В клетке со зверем

Голова раскалывалась от боли. Я ничего не видела. Кругом темнота. Будто издалека доносилась классическая музыка. Кажется, Паганини… Правую щеку обожгло холодом, и я распахнула глаза. — Максим? Я сидела на переднем сиденье гелендвагена, а мой начальник стоял у открытой двери и, склонившись надо мной, прикладывал к моему лицу что-то холодное. Он казался встревоженным, а я не понимала, что вообще произошло. Вокруг нас был густой лес и ни единой живой души. — Очень больно? — виновато поинтересовался он. — Голова раскалывается. Говорить тяжело, — с трудом произнесла я, понимая, что правая половина лица опухла. — Держи, чтобы опухоль спала, — он вложил мне в руку свой шарф, в который, по-видимому, положил снег. Босс обошел автомобиль и сел за руль, сделал чуть громче музыку и нажал на газ, — синяк будет большой, тебя сильно ударили. — Ударили… — бездумно повторила я. Последним воспоминанием было мое возвращение к Максиму утром первого января… Кто меня ударил и за что? Где мы? — Мне жаль, но это была вынужденная мера. Ты чуть не сказала про Софи, а я предупреждал, что ребятам нельзя про нее знать, — строго сказал Макс, а потом улыбнулся, — кстати, она по тебе соскучилась. Мне звонила Люси… Дальше я уже не слушала. Как из кусочков пазла, стала складываться картина произошедшего за последние дни. Дом в лесу. Отвратительные мужчины. Ребенок… Я вспоминала, как малыша принесли мне, как я купала и кормила его, как укладывала спать и читала «Колобка». Какие теплые у него были ручки, когда он тянулся к моему лицу. Его довольная улыбка или горькие слезы. Артем. Артемка. Темочка. Мой маленький мальчик… Другое воспоминание: он лежит в комнате, совсем раздетый, напротив распахнутого окна. Иван с оружием в руках над малышом. Мой крик. Ругань этих сволочей. Разъяренные глаза Ивана… Я снова видела это, снова переживала. Меня начало трясти, слезы покатились из глаз. Даже воздух показался мне горьким. — …Тогда Софи принесла эту ракушку и заявила, что заберет ее домой, чтобы по ней разговаривать с морем, — Максим так радостно рассказывал что-то о дочери. Я не слушала его. Лишь обрывки фраз доносились до сознания. Страх за Темочку. Мы с ним заперты в комнате, потому что я боюсь выйти. Иван, Илья и Игорь все время в гостиной. Даже через стены я чувствую их ненависть. Мое самочувствие ухудшилось, к усталости прибавилась простуда. После схватки с этими подонками я осталась без голоса. Он вернулся только на следующий день, когда должен был приехать Максим, но не приехал. — Почему вы не приехали? — прошептала я. — Что? — он меня не понял. Неужели не догадался, что я его не слушала? — Почему вы не приехали через пять дней, как обещали? — Ты об этом… — посерьезнел босс; от его хорошего настроения не осталось и следа, — не смог все уладить. Потребовалось больше времени. Мы оба замолчали. Макс больше не пытался со мной заговорить, а я старалась вспомнить, что было дальше. Дни тянулись неимоверно долго. Каждую минуту я боялась, что ко мне ворвется Иван и навредит Темочке. Мой мальчик оказался очень смелым и крепеньким. Я заболела, а он держался. Как мне было приятно укладывать малыша рядом с собой и засыпать, вдыхая его детский аромат. Я прижала к себе мокрый шарф Максима и стала укачивать его, будто это Темочка. Улыбаясь, вспоминала, как он льнул ко мне, когда я так качала. Темочка… Поймав на себе хмурый взгляд босса, я откинула от себя его шарф и отвернулась к окну. Прикрыв глаза, я снова перенеслась в тот дом. Мой малыш лежал рядом, нам было так хорошо под теплым одеялом, пока на улице бушевала вьюга. Мы дремали, когда нас разбудил стук в дверь. Я так обрадовалась, увидев Максима. Но кто это с ним? Как бешеный калейдоскоп, перед глазами замелькали воспоминания: Макс хочет отобрать ребенка, Темочка плачет, люди босса хватают меня, а он вырывает малыша у меня из рук, я что-то кричу ему вслед. — Успокойте ее! — приказывает мой босс, и Илья со всей силы бьет меня по лицу. Тема! Где он? Куда Максим дел его? Кому отдал? В груди заклокотала ярость; я снова превратилась в фурию, у которой отобрали ребенка. — Что с Артемом? — стараясь держать себя в руках, ледяным тоном спросила я. — Таня, открой, пожалуйста, бардачок и возьми конверт, — спокойно сказал Максим, и я подчинилась, — это твоя премия за переработку. Оранжевые купюры тут же полетели мужчине в лицо. Невежливо? Плевать! Меня волновал только Тема. — Где ребенок?! Кому вы его отдали?! — Успокойся, — Макс старался держать себя в руках, но я видела, что он начинает злиться. — Ублюдок! Что ты сделал с Темочкой?! Где мой малыш? — Я же просил, не привязываться к ребенку, — процедил Макс, — ты его больше не увидишь. Внутри меня что-то оборвалось. Как обезумевшая, я бросилась на мужчину. Мне было неважно, что он за рулем, что скорость достаточно большая, что на улице темно и дорогу плохо видно. Визг тормозов… Удар об окно. Наш автомобиль съехал на обочину и остановился. Потребовалось всего несколько секунд, чтобы отстегнуть ремень безопасности и выбежать на улицу. Максим остался в машине без сознания, но меня это не волновало. Я бросилась наутек. Не имея ни малейшего представления, где нахожусь, я бежала вглубь леса. — Таня! — голос Макса прорезал тишину, — Таня, вернись! Я замерла. Он жив. Что-то кольнуло в сердце при мысли, что я бросила его в машине, не оказав помощи. Неужели мне стало стыдно? Нет, он не заслуживает этого! Он чудовище, монстр! Что он сделал с Темочкой? Кому отдал? Вблизи послышался хруст снега, Макс был рядом. Я снова бросилась бежать, но оступилась и кубарем покатилась в овраг. Встать не успела: сверху придавило чем-то тяжелым. Открыв глаза, я увидела своего преследователя. Максим навалился на меня, прижимая к холодной земле, завел руки мне за голову и вжал их в снег. Кожу, не защищенную перчатками, резануло холодом. — Куда ты рванула, глупая? Успокойся, все в порядке с мальчиком, — без всякой злобы сказал Макс. — Вы отдали его родителям? Он в безопасности? — моментальное облегчение, как камень с души, и я разрыдалась. — Пойдем в машину. Я все расскажу. Максим встал и помог мне подняться. Он подхватил меня за талию и аккуратно повел к дороге. Я могла думать только о том, что Темочка жив, и как заледенели у меня руки. Босс усадил меня в машину, а потом сел сам. Видя, как меня трясет, он прибавил печку, за что я была безумно ему благодарна. — Ты молодец! Я не сомневался, что ты справишься, — улыбнулся он и взял мои замерзшие руки в свои горячие ладони, — не волнуйся, ребенок в безопасности. Он с теми, кто о нем позаботится. — С родителями? — Его родителей нет. Больше нет. — Вы убили их? — Да, но это к делу не относится. У нас были свои счеты. Их нужно было убрать. — Убрать… — повторила я, пытаясь осмыслить сказанное, — про них вы говорили, когда я подслушала? — Да. Тогда я был чертовски зол. Этих людей нужно было ликвидировать, и как можно скорее. Я тебе сказал уже, что выбора не было. — Либо вы их, либо они вас? — Было одно обстоятельство… Ребенок. Поверь, Таня, сколько бы крови на моих руках ни было, я не детоубийца. Ты правильно сказала, я сам отец. Тогда я не знал, как поступить, отчаянно пытался придумать, как избежать невинной крови. — Почему просто не оставить ребенка в покое? Это же ваши люди, вам они подчиняются. — Ты думаешь, решаю только я? Думаешь, никого нет выше? — усмехнулся Максим. Только сейчас я поняла, что все это время была убеждена, что именно мой босс — глава в этой преступной организации. Я даже не допустила мысли, что он тоже может кому-то подчиняться. — Да, Таня, я также получаю приказы. — Значит, у вас был приказ убить мальчика? — Никто не должен был остаться в живых, — он растер мои руки и подышал на них, согревая, — когда ты накричала на меня в гостиной, когда заступилась за незнакомых людей и совершенно не испугалась последствий, я понял, что ты та, кто мне нужен. Ребенка нужно было спрятать на некоторое время, пока я искал, куда можно его устроить. Оставить его со своими людьми я не мог, ты их видела и понимаешь, что мальчик не мог быть с такими зверями в безопасности. — И вы оставили его мне? — Да, я знал, что ты не дашь его в обиду. Ребятам я отдал приказ быть с тобой. — Почему? Они чудовища! Я могла бы остаться с ребенком одна! — Нет. Если бы что-то пошло не так, тебя нужно было бы вывести из игры. У них были четкие инструкции на твой счет. — Но почему именно эти люди? Они же психи! Жестокие, бесчеловечные… — Другие со мной не работают! Я отстранилась от мужчины и внимательно посмотрела ему в глаза. Хотелось задать уйму вопросов, но он же не ответит. — Ты смотришь только с одной стороны, — вздохнул он, видя мое замешательство, — это все неважно. Возможно, когда-нибудь ты поймешь. — Кому вы отдали ребенка? Кто был этот Михаил? — я снова заволновалась, и слезы опять навернулись на глаза. — Я отдал мальчика в бездетную семью. Они позаботятся о нем. — Вы уверены? — Можешь спросить у отца про Ольгу и Сергея. Они из его деревни. Кстати, я передал, что мальчика зовут Артем. — Спасибо, — я облегченно выдохнула, прикрыла глаза и откинулась на спинку сиденья. Я нисколько не сомневалась в словах Максима. Теперь у Темочки будет любящая семья! Наконец, он будет в безопасности, окруженный теплом и заботой. Но у Игната Семеновича я все равно спрошу про Ольгу и Сергея. — Ты устала, — по-доброму ухмыльнулся Макс и провел рукой по моей щеке. От почти невесомого прикосновения к моей коже, я встрепенулась. По телу прошла приятная дрожь, а сердце вновь влюбленно застучало. — Очень, — с улыбкой сказала я и тут же закашляла. Мерзавка-простуда дала о себе знать. — Заболела. Сразу это понял, еще когда увидел тебя в доме. — Там было холодно, — я решила промолчать про тот случай, когда мои соседи пытались застудить ребенка. В конце концов, Илья сдержал обещание, и в последние дни нас с Темой не трогали. — Дома никто не знает, что ты мне помогала. Для всех ты уехала к подруге, эту легенду ты должна поддержать, — Максим посмотрел, как я растираю руки, отчаянно пытаясь согреться, и достал с заднего сиденья плед, — в таком виде тебе нельзя домой. — Я могу поехать в Москву, в тот отель, где останавливалась до нового года, — предложила я, укутываясь в одеяло. — Нет, тебе нужен уход. Я отвезу тебя к своему отцу. — К Игнату Семеновичу? — Да, с ним ты быстро встанешь на ноги. К возвращению принцессы будешь здорова. К тому же, он не расскажет домашним. — Хорошо, — слабо улыбнулась я, чувствуя, как проваливаюсь в сон. Когда машина тронулась, я уже дремала. Это был полусон-полубред. Перед глазами то и дело мелькали картинки прошлых дней, все смешалось в кашу — Тема, Макс, троица ублюдков, Марина, Андрей, мама… Иногда я открывала глаза, но почти сразу снова отключалась. Было жутко неудобно на переднем сиденье, и я попросила Макса остановить машину, чтобы перебраться назад. Мой босс открыл мне дверь, но вместо того, чтобы выйти из машины, я рухнула ему на руки. — Ты вся горишь, Таня, — прижимая меня к себе, проговорил босс. Как приятно было чувствовать прикосновение его ледяных губ ко лбу. — Видимо, мой организм решил похалявить, — я постаралась отшутиться, — он почувствовал, что можно позволить себе поболеть. — Тогда передай ему, что он ошибается! Если твой организм не возьмет себя в руки, ему будет хуже. Папа орудует очень действенными народными средствами, — поддержал мою игру Максим. Он уложил меня на заднее сиденье, укрыл пледом и подложил что-то мягкое под голову. Впервые видела его настолько заботливым. Если бы я не знала, то никогда не подумала, что этот человек способен убить. — Попробуй уснуть. Нам ехать еще долго. — Хорошо. Я закрыла глаза и вновь почувствовала, как Максим меня целует. Пусть лишь невинный поцелуй в лоб, но для меня он значил так много! Возможно, во мне говорил жар, но в тот момент я отчетливо поняла, как нуждаюсь в Максе. Не знаю, сколько прошло времени, когда мы приехали к Игнату Семеновичу. Уснуть мне так и не удалось. Сил совсем не осталось даже на то, чтобы открыть глаза. Максим взял меня на руки и вытащил из машины. Я слышала шаги, а потом голос знакомого старичка: — Максимка, кто это? Танюша?! Что случилось?! — Не сейчас, па. Открывай! Скрип двери. Тепло и аромат жареного мяса. Шаги. Снова открылась дверь. — Что с ее лицом? Кто это сделал? — впервые я услышала стальные нотки в голосе Игната Семеновича. — Она помогала мне, — ответил Максим, опуская меня на мягкую кровать. — Ты втянул девочку в свои грязные дела? — Отец, так было нужно. Лучше приготовь что-нибудь жаропонижающее. Она вся горит. Удаляющиеся шаркающие шаги. Нежное прикосновение к моей щеке. Так приятно. Хотелось улыбаться, но не получилось. Все тело ломило, голова шла кругом и невозможно было открыть глаза. — Уйди, Максим. Я позабочусь о Танюше. — Я бы хотел остаться. Может быть, моя помощь пригодится. — Ты уже помог ей. Тебе этого мало? Убирайся! — Отец, никто не должен знать о произошедшем. Ни Лиза, ни Василиса! Для всех Таня у подруги.  — Я никому не скажу, можешь быть спокоен, а сейчас уходи. Я слишком зол на тебя. Тане нужна помощь, а с тобой я поговорю завтра. — Утром буду у тебя. Я слышала, как удаляются шаги Максима, потом хлопнула входная дверь. На мой лоб опустилась прохладная влажная ткань, и это немного облегчило головную боль. Как бы плохо мне ни было, я чувствовала себя спокойно. Игнат Семенович погладил меня по голове своей шершавой мозолистой ладонью, а потом сказал то, что окончательно сбило с толку: — Прости меня, Танечка. Это я во всем виноват.