вдохнул, и на выдохе выстрелил, с первого же раза попав в цель: дротик угодил ровно в левый глаз бедняге, прошив того насквозь и выйдя с другой стороны головы. Заяц тут же повалился в снег. Смерть его была быстрой и безболезненной. Выскочив из-за кустов, подбежал к трупику. - Благословенная Эйта, прими душу этого животного в свое царство, ибо умер он не забавы ради, а дабы сохранить жизнь другому, - склонил голову на несколько секунд. Считалось, что убийство ради забавы других живых существ, за исключением големов и бесполых, конечно, вызывает гнев Богов. Поэтому эта своеобразная молитва была неким откупом перед Эйтой - богиней царства мертвых. Тут же на месте освежевал и выпотрошил зайца, закопав все отходы поглубже, чтобы не учуяли хищники. После отер тушку снегом для выхода излишка крови, и направился к месту стоянки. Там соорудил подобие вертела из небольших палочек и раздул еще тлеющие угли. Разделал зайца на несколько кусков, так как была опасность, что целиком в некоторых местах туша останется сырой. Взяв небольшой ломоть мяса, разместил его над огнем и принялся медленно переворачивать, чтоб равномерно прожарилось. Солнце село еще когда я на поляне разделывал зайца, так что надо было внимательно следить за временем, чтобы Сейя не очнулась лицом в сугробе или того хуже - в костре. За таким неспешным делом, как жарка мяса, я вновь отдался своим мыслям и, на несколько минут отвлекшись от тушки на вертеле, достал из сумки фолиант, открыв на одной из записей Сейи. Расположившись у костра, склонился ближе к свету и прочитал: «У меня нет больше сил. Даже детеныши койотов агрессивны и опасны. Лечебные травы, что были в тканом кошеле, закончились. Не оглядывайся назад. Сейя» Каждый раз я с нетерпением открывал книгу на нужных страницах, чтобы поскорее узнать, как переносит этот поход ор пними. И иногда, например, после прочтения подобных записей, меня пугало моральное состояние Сейи. Одновременно с этим выводило из себя собственное бессилие: я мог ей помочь разве что несколькими словами. Даже не способен быть просто рядом хотя бы в мыслях. Надеюсь, обнаружение запасов мяса улучшит состояние ор пними. Стоит радоваться, что первая встреча с дикими хищниками пустошей выпала на мою долю. В те первые дни, когда мы только начали наше путешествие и еще недостаточно далеко удалились от Мирта, чтобы не ощущать себя рядом с домом, на меня напала пара койотов. Я почти дошел до места ночной стоянки между парой больших валунов, когда позади услышал хруст ломающейся кости. В почти абсолютной тишине окружавшего меня неприветливого мира - этот звук пробрал до самых костей, вызывая толпу мурашек, гордо промаршевавших от поясницы до загривка, и леденящий душу ужас, который заполз в самое сердце. Одно дело — десяток беснующихся големов, и другое дело — стая койотов пустошей. Медленно, не совершая резких движений, обернулся и, отведя руки назад, позволил тяжелым сумкам соскользнуть вниз. Теперь меня ничего не стесняло в движениях. Напротив, метрах в пятидесяти, стояли двое койотов. Вздох облегчения вырвался из груди: пара - это не стая, здесь еще есть шанс выжить. Главное не позволить им себя окружить. Койоты представляли из себя довольно крупное, доходившее взрослому андрогину до колена или выше, существо. Морда была вытянутая с почти всегда приоткрытой пастью, в которой виднелись ряды острых зубов и клыков. Небольшого размера хвост, длиной примерно 35-40 сантиметров, сейчас был опущен, выдавая и без того заметную готовность существ к атаке. Уши, размещавшиеся небольшими конусами на голове, обладали поразительной чувствительностью и, как следствие этого, подвижностью. Сейчас они были почти полностью прижаты, так как звери готовились атаковать. Сильные передние лапы чуть выставлены вперед, все тело немного пригнуто к земле, словно койоты готовились к длительному забегу или прыжку. На самом деле, так и было. Мощные задние лапы позволяли этим хищникам совершенно спокойно дотянуться до шеи андрогина в одном легком прыжке. Укус — и все, возможности спастись уже нет. Койот перекусит сонную артерию, и несчастливый путник навеки останется в пустошах. Ошибкой этих двух особей было то, что они позволили мне обернуться к ним и несколько секунд разглядывать себя. Потому что за это время я успел избавиться от тяжелой поклажи, а верная каскара скользнула в руку. Когда первый койот бросился на меня в невероятном прыжке, я быстро присел и резко поднял над головой оружие, распарывая таким образом брюхо животного. С предсмертным утробным рыком, перешедшим в глухой скулеж, койот замертво упал позади меня. Не теряя ни секунды, тут же выпрямился и отступил с линии атаки второго хищника, который увидев смерть партнера – возможно, это был самец и самка, отбившийся от стаи – тяжело взвыл и, разогнавшись, бросился на меня. Несколько его прыжков мне удалось отбить достаточно легко: без потерь для себя, и, к сожалению, для зверя. Но потом я почувствовал усталость: все-таки сказывался длительный переход, а тут еще приходилось кружить вокруг хищника и молниеносно реагировать на его выпады. Если это столкновение продолжится дольше десяти минут, то выйти живым будет почти невозможно. Малейшая рана привлечет остальную стаю, потому что запах крови, почти что запах мяса - смертельный манок для путника в пустошах. Поэтому, выждав, когда койот утомится от длительных прыжков – все-таки и его запас сил не бесконечен – и припадет к земле для небольшого отдыха, тут же бросился на хищника. Единственное, что тот успел сделать перед тем, как я единым движением отсек ему голову, - вцепиться зубами в подол теплой мантии. Как только и этот зверь был умерщвлен, опустил каскару и постарался восстановить сбившееся дыхание. Потом, оглядев поле боя, наклонился отцепить все еще болтавшуюся на подоле мантии голову койота, разжав сцепленные в предсмертной хватке челюсти, и вытер о поверженного соперника свое оружие. Тут же извлек из брошенных сумок тряпку и немного воды и протер лезвие, чтобы даже намека на кровь не осталось. Возможная ржавчина - мелочь по сравнению со смертельным металлическим запахом. А потом быстро собрался и бросился бегом от этого места, стараясь внимательно смотреть себе под ноги в сгущающихся сумерках. Бежал, пока полностью не выбился из сил. Удивительно, как я не наступил ни на одну ветку или кость и как ни один хищник не услышал моего шумного дыхания. В почти уже полностью сгустившейся темноте увидел несколько черных неподвижных силуэтов и, понадеявшись, что это камни, двинулся к ним. Казалось бы, что после такого приключения сознание должно отключиться мгновенно, но я пролежал без сна до полуночи и горящие глаза голодных койотов преследовали меня на протяжении этих долгих часов темноты. Не знаю, какой после этого очнулась Сейя на следующее утро, но встреча с этим зверем мне запомнилась надолго. Еще и поэтому я стремился как можно скорее покинуть пустоши - уж лучше мерзнуть в лесу, чем каждую секунду ожидать нападения. Сейчас, сидя у весело трещащего костра и с удовольствием поедая жареное мясо, мне казалось, что самый трудный участок пути уже пройден. По крайней мере, смертельная опасность в виде койотов перестала нам угрожать: эти хищники панически боялись холода, и как следствие этого, никогда не заходили в Ледяные леса. Возможно здесь нас поджидают куда большие опасности, но это только впереди, и я верю, что мы выстоим и доберемся до вершины Айтоми, а там уже Боги дадут нам желанный ответ. С такими мыслями закончил трапезу и потушил костер, и как раз к этому времени начался легкий снегопад. Срубив с соседних деревьев несколько веток, устроил небольшую лежанку в ветвях, где ранее разместил сумки. Забравшись туда и поплотнее закутавшись в мантию, тут же заснул. СЕЙЯ Топкое вязкое болотце было незаметно припорошено сероватым снегом посреди Ледяного леса - вечно холодной обители злых великанов. Островок перегнившей земли умудрился не заиндеветь в этой стуже. Застоявшийся воздух отдавал приторной кислинкой, приносимой северным ветром с самых дальних и темных равнин хвойного царства. Глупо оступившись на ровном месте, больно ударилась поясницей о твердь жесткой земли. В позвонках что-то защемило, а нога, уехав по траектории с отвесного участка, угодила в мягкий сугроб и вошла по щиколотку в холодную бурую жижу, расплескав грязь вокруг. Пытаясь тщетно затормозить неминуемое падение обмерзшими пальцами с обломанными ногтями, выудила свой стилет и что есть мочи вогнала острие в землю. С помощью такой вот ненадежной опоры постаралась вытянуть обмороженную конечность, твердо поставив вторую ногу на узкий участок суши рядом, но та не поддавалась. Большое давление и воздействие силы тяжести делали своё дело - вода уже добиралась до коленной чашечки. Паника подступала медленно. Угодить в болото в Ледяных лесах – это нечто невозможное. Суровый климат давно преобразил все вокруг, оставляя зелеными кляксами на белом полотне лишь упорные и морозостойкие ели. Серое небо над головой, высокие белые колючие сугробы, прозрачные сосули, зависшие на ветках — как тут могло образоваться и выжить болото? При падении удалось удачно отбросить сумы в сторону, которые лишь чудом не покатились подобно моему телу вниз. Запасная одежда, продовольствие и книга остались сухими и невредимыми, в то время как я пыталась бороться с природой. Предприняв последнюю попытку вытянуть ступню из плена водоема, показалось, что тяга ко дну чуть ослабла. С этими мыслями плотнее обхватила ладонью небольшую рукоять ножа, лезвие которого полностью скрылось в земле, и подтянулась, потихоньку подбираясь выше другой рукой и ногой. Лоб вспотел, несмотря на холод; гарда, которая препятствовала полному погружение в твердую промерзшую землю, больно впилась в кожу, но ступня всё-таки была высвобождена из плена болота. Без жертв, конечно, не обошлось - пришлось расстаться с одним из закрытых сандилиев. А вот плотная кожа вепря, обмотанная вокруг голени, лишь слегка намокла, но осталась на своём почетном месте, что несказанно радовало. - Демоны, - впервые за долгое время помянула плохим словом нечистую силу. Радует, что в лесах царство койотов заканчивается и любые звуки, произвольные или не очень, можно не сдерживать. От ужасов, которые притаились на близлежащих территориях, если им суждено тебя настигнуть, безразлична самая мертвенная тишина. Во сверхъестественное я не верила, как и любой житель большого города, особенного такого многокультурного и прогрессивного, как Мирт. Есть Боги и их создания, а остальное всё вымысел, плод больного воображения. Но всё же в вечернее и ночное время суток то тут, то там можно было услышать приглушенные шепотки, когда жгли свечи и вспоминали таинственные исчезновения или смерти. Демонам приписывали много ужасного, на что сам андрогин не мог дать рационального объяснения, а уж если то неведомая болезнь, которая чужда всей нашей расе в принципе, то считалось, без нечистых точно не обходилось. Я всегда полагала, что желание пытаться навесить ярлыки на всё в мире, чтобы жизнь была удобнее и комфортнее, это пережиток прошлого, узколобый конформизм. Но болото посреди вечной зимы немного поубавило во мне скепсиса насчет недалекого суждения жителей глубинок о разного рода духах и их среде обитания. Вдохнув побольше холодного воздуха, подползла к дереву, которое находилось на уровень выше. Откинула на него сумки и удобно разместилась сама. Хотелось остаться в этом месте на полноценный отдых, зажечь огонь, погреться и перекусить, но я понимала, что необходимо отойти чуть дальше. Нутро подсказывало, что здесь небезопасно. Сверху болото ничем не выделялось из прочих участков земли: снег надёжно скрывал его под своей шершавой периной. Лишь чуть сероватый оттенок уличал место перегнившей почвы и застоявшихся вод. Долго всматриваясь в бездну, жди что рано или поздно она посмотрит на тебя в ответ. Совсем забывшись с этими злоключениями, я надеялась, что на сегодня спокойно довершу этот поход и дождусь, когда Лем возьмет все в свои руки. Если бы не он, то мы бы наверняка умерли от голода, точно не прошли так далеко и вряд ли избежали больших проблем, связанных с койотами. Темнело быстро, так стало происходить, как только мы перешли границу леса. Будто свет здесь был поглощен огромной призмой, которая расщепляла его на миллиарды блеклых вспышек. Вечер наступал внезапно, будто кто-то просто накинул темную марлю на лицо. Пару раз моргнув, заметила шевеление в той зоне, где находилось болото. Присмотреться мешали сгустившиеся сумерки, но я была почти уверена, что из слоев снега выглянул и быстро ушел обратно большой зеленый чешуйчатый хвост. Это послужило отличным стимулом собрать вещи и устремиться в поисках более приятной стоянки. Могу поклясться, что этот хвост скользнул повторно уже чуть ближе к тому дереву, где я недавно сидела. Змеи в Ледяных лесах, конечно же, не выжили бы, как и ящерицы. Климат тут совершенно не позволяет выходить из ангинозного состояния. А, как известно, температура тела хладнокровных напрямую зависит от температуры окружающей среды: при её понижении животное становится вялым, обмен веществ замедляется, а при повышении - наоборот. Поэтому чешуйчатый хвост внушил больший ужас, чем пересмеивание койотов в степи. Одно дело — примерно знать врага в лицо, другое дело — предполагать. А в данном случае я могу лишь дать одно объяснение, почему на севере земель, где обитают огромные великаны и не растет ничего кроме елей и карибу мха, встретилось незамерзшее болото с неким обитателем. Когда липкий страх отступил, а нога без обуви, хоть и обмотанная в три толстых слоя кожи, начала ныть, я решила очистить землю для привала у рощицы карликовых березок, расположенных в толще мощного мохово-лишайникового покрова, почти не поднимаясь над ним. К этому времени небо совсем потемнело, а воздух загустел. За неделю мы с Лемом умудрились пройти ту часть леса, где сугробы были глубокими, а снег покрывал собой все окружающее пространство. Сейчас мне можно было не прибегать к большим усилиям, чтобы раскопать небольшую ямку. В неё я поместила наши сумы. В другой яме уложила заранее собранный валежник, чтобы поджечь и устроиться на ночлег. Растопила снег, нацедила воду. Горло жгло, но я жадно делала глотки. Если верить народному эпосу, то каппа не может преследовать меня там, где нет водоемов. Или может? Трясущимися руками достала остатки бедра тушки и, обтерев их свежем снегом, насадила на прутик, выставляя над костром. Охотничий трофей Лема, который я обнаружила, когда очнулась три дня назад. Раньше, до начала похода, я как-то не задумывалась о том, откуда добывают мясо и как его готовят. За несколько дней пришлось научиться отделять кожу от плоти, потрошить и расчленять. На вкус зайчатина была жесткой, пресной, но столь необходимый организму белок, который до этого мы потребляли лишь с травой на протяжение четырех месяцев, как-то помогал хотя бы отчасти избавиться от накопившейся усталости. Неужели я повстречала демона, описание которого можно было лишь обнаружить в детских сказках или байках? В серьёзной литературе, как правило, почти невозможно найти информацию об этих сверхъестественных существах. Даже наша поваренная книга, полностью напичканная описаниями древних ритуалов, верований и в некоторых деталях даже с заклинаниями, не включает в себя ни строчки о потустороннем зле. Надев новый запас одежды, приготовилась ложиться на ночь. Всё это время мне везло, в отличие от того же Лема. Я не сужу сейчас по запискам на полях, там-то как раз никаких подробностей о наших путешествиях не встретить. Возможно, мы слишком перестраховываемся, но если когда-нибудь эта книга попадет не в те руки, не хотелось бы раскрывать все испытания и проблемы разом. Просто иногда я просыпаюсь с мелкими царапинами или кровью на рукаве, а то и с закопанным рядом трупом убитого животного, и становится понятно, что моя часть путешествия заключается лишь в одном - идти как можно дальше, об остальном же позаботится ор пними. Стоило мне об этом подумать, как где-то вдалеке раздался хруст дерева. Нехарактерный звук настолько потряс тишину, что единственной здравой идеей, успевавшей посетить моё сознание, стало погасить огонь. Мясо не успело пропечься настолько, чтобы от него исходил благоухающий аромат. Большой пригоршней мерзлого снега засыпала место очага, а сама нырнула глубоко под моховую перину. Вещи предварительно закопала недалеко так, чтобы даже их очертания не были видны. В Ледяных лесах правят древние исполины, предшествовавшие на Гейенаре Богам и андрогинам. Как гласит справочник, это инеистые великаны. По природе своей очень злобные и кровожадные существа, издавна ненавидевшие Богов и проклинавшие их исчадий. Встреча хотя бы с одним из них почти всегда заканчивалась смертельным исходом. Особенно впечатлительные умы приписывали этим созданиям умения вызывать бури, горные обвалы и прочие стихийные бедствия, но официального подтверждения подобному так никто и не дал. А те андрогины, что прошли паломничество от и до, по большей части не встречали жителей этой холодной каменистой страны. Громкий хруст от титанического веса каждой из ног, которые медленно переставлялись по снегу. Ноздри шумно вбирали воздух глухими горстями. Я старалась не дышать, но сердце в груди мелко дрожало и своим трепыханием закладывало уши. Удар, ещё один. И вот я ощущаю, как в нескольких метрах от меня завибрировала земля. Несмотря на холод, моё тело источало небывалое тепло, вызванное адреналином. Последняя мысль пронеслась в голове: «Зря я подумала о везении». Пути Сатре неисповедимы, а он любит играть со своими детьми. Началась фаза под скромным названием «попытки выжить любой ценой». ЛЕМ Восхождение на вершину Айтоми в среднем занимало около четырех месяцев, то есть столько же, сколько пересечение пустошей Бесконечного Мочания и Ледяных лесов. Каждый отрезок пути хранил свои собственные опасности и неожиданности, начиная от безобидной ночи под открытым небом в пустошах, когда просто было негде укрыться, и заканчивая вполне себе серьезным падением в болото (ор пними сообщила об этом в очередной своей короткой записке) или встречей с ледяным великаном. Меня радовало, что большинство неприятных неожиданностей все-таки пришлись на мои дни и я смог оградить Сейю от сильных потрясений. Но невозможность быть рядом и высказать ей слова поддержки сводила с ума на протяжении всех этих долгих месяцев. Срок, отведенный нам для посещения могилы родителей, давно истек, и я даже не представлял, что скажет на это Кэйафас, когда мы вернемся. Если мы вернемся. Меня начали посещать тяжелые и темные мысли о том, что слияние может все же не случиться и Боги окажутся бессильны. Есть ли тогда смысл возвращаться? Ведь не пройдя “ор эйн соф”, мы станем всеобщим посмешищем. Не лучше ли тогда укрыться где-нибудь в глуши, вдали от пересудов? Да даже в Ледяных лесах я сумею построить дом и обеспечить нас пропитанием и защитой. Но пока эти мысли были не более, чем проявлением страха и в какой-то степени слабости, поэтому ни одна из них не увидела свет и не потревожила Сейю. Не знаю, что терзало или мучило ор пними, но заветный мешочек, ни слова о котором так и не было написано, казалось, с каждым шагом становился все тяжелее и тяжелее, тем самым увеличивая пропасть недоверия и непонимания между мной и Сейей. Иногда мне хотелось случайно обронить его в какой-нибудь глубокий сугроб, просто неудачно вытащив теплую мантию или оружие, но что-то останавливало от такого поступка: то ли глупая уверенность в том, что ор пними обязательно о нем расскажет, то ли просто нежелание признавать самого наличия вещи, способной разобщить и так разделенные части одного целого. Поэтому я стойко продолжал игнорировать желание потерять бархатный мешочек. Вдруг левая нога потеряла опору, и я повис на одних руках, так как правая сандалия тут же соскользнула с неудобного выступа. Не стоило, наверное, предаваться размышлениям о посторонних вещах, вися в нескольких тысячах метров над землей. Медленно выдохнув и задушив в зародыше поднявшую голову панику, вдохнул и, подтянувшись на руках, после нескольких минут томительных поисков нашел опору для ног. Очистив голову от мыслей, продолжил карабкаться вверх на протяжении еще нескольких часов. Лишь когда день перевалил за половину, наконец выбрался на новый участок пешей тропы. Дело в том, что подъем на вершину горы не был однородным, и где-то можно было идти совершенно спокойно по широкой дороге, а где-то приходилось взбираться по отвесному склону, цепляясь на уступы и уповая на волю Богов. Высота Айтоми составляла около семи тысяч метров над уровнем моря, однако подъем занимал целых четыре месяца, а все потому, что, во-первых, часто приходилось карабкаться вверх, а это выматывало почище простой пешей прогулки, а, во-вторых, нужно было останавливаться на определенных участках пути, чтобы организм смог привыкнуть к новому уровню кислорода, ведь, приближаясь к вершине, воздух становился все разряженней, и значит, дышать было тяжелее. Иногда приходилось под ночь возвращаться на более ровный и уже пройденный участок только потому, что выше кружилась голова, сообщая тем самым, что организм еще не привык к такому неплотному воздуху, и невозможно было идти дальше. Либо же начинался отвесный участок, а взбираться в темноте - это чистой воды самоубийство. Кроме этого, подъему сильно мешал ветер, который с каждым метром вверх увеличивал свою скорость. Я проводил измерения, когда было время, и неровным почерком записывал их на последней странице фолианта. Где-то в глубине души верил, что однажды мы повторим этот путь, но уже для того, чтобы попросить Богов о чуде - рождении ребенка. Поэтому короткие записи, которые теперь покрывали половину последней страницы, были своего рода подспорьем для будущего повторного восхождения. Поплотнее закутавшись в мантию, так как приближение к вершине говорило и о понижении температуры тоже, двинулся вперед по узкой тропе, уповая на то, что смогу найти надежное укрытие на ночь. Конечно, пока ни один хищник не напал на нас на горе, но исключать этого не стоило. И так из слишком большого количества опасностей нам удавалось выкручиваться просто чудом на протяжении последних десяти месяцев пути. Единственное, что неизменно поддерживало во мне силы двигаться дальше после всех выматывающих встреч и дней пути, - это желание воссоединиться с ор пними и осознание того, что большая часть маршрута уже позади. Сейчас оставалось всего около двух месяцев пути. Два месяца — и мы на вершине, в храме. Там и дышать станет легче, и с едой дела будут обстоять лучше, и температура на удивление всем природным законам наверняка станет более приемлемой. Сильнее закутавшись в мантию, чтобы стало теплее, продолжил медленно продвигаться вперед, стараясь держаться склона горы, чтобы шальной порыв ветра не стащил меня вниз и не сбросил в бездну. Теперь мысли текли спокойно, и само собой, что перед глазами всплывало самое пугающее событие, которое пришлось нам пережить в царстве вечного льда и снега, - встреча с ледяным великаном. Даже представить сложно, как ор пними удалось наткнуться на этого исполина и как она умудрилась остаться незамеченной. Знаю только одно: я проснулся среди густых веток заснеженного дерева, крепко привязанный за руки к стволу. Осмотрев узел, пришел к выводу, что его сделала Сейя, так как он не позволял свалиться с дерева, но при желании можно было легко освободиться. Неужели она провела всю ночь без сна и таким образом просто не давала себе свалиться с дерева, если вдруг задремлет? И тут откуда-то донесся звук, больше напоминающий раскаты грома. Прислушавшись, с ужасом осознал, что это храпит поблизости огромный исполин. Спина мгновенно покрылась холодным потом и если бы не веревки, которые все еще были привязаны к рукам, то от неожиданности я бы свалился с дерева и наверняка привлек к себе внимание. Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, постарался унять участившиеся сердцебиение и успокоиться. Надо действовать продуманно, ведь, видимо, ор пними неслучайно побоялась принимать какие-то серьёзные шаги и в итоге оставила это на меня. Теперь я не мог ее подвести. Аккуратно и как можно тише отвязал веревку от рук, смотал и уложил её в обнаружившиеся тут же сумки, которые были спрятаны чуть выше в ветвях. Когда за ними потянулся, то от неосторожного движения часть снега ссыпалась на меня, но я даже не обратил внимания, так лихорадочно искал выход из сложившейся ситуации. Вещи пришлось убрать на прежнее место и аккуратно закрепить ремнями. Стоило взобраться повыше и оценить обстановку с верхушки дерева, благо, оно оказалось достаточно высоким и крепким для подобного рода действий. Спустя двадцать минут я был уже достаточно высоко, и, вдохнув, раздвинул ветки, которые пока скрывали от моего взора происходящее. Солнце еще не взошло, и весь окружающий мир таился в легкой предрассветной дымке. Деревья и снег из-за такого эффекта казались не белыми, а серыми. Однако не заметить вздымающуюся гору буквально в ста метрах от дерева было невозможно. От размеров существа меня снова прошибло холодным потом, а все тело на несколько секунд сковало ужасом, да так, что невозможно было пошевелить даже пальцем. К слову, андрогины почти никогда не встречались с естественными врагами в своих городах, да и за их пределами, по большому счету, тоже, поэтому-то путь к храму и был испытанием. Но даже встреча с койотами не шла ни в какое сравнение с ледяным великаном, который, казалось, высотой был почти что с Айтоми. Хотя, конечно, это страх в моих глазах непропорционально увеличивал чудовище. До наступления рассвета оставалось около трех-четырех часов, и все-таки даже будучи привязанным к дереву, я смог немного поспать после момента обмена. Значит, за это время нужно уйти достаточно далеко от места ночевки исполина, потому что они, насколько я помнил, отличались отменным нюхом. К счастью, не интеллектом. Внезапно, меня посетила шальная мысль: подобраться поближе и рассмотреть ледяного великана, но я тут же отмел ее, так как не мог так рисковать ор пними. Поэтому, окинув взглядом ближайшие деревья, с облегчением выдохнул: они стояли достаточно тесно друг к другу, чтобы первую часть пути можно было проделать, перебираясь с одного на другое. Это на случай, если мое движение все же привлечет к себе внимание исполина и он решит позавтракать неудачливым андрогином. Спустившись вниз к ветвям, где оставил сумки, как можно тише снял их и повесил, скрестив ручки, максимально укоротив ремни: при движении они не должны были болтаться, а значит, и производить лишний шум. Потом все-таки решил обезопасить себя еще больше, аккуратно завернул все металлические предметы в одежду и уложил в сумках так, чтобы они не стучали друг о друга. Туда же пришлось убрать и оружие. Конечно, боязно передвигаться без верной каскары под рукой, но либо так, либо рисковать быть услышанным. Еще раз все взвесив, решил двигаться. Забравшись на несколько уровней выше и взглядом найдя нужный сук, которая росла, тесно прижавшись к ветке соседнего дерева, аккуратно пошел по ней, а потом, плюнув на все, опустился на четвереньки и пополз. Спустя несколько минут добрался до ствола следующего дерева, обогнул его и двинулся дальше. Когда занялся рассвет, я уже удалился от пугающего соседа настолько, что он не смог бы меня учуять. Солнце взошло и на несколько секунд ослепило своими лучами, которые к тому же отразились от белого полотна внизу. Пришлось крепко зажмуриться и ощупью найти в сумке нужный предмет: проволочные очки, купленные мной заранее в Мирте. Они помогали защищать глаза от слепящего света, и без них мы бы просто ослепли после первого же восхода светила. Нацепив их на лицо, потратил еще несколько минут, медленно поднимая веки и давая глазам привыкнуть к нестерпимой белизне вокруг. Благо, в лесу были еще и деревья, которые давали немного тени. Не представляю, что бы произошло с нами на открытом пространстве. Наверное, не избежали бы серьезных ожогов и слепоты. Возможно, даже не просто временной, а постоянной. В любом случае, наша предусмотрительность в очередной раз сыграла нам на руку, и все приготовления в Мирте за несколько дней и часов до отъезда были не напрасны. Очки наконец подействовали, позволив полностью распахнуть глаза и оглядеться, куда следует идти дальше. Но стоило мне приготовиться перебраться на следующее дерево, как далеко позади послышался скрип, треск и даже рев. Я замер, прижавшись к стволу и постаравшись с ним чуть ли не слиться. Конечно, ледяной великан не мог услышать или учуять на таком расстоянии, но страх все-таки не давал пошевелиться. Лишь спустя без малого десять минут, смог отлепиться от коры дерева и двинуться дальше. Все еще опасаясь спускаться, перемещался весь день по деревьям так далеко, как это было возможно. А когда солнце зашло, устроил ночлег в ветвях наиболее густо сплетенных и достаточно усыпанных снегом, чтобы служить укрытием. Устроившись со всевозможным удобством и убрав сумки в верхние ветви, решил подкрепиться найденным яблоком, так как разводить костер все-таки побоялся. Удивительно, но весь день продержался на одном только адреналине, целеустремленно двигаясь вперед, не прерываясь на прием пищи и останавливаясь только для того, чтобы справить естественные потребности, благо я был мужчиной и для этого не нужно спускаться. Теперь же нервное перенапряжение дня давало о себе знать: на меня навалилась колоссальная усталость и голод, так что, успев проглотить яблоко, тут же отключился. Окунувшись в воспоминания, совершенно незаметно для себя прошел всю тропу за световой день, даже не обращая внимания на порывы сильного ветра. Подняв голову и оглядевшись, на секунду увидел себя в ветвях того дерева в ледяном лесу и даже услышал мифический храп великана. Пришлось тряхнуть головой и убедить себя, что мы уже достаточно далеко. Настолько далеко, что эти исполины больше не представляли для нас опасности. Спустя еще около часа обнаружил небольшую пещеру, в которой и предстояло провести ночь. Проверил все помещение и нашел его подходящим. Потом прошел чуть дальше средних размеров трещины в склоне горы, сгреб как можно больше снега ко входу и потратил еще около получаса на ее заделывание с внутренней стороны, оставив только небольшое отверстие для поступления воздуха. Это было единственной возможностью обезопасить себя от прихода незваных гостей. После таких своеобразных приготовлений позволил себе развести небольшой костер из остатков веток, которыми мы запаслись в последние дни в лесах. По сути, оставалось еще на несколько недель пути, только если, как и сейчас, не будем разводить костер каждый день. Как мы не получили обморожение в таких суровых условиях, оставалось загадкой, но стоило молиться Богам, чтоб так продолжалось и дальше. Когда огонь разгорелся, достал из сумки несколько тушек и начал их методично прожаривать. Теперь нам приходилось готовить по нескольку за раз, потому что ближайшие пару дней разводить костер было нельзя. Так что нужно делать запасы. За таким нехитрым делом прошло еще несколько часов. Поужинав, постарался как можно удобней устроиться в углу пещеры, позволяя костру самостоятельно догореть и хоть немного согреть нас в ночи. На удивление, внезапно проснулся несколько часов спустя, но, прислушавшись, не заметил ничего необычного, кроме привычных завываний ветра снаружи. Что же меня разбудило? С другой стороны, после всех этих месяцев сон стал более беспокойным, и не удивлюсь, если и ор пними также просыпалась внезапно посреди ночи и раздумывала, что же могло ее потревожить. Как всегда, воспоминания о Сейе заставили меня улыбнуться и успокоиться. Я скучал по своей половинке и по нашим пусть и небольшим, но все же перепискам. Короткие весточки на полях не шли ни в какое сравнение. В доме одиночество так не ощущалось, как здесь. В родовом поместье везде чувствовалась рука ор пними и казалось, что она просто ненадолго ушла, но вот-вот вернется. Там осознавалось, что это наш общий дом и мы живем вдвоем. Здесь же почти каждый день, особенно преодолевая суровые испытания чуть ли не каждый час, я задыхался от гнетущего чувства одиночества и покинутости, словно был сам по себе и один во всем мире. Вдруг, поддавшись внезапному порыву, вытянул из костра дотлевающий уголек и, расчистив рукой небольшой участок стены от снега и наледи с таким расчетом, чтобы ор пними увидела его сразу, как откроет глаза, дрожащей рукой вывел несколько слов. И, чуть улыбнувшись, тут же заснул.