Отцу виднее!

      Утром в понедельник Алексей всё-таки решил пойти на работу. Нервы нервами, а если не будет справляться с обязанностями, останется без зарплаты и впрямь придется искать другое место. Не то чтобы его пугала безработица, всё-таки до пенсии еще далеко, да и мужчин берут охотнее, чем женщин... Только перемен в жизни он боялся еще больше, чем белых халатов.       Шурка не стал его сильно отговаривать, покладисто приготовил завтрак, нарезал бутербродов для «обенто» - и вручил отцу две корзиночки, заявив, что у него сегодня дела, прийти в обед не получится. Алексей Борисович стыдливо спрятал корзиночки в большой пакет, но всё равно ощутил себя Красной шапочкой, идущей в пасть к волку.       В офисе царила обычная суета после выходных, никто не обратил на него внимания, когда Алексей без приглашения юркнул в директорский кабинет, предварительно для проформы негромко постучавшись.       Макс разговаривал по телефону, только кивнул, бросив взгляд на выставленную на подоконник корзиночку. Алексей уж было возрадовался и, кивнув в ответ, собрался улизнуть, как вдруг Макс прикрыл телефон ладонью и официальным тоном попросил:       - Алексей Борисович, задержитесь на минуту!       Пришлось сесть в кресло для посетителей, уставиться на ковер на полу и ждать. Почему-то именно сейчас обычная, вроде бы, ситуация показалась Алексею унизительной.       Ждать пришлось недолго, Макс свернул разговор и попрощался. Отложив мобильник, смерил своего бухгалтера каким-то темным непредсказуемым взглядом, от которого у Алексея под пиджаком хребет похолодел.       Директор выразил желание поболтать о текущих делах. С трудом, но Алексей сумел собраться. О делах, так о делах. О делах говорить было спокойно. Под конец даже он почувствовал себя уверенно, в своей тарелке, даже о чем-то пошутили, будто вернулись прежние времена. Пожелав друг другу плодотворного дня, распрощались, внешне вполне довольные друг другом. Но Алексей не успел взяться за ручку двери, чтобы выйти из кабинета, как в спину ему негромко прозвучало:       - И кстати, Алексей Борисович, если ты хочешь, чтобы я оставил твоего сына в покое, ты можешь кое-что сделать.       Алексей замер, словно позвоночник закоченел. Медленно развернулся, чтобы взглянуть в глаза этой сволочи. Что он хочет? Чего ждет, пялясь на него, как кот на загнанную в угол мышь? Губы онемели не вовремя - плюнуть бы в улыбающуюся мерзкую физиономию, чтобы увольняться было не так обидно.       - Не хочешь спросить, что именно я имею в виду? - самоуверенно откинулся на спинку скрипнувшего кресла, предложил Макс.       Алексей кивнул. От подкатившей злости, похоже, подскочило давление, перед глазами опять некстати замелькали красные мушки. Он отстраненно подумал, что как только появятся черные - бежать будет поздно.       - Замени его, - выдал Макс, прищурив глаза. - Переспи со мной сам.       Как там в глупых опереттах пели хором? «Предчувствие его не обмануло!»       Алексей Борисович мог бы многое ответить на это предложение. Но промолчал. Не до начальника ему стало, перед глазами заплясали черные мушки. Как бы сделать шаг, выйти из кабинета и не упасть позорно в обморок перед этим моральным уродом.       - Что молчишь? - начальничек вскипел от затянувшейся паузы.       От того, что Алексей развернулся к двери и не желает смотреть ему в глаза. Макс вскочил, обежал стол, схватил Алексея за узел галстука и встряхнул. Сильный, зараза. Алексей медленно отвернулся, и шея не слушалась, и резкое движение головой было опасно. Смотреть в эти прищуренные глаза так близко было противно. И мерзко. Душно от эмоций. Без того горло перехватило, тут еще галстуком душит, вниз, к себе поближе пригибает.       Макс дернул его за ворот, обхватил ладонями лицо, сдавив щеки, пригнул к себе голову. Чтобы смотрел в глаза и не смел игнорировать!       - Ты слышишь, что я сказал? - зашипел Макс, а Алексей покорно смотрел на него, не мигая. - Я либо трахну твоего сына, либо тебя! И не думай, что ты сможешь от меня отделаться. Я видел заявление на твоем столе. Я его не подпишу! А если вякнешь, то пойдешь под суд. Я найду, что тебе приписать, объявлю, что ты миллионы у меня из сейфа вытащил. Ты знаешь, мне будет нетрудно собрать нужные бумажки. Останешься не просто без последних трусов - в тюрьму сядешь. И твой сынок тоже сядет. А ты знаешь, что с ним там сделают. Догадываешься, да?       О самосохранении Алексей забыл. В глазах темно, в ушах гудят последние слова, сердце отказывается нормально биться. Но рука сама собой размахнулась, кисть сжалась в кулак - Алексей со всей силой врезал этой сволочи по морде. И еще разок. И еще, чтобы запомнил. Странно, но Макс почему-то не отскочил, не попытался закрыться хотя бы локтем. Так оба и рухнули на ковер. Сначала на колени, цепляясь друг за друга. Затем Алексей понял, что сделал, перед глазами ярким ослепительным пятном вспыхнула кровь из разбитого носа начальника, его кривая ухмылка. И зрение Алексея закрыла темнота, он отстраненно почувствовал удар плечом о жесткий пол, тут же раздался глухой стук собственной головы, приложившейся виском о ковер, лишь отчасти смягчивший падение.       Что происходило дальше, Алексей слышал, словно задремал под телевизор. Ему было абсолютно наплевать, что Макс засуетился, затормошил его. Не заботясь о крови, текущей из расквашенного носа, начальничек оттащил его к короткому дивану в углу кабинета, уложил, но так что ноги неудобно задрались на подлокотник.       На подозрительный шум явилась секретарша, на ее визг - еще половина офиса, оставшаяся половина просто не смогла набиться в кабинет.       - Скорую! Нужно скорую скорее вызвать!       - Точно! И милицию!       - С ума сошла?! Какую милицию?!       - А ты на них погляди, они же подрались! Скорая приедет и спросит, почему милицию не вызвали!       - Ты вызвала скорую?       - Нет, я думала, ты набираешь!       - НИКТО НЕ ВЫЗЫВАЕТ СКОРУЮ! - гаркнул Макс, перекрывая женский заполошный хор.       - Макс-Толич, вы это напрасно! Тут уже речь не о фирме и ваших теневых бухгалтериях, из-за которых вы человека довели, а о жизни и смерти! Об уголовной ответственности за неоказание медицинской помощи!!!       - Не... надо... скорой... не... надо... - Алексей до слез обрадовался, что язык начал его слушаться, пусть и едва шевелился. Из-под закрытых век пролились горячие капли по вискам прямо в уши.       - Рюмку коньяку в него влить надо! - авторитетно решила бабулька уборщица. - У мужика давление подскочило, вон даже шея малиновая. Пока ваша скорая доедет по пробкам, пять раз окочуришься.       Макс рванул к шкафу, где держал коньяк для особо важных переговоров. У самого руки тряслись, поэтому женщины отобрали бутылку, разлили в две чашки. Одну сунули самому Максу, из второй стали отпаивать Алексея. К счастью, совет уборщицы оказался верен, обжигающая жидкость подействовала лучше уколов.       Уборщица разогнала кумушек из кабинета, объявив, что людям нужен воздух. Открыла форточку, попутно обругав мешающиеся жалюзи. Потом принесла из соседней конторы одолженный по знакомству прибор для измерения давления.       - Психовать вредно, - изрекла она, закончив накачивать воздухом манжету. - Эдак до инсульта недалеко, и никакая скорая не спасет. Никакие деньги того не стоят.       После Алексея, которому плюхнула на лоб влажное холодное полотенце, уборщица поиграла в добрую бабушку и с Максом: тоже давление смерила, тоже ворчливо обругала, стерла салфетками кровь с физиономии, принесла из холодильника замороженные крабовые палочки и заставила держать, чтобы снять опухоль. Заверила, что перелома носа нет.       - Я раньше в больнице нянечкой работала, - успокоила она окончательно. - Ушла, потому что нервы беречь надо.       - Спасибо, - сказал Макс. - С меня премия.       - Ой, да не меряй всё на свете деньгами, - отмахнулась бабулька, но явно порадовалась, что ее помощь оценили по достоинству.       Как только Алексей смог встать с дивана и не уплыл при этом в черноту, Макс подхватил его под руку и потащил к своей машине, чтобы лично отвезти домой и объяснить всё Шурке. Алексей не сопротивлялся. Ему теперь на всё было наплевать. Нет, не на всё, конечно, но на себя так точно. Захочет ему Макс отомстить за разбитую морду - пусть. Отвезет не домой, а в лес какой-нибудь или на стройку, где изобьет и... смешно сказать - изнасилует? Да хрен с ним, пускай. Смех, да и только.       Перед тем, как покинуть офис под гробовое молчание и немигающие взгляды сотрудниц, директор во всеуслышание объявил:       - Да, мы подрались! Не сошлись во мнении на некоторые вопросы. Но хорошая ссора лучше подковёрной войны, поэтому у меня претензий к нашему честному бухгалтеру не имеется.       - А у него к вам? - спросила одна, самая смелая.       - Всё в порядке, готов извиниться, - апатично кивнул Алексей.       - Так что работайте, дамы, не отвлекайтесь, - подытожил Макс. - Сплетничать потом будете, а сейчас до конца трудового дня еще далеко. Я скоро вернусь, не рассчитывайте на внезапный выходной!       - Понедельник - день тяжелый, - вздохнули дружно дамы им вослед.       Макс вел машину подчеркнуто аккуратно, впрочем, ехать-то было два квартала. В салоне музыку не включал, но и с разговорами не приставал. Алексей тоже не имел желания нарушать тишину, смотрел в окно.       Шурки дома не оказалось, еще не вернулся. Так что объяснения Максу пришлось отложить на потом. Алексей и тут любопытства не выказал, не поинтересовался, как представит их драку начальничек. Пусть соврет, что хочет.       - Если тронешь Шурку, я тебя убью, - выдавил на прощание Алексей, не глядя в глаза.       Макс понятливо кивнул, возражать не стал. Ушел.       ...И надо было раньше ему по физиономии съездить, видимо! Сразу всё встало на свои места: Шурка прекратил таскаться в контору с «обенто». Макс общался с Алексеем на работе строго по делу. Да еще оклад повысил! Немного, но в качестве извинений сойдет. Прибавку Алексей тут же потратил на сына, но тот почему-то подаркам обрадовался непривычно вяло. С Шуркой Макс больше не встречался, во всяком случае Алексей больше о нем от Шурки не слышал ни слова. Может, сын наконец-то научился скрывать личную жизнь и врать отцу, но допросов Алексей не учинял, считал себя не вправе. Что наврал Макс Шурке о той драке, он так и не узнал. И не спрашивал.       Вроде бы воцарился вокруг Алексея Борисовича мир и покой. На работе дела шли хорошо, невзирая на общегосударственный кризис, Макс ради бизнеса выкручивался, как мог. Давление больше не беспокоило, в обмороки падать перестал. Сходил-таки в поликлинику на проверку, но там от него отмахнулись, заявив, что здоров, как бык, а нервы у всех шалят, жизнь сейчас такая. Обругав сам себя истеричкой, Алексей пытался насладиться незаметно расцветшим городским летом. Иногда ездили с родителями Женьки к ним на дачу, кое-что чинили там в меру умений, жарили шашлыки, пили квас.       Но временами, особенно по ночам, мучила Алексея какая-то недосказанность, что ли. Незавершенность. Невыясненность. Казалось бы - живи и успокойся! Но нет, хотелось знать начистоту. А все молчали, словно набрали в рот воды. Впрочем, он сам виноват - устроил представления с обмороками, как барышня преклонных лет. С ним теперь как с нормальным человеком никто разговаривать не станет. Заслужил.       ____________