Почему я не могу сказать, что влюблён? Я хочу прокричать об этом на весь мир! Почему это невозможно? Ведь я твой...
© Little mix – secret love song
Улыбающийся Бэкхён – это оружие массового поражения. Смотреть на него – всё равно, что глядеть без защиты на сияющее солнце над головой – летальный исход и бесконечная тьма тебе обеспечены. Поэтому Сэхун даже не решается поднять голову, и сверлит идеально чистый для такого события пол. В его руке теплится чужая ладонь, именно чужая, от этого состояние лишь ухудшается. Он рассыпается на миллиарды болезненно искривлённых кусочков, когда самый счастливый человек на земле замечает его и, плюнув на остальных гостей, кричит его имя. Это как пуля прямо в глотку. Сэхун хотел вот так: собственную свадьбу на природе, под тысячи огней ярких лампочек, под сотнями завистливых взглядов и с музыкой своего родного счастья. Чтобы вот улыбаться, и каждый бы отмечал, что он действительно счастлив, добился. У него на талии лежали бы руки, большие ладони с длинными пальцами, и на шее – солнечная улыбка Пака Чанёля. Сэхун бы вечно вот так стоял, прижавшись к нему спиной, прикрыв глаза, потому что счастье, оно такое хрупкое. Он так устал каждый день просыпаться с надеждами получить его. Он так устал любить и никого не посвящать в свою тайну. А тогда на своей свадьбе прокричал бы на всю вселенную о своей любви, огромной как океан, бесконечной, как сыпавшееся меж пальцами время и слишком больно колючей. Он бы посмотрел в глаза Паку Чанёлю, понял, что это точно его человек, и никогда бы не отпускал его больше. Он бы точно… ― Сэхунни, жених зовёт тебя. Чужая рука – боже, почему она такая тёплая и такая удобная? – собственническим жестом придерживает его за талию, и, только подняв голову, чтобы грубым замечанием стереть с наглого лица улыбку, Сэхун замечает, что не касается ногами пола. У него совсем нет сил устоять на своих собственных, а коленки вовсе не ощущается. Вместо них жижа, океан проплаканных слёз ночью в подушку. Вот бы кто узнал об этом и больше не дал ему остаться одному… ― Бёкхён нуждается в твоей улыбке, покажи, насколько ты за него счастлив. Кай шепчет прямо в ухо, тихо, с пониманием, будто был свидетелем, как медленно помирал Сэхун с каждым днём, будто вспорол ему грудную клетку, достал до сердца и увидел, что там кроме тёмной грусти и боли ничего нет. Ничего не осталось. Сэхун изжился, потратил половину жизни на бессмысленную любовь. ― Сэхун, ты должен… ― Что он тебе должен, парень? ― Бэкхён появляется так неожиданно, что Кай отпускает его и Сэхун падает в объятия друга. Падает всем телом и Бэк держит ведь, не боясь испачкаться, зарывается лицом в красиво уложенные пряди и ревёт, что не сравнить его с самым счастливым человеком. Они соединяются как две кусочки одного целого, сливаются воедино, и Сэхун тоже ревёт, потому что макияж Бэкхёну так дорого обошёлся, а теперь подводка течёт по впалым щекам этого скотины и ему так охота дать подзатыльник за безрассудство. Бэкхён ведь никогда не был достаточно серьёзным. Сэхун сжимает чужую руку и между их переплетёнными пальцами течёт десятилетняя дружба с обещаниями о раскрытых секретах, первой любви и всего на свете. А как только вспомнишь проведённые вместе дни, секреты шёпотом в случайных углах и косметичку на двоих, так вообще хочется не отпускать его, совсем замолчать и уйти. Исчезнуть самому, чтобы Бён Бэкхён не видел его таким. Никогда. ― Я так рад, что ты здесь сегодня, Сэхунни, так рад, ― друг тараторит без остановок, и омеге приходится привести его лицо в порядок самому. ― Услышал, что ты заболел? ― рука с платочком останавливается у уголка грустно опущенных глаз. Сэхун с замиранием сердца решается ответить. ― Что? Перед твоей свадьбой грех подцепить очередную дрянь. Я тресну тому, кто так сказал… Ты прекрасно выглядишь. ― Спасибо. Ты тоже на уровне и… познакомишь со своим красавчиком? ― на лице Бэкхёна отражается его счастье, и не улыбнуться в ответ могут только конченые циники, потому что он сияет. Горит ярче ночных огней, которых Сэхун насмотрелся в бессонные ночи, ослепляет жёстче солнца, рывками прорывающегося сквозь завесу пальцев прямо в заплаканные глаза. Омега искренне улыбается и заслоняет Кая рукой. ― Он вовсе не… ― Очень рад познакомиться с вами, мистер Бён Бэкхён. Ким Кай. Сэхун с Чанёлем мне все уши прожужжали о том, какой вы прекрасный человек, но я и не ожидал увидеть такое очарование. Вы уж простите. ― альфа нагло протягивает вперёд ладонь, лепечет так сладко, что аж в ушах зудит. И тут появляется он как гром на ясном небе. ― Бэкки, ты куда убежал? Оу… ― Сэхун узнаёт его голос из тысячи, потому что хранил в сердце, потому что молился ночами, чтобы услышать эти хриплые нотки прямо в ушко, в тёплых объятьях, в своём счастье. Но счастье оказалось таким недосягаемым для него. Чанёль, запыхавшийся, но не потерявший блеска, сияет своею доброй, красивой улыбкой, собственническим жестом обхватывает Бэкхёна за талию и гордо кивает, потому что всего достиг, добился. Рядом с ним его мечта, это его грандиозный праздник и ведь по любви, никак иначе. По огромной бесконечной любви, выраженной в счастливых улыбках этих двоих. У них запланирована целая жизнь наперёд, смехами полный дом, бизнес и детки. Это не то чувство, когда теряешься в реальности в непонятке: куда бежать? Кому верить? Они – семья. Сэхуна это осознание хлыстом по груди бьёт, и он вдруг осознаёт, что не может сделать ни шагу, что целый мир остановился вокруг, когда Пак Чанёль удивлённо присвистывает, глядя на Кая, а потом по-братски его приветствует. ― Я и не знал, что вы вместе. ― Это был сюрприз как раз для такого события. Поздравляю. Каю находится, что ответить, Сэхун же умоляющими глазами смотрит на жениха, пытаясь сказать, что не с Каем он, что любил десять лет одного Чанёля и ждал его длинными одинокими ночами. Ох, как это было трудно, как же было больно, когда Бэкхён кричал ему в трубку о предложении, сделанном Чанёлем. Сердце облилось слезами после их первых поцелуев и свиданий наедине. Сэхун всегда оставался на стороне. Совершенно один. И даже до этого момента он совсем не был в курсе дружбы Чанёля с Каем. Это как последний гвоздь на крышку гроба и пощёчина от судьбы. Бэкхён смотрит на Кая с ярко нарисованным удивлением, рот рисует букву «о», и омеге хочется закрыться от всего на свете, исчезнуть навсегда, чтобы никто о нём не вспоминал. ― Так официально ко мне обращались только на подаче заявления. На работу… ― Бёкхён пьяно смеётся собственной шутке – такое свойственно только счастливым людям – быстро-быстро сжимает руку Кая, а потом соединяет её с ледяной ладонью Сэхуна. Того будто током бьёт. ― Мне так приятно видеть вас вместе! Ким Кай, ты уж учти, что мой друг немного замкнутый только поначалу, позже он тебе все уши переболтает. ― С моим характером самое то. ― Сэхунни, а что ты мне раньше не рассказывал про этого красавчика? Мы же только недавно бух… веселились на мальчишнике. Чанёль, ты не слышал ничего. И вообще сегодня прекрасный день, поэтому веселитесь. Ещё одно – вы как особенные гости сидите впереди всех. Я просто волнуюсь. Вдруг запнусь или что хуже – грохнусь в обморок… Боже, успокойте меня. ― Ты в жизни не грохался в обмороки, а теперь вдруг приспичит? ― Чанёль нежно – совсем как в самых красивых сериалах – обнимает его за талию и оставляет на открытом лбу поцелуй, пропитанный любовью. Такой красивой, что мурашки бегают по коже от одного взгляда на них. Прекрасны же. Сэхун задыхается подавляемыми слезами, сжимает губы, лишь бы не заплакать, лишь бы не показать ничего, лишь бы улыбнуться в ответ, ведь кто поймёт? Это не его праздник, а разрушать счастье других… разве так можно? Так нельзя, поэтому он весь подрагивает, собрав оставшееся мужество, а потом будто по волшебному велению женихов забирают на подготовку. Бэкхён кричит, что любит его. Сэхун отвечает улыбкой, пропитанной больше нежностью.***
К ногам Бэкхёна бросают невинно чистые белые розы, и он так прекрасно шагает по узкой дорожке, пряча горящее волнением лицо от завистливых взглядов, ведь счастье оно такое хрупкое, а вдруг заберут? Не заберут, Сэхун читает по поблескивающим глазам Чанёля, которые кричат об уверенности, непоколебимости своего выбора. Ведь любит же, до страха одиночества любит Бэкхёна и хватает его дрожащую, изящную ладонь так быстро, крепко, будто утонет без него, задохнётся. Океан на него нахлынет и собьёт с ног с планами унести в самые глубины, если его омеги рядом не окажется. Сэхун хотел бы так. Чтобы смотреть своему человеку в глаза, пока рядом читают заклинание любви, чтобы одного взгляда достаточно и увериться, что твоё. Твоё это, можешь хватать, забрать и беги поскорее в уединение. Держи его крепко, касайся с любовью вечность и грейся в тёплых объятьях… Но его счастье проскочило мимо, а он даже не заметил, проморгал. Разве можно так жестоко, господи? С ним можно, а Бэкхён всего лучшего достоин, в этой жизни – точно, и в последующих. Потому что другу нельзя желать зла, ведь счастье необходимо каждому. И когда Кай согласно сжимает его мокрую от волнений ладонь, будто бы шепча – можно, Сэхун, сейчас можно, когда Бэкхён счастливо говорит: «Да» и под гул аплодисментов они целуются, Сэхун ревёт. Дрожащими руками хватается за болящую грудь и пополам сгибается от отчаяния. Потерял ведь, всё пропустил. А виноват сам. Виноват что не приказал сердцу, что молчал, ведь скажи он… Разве что-то поменялось бы? ― Ты не виноват, ― Кай говорит, будто знает его полностью, обнимает совсем как он мечтал, чтобы Чанёль его обнимал, и закрывает ото всех.***
Зал наполняется людьми постепенно. Все они как один желают паре жить долго и счастливо. Все они улыбаются искренне, быть может, некоторые нет, но, глядя на этих двоих, нельзя говорить о неискренности. Потому что они реально сияют. Такого Сэхун замечал у родителей, когда Сухо после долгих ожиданий являлся домой с работы, и Мин чуть ли не с порога прыгал на него. Когда лет пятнадцать прошло с их свадьбы, а они умудрялись не забывать даты годовщин, дарили именно то, что другой любил, смеялись глупым шуткам друг друга, рассказывали, как в семьдесят будут выносить мозги вместе, как один не сможет, если другой покинет этот мир… Мин всегда называл это химией, говорил, что Сэхун поймёт, когда встретит «своего» человека. Но, похоже, Сэхун ошибся, похоже, ему судьбой никто не предрешён, похоже он… ― Сэхун? Ты почему тут один? Где Кай? ― Чанёль появляется на балконе так неожиданно, что омега дёргается от собственных мыслей и роняет бокал с недопитым шампанским. Ему бы напиться, но в горле такой ком, как будто его зажали. А стекло разбивается вдребезги и летит по всему полу. ― Прости, я совсем не… Это что… ― Посуда бьётся на счастье, всё отлично. Ты как особый гость можешь даже половину торта отломить, уверен, Бэкхён твою идею разделит, ― Чанёль счастливо улыбается, и у Сэхуна ноги становятся ватными, предательски дрожат от одного только его взгляда. ― Спасибо. Омега резко отворачивается в сторону балкона, над которым в бескрайнем тёмном небе рассыпались мириады звёзд, от всей души желая, чтобы хоть одна упала, так, наудачу, на желание или просто. Красиво же. Он бы загадал счастье. Обязательно, чтобы оно хоть на секундочку заглянуло к нему. И он бы не пропустил, не отпустил, а держал бы крепко-накрепко, пока руки не сотрутся в мозоли. Просто понять: какого это? какого быть счастливым? ― Ты сегодня красивый. Ну, в смысле, всегда таким был, как я тебя помню. И все альфы за тобой бегали. От этих слов звучащих из уст Чанёля и больно и приятно. Омега усмехается. ― Не помню таких альф… Правда? ― Что? ― Правда, красивый? ― Чистейшая. Бэкхён даже ревновал, ― снова широченная улыбка. Сэхун воздухом давится и хочет закричать на весь мир, что счастливым людям совсем нет до него дела. Кто он? Чего достиг? Никакого «своего» человека рядом, никакого тепла, и тут чтобы Бэкхён его к Чанёлю ревновал? Такой прекрасный Бэкхён и его? ― Я хочу сказать спасибо. За то, что ты познакомил нас тогда. Сэхун стискивает кулаки, а на языке висит одна единственная фраза, которую он лелеял все долгих десять лет. Больше нет сил терпеть. И он ведь должен сказать. Иначе сгорит, иначе… ― Я… ― Не увиливай, ведь это благодаря тебе Бэкхён обратил на меня внимание. Иначе в его жизни не существовало Пака Чанёля. И спасибо, что в эти дни, когда ему счастливо, в дни, когда ему грустно ты рядом. Я бы один не справился. Чанёль добивает его тёплыми объятьями, и «я люблю тебя, Чан» тает в воздухе не договорёнными словами. Совсем исчезает за семью печатями одиночества куда-то в больное сердце, куда-то в прошлое, пропитанное отчаянием. Сэхун не сможет сказать, ведь разрушит потом священную дружбу, разрушит всё, за что они так долго боролись, разрушит прекрасную счастливую семью. И смешно ему за это. Так смешно, что хочется за живот схватиться и смеяться безумием. Жизнь оказалась жестока, правда. Он беспомощно всхлипывает и хватается за воздух, а потом его обнимает плачущий Бэкхён. Самый счастливый и прекраснейший человек на свете. Омега ведёт мягкими ладонями по шее, по влажным щекам к заплаканным глазам, в которых Сэхун запечатал столько чувств. ― Он уже за меня сказал, да?.. И всё же спасибо, друг. Как ты говорил: я только посмотрел на него тогда у алтаря, прямо в глаза и понял, что мой человек, точно мой, без ошибок. И я его не отпущу, прям как ты хотел, никому не отдам и буду любить, Сэхунни… Так любить… А ведь ему хотелось также. Хотелось, боже, как хотелось… ― Бэкхён, твой макияж… ― Плевать... Я главное хотел видеть тебя рядом в такой день, мечтал, мы ведь обещали, помнишь? И спасибо, что не забыл, спасибо, что разделил мою радость. За всё спасибо, Хуни… Ты… ты… ― И всё же я тебя стукну за макияж. После всего этого. Сэхун от всего сердца улыбается другу, собрав всё своё мужество, даже когда Чанёль заключает того в родные объятия, даже когда они очередной раз обмениваются нежными касаниями и поцелуем. Он улыбается, ведь что остаётся? ― Я совсем позабыл о букете… ― Мне посчастливилось его поймать от прекрасных рук жениха. В ладонь тычется красивый букет из белоснежных роз и, подняв пропитанный болью взгляд, Сэхун замечает Кая. Случайного парня, которого он в баре встретил в компании очередного коктейля, желательно крепкого, ведь больно всё равно. И выложил все секреты, открыл карты одну за другой, выговорился наконец, и стало так легко на душе. А потом предложил сопровождать его, всего ничего, чтобы в такой прекрасный день не быть одному, чтобы хоть раз в жизни… ― Я прошу Вас подарить мне последний танец и, если Вы откажете, моё сердце не выдержит. ― Что… ― Но потом я вас украду и заберу с собой. Далеко-далеко. Навсегда. Сэхун ничего не соображает, когда его ладонь ложится в удобную, совсем тёплую, чужую, и его красиво уводят от прошлого, от страданий, от слёз. Бэкхён с Чанёлем улыбаются им вслед, а яркие фонари зала ослепляют. Будто он входит совсем в новую жизнь, к будущему, наполненным счастьем. И от этого чувства так сладко, что судорогами сводит живот. Он жмурится, сжимает крепко ладонь Кая, пытаясь унять волнение. А альфа закрепляет за его ушко алую розу, ведёт пальцами вдоль шеи прямо на сердце, чтобы избавить от всей испытанной, запылившейся воспоминаниями боли. Сэхун не знает, как реагировать, не знает, почему чужой человек делает это для него, но когда Кай проводит его на середину пустого зала, улыбается блестяще, сердце пропускает удар за ударом. ― Ты ведь хотел так? Альфа – совсем как он мечтал – идеально вальсирует перед ошарашенными взглядами гостей, света прожекторов льются на них блестящими потоками, и кажется, они самые красивые на этом грандиозном празднике. Самые счастливые и влюблённые. Сэхуну больно от этой мысли, но Кай стирает грусть с его глаз своей шикарной улыбкой. Под переливающейся нежной мелодией осторожно проводит ладонью по его шее, касается следов от слёз на щеках и... ― Ты мой, Сэхун, знаешь? Я это понял ещё тогда, в баре, когда очаровательный омега плакал у меня на коленях после крепкого коктейля. У тебя тушь потекла, глаза воспалились, но для меня ты был прекрасней всех на свете. И… я посмотрел в глаза, как ты шептал тогда… Кто-то выключает свет во всем помещении, оставляя один лучик на них. Сэхун почему-то уверен – дело рук Бэкхёна. ― …я понял, что ты – мой человек. И мне тысячу раз плевать на всех Пак Чанёлей. ― Кай, ты… ― Дай мне шанс, один единственный, и я покажу тебе счастье во всех его красках. Прошу, Сэхун. Омега сглатывает тяжёлый ком в горле, едва сдерживая слёзы, ведь хочется, ведь охота реветь от радости. Показать, наконец, свою слабость, перестать быть сильным, хотя, кажется, он это успел сделать. И его приняли, не смотрели равнодушно, не… ― Всё ещё мечтаешь о поцелуе в таких обстоятельствах? Взгляды гостей на нас, но я уверен, что смотреться ты будешь красиво. В моих объятьях. Кай понимает без слов и целует так неожиданно, что стон теряется между раскрытых губ, руки – в тёплых объятьях, и душа – в душе. Сэхун обессиленно хватается за его воротник, плечи, всё что угодно, ведь не хочется отпускать, ведь приятно, сладко до дрожи в коленях. Его накрывает полностью, с головой. Кай держит, крепче ожидаемого, нежнее, как никто раньше его не держал. И это счастье, маленькое, долгожданное счастье – быть любимым. Уж его он точно не проморгает.