В клетке со зверем

«Времена года» Антонио Вивальди — одно из самых ярких произведений музыки барокко и, несомненно, знаменитейшее творение венецианского композитора. Слушать потрясающее «Аллегро», знаменующее собой завершение осени, в исполнении умелого оркестра — одно удовольствие. Виртуозные скрипачи заставляли забыть о бренном мире, оторваться от реальности, перенестись в чарующий восемнадцатый век. Такой момент казался на редкость удачным, чтобы, не привлекая внимания, похитить меня из зала, только я не собиралась идти на поводу у Матвея. — Меня не интересует ваше предложение, так что не теряйте времени, — вырвав руку, зло прошептала я. — Неужели даже не выслушаешь? — обиженно спросил Матвей. — Мы не переходили на «ты», прошу соблюдать приличия, — прошипела я, чувствуя, как неприятный страх пробирается в душу. Главное, чтобы Максим нас не увидел! — Думаю, я смогу вас заинтересовать, — усмехнулся он, но я демонстративно отвернулась к сцене, игнорируя его слабые попытки завладеть моим вниманием. Матвей не стал долго настаивать и удалился, а я смогла облегченно вздохнуть, наивно полагая, что сумела дать отпор этому человеку. Максим вместе с остальными мужчинами вернулся только под Брамса. Он встал за моим стулом, опустив ладони мне на плечи, словно демонстрируя, что я принадлежу ему. И это было не просто приятно, но и необходимо, чтобы я, наконец, успокоилась после разговора с Матвеем. Концерт окончился, и всех пригласили на десерт. Сладкого совершенно не хотелось, лишь ради приличия я взяла небольшое пирожное, но по неосторожности капнула кремом на платье. — Милый, я отойду? — обратилась я к Максу, некультурно перебивая его беседу с одним из мужчин. — Нужна помощь? — Нет, я и так отвлекла тебя, — я улыбнулась собеседнику Максима, и тот доброжелательно кивнул. — По коридору… — Четвертая дверь. Я помню. Жирный крем быстро впитался в дорогой атлас, оставляя некрасивый темный след. И, как бы я ни старалась замыть платье, пятно все равно останется. Конечно, может быть, спасет химчистка, но этим вечером придется ходить так. Расстроенная, я вышла из дамской комнаты и тут же налетела на Матвея. — Вас я и ждал, — довольно сказал он, подхватывая меня под локоть. — Что вы себе позволяете?! — возмутилась я, стараясь вырвать руку, но тщетно: его хватка была слишком сильной. Матвей практически затащил меня в одну из комнат. И только загородив собой дверь, отпустил. На его лице играла довольная улыбка, а глаза дьявольски сверкали в полумраке. Было страшно. Я прекрасно понимала, что ничем хорошим эта встреча не кончится. — Что вам нужно? — Ты, — спокойно ответил мужчина, делая шаг в мою сторону. — Что?! — Сколько ты стоишь? — он полез в карман и демонстративно достал бумажник. — О чем вы говорите? — не понимая, что происходит, я начала паниковать и отходила назад до тех пор, пока не уперлась спиной в стену. — Я спросил, сколько ты стоишь? Сколько Макс заплатил тебе за эту ночь? Я даю вдвое, нет, втрое больше, если ты уйдешь со мной. Прямо сейчас. Поверь, я не хуже, — Матвей подошел ко мне вплотную и провел рукой по вырезу платья, очерчивая округлости груди, за что получил звонкую пощечину. — Ты ошибся на мой счет! Я и Максим… — Не надо этого спектакля, всем прекрасно известно, что Макс таскает на эти приемы проституток. Странно, ты несколько отличаешься от его обычных спутниц. Что, не было кого повыше? Я хотела дать ему еще одну пощечину, но Матвей успел перехватить мою руку. Он навалился на меня всем телом, вжимая в стену так сильно, что я спиной почувствовала деревянную отделку. — Пусти меня… — тщетно пытаясь его оттолкнуть, простонала я. — Сколько ты стоишь? Говори по-хорошему, и я заплачу. Откажешься — уведу силой! — Матвей превратился в разъяренного зверя. Он видел, что делает больно, но только сильнее прижимал к стене, заставляя поморщиться от врезавшихся в спину панелей. Останутся синяки. Точно. И от Макса уже не скроешь. — Зачем тебе я? Чтобы позлить Макса? — Тебя не касается. Получишь деньги и отработаешь ночь. Я снова попыталась оттолкнуть Матвея, но тут раздался громкий хлопок двери, и мужчина сам отпрянул. На пороге стоял Максим… — А, Макс, — грубо кинул Матвей, словно не сделал ничего предосудительного, — я тут с твоей малышкой разговаривал. Хотел забронировать на следующую ночку, но она не признается, сколько ты платишь. Было ощущение, что Матвей подписал себе смертный приговор, поэтому я ринулась к Максу и встала у него за спиной, чтобы попытаться удержать от ошибки. Хотя разве я могла? — Таня — моя невеста, — процедил Максим, — и не смей говорить, что не знал. — Откуда? — развел руками Матвей, — напоминаю, что полтора года прозябал в Аргентине, пока ты тут невесту искал. Раньше ты снимал проституток. — Замолчи… — Прости, твоя невеста об этом не знала? — мужчина взглянул на меня и улыбнулся, — приношу извинения. И, кажется, он зря обратился ко мне. Максим хищником приблизился к Матвею. Я попыталась его удержать, но он лишь отдернул руку, велев мне не вмешиваться. — Что? Ударишь? Воспользуешься тем, что не имею права ответить? — прошептал Матвей, но я все равно услышала. Максим не ответил. Он только улыбнулся, а потом схватил мужчину за руку, и тот скривился от боли. Я не знала, что делать, но когда услышала хруст костей, не выдержала и снова вмешалась: — Что ты делаешь, Макс?! Ты сломаешь ему пальцы! — Чтобы руки не распускал, — с отвращением кинул Максим и разжал кулак. Я чуть не лишилась сознания, когда Матвей поднял руку, чтобы посмотреть на неестественно вывернутые пальцы. Сложно представить, какую боль он испытывал, но надо отдать должное, он не проронил ни звука. — Идем, Таня. Думаю, можем ехать домой, — Макс повернулся ко мне и был настолько спокоен, что я в ужасе отшатнулась. — Гад! Ты трус! Знаешь, что не могу ответить, — крикнул Матвей, и Макс тут же остановился. — Не можешь ответить мне, но вредишь тем, кто мне дорог. Это куда хуже. Тебя следует наказать. Даю месяц, не образумишься — тебя ждет что-то похуже Аргентины, — сказал Макс, не поворачиваясь к Матвею, и, взяв меня под руку, повел к выходу. Мы наспех попрощались с гостями, объяснив скорый отъезд моим испорченным платьем и усталостью Максима. Уже когда выходили из дома, я заметила Матвея, провожающего нас взглядом, от которого захотелось провалиться на месте. — Мы едем не домой, — сказал Макс, открывая мне дверь машины. — А куда? — неприятно было признать, но сейчас я боялась Максима. Он снова показал себя зверем, а об этой его натуре я благополучно забыла. — Узнаешь. — Максим, что это было сейчас? Зачем ты так с ним? Да, он мерзкий тип, но ты сломал ему пальцы… Это была слабая и неуместная попытка вернуть прежнего Макса, воззвать к его совести… Только зря я это сделала, жаль только, поняла это слишком поздно. — Ты ничего не знаешь, поэтому не лезь! — огрызнулся он. — Не смей так говорить со мной! Ты больше не мой начальник! Уважай меня, — потребовала я, чувствуя, как начинаю закипать. — Уважаю, именно поэтому так поступил с Матвеем. Или должен был спустить, что он назвал тебя проституткой? — Но ведь ты раньше… — Ему отлично известно, что то было раньше! — переведя дыхание, более спокойно заговорил Максим, хотя я видела, с каким трудом ему удается сохранить самообладание, — Матвей был в курсе всего, что происходило в Москве, а о тебе уже давно известно в нашей организации. Это сложно объяснить… — Он не смирился, что выбрали тебя. Я знаю, — тихо проговорила я. — Откуда? — Кирилл Степанович. Он предупредил и просил держаться подальше от Матвея. Сказал, что он может через меня насолить тебе. — Кирилл Степанович, старый лис, — усмехнулся Максим, — он боится, что наша организация подорвется изнутри из-за конфликтов. Все время старается сглаживать углы. Не понимает, что иногда следует принимать радикальные меры. — Как сегодня? То, что ты сделал… — Было заслуженным наказанием, — раздраженно сказал Макс и до побелевших костяшек пальцев сжал руль. — Почему Матвей сказал, что не может тебе ответить? Он не сопротивлялся… — вдруг вспомнила я, и перед глазами снова возникла картинка той жуткой сцены. — Потому что он не имеет права поднять на меня руку. Я выше его по рангу. Он относится к моим подчиненным. Но это не мешает ему делать подобные грязные вещи. Я не опускаюсь до такого, но могу наказать физически. Я отвернулась от Максима, не в силах видеть его таким спокойным, когда он говорил о подобных вещах. За окном проплывали фонари МКАДа, а мы съехали на какую-то дорогу совсем не в нашу сторону. — Максим, куда ты меня везешь? — конечно, я знала, что он не причинит вреда, но не могла не волноваться, не зная, что на этот раз он задумал. — Скоро узнаешь, — сухо ответил он. Через четверть часа мы подъехали к какому-то дачному участку, огороженному высоким железным забором. Макс вышел из машины, открыл дверь и подал мне руку. Стояла морозная ночь, а на мне были надеты легкие туфельки, поэтому я не сразу решилась ступить на мокрую землю, но мужчина не подал виду или действительно не обратил внимания на мое замешательство. Макс набрал код на замке, и калитка отъехала в сторону. Он галантно пропустил меня в темный двор, освещенный лишь холодной луной. Это место совсем не напоминало жилой участок. Никакого подобия газона или клумб, вместо этого кругом валялись ржавые продырявленные консервные банки, старые покрышки, какие-то доски и разного рода арматура. — Идем в дом, — взяв меня за руку, сказал Максим, — только смотри под ноги. Я последовала за мужчиной, аккуратно ступая между раскиданного мусора. Он открыл кодовый замок на двери, но сам зашел первым и включил свет. Это было очень странное место, потому что весь первый этаж был сплошным залом с развешенными боксерскими грушами. Вдоль стены стоял длинный металлический стол, какие можно увидеть в больницах. На дальней стене висело огнестрельное оружие: автоматы, винтовки, пистолеты и даже обрез. На второй этаж вела узкая деревянная лестница, а вдоль нее полки с ножами. — Что это за место? — Тренировочная новичков, — ответил Макс, снимая с себя пальто и накидывая мне на плечи, — я включу отопление, а пока чтобы не замерзла. — А ты? — Мне приятно, любовь моя, что ты волнуешься обо мне, несмотря на то что обижена. Я разогреюсь, так что не замерзну. Он быстро взбежал вверх по лестнице, и я услышала щелчки кнопок, после чего большие настенные батареи зловеще загудели. Макс спустился через несколько минут с какими-то тюками в руках. Это была чья-то одежда, явно мужская, и, когда мой возлюбленный протянул джинсы и толстовку, я поморщилась. — Не переживай, все чистое. В этом тебе будет удобно. — Хорошо. Где я могу переодеться? — Что значит где? Ты стала меня стесняться? — нахмурился Максим и сам снял с меня сначала свое, а потом мое пальто, а я вновь попала под его чары. Мой мужчина не спеша раздел меня до белья, а потом ухмыльнулся, видимо вспомнив про наш маленький секрет, но я не была настроена на игры. — Дальше я сама. — Как скажешь, — он достал из кармана коробочку от устройства и протянул ее, не сводя с меня глаз, — если понадобится помощь, обращайся. Иногда достаточно одного мига, чтобы возненавидеть. Это случилось и сейчас. Я всей душой возненавидела Максима за то, как он издевался, пользовался моей перед ним слабостью. Но я решила не пасовать… — Я люблю тебя, — шепнул Максим и все же отвернулся. Когда я переоделась, мужчина подвел меня к стене с оружием и снял один из пистолетов. Внимательно рассмотрев его, он повесил оружие обратно и выбрал другой. — Сегодня начнем с этого, — сказал он, вкладывая мне в руку холодную сталь. — Что начнем?.. — Я научу тебя обращаться с оружием. Моя женщина должна уметь за себя постоять, — решительно сказал Максим, накрывая своей ладонью руку с пистолетом и направляя ее в угол стены, — сначала снимаем с предохранителя, целимся и… Громкий выстрел чуть не оглушил, я дернулась, но Макс так крепко обнял, что я облегченно выдохнула. — Зачем мне учиться стрелять, если ты не дашь меня в обиду? Максим не ответил. Он забрал у меня пистолет и положил его на стол. Помещение еще недостаточно прогрелось, и я поежилась от холода, но как только мой мужчина снова обнял, стало значительно теплее. — Тебя никто никогда не обидит. Я не позволю, — прошептал он, целуя меня в шею, — ты — моя любимая женщина… Возлюбленный подхватил меня на руки и понес наверх, а я снова сдалась, забывая все обиды. Как ему это удавалось? Демон, черт, искуситель… но такой любимый. Максим внес меня в небольшую по-спартански оформленную спальню и опустил на кровать. Губы уже опухли от поцелуев, но мне было мало, я вновь потянулась к такому желанному мужчине, одновременно расправляясь с пряжкой его ремня. Дикое желание лишало остатков разума, он был слишком мне нужен. Одежда разлетелась по комнате, а тела вновь сплелись в бешеном танце любви. Мой умелый любовник совмещал нежность и грубость, томящую медлительность и резкую жесткость. За несколько месяцев он сумел досконально изучить меня, знал, как лучше доставить удовольствие. Не знаю, сколько у него было женщин, но мне, с моим небольшим опытом, не с кем было сравнивать, тем не менее, я не сомневалась, что нет другого мужчины, кто бы мне так подходил. — Ты такая развратная, — кусая мочку моего уха, прошептал Максим. — Это все твое влияние. Ты меня такой сделал, — в тон ему ответила я. — Ммм… нет, я лишь открыл то, что было в тебе сокрыто. — Макс! — вдруг я вспомнила о важной вещи, которая напрочь вылетела из головы… А зря! — Что, любовь моя? — А те гормоны, что дал мне врач после операции. Как долго они еще будут действовать? — До середины октября, — совершенно спокойно ответил он, откидываясь на подушке и, прищурившись, наблюдая за мной. — Не шути так! — Я не шучу. — Сейчас конец ноября, а мы… — Мы решили быть вместе. Быть семьей. Я предпочитаю сначала на тебе жениться, но если ты забеременеешь раньше… — Почему решаешь один ты? — не выдержала я и вскочила с кровати, прикрываясь простынею. Я не могла позволить видеть себя нагой, когда злилась на Макса, потому как и без того чувствовала себя уязвимой, но он только рассмеялся. — Ты похожа на мокрого воробушка. Такая милая. — Я задала тебе вопрос! Почему такие вещи ты решаешь без меня? — стальным голосом вопросила я, игнорируя его усмешку. — Что значит без тебя? Не ты ли клялась мне в любви, говорила, что хочешь быть со мной, подарить семью? Чего теперь так заволновалась? Или передумала? — Дело в другом… Я безвольно опустилась на край кровати и почувствовала, как слезы обожгли глаза. Я очень любила Максима, но чувствовала, что рядом с ним лишаюсь себя. Уступаю во всем своему мужчине, что остается мне? — Ты еще не готова? — нежно спросил он, устраиваясь сзади и обнимая меня. — Нет пока. Не сейчас, — прошептала я, чувствуя, как по щеке покатилась слезинка. — Утром позвоним врачу и договоримся о противозачаточных, — целуя в макушку, сказал Максим, — только не плачь. — Не буду… — Вот умница. Давай спать, а утром продолжим урок стрельбы.

***

На пожелтевшей траве лежал иней, красное холодное солнце лениво поднималось из-за горизонта, трещали старые деревья. От морозного воздуха неприятно щекотало в носу, я все еще хотела спать, несмотря на выпитую кружку мерзкого кисло-горького растворимого кофе, но Макс оставался непреклонен. Этим утром он не был моим любовником, превратившись в строгого учителя. Как тренированную собачку, мужчина заставлял меня хвататься за пистолет, снимать с предохранителя, целиться за десять секунд и стрелять. Мимо. Каждый раз. — Соберись, Таня! Ты можешь! — строго сказал он, чем только сильнее разозлил. — Зачем? Я не хочу стрелять! — Будешь, и это не обсуждается. Я должен быть уверен, что за себя постоишь. — Но если ты гарантируешь мне безопасность… — Гарантирую, как своей жене, но ты будешь работать со мной, а тут… — Что значит работать с тобой? — я опустила пистолет на стол и подошла к Максиму. — Я решил, что ты будешь работать со мной. Ты подходишь для этого, — отчеканил он и кивнул на пистолет, — за тренировку. — Нет, подожди. Для чего я подхожу? Ты хочешь, чтобы я убивала?! — ведь только так можно было объяснить то, что я должна была обучиться стрельбе. — Ты не будешь убивать, во всяком случае, просто так. Но я знаю, что ты на это способна, и эту способность я собираюсь в тебе развить, чтобы в случае необходимости ты взяла пистолет, ловко прицелилась и выстрелила в лоб нашему врагу. Я не дам тебя в обиду, но если окажешься в щекотливой ситуации, то самое безопасное для тебя — убить. Если у тебя будут сомнения по поводу правильности подобного поступка, ты их откинешь и выстрелишь. Да, первые месяцы будет тяжело, его мертвое лицо станет являться во снах, но это пройдет, потому что так было нужно. — Макс… Я никогда не смогу убить человека, — прошептала я, в ужасе шарахнувшись от него, но Максим схватил меня за руку. — Сможешь. И ты это знаешь. Ты это поняла, когда была в плену с принцессой. Раньше я думал, что мы просто будем вместе, что ты подаришь мне семью, будешь ждать дома с горячим ужином, но нет. Ты такая же, как я, поэтому я обучу тебя большему, чтобы ты смогла быть не только супругой, но и моим партнером. — Чему ты меня обучишь? — переводя дыхание, вопросила я, а Максим, криво улыбнувшись, легко меня поцеловал. — Я научу тебя, Таня, не просто стрелять. Я научу тебя убивать.