***
Старые обломки валяются повсюду. Это самый разный мусор, который можно было выбросить на помойку. Не нужные вещи, теперь больше ничьи. Они все свалены в кучу, вперемешку с пеплом и углем. Все настолько давно здесь, все настолько смешалась, что уже нельзя понять, что за вещь перед тобой. Среди всех этих гор грязи медленным шагом пробирается девушка. Ее волосы уподобились окружающей обстановке и скомкались в огромные узлы, а белое, легкое платье превратилось в кусок грязной ткани. Она бредет босыми ногами по холодному покрову из отходов, из-за толстого слоя которых не видно даже земли. <i>Если она здесь есть. Девушка останавливается, обводя все слезящимися глазами. Ей холодно и неспокойно. Если то, что твориться у нее сейчас внутри можно назвать «неспокойно». Как давно она здесь? Снова среди тишины отдаются эхом лишь ее шаги. Она потерянна, она пустая. Не было бы разницы, если бы она была здесь и если бы ее не было. Серое небо слишком близко к земле, есть ощущение, что оно вдруг с грохотом упадет, развалиться, раздавив и уничтожив этот невзрачный мир, эту помойку с единственной ее обитательницей. Она балансирует на краю. Она в шагу к пропасти. Она в шагу ко тьме. Черные волосы давно не мыты. От нее сильно воняет. Она омерзительна. Но кто ее вытащит из всего этого? Никто. Все ее бросили. У нее нет того самого «якоря». У нее нет цели». И у нее не было жизни. У нее нет никого и ничего, кроме бездонной мусорки в глубокой дыре ее сознания. Единственное, что ей остается каждый раз, это падать. Потеряв равновесие, оставив все, рухнуть вниз. Она — камень. Она — лед. Она — бездушная кукла с голубыми глазами. Это ее участь. И она давно с ней смирилась. Но в этот самый момент. Когда минуло уже больше ста лет, девушка вздрогнула. Она поднимает холодные глаза на одну из одинаковых гор. Показалась ей или нет, но там будто что-то мелькнуло. Но это было бы невозможно. Это только ее тюрьма. Но ей все равно. Она как зомби, у которых нет мыслей, обдуманных действий и убеждений. Она просто существует внутри себя.</i> Она просто существует в пустоте.***
Кричу, не в силах остановиться. Как мои связки это терпят? Меня будто разрывают изнутри, но я постепенно начинаю замолкать. Чувствую, как капельки горячего пота стекают со лба и быстро направляются вниз. Мою шею пронизывает боль. Что-то с силой сдавливает горло, не давая дышать. Но сейчас страшнее не это. Я видела. Я что-то видела. С жадность хватаю воздух ртом, стараясь дышать как можно ровнее. Я точно что-то видела. Но никак не приходит в голову что. Все еще немного дрожу от какого-то непонятного, звериного страха внутри. Вот черт. Не могу просто лежать и ничего не делать. В таких ситуациях, когда у меня заводиться непонятный страх, мне главное что-нибудь поделать. Встаю с кровати, довольно поспешно. Не смотря на темноту за окном и время на часах я довольно бодрая. Качаю ногами, как маленький ребенок. Думаю, именно в таких случаях люди говорят, что стоит убийственная тишина. И это напрягает. По полу бегут тени от перегородок оконных рам. Сонно зеваю и устало морщусь, понимая, что завтра мне в долбанную школу, точнее уже сегодня. Замечаю, что окно закрыто и поэтому мне душно. Странно, я всегда открываю его перед сном, особенно летом, весной и осенью. Поднимаюсь, немного пошатываясь. Сон все же берет свое. Лениво подхожу к окну и жмурюсь, когда меня достигает свет из соседнего окна. Он немного приглушен, ведь на его фоне вырисовывается весьма знакомая фигура. Странно, разве крутому и особенному мальчику не надо пораньше ложиться, чтобы быть с утра в хорошем настроении? Прикасаюсь к холодной поверхности и с небольшим шумом отодвигаю раму в сторону. «На меня сразу обрушиваются звуки улицы и ночного города, » — вот что обычно говорят люди. К хренам. По прежнему стоит тишина, которая все невыносимей и невыносимей с каждым вздохом. Сама не знаю к счастью или к печали, но этот «ночной морг» прерывает сосед, который тихо кашляет из своего открытого окна. Он замечает меня и что-то в его взгляде меняется. Смотрю ему прямо в глаза, сейчас у меня нет такой привилегии, как гордость или стеснение, мне нужно скорее уснуть. А есть у тебя вообще гордость, Морец? — Чего не спишь. — слишком безжизненный голос. Да что с тобой, Хлоя, ты же увидела «любимого, странного соседушку», улыбнись! Парень, который успел уже до этого отвести взгляд, снова украдкой взглянул на меня немного сверху вниз. Его окно чуть ниже, так что я впервые так смотрю на кого-то сверху. Он медлит, раздумывая отвечать или нет. Изучаю его сгорбленные плечи и бледное, усыпанное родинками лицо. Выглядит довольно помято. — Не твое дело. — грубо бурчит он. Как неожиданно и мило с его стороны. — Вообще-то мое. — нагло заявляю, после чего парень с усталым удивлением смотрит прямо на меня. — Подумай сам. Ты не выспишься и придешь в школу злым и недовольным, а так как ты имеешь привычку подкалывать меня, то я, скорее всего, уйду из школы злой и недовольной. — Ты читаешь мои мысли, Морец. — безразлично отвечает он, щурясь. Замечаю, какие большие и темные круги у него под глазами и как сильно бледнеет лицо. Он словно мелом его намазал. В любом случае, его сон и его жизнь не моя проблема. Вскидываю голову наверх, к небу, которое, к слову, сегодня довольно не звездное. Точнее вообще без звезд. Радуюсь, когда в темном пространстве наконец вижу яркий огонек. С губ невольно вырывается радостное: » Звезда.» Шатен поднимает взгляд на небо и потом безучастно, никуда не смотря, отвечает: — Это самолет. Разочарованно смотрю на него, а затем и на точку в небе. — Не все у нас тут такие глазастые, как ты. И теперь мы молчим. Он думает о своем, а я… Что я? Я просто отхожу от окна, предварительно задернув штору. Есть такая штука — Дисания. Это такое состояние, при котором трудно утром просыпаться и вставать с кровати. Так вот я испытываю примерно подобное каждый адский школьный день. Впрочем, как и многая половина земного шара. Хорошо, что я с вечера собрала сумку и мне можно еще немного поваляться в кровати. С наслаждением тянусь до боли вытягивая руки и ноги. Но мои движения прерывает недовольное ворчание кота. Сахарок сладко зевает, и дальше заваливается спать на моих ногах. С притворно-раздраженным видом цокаю, скидывая его с себя. Кот недовольно мяукает и убегает под кровать. — Куда это ты пропал, Сахарок? Не дожидаюсь ответа, хотя, какой может быть ответ? Бегу молнией в душ, у меня не так много времени, как хотелось бы. О да, я истинный спринтер. Мне хватает десять минут после, чтобы собраться и взять все, что нужно. Сегодня я оделась теплее. Теперь мои обычные серые джинсы и черная кофта не дадут замерзнуть даже в такие прохладные вечера, как здесь. В Калифорнии намного теплее. Не удивлюсь, если там сейчас светит солнце, когда меня встречает сейчас дождливая серость этого утра. Когда выскакиваю в коридор, то чуть не сбиваю с ног Саманту. Та немного удивленно, но не испуганно отстраняется, давая мне пройти. — Мне сказали разбудить тебя, если ты еще спишь… — тянет женщина. Я усмехаюсь. — Спасибо, не маленький ребенок, обойдусь. Затем оставив ее, бегу вниз, стараясь не стать пострадавшей этой лестницы. На первом этаже, в холле, меня встречают сильно торопившиеся мама и отчим. Мама впопыхах натягивает зеленый шарфик и свою куртку. Заметив меня, она, тяжело пыхтя, начинает давать указания: — Так, Хлоя, так как ты у нас такая соня, то пошевеливайся. Завтрак на столе. — пробегается взглядом по мне и недовольно добавляет. — и смени эту ужасную темную одежду, ты же идешь в школу, а не на похороны. Оскорбленно хмыкаю. А разве есть разница? Это всего лишь школа. А не красная дорожка. Мама захлопывает входную дверь и я остаюсь наедине с собой, домом и Самантой. Подозреваю, что Дэйв уже давно умчался в поисках приключений в его любимое учебное заведение. Быстрым шагом иду на кухню. Передо мной встает выбор между овощным салатом и хлопьями. Последнее я ела только вчера, так что второпях запихиваю вилкой овощи в рот и активно пережёвывая их. Слышу как кто-то спускается вниз. Кто еще, кроме Саманты? Наверно единственный плюс этой старой лестницы, это то, что можно услышать, как кто-то поднимается или спускается. Женщина смотрит на меня странным взглядом и я представляю, как выгляжу для нее со стороны. Она-то одета в белое классическое платье, наверняка весьма дорогое с черными вставками. — К скольким ты вернешься? — Позже, чем родители. — выбегаю в холл и направляюсь к двери. — Хлоя, можешь звать меня Сэм. — говорит как-то неуверенно Саманта. — Мы же теперь, вроде как родственники. Натянув улыбку в тридцать два зуба и кивнув ей, несусь на улицу, хлопнув дверью. Мы же теперь, вроде как родственники. Не дождетесь. Припомнив местонахождение остановки, чуть-чуть сбавляю темп бега и перехожу на ходьбу. Все же надо вставать раньше. От небольшого перекуса совсем не чувствую прилив сил. Кажется, сегодняшняя странная ночь выбила из меня какое-либо желание что-то делать. Хочется просто провести весь день в кровати, читая что-нибудь или смотря телек. Со мной будет лежать Сахарок и мило причмокивать, роясь в серой шерсти. Я так и не вспомнила, что мне приснилось. Единственное, что я помню, это как у меня случилось что-то вроде приступа панической атаки и я сильно понервничала. Но сейчас все улеглось, хотя некоторая тяжесть все еще давит мне на виски. Дохожу до остановки. Вижу на ней несколько ребят, которых я не знаю. Они все стоят, уткнувшись в телефон и опустив голову вниз. Среди всех этих людей замечаю соседа и Шарлотту. Не думала, что она живет где-то здесь. Подхожу, дружелюбно улыбаясь и приветствую ее. Вообще, я не слишком настроена на разговор, но надо же мне как-то самореализоваться в обществе. Девушка тоже, завидев меня, чуть улыбается уголками губ. — Хлоя, как неожиданно, я думала тебя будет возить Дэйв. Закатываю глаза, поправляя лямки сумки. — Ему больше делать нечего, как меня возить. Я вполне могу добраться сама. — но посчитав такой ответ немного грубым, я поспешно добавляю. — А ты чего на автобусе? И где же вся ваша компания? — оглядываюсь, не находя их взглядом. Шарлотта едва издает смешок. — У всех этих богатеньких придурков есть свои машины. Эшли и Ким просто не по уровню ездить на автобусе, их катают парни. А мне просто так удобно, я привыкла. Киваю, не зная, что еще сказать. Стараюсь подавить нарастающее раздражение и смущение, когда ловлю на себе взгляд соседа. Теперь я знаю, что хочу спросить у Шарлотты. — А тот парень, — незаметно указываю ей на О’Брайена. — Кто он вообще? Странный какой-то. Светловолосая девушка удивленно вскидывает брови. — Ты про Дилана? С чего бы такой интерес? Значит, его зовут Дилан. — Ты ничего такого не думай, — удерживаюсь от нервного смешка. — просто он мой сосед и я ничего о нем не знаю. Мне любопытно. Шарлотта задумчиво уставилась на меня, заставляя пожалеть о том, что я спросила. — Вообще, о нем мало кто, что знает. — наконец шепчет она. Я наклоняюсь чуть ближе, что бы хорошо все расслышать. — Я знаю лишь то, что знают все. — пожимает худыми плечами. — Всю жизнь жил здесь, довольно необщительный, в школе учиться неважно, особого внимания к себе не привлекает… Я невнятно что-то бубню, вспоминая, как он поступил со мной вчера на уроке. Не привлекает внимания, да? А Дилан у нас оказывается тихоня. — … Из друзей у него был только один человек, его вроде звали Луи. Он тоже учился у нас в школе, но в восьмом классе уехал с родителями в Нью-Йорк. Это все. Краем глаза цепляю кофту парня, что он вчера давал мне надеть. Капюшон не накинут, как вчера, так что могу видеть полностью его лицо. Оно почти ничего не выражает, как будто он окаменел. Дилан чешет затылок и запускает обе руки в карманы. — Эй, не пялься так на него. — легко пихает меня в бок Шарлотта. Я быстро отворачиваюсь и немного щурюсь. — И вовсе я не пялюсь. Девушка не начинает со мной спорить и мы просто стоим молча. Небо, которое сегодня непонятного серо-бурого цвета, начинает затягиваться тучами. Возможно пойдет дождь, но хотя бы ветра нет. У меня такие дни называются кислыми. Вот ты стоишь такой в полусонном состоянии, тебе лень что-то делать, а еще погода «прекрасная». Повезло же. Наконец подъезжает вчерашний автобус и мы толпой начинаем заваливаться в него. Шарлотта уже начала с кем-то горячо общаться и зашла в салон одна из первых. Я же по жизни менее удачливая захожу предпоследней. Все места забиты, замечательно. Обвожу взглядом людей, которые как-то лыбятся, что ли мне. Вот как всеобщий позитивный настрой меняется к тебе, когда дело доходит до соперничества, пусть даже самого маленького. Но я замечаю одно пустеющее место рядом с шатеном и про себя снова закатываю глаза. Серьезно? Прохожу к свободному месту, немного шатаясь, ведь автобус уже начал свое движение. Замечаю, как Шарлотта одними губами шепчет мне: «Прости». Я бросаю ей маленькую полу-улыбку, говоря, что все в порядке. Ничего не, а порядки. Мне не хочется контактировать с Диланом, после этого моего «разглядывания» и наших неловких перепалок. Хотя, иногда это начинаю я. Странный я все же человек. У меня часто меняются взгляды и мысли, так что если я в одно утра могу ненавидеть апельсины, то в другой день могу есть их пачками. И для меня это совершенно нормально. Парень окидывает меня своим «спокойно-убийственным» взглядом и поворачивается к окну. Потираю ладони, убирая их в карманы темной кофты. Сегодня мы с Диланом прям в одном тоне. Темные и угрюмые. — Что, из принцессы после двенадцати превратилась в Золушку? — неожиданно говорит сидящий рядом парень. Я прижимаюсь ближе к сидению и нервно дергаюсь. Чего все сегодня так цепляются к моей одежде? Они людей в джинсах и кофте никогда не видели? Или Дилан хочет, что бы я каждый день носила платья, а он одалживал мне свою кофту? Нет уж. Никак не отвечаю, лишь опустив голову ниже, почти засыпая. Тело немного ноет, веки сами собой закрываются. Нет, мне нельзя спать. Резко вскидываю голову, привлекая этим подозрительный взгляд справа. Дилан кусает костяшки руки, шмыгая носом. У него какой-то болезненный вид. Когда мы подъезжаем к школе, все быстро хватают свои вещи и спешат выбраться на свежий воздух. Я не тороплюсь последовать их примеру. Дожидаюсь, когда станет просторней, и поднимаюсь с места. О’Брайен направляется за мной. На улице много людей, которые все одним большим течением следуют в главный вход. Вздыхаю, понимая, что избежать толкучки нельзя. Вижу компанию Эшли и Джастина. Парочка мило о чем-то беседует и немного хихикает. Замечаю, как хитро и властно блестят глаза Эшли, когда она проводит пальцами по лицу парня, а тот ближе прижимает ее к себе. Рядом вертится Ким и Айзек с Тобби. Тобби весело хлопает по плечу Айзека, а затем переводит взгляд своих зеленых глаз на меня. Я моментально отворачиваюсь и ускоряю шаг, что бы меня не заметила еще и Ким. А то та затащит в их шайку и уже не отвертишься. Меня привлекает мой сосед, который задумчиво смотрит на большую толпу народу и отвернувшись от главного входа, направляется за стену школы. Хмурюсь, несколько раз повернувшись и думая, как поступить. Сама не зная, зачем, все-таки ступаю следом за парнем. Когда захожу за угол, где более тихо и спокойней, замечаю, как прикрывается входная дверь. Она значительно меньше и незаметней главного входа. Запасной выход? Направляюсь туда, при этом оборачиваясь, проверяя, что бы никто не шел за мной. Подхожу ближе к металлической двери, дергая ее. Она слабо поддается, но я все же рада, что не придется толкаться в огромной толпе подростков. Немного колеблюсь, но переступаю порог, погружаясь во тьму. В маленьком помещение довольно темно. На ощупь продвигаюсь вперед, сшибая несколько раз какие-то предметы. Наконец, когда я уже успею жалеть о своей неугомонности, все же нахожу ручку двери и давлю на нее. Дверь довольно туго отворяется и я вижу пустой коридор школы. Быстро прошмыгнув внутрь, оглядываюсь, понимаю, что я в первом крыле. Значит, Дилан нашел другой вход в школу. Ну, теперь он не только его. Для начала мне нужно зайти в библиотеку, я там забыла учебник по физике. Как только захожу в библиотеку, меня привлекает посторонний шум за стеллажами. Странно, я думала здесь все давно вымерли. Направляюсь на источник шума, который становиться громче. Кривлюсь, когда слышу, как отчетливо падают книги. Я их только вчера привела в порядок. Ускоряю шаг, добравшись до места «крушения». Моему взору предстает удивительная картина. Девушка небольшого роста стоит в куче разбросанных книг, держа руки над собой. Ее взгляд источает нотки испуга и удивления, когда она видит меня. Я рассерженно скрещиваю руки и сжимаю рот в тонкую полоску. — Я…я, я все уберу, обещаю. Прости… — начинает тут же бормотать она, поспешно беря в руки книги и ставя их на место. — Я не специально. Потянулась на верх за одной книгой, а упали все… Вздыхаю, подходя к ней и помогая ставить их обратно на полки. Смотрю на смущенную и слегка неуклюжую девушку, просто спрашивая: — Кто ты? Девушка поворачивается ко мне, пару раз моргая. — Я Люси. Люси Хейл.