***
Соня тяжело перенесла отъезд Люси. Она совсем не обрадовалась новости о братике, а может быть, просто еще не поняла ничего. Мне было больно наблюдать, как грустит моя девочка, но говорить со мной она не хотела. Каждый день, как и хотел Максим, я практиковалась в стрельбе. В западном крыле нашего особняка в подвале оказался самый настоящий тир, куда мы спускались сразу после завтрака. Первое время у меня выходило плохо, но постепенно рука держала пистолет увереннее, глаз четче видел цель, а выстрел становился ровнее. В день, когда я с первого раза сбила все шесть мишеней, Максим сообщил, что я выхожу на следующий уровень. — Теперь ты мне расскажешь, чем занимаешься на самом деле и чего хочешь от меня? — почему-то именно так я трактовала его слова, но оказалась неправа. — Нет. Для этого ты не созрела. Сейчас я буду учить тебя стрелять в людей, — довольно заявил Максим. — Что?! — Эрик, вноси! В зал вошел Эрик, таща на себе какого-то человека без сознания. Я не узнала его, но меня сразу смутила его одежда: штаны цвета хаки, черная водолазка, массивные ботинки. Мужчина опустил незнакомца на стул в центре зала и запрокинул ему голову. — Это же?.. — обомлела я. — Да. Кукла. Умело сделанная кукла. Узнаешь? Не узнать его я не могла. Передо мной на стуле сидел Абдулла. Тот самый, что держал в плену меня и Софи. Его восковая копия была в точности похожа на оригинал. По спине пробежались неприятные мурашки, а перед глазами всплыли те страшные воспоминания. — Сейчас тебе надо его застрелить, — прошептал Максим и отошел назад, позволяя мне как следует прицелиться. Снять с предохранителя, прицелиться, спустить курок. Это было на удивление легко. Я без раздумий всадила пулю этому человеку меж глаз. Ну, почти меж глаз, так хорошо прицелиться не смогла, но попала мерзавцу в голову. — Надеюсь, следующего этапа не будет? Мне не придется стрелять в реальных людей? — повысила голос я. Я разозлилась на Макса за это испытание, но не потому, что он заставил меня сделать. Я злилась потому, что мне было приятно пристрелить этого человека. Конечно, это кукла, но ведь я видела в ней Абдуллу. Его звериные глаза, темные волосы, широкие скулы. — Надеюсь, тебе никогда не придется стрелять в реальных людей. Но если такая ситуация возникнет, действуй, как сейчас, — холодно ответил мой наставник.— Я наверх, встретимся в гостиной. Макс спешно покинул тир, а я осталась наедине с Эриком. Мы практически не общались в последние месяцы, и такой расклад меня вполне устраивал. Как и прежде, я не доверяла ему, поэтому хотела поскорее уйти из зала, но он меня остановил, схватив за руку. — Стрелять научилась, молодец. Я не ожидал, что ты на такое способна, — пробасил он. — Спасибо, — процедила я и хотела вырвать руку, но он лишь сильнее ее сжал. — Я знаю, что ты говорила про меня Максу. Решила настроить его против меня? — О чем ты? — испугалась я. — Босс не просто так стал под меня копать, устроил слежку и провел полную проверку. Но я не идиот. Знаю, откуда ноги растут. — Если Максим тебе не доверяет, значит, на то есть причины. Или это не так? — терять было нечего, я бросила вызов. — Ты ни черта не знаешь. Предупреждаю по-хорошему, ко мне не лезь. Возись с соплячкой, настругай ему еще мальцов, стреляй тут в свое удовольствие, но про меня Максу ни слова. Усекла? — Кто ты такой, чтобы мне приказывать? — Я тот, кого тебе следует бояться, — прошипел он и, наконец, отпустил мою руку, — а теперь иди! Я выбежала из тира в совершенном замешательстве. Эрик меня напугал до безумия, я лишний раз убедилась, что была права на его счет. Но как теперь быть с Максимом? Утаить, что его начальник охраны мне угрожал? Позволить врагу быть рядом со мной и, главное, рядом с Софи? Нет. Так поступить я не могла. Максима я нашла в его кабинете на третьем этаже. В последние недели он проводил там много времени, решая какие-то важные вопросы, о которых мне, естественно, ничего не говорил. Он уже отошел от нашей небольшой ссоры в тире и обрадовался, увидев меня. Но я не подошла к нему, не поцеловала, как обычно. Усевшись в кресло напротив его стола, я дословно передала разговор с Эриком. — Хорошо, что ты мне рассказала. Понимаешь, что утаивать такие вещи опасно. Эрик больше тебя не побеспокоит. — Ты его уволишь? — спросила я, хотя мой вопрос подразумевал несколько иное увольнение начальника охраны. — Что? Нет, — кажется, Максим не понял моего намека, — Эрик продолжит здесь работать, но тебя беспокоить не будет. Я поговорю с ним. — И тогда он точно придушит меня в коридоре за то, что я тебе рассказала, — вспылила я, — и почему ты так ему доверяешь, что даже мысли допустить не можешь, что он окажется предателем? — Во-первых, я не расскажу, что узнал об угрозах от тебя. Эрик прекрасно знает, что повсюду камеры. Во-вторых, я доверяю Эрику, потому что он один из самых верных людей, с кем приходилось работать. Три года назад я спас ему жизнь, — ответил Максим. — Если так, то согласна, что Эрик, может быть, тебе благодарен, но человек человеку рознь. Если ты никогда бы не предал, то не значит, что и он поступит так же. — Я проверял Эрика. Он чист, — тихо произнес Максим. — Значит, все же ты не слепо ему доверяешь? — Милая, говори мне обо всем, что происходит. С остальным я сам разберусь, — ласково сказал мой мужчина, — а теперь извини, у меня много дел. — Хорошо. Я буду в детской. Полегчало ли мне от разговора с Максимом? Нисколько. Я только больше убедилась в своей правоте и теперь совершенно не знала, как вести себя с Эриком. В первую очередь я хотела оградить его от Софи. Малышка играла в детской с куклами и животными. Она устраивала званый ужин и готовила вместе с куклой Аней суп и пирожные. Глядя на нее, невозможно было сдержать улыбки. — Возьмешь меня с собой в игру? — спросила я, а малышка лишь грустно вздохнула, — что такое, милая? — Ничего, — она отвернулась к игрушечной плите и стала помешивать выдуманный суп в кастрюльке. Моя девочка все время грустила. Каждый день я приходила к ней, чтобы наверстать то упущенное время, из-за которого она чувствовала себя одиноко. Пока это получалось с трудом, но я не теряла надежду. — Пончик, ко мне, — щенок резво запрыгнул ко мне на коленки, — пока Сонечка готовит, мы с тобой посекретничаем. Малышка насторожилась, но потом снова стала готовить куклам. По ее замедленным движениям и украдкой брошенным взглядам я поняла, что она меня слушает. — Представляешь, Пончик, твоя хозяйка грустит. Она переживает, что мамочка уехала, а еще почему-то думает, что мы стали любить ее меньше. Соня стала расставлять на столике игрушечный сервиз так старательно, чтобы подольше задержаться рядом со мной. Она внимательно слушала мой монолог с собачкой, хоть и не признавала этого. — На самом деле, Софи неправа. И ей нужно радоваться, только она этого не понимает. А ты, Пончик, знаешь, о чем я говорю? Собака спрыгнула вниз и громко залаяла, словно отвечая на мой вопрос, и тут Софи не выдержала и все-таки подошла ко мне. Она устроилась на полу у моих ног и стала гладить Пончика, не решаясь начать разговор. — Сонечка, ты хотела у меня что-то спросить? — начала я, но девчушка отрицательно покачала головой, — ладно. Не хочешь со мной разговаривать — как хочешь… А вот я тебе завидую. — Завидуешь? Мне? — она нахмурилась и исподлобья посмотрела на меня. — Конечно, завидую. Тебя же все так любят: и мама, и папа, и дядя Слава, и дедушка, и Василиса, животные и подружки, и я тебя очень люблю. А скоро у тебя появится братик. — Не хочу. Из-за него мама уехала, — пробормотала малышка. — Знаешь, милая, я всегда хотела братика или сестренку. Представляешь, как здорово играть с малышом? Помогать его кормить, возить в коляске? Это куда интереснее кукол. К тому же, братик будет тебя очень любить, — я взяла Соню на руки и усадила себе на колени. Малышка не сопротивлялась и даже захотела меня обнять, но потом спрятала ручки в карманы. — А мама вернется, когда он родится? Она разрешит мне с ним играть? — спросила Сонечка. — Конечно. Твоя мамочка будет рада, если ты станешь играть с братиком или сестренкой. Когда он подрастет, вы обязательно подружитесь, — улыбнулась я, но тут же погрустнела, — тебе очень повезло, Соня, и братик будет, и все, кто дорог, тебя любят, даже если не всегда рядом. А вот у меня не так. — Почему? — нахмурилась малышка и неожиданно стала заплетать мне косичку. Она смущалась, хотела пойти мне навстречу, но никак не могла, и сейчас ей нужен был хороший толчок. — Потому что не все, кого люблю я, любят меня, — я опустила глаза, но не потому, что хотела казаться грустной, мне действительно было больно, что моя девочка так отдалилась. Если и сейчас ничего не выйдет… — Это неправда. Тебя папа вон как любит. С тобой он больше времени, чем со мной. — Это не так. Он хочет проводить время с нами обеими, но ты убегаешь в комнату или играешь с Булочкой и Пончиком. Тебя папа очень любит, и всегда будет любить, ведь ты его единственная дочка. — А тебя еще деда любит. И Василиса. И Лиза, — загибая пальчики, начала перечислять Софи, а у меня на глаза навернулись слезы, ведь самое заветное она так и не сказала, — почему ты плачешь? — Потому что тот, кого я люблю больше всех, меня не любит, обижает и не доверяет мне, хотя я никогда не давала повода во мне усомниться. — Кто? — тихо спросила Софи. — Ты. Малышка подняла на меня взгляд и уже хотела что-то сказать, но замолчала. Ей было так же тяжело, как и мне. Нас разделяла незримая река, переплыть которую должна была Соня, но никак не получалось. А я не сдавалась, протягивая малышке шлюпку, которую она не принимала. Сейчас был крайний случай. Если она не сделает шаг ко мне, то я просто утону в этой чертовой реке. — Я тоже тебя люблю на самом деле, — прошептала Сонечка, укладывая мне на плечо заплетенную косу и отстраняясь. — Честно-честно? — Да, — ответила она, но так и не позволила себе обнять меня, хотя я чувствовала, что малышка нуждается в ласке. — Тогда давай больше не будем ссориться? Обещаю, если ты сейчас меня обнимешь и поцелуешь, я больше не вспомню, что ты меня обижала. Сначала нерешительно малышка опустила руки мне на плечи, а потом, заглянув в глаза, обняла так крепко, насколько позволяли ее детские силы. Она взяла мое лицо в свои маленькие горячие ладошки, а потом поцеловала в обе щеки. И это стало самым радостным моментом за последние месяцы. — Я тебя очень люблю, Сонечка!***
Снег выпал только к новому году. Неожиданная и неуместная оттепель портила все планы на белый новый год, но все-таки в последний момент природа над нами сжалилась. Мне удалось уговорить Максима отложить все свои дела и в праздники уделить время семье. Мой мужчина сильно изменился. Когда я только пришла в его дом, то видела в Максиме никудышного, хотя и любящего отца. Сейчас он, наконец, стал таким папочкой, о котором можно только мечтать. Глядя, как он резвился с Софи, я забывала о том, каким страшным он мог быть. Макс все так же тренировал меня в стрельбе, но только теперь я расстреливала не безликие мишени, а манекены или фотографии. Как-то даже пришлось продырявить снимки Марины и Андрея. Бывшему мужу удалось попасть в глаз, Макс обрадовался. Как мне показалось, не только моей меткости. Эрик ко мне больше не подходил. Я не знала, о чем с ним говорил Максим, рассказал ли, что я жаловалась или нет, но отныне начальник охраны держался от меня на расстоянии. Как-то раз я столкнулась с ним в саду, но мужчина, проигнорировав, прошел мимо. Но это меня сейчас практически не занимало. Все мысли были только про Новый год. Первом для нас как одной семьи.***
В канун праздника мы с Лизой и Василисой трудились на кухне. Праздновать хотели все вместе, и даже Лиза и Салим должны были остаться с нами, как гости, а не сотрудники. Игнат Семенович возился с внучкой, объясняя ей, как правильно ухаживать за рогатым скотом, уверенный, что когда-нибудь ей это пригодится. Максим с утра был в Москве. Краем уха я слышала про какую-то готовящуюся операцию, но тогда не придала этому значения. Зря, как окажется в последствии. — Сколько всего произошло за год, — вздохнула Василиса, убирая в духовку гуся. — Это точно. Год назад я была у родителей, — задумчиво произнесла Лиза и опустилась на стул. Ее лицо снова искривилось в гримасе боли, что все эти месяцы только пряталась, но не утихала. — Ты с ними так и не поговорила? — аккуратно поинтересовалась я, присаживаясь рядом. — И не стану. Они для меня умерли. Вместе с моим сыном. — Деточка, у вас еще будут малыши. Салим так тебя любит, — обняла ее Василиса. — Не хочу сейчас думать о будущем. Не знаю, почему, но я чувствую, что у нас его нет. Так. Хватит об этом. Сейчас у нас другие заботы. Столько еще готовить. Давайте работать! — отрезала она. Лиза была сильной девушкой, и иногда эта сила пугала, вот как сейчас. Мы с Василисой промолчали, лишь грустно переглянувшись. — Порежу овощи, — наконец, разрезала тишину я и потянулась за кастрюлей с отварной морковью, нагло выбирая самую простую работу. — Ну что вы так скисли? — не выдержала подруга, — да, у меня год был не самый лучший, да и мысли дурные в голову лезут. Но вот у вас обеих все как раз наоборот вышло. — А ведь и правда, именно на празднике Василиса под шампанским созналась своему Игнатушке, что еще невинна, чем совсем свела его с ума, — усмехнулась я. — И как я столько лет отказывала себе в таком… — задумчиво произнесла моя почти-свекровь, — надо было начинать еще в молодости, как вы. — Вот это новость, — засмеялась Лиза, окончательно прогоняя грусть из нашей кухни. — Танюш, а у тебя же тоже прошлый праздник был знаковым, — вспомнила Василиса. — Да… Я была такой разбитой после выходки мамы с этой липовой беременностью, а тут на вокзале прямо с поезда угодила в объятья Максима. Точнее, он угодил в мои, — я улыбнулась тем воспоминаниям. Последние минуты уходящего две тысячи четырнадцатого. Курский вокзал, обращение президента, шампанское, веселые крики пассажиров. Только теперь я осознала, как не хочу быть одна. Максим так яростно сжимал мою руку, словно хотел сломать кости, а я была ему рада. Этот пугающий, суровый человек сейчас оказался для меня самым близким. — Я задал вопрос, Таня. Ты решила сбежать?! — угрожающе переспросил он, а его люди тем временем напряглись, будто сейчас им придется ловить меня. — Максим… И тут все эмоции, что я держала в себе, стараясь с достоинством пережить весь этот скандал, выплеснулись наружу. Сама не понимая, что делаю, я обвила руками талию мужчины, крепко прижимаясь к нему. Он ответил. Его руки сначала нерешительно скользнули по моей спине, а потом Макс практически вжал меня в себя. В его объятьях было так тепло, спокойно, безопасно… — Тогда ты еще не думала, что заарканишь босса? — подмигнула Лиза и, стащив у меня почищенную морковку, с аппетитом ее укусила. — Тогда я начала в него влюбляться, но считала это пустой тратой времени и сил. Праздничный ужин был готов к десяти. В виде исключения мы разрешили Софи не ложиться до полуночи, но уже к половине одиннадцатого девчушка заразительно зевала и с трудом разлепляла уставшие глазки. Чтобы не мучить ребенка, но и не лишать ее мечты встретить две тысячи шестнадцатый по-взрослому, я пошла на хитрость. Пока Соня дремала на коленках у Василисы, я перевела часы в гостиной вперед. Мы разбудили малышку, налили ей детского шампанского и все вместе стали кричать «ура» под запись курантов из Интернета. — Я уложу Сонечку и спущусь, — девочка снова уснула, на этот раз на моих коленях, и вместе с ней я поднялась. — Собралась тащить ее в детскую? Таня, дай сюда принцессу, тебе нельзя носить тяжести, — недовольно сказал Максим, забирая у меня малышку, — если хочешь, оставайся, я уложу ее сам. — Нет, я пойду с тобой, — возразила я. Мы уложили Сонечку в кроватку, я переодела ее в теплую мягкую пижамку, а Максим укрыл одеялом. Глядя на то, с какой нежностью мой мужчина укладывает дочь, я поняла, как сильно хочу иметь от него своих детей. Может быть, оставить все страхи и, наконец, стать полностью счастливой? Чем бы он ни занимался, я уже приняла Максима со всеми его демонами.***
Под настоящий бой курантов мы соединили наши бокалы, загадывая заветное желание о счастье. Эта ночь стала волшебной, ведь я была в окружении любимых и любящих людей. Казалось, что с завершением года мы оставляем позади наши проблемы, утраты, боль, переживания, а в две тысячи шестнадцатый входим лишь с легким багажом возможностей. На следующее утро я объявила Максиму, что если он хочет, то я не буду больше пить противозачаточные. А еще через месяц наступил февраль. Тот самый, что окончательно изменил мою жизнь, поделив ее на до и после.