Нам о нас

— Егор, — говорит он холодно тем временем, пока Слава садится рядом с другом и сажает меня рядом. — Что же это ты, Костр, не предупредил, что будешь с дамой? — А тебе что-то не нравится? — наигранно мило говорю я, хлопая накрашенными ресницами. — Нет, что ты, Булочка, — говорит Горин и улыбается. Нет, это не улыбка, это оскал самого настоящего шакала, который знает про тебя больше, чем могут подумать другие. Слава улыбается, светится и что-то судорожно рассказывает про моё появление в школе и о моей неаккуратности. Я смотрю вниз, пытаясь посчитать ромбики на красивом ковре. Пока их двадцать, но может скоро станет больше. — А что же Полина молчит? — спрашивает Егор, специально делая акцент на моём имени, от чего по моему телу незамедлительно бегут мурашки. — Тебе холодно? — хмурит брови Слава. — Нет, — улыбаюсь я. — Иногда бывает. — Так Слава, — продолжает вставлять свои пять копеек Егор. — Вы встречаетесь? — Нет, — резко вставляю я, смотря на Костровского. — Мы, знаешь, Горин, на такой стадии, когда люди только присматриваются друг к другу. — О, — поднимает он брови вверх от моей откровенной наглости. — А ты так умеешь? — Лучше тебя уж точно, — улыбаюсь я, перекидывая ногу на ногу, из-за чего он смотрит на ноги скользящим взглядом. — Ты хоть когда-нибудь любила? — продолжает он, опираясь головой о руку и с интересом наблюдая за мной. — Знаешь, нет, милый, — приторно сладко язвлю я. — Был неудачный опыт, но знаешь, это всё компенсируется тем, что сейчас тот человек не знает куда деть свои руки от волнения. Горин резко смотрит на свою руку, которой теребит пуговицу кармана на брюках. Он не ожидал от меня таких открытых ответов и открытого взгляда. Прямо в глаза, нагло, дерзко, зло. Что он думал? Что я быстренько убегу или расплачусь? Да, возможно последнее я сделаю, но не сейчас. Ни при нём. Вижу странный и заинтересованный взгляд Славы и Олега, которые сидят молча, наблюдая за нашим противостоянием. Наверное они совершенно не понимают от чего мы так себя ведём, но вопросительный взгляд Костровского заставляет меня положить ему руку на ладонь и чуть кивнуть, улыбнувшись и сказав тем самым, что всё хорошо. — А ты, должно быть, уже не девочка? — злобный взгляд и опять, оскал шакала. — А ты, должно быть, мудак? — в такт отвечаю ему и, победно улыбнувшись, встаю. — Простите мальчики, мне в дамскую комнату. Победно удаляюсь, зная, что они смотрят. Все. Абсолютно все трое. Знали бы, что после того, как я зашла в слабо освещенный туалет, то тут же побежала к раковине, чтобы включить воду и наконец-то придти в себя. Холодные капли чуть остужают и мои пылающие щёки можно увидеть даже в таком свете. Я благовенно закрыла глаза и выдохнула, слушая журчание воды и тишину. Этому всему помешал скрип двери, видимо какая-то девушка вошла и смотрит на меня как на ненормальную, но я не хочу отвлекаться на неё, пусть делает свои дела и спокойно уходит. Чувствую легкое касание к оголенному плечу и резко оборачиваюсь, видя Горина. — Какого чёрта? — повышаю голос я, всё еще раскрыв от удивления рот. — Это женский туалет! — А какого чёрта ты язвишь мне и оскорбляешь? — грубо говорит он, отходя от меня на шаг. — Что? — со смешком говорю я. — Просто, знаешь, захотелось. — Ну, дорогая моя, тогда мне захочется отправить твои фотографии всей школе, а так же твоему любимому и ненаглядному Славе. — Мой любимый и ненаглядный в любом случае это увидит, — выпаливаю я, не успев сообразить сказанного. Глаза парня округляются и постепенно становятся темнее, нежели были до этого. Я знаю эту темноту и становится немного страшно, но я гордо держу голову поднятой, а спину ровной. Он один раз сломал меня, а сломанное, как правило, сломать второй раз нельзя. Он всегда был таким: властным и решительным. Он любил, чтобы все было под его контролем и в его руках, чтобы всегда, каждый раз, всё шло по его плану. Вижу его лицо и понимаю, что он обдумывает что-то не очень хорошее. Медленно качаю головой, закатив глаза и прохожу мимо него, легонько задев плечом. От такой наглости он стоит в ступоре, ох, да, не привык, милый? Сажусь рядом со Славой и мило улыбаюсь, смотря на него во все глаза. Думаю, мой взгляд и вид абсолютно поменялись, когда я пришла в общество Олега и Костровского. Незамедлительным шагом к нам подсаживается ошибка природы и расставляет руки так, будто он повелитель мира. — Платьице то, поправь, — изрекает Горин, выдыхая свежий дым кальяна. — Зачем, можно ли поинтересоваться? — зло бросаю я, сжимая кулак всё сильнее. — В туалете, когда ты стояла раком, ты его не поправила, так и не дав мне насладиться твоим видом сзади. От такого меня прошибает дрожь и я начинаю трястись. Нет, не от страха, а от бедствующей злости, которая копится во мне так, будто я сейчас разнесу всё тут к чертовой матери. — Может ты уже наконец заткнёшься? — стальной голос Славы и стиснутые от напряжения и злости кулаки. — А что ты её защищаешь? Она сейчас мне в туалете отдалась, а ты… — Какая у неё татуировка? — резко перебивает Горина парень и говорит чётко выделяя слова. — Какая. У. Неё. Татуировка? — Откуда я знаю, — пожимает плечами парень, прочищая горло то ли от страха того, что его разоблачили, то ли от кальянного дыма. — Я же не знаю, она просто нагнулась и… — В этом платье невозможно нагнуться, не подняв его подола, потому что оно слишком узкое и если бы Поняш… Полина бы так встала, ты бы просто не смог попасть. Так я и спрашиваю: какая у неё татуировка? — У неё их нет, — улыбается Горин, явно полагая на свою победу. — И никогда не было. — У неё есть, — вставляет Слава и встаёт, беря меня за руку. — Хотя откуда тебе знать, прошло уже пол года. Последние слова отдаются в голове эхом и я жмурюсь, не понимая откуда он знает про эти пол года и про татуировку. Непонимающе плетусь за парнем, который попутно хватает наши куртки с вешалки и усаживает в машину, тихо выдыхая. — Откуда ты знаешь про тату? — после десяти минут молчания выдаю я. — Откуда ты всё знаешь? — Спать, Поняш, надо не попой к верху и под одеялом, — как-то грустно улыбается он и отворачивается к окну. — А про… Про другое, почему ты так сказал? — со страхом в голосе говорю я. — Ты думаешь, я ничего не знаю? Иногда людям легче делать вид, что они ничего не знают, нежели показывать свои знания. Это спасает от многих нелепых ситуаций, Полина. Я знаю не всё, но какой-то частью информации владею. Я не такой мальчик, который будет думать, что ты просто избегаешь встречи с моим другом только потому, что будешь считать себя лишней. Всё было понятно со встречи в кафе, когда ты бледная умчалась и вышла не через дверь, а перелезла через окно хер знает каким боком. — И что ты думаешь? Обо мне, — с осторожностью спрашиваю, стараясь быть как можно тише. — А что мне думать? Прошлое есть у всех.