***
Пока в домах сонные жители города готовятся ко сну, они бродят по улицам. Это их время. Сотни и тысячи. Неупокоенные. Лишь слегка проникая в дом, они без интереса, да и, собственно, какой у них может быть интерес, бродят по комнатам. Когда какой-то ребенок ложится спать, то сущность проходит мимо, иногда задевая некоторые предметы, но те остаются стоять так же. Лишь тихий шорох, шелест, подобный сухим листьям, сопровождает их постоянно. Да, их давно уже нет, но энергия осталась. Такое огромное скопление имеет один большой якорь. И они живут вокруг него уже несколько лет, пока он ведет их к цели. Свет домов гаснет, как по секундам.***
Вокруг нет ничего. В буквальном смысле. Моё тело парит в воздухе без всякого намека на самоконтроль. Что это? Что я здесь делаю? Пальцы немного подрагивают от холода. Я в своей пижаме с облаками, должно быть, выгляжу очень неуместно в этом живом пространстве. Чёрная дыра пустоты, в которой даже свои ноги ты можешь разглядеть с трудом. Немного покачиваюсь, от чего начинает подташнивать. Словно я марионетка, только без нитей. Понимание того, что это не совсем реальность, приходит не сразу. После появления Анны в моей жизни я вообще не знаю, что ещё скрывает этот мир от человеческих глаз. А вернее, какие другие миры. Устойчивости совсем нет, я парю. Как долго? Желудок сводит, хотя уверена — с ужина прошло не так много времени. Наверно это от давления. Сам воздух здесь неприятный, кроме того, уверена, слышала плач… Я знаю, что проходят мгновения, но это что-то другое. Я вновь одна со всем этим. Вокруг только мрак, глубина, которая неизвестно насколько большая. Я читала, что кто-то доказал теорию о том, что одни бесконечности больше других. Сейчас мне страшно представить, насколько велика эта. Голод усиливается, со лба течёт холодный потом. Изо рта пару раз вырвался кашель. Меня начинает сводить лихорадка. Странное, знакомое чувство. Голова не двигается. Тяжёлая. Не могу справится даже с тем, чтобы нормально моргать. Глаза слишком устали от постоянной чёрной заставки. Мой слабо-работающий разум посещает мысль: " Дилан, где ты? " Где хоть кто-нибудь… Когда пелена с глаз спадает, я могу видеть небольшое отличие. Напрягаюсь, поддавшись на это. И тут же шарахаюсь. Тело бьёт дрожь, зрачки расширяются. Стены. Четыре стены, квадратом съедающие твою сущность живьём. Хватит. Я не могу снова это увидеть. Дверь. Чувство голода и детская нерешительность. Кэрол. — Где же папа? Хлопок двери. Осколки. — Вы же понимаете, ей нужны особые методы, она немного отличается… Из-за вашего воспитания. По голове что-то с силой ударяет, а затем в ушах стоит звон. Успеваю почувствовать, как невидимость, в которой я парила, пропадает. Меня с бешеной силой кидает вниз внезапная тяжесть, а я даже не могу кричать *** Просыпаюсь, хрипло вдыхая воздух, словно мне долгое время его не хватало. В зоне груди жжет. Тряска не отпускает руки, которые одновременно онемели и «взбесились». Невозможность сосредоточиться и овладеть минимальным контролем — вот оно, мое волшебное утро. В моё окно несколько раз стучат. Совсем не хочется никуда вставать, но звук продолжает меня раздражать. Когда встаю, чувствую, как начинает болеть голова. Только этого не хватало. Из соседнего окна на меня смотрит Дилан. Что-то в его взгляде кажется мне незнакомым и неестественным. Неужели забота? Беспокойство? И немного становится легче. Мне слишком непривычно находиться в таком промежуточном состоянии. Все еще не понятно, что между нами происходит, но абсолютно и мне, и Дилану ясно, что что-то есть. Поэтому при каждом его взгляде я чувствую легкую неловкость, приятный всплеск эмоций и абсолютную теплоту. Все, из чего я состою: тело, внутренности, сознание, мысли — превращается в медовую, сладкую жижу, от которой хочется плавиться. — Я услышал шум, — быстро говорит парень. — Что-то случилось? Его серьезный и уверенный взгляд утешает. Он слегка облизывает губу, пытаясь всмотреться в темноту моей комнаты. — Еще совсем рано, — продолжает Дилан. Видимо, он заметил, что я еще немного в прострации, поэтому хочет меня отвлечь. — Хочешь, можешь посидеть у меня. До школы еще пара часов, можешь поспать. Я медленно поворачиваюсь назад к своей комнате. Она утопает в ночном мраке, становясь еще более зловещей и неприятной. Голубые тона превращаются в темно-синие, а от уюта этого вечера не осталось и следа. Под моими ногами что-то шуршит, что чуть не приводит к новому срыву. Это всего лишь кот. — Сахарок, — укоризненно посматриваю на него. Он отвечает мне невинным взглядом, а потом большим скачком перемахивает с моего окна в соседское. Дилан лукаво улыбается. Когда это мой кот перешел на его сторону? Все еще колеблюсь, рассматривая мятое покрывало, полуспущенное на пол. Это же сон. Кошмар. Не могу я все время прибегать к Дилану, как только чего-нибудь испугаюсь. Прохожусь взглядом по стене, а затем натыкаюсь на свое зеркало. Оно находится близко к окну, поэтому могу рассмотреть всю комнату через него. И кое-что замечаю. Ванная. Дверь сама собой, медленно, бесшумно отворяется. Быстро смотрю на дверь ванной, но ничего не происходит. А в зеркале все еще отражается открывающаяся дверь. — Хорошо, я побуду у тебя? — начинаю торопиться. Мне совсем не хочется оставаться в этом жутком месте. Дилан становится хмурым, еще раз посмотрев в мою комнату. Затем подает мне руку, помогая совершить уже привычный обряд. Сейчас мне все равно, как высоко я нахожусь, могу ли подскользнуться. Нежелание видеть Анну или что-то с ней связанное увеличивается вразы. Дилан никогда не одобрял этот путь, но я уже приловчилась, так что с его помощью спокойно перебираюсь к нему в комнату. Сахарок вылизывается в углу, иногда чавкая. Чувствую, как усталость подкашивает мои ноги. Сон все сильнее пожирает разум, хотя обычно после кошмаров люди не хотят снова оказаться в нем. — Ложись, — показывает Дилан на свою постель. Он стоит передо мной в обычных спортивках и мятой от сна футболке. Сонно киваю, проходя к краю кровати, укладываясь на один ее бок. Спокойствие. Это напоминает мне ночь в номере, когда мы приехали к миссис Виктории. Прислушиваюсь, но не слышу, чтобы парень лег рядом. С неохотой отрываю голову от подушки, посмотрев на О’Брайена, который стоит в пару метрах от кровати. Он смотрит на меня с простым, ровным выражением лица. Потом заметив, что я повернулась, начинает приближаться, ложась со второго краю. — Приятных снов, — шепотом произносит он. — Издеваешься? — бормочу в подушку, уже почти задремав. Так и оставшись без ответа я мирно покидаю его комнату, наслаждаясь тягучим состоянием сна. Открываю глаза, с удовольствием. Рука скользит по белой простыне, нечаянно касаясь другой кисти. Пальцы Дилана сжаты, словно он во сне что-то хватал. Смотрю на кожу парня, линии ладони, потертые костяшки. Теперь немного выше, до предплечья. Мне нравятся его руки. Они всегда такие «правильные». Каждое движение обдуманно и для чего-то создано, словно отражение самого О’Брайена. У него нет бессмысленных действий, он собран и тверд. А еще иногда заносчив и резок, но сейчас, когда спящий Дилан не проявляет никаких эмоций, он совершенно другой. Нет хмурости, нет почти того горького осадка, что сопровождается в каждом его взгляде. Нет того разочарованного и обиженного ребенка, что вырос в одиночестве и грусти. Мне он нравится, действительно нравится. От своего признания хочется улыбаться и одновременно плакать. Ведь сейчас так хорошо, что до жути странно. Разве так надо? Разве это нормально, что я удивляюсь собственному счастью? Легко провожу пальцами по шершавой коже запястья. Спускаюсь к пальцам, соединяя их, но не до конца, а только наполовину. Дилан спит крепко, но даже во сне чувствует касания, поэтому мышцы его лица вздрагивают, меняя выражение. Продолжаю смотреть на сплетение. Завораживает. Теперь поворачиваюсь, чтобы увидеть его лицо. И тут же испуганно замираю. Дилан лежит напротив, раскрыв глаза и смотрит на меня. Когда успел проснуться? Карие радужки отливают желтизной, наверняка из-за слабого света солнца. Родинки, рассыпанные по всему лицу, идут ему, даже украшают. На моем лице наверняка застыла грустная улыбка, правда сейчас я ее убрала. Мы лежим напротив, с серьезными, заспанными лицами, все еще не разжимая пальцы. Дилан слабо шевелит рукой, придвигая ее к моей. Сжимает «замок», не оставляя расстояние между кожей ладони. — О’Брайен, — произношу фамилию, кое-что припоминая. Дилан вопросительно мычит. — Сколько сейчас времени? Да, он явно не это хотел услышать. Полное выражение разочарованности. Он поворачивается к тумбе, беря телефон. — Почти двенадцать. — Что-о?! — подскакиваю на кровати, еще более внимательно смотря на парня. Он улыбается моей реакции. — Но нам же нужно в школу! То есть было нужно. Ты что, будильник не заводишь? — А ты хочешь в школу? — беспечно отвечает парень, все так же подозрительно ухмыляясь. — Нам нужно в нее ходить, — сердито отвечаю, вскакивая на пол, начиная бродить по комнате. — А мама наверняка заметила, что меня нет. Блин, — вздыхаю. Довольный сосед продолжает валяться и смотреть на меня. Его удовлетворение вымораживает еще сильнее, поэтому подхожу к его стороне, склоняясь над парнем. — Как ты вообще планируешь исправлять оценки? Но О’Брайен вместо ответа резко хватает меня за талию, перекидывая через себя на другой край. Все происходит так быстро, что даже не могу вскрикнуть. Он уже навис надо мной, полностью сбив ход мыслей. Но ведь так нечестно! — Нечестно, — выдыхаю. Мои руки упираются ему в грудь, пока я сама пытаюсь хоть что-то сообразить в такой ситуации. У меня явно не выигрышное положение. Но парень не дает мне выбора. Он сгибает локти, наклоняясь еще ближе, так, что могу полностью рассмотреть каждую деталь его лица. Воздух и пространство сами собой исчезают. Дилан касается моих губ мягко и настойчиво, ищет ощущения. Ждет ответа, который ему даю, пропуская глубже. Я просто не могу сопротивляться. Не после того, как сегодня держала его руки, после каждого раза, что вижу его и во мне вспыхивает пламя и чувство тепла и безопасности. Почти доверяю. Мне нравится все, что сейчас происходит. Как он проводит пальцами по плечам, как проникает в рот, делая поцелуи влажными, упорно прижимается к ткани футболки. Одной рукой обхватываю его шея, немного притягивая к себе. Теперь все. Мы окончательно все прояснили, и от этого так хорошо. Бушующая радость разливается внизу живота, так свирепствуя, что прямо во время поцелуя начинаю улыбаться. Дилан это замечает, отстраняется и тоже улыбается, но не разжимая губ. — Дил, — зову его одними губами. — Что? — Мне слегка тяжело. Дилан закатывает глаза, неохотно слезая и откидываясь на другую сторону кровати. — Может, ты все еще хочешь в школу? Фыркаю, поднимаясь и снова оказываясь на полу. Сейчас замечаю удивленного кота, который сидит прямо напротив кровати и с интересом следит за мной. Глаза Сахарка неотрывно исследуют меня. Даже не по себе. — А тебе еще чего? — кошусь в его сторону. — Наверно, это самое интересное, что он видел в своей жизни, — дает комментарий парень, тоже поглядев на кота. — Представление закончилось, — говорю Сахарку, направляясь к окну. Хорошо, школу я могу и пропустить один разок, но дома появиться нужно, а то мама будет искать. Дилан понимает ход моих мыслей, поэтому встает, помогая перелезть в соседний дом. Это всегда сложнее, ведь мое окно немного выше. Оказавшись в своей комнате, оглядываюсь, изучая реакцию парня. Он смотрит на меня совсем открыто, вызывая легкую улыбку и покалывание. — Спасибо, — тихо и неожиданно для самой себя прибавляю. Парень выглядит удивленным, но все же кивает, закрыв окно. Теперь осталось только появится на глазах у матери, чтобы она убедилась, что я дома, а не где-то «шляюсь», как она, скорее всего, подозревает.***
Кэрол стоит на кухне, заваривая новый чай. Листки мягко скользят в горячей воде, переворачиваясь на бок. Вода постепенно темнеет, становясь насыщенного красно-дубового цвета. Некоторые ягоды темнеет на дне чайника. Женщина заворожено следит за процессом, но мысли ее далеко. На кухне что-то шуршит, поэтому миссис Франко разворачивается и замечает дочь, приближающуюся к ней. При виде Хлои Кэрол каждый раз испытывает разные чувства. Конечно, все зависит от их последних разговоров или общего настроения. Но никогда не исчезает тот барьер, который любая мать хотела бы преодолеть со своим ребенком. — Привет, как спалось? — Кэрол не знает почему, но сейчас ей хочется наладить отношения. Сесть с ней на диван, возможно, поговорить. Спросить, как дела в школе, чем она занимается… Хлоя как-то странно смотрит в ответ. Отворачивается, направляясь к холодильнику. В ответ тишина, но непохоже, чтобы девушка злилась. — Еще дуешься? — шутливо кидает в спину дочери. Та роется в холодильнике, доставая сырок. — Не хочешь пасту? Я как раз хотела сделать, как ты любишь, с томатами. Хлоя раскрывает сырок, откусывая край и выходит за пределы помещения. Кэрол досадливо морщится. Ну почему именно сейчас? Что, она в конце концов, ей сделала? Да, она была отвратительной матерью в детстве, но она не могла себя контролировать. Нет, это все ее отец. Он их бросил, но почему-то Хлоя никогда ничего плохого о нем не говорила. У нее ведь всегда виновата ее мать. Женщина сухо улыбается себе, наливая чай в кружку. Ей нужен покой. Они с Говардом слишком много посещали всяких мероприятий, и теперь она готова провести время дома. Но трудно находится там, где тебе не совсем рады. На пороге появляется взлохмаченный Говард. Он в своем праздничном пиджаке. Куда-то опять собрался? — Что-то случилось? — спрашивает Кэрол, взволнованно его оглядывая. Иногда ей кажется, что он совсем не такой твердый и стойкий, особенно в последние дни. — Дэйву нехорошо. Но я не могу отвезти его в больницу, у меня встреча… — поглядывает на часы. Кэрол моргает. — Ты мне не сказал. — Это неожиданное, но очень важное событие, дорогая, — его тон такой отстраненный, что Кэрол вообще сомневается, что он может говорить иначе. Он просто устал. — Отвези его, я вернусь поздно. Он исчезает в дверях, оставляя жену со смешанными чувствами. Кэрол обидно. Они много проводили времени вместе, но все эти конференции, открытия, встречи… Как будто и не было ничего. А ей бы хотелось посидеть с ним, погреться, положить руки в его ладони. Что бы не думала Хлоя, ее мать действительно что-то испытывает к этому мужчине, но все отношения проверяются временем. Сейчас у Кэрол зарождаются легкие сомнения. Она зацикливается на том, какой голос у него был, как неаккуратно одет всегда опрятный пиджак. Чашка нагревается, обжигая ладони женщины, но она ничего не видит и не слышит. Сонливое, мутное состояние одолевает сознания, а оно занято только мужем. Теперь женщина уверена, что это переутомление. Ее новый врач посоветовал просто принимать снотворное и успокоительное каждый вечер, тогда нагрузка спадет. Кэрол неразборчиво берет полупустой бутылек и таблетки. Глотает, выпивая горячую жидкость. Ей нужно уйти от расстройства, от всего этого. Она окончательно проваливается в сон прямо на кухне.***
Хлоя слушает любимую песню из альбома Fall Out Boy. Когда наступает вечер, настроение подозрительно поднимается. За этот день она сделала много продуктивных вещей, так что теперь может и передохнуть. Спускаясь по лестнице вниз, девушка коротко смотрит в глубь второго этажа. Ее привлекает раскрытая дверь комнаты Франко. Морец не придает этому большого значения, пока не замечает движение в самом внизу. Пальцы с силой сжимают край двери у пола. Это заставляет вытащить наушники и подойти ближе. Хлоя испуганно таращится на корчащегося Франко. Он лежит на полу, неестественно согнувшись и хрипя. Глаза закатываются. — Боже мой, Дэйв?! — Хлоя кидается на колени к нему, пытаясь всмотреться в лицо парня. — Что с тобой? Он не в состоянии ответить, но вид у парня не лучший. Он как будто задыхается. — Я сейчас, — Хлоя нервничает. — Я позову кого-нибудь или вызову врача. Девушка не хочет его оставлять. Ее пугает выражение глаз Франко. Даже в темноте видно, как они блестят прозрачной пленкой, наливаясь всеми видами красных оттенков. — Сейчас, — повторяет девушка, срываясь с места. Здравомыслие пытается от нее ускользнуть, но нельзя. Хлоя пытается сохранить самообладание. — Мам?! — кричит, бегая по всему дому. — Мам?! Где ты. Нужно быстро отвезти… Заскакивает на кухню, видя мирно сопящую женщину прямо на столе. — Мам! — подбегает, тормоша женщину. Та не просыпается. Хлоя дергает и кричит сильнее. Почему она не откликается? Паника сильнее стискивает разум девушки. — Черт, проснись! Что с тобой? — она дергает руку женщины, но та лишь спадает со стола, пока Кэрол что-то бормочет. Хлоя оставляет попытки ее разбудить, решая просто вызывать скорую. 911. — Эй, нам нужна машина к дому… — начинает Морец, сбивчиво дыша в телефон. Но никто не отзывается. Линия занята. Какого… Хлоя пытается дозвониться еще несколько раз, но ничего не получается. — Черт, — шипит, ударяя кулаком в стену. Со второго этажа хрипы разносятся все тише. Хлоя замирает на месте, вслушиваясь в эти мучительные, раздирающие звуки, словно кто-то ее царапает по шее и не дает дышать. Но тут в голову приходит идея. Девушка срывается с места, наспех напялив куртку и ботинки. Как только она распахивает входную дверь, ей в лицо ударяет целая охапка снега. На улице уже темно, хотя и не глубокий вечер. Однако вокруг Морец бушует белый ураган из снежных хлопьев. Становится нестерпимо холодно, тонкая осенняя куртка не может укрыть от ветра. Хлоя стискивает зубы, заслоняясь рукой от вихря. " Ну же, давай. Дэйву очень плохо, ты нужна ему, " — она пытается подбодрить себя. Девушка бежит к соседней калитке, влетая на участок парня. В окнах у Дилана света нет. Хлоя подбегает к темной двери, вся продрогнув. Зубы так сильно сводит, что девушка боится открывать рот. Волосы превратились в мокрые сосульки. — Дилан! — она барабанит по поверхности двери, забывая о существование звонка. Затем все же находит его и звонит, пока дверь не открывается. Наружу выглядывает сонный парень в одной футболке, но при виде девушки его лицо мрачнеет. — Дилан… — шепчет Морец. — Мне… нужна… — не может нормально выговаривать слова, ведь двигаться в принципе больно из-за холода. Губы оледенели. — Твоя помощь. Парень рывком затаскивает девушку внутрь дома, закрывая дверь, но Хлоя его удивляет. Она бьется назад, что-то шепча и кашляя. — Стой и успокойся, — жестко произносит парень. Его пугают безумные огоньки в вечно теплых глазах Хлои. Та замирает. Дилан держит ее за плечи, он чувствует как ее трясет то ли от холода, то ли от чего-то произошедшего. — Что случилось? Хлоя кашляет, но парень терпеливо ждет. — Дэйв, ему плохо, — сипло вздыхает. — Я звонила в 911, но никто не берет… Парень хватает свой мобильник, быстро набирая цифры. Морец обхватывает куртку руками, пытаясь себя согреть. Она успокаивается, с надеждой глядя на Дилана. Тот ждет ответа с той стороны линии, но ничего. Гудки. Это действует на нервы. Он пытается еще раз. И еще. — Бесполезно. Скорее всего какая-то авария на станциях из-за метели или все забито, — он убирает мобильный, соображая. На размышления даются секунды, и парень не намерен их тратить. Он берет какую-то вещь. — Надень, — это оказывается бесформенный, черный пуховик, тоже весьма старый, как многое в этом доме. Хлоя стягивает мокрую куртку, натягивая новую, более теплую. — Мы сами его отвезем, пошли. — Но у тебя же нет… — пытается возразить Морец, но Дилан уже открывает дверь, впуская в теплое помещение порцию снежного урагана. Они не говорят, просто бегут сквозь метель на огни соседнего дома. Это занимает не так много времени, но теперь Хлоя ощущает жар ладони парня и ей лучше. Поднимаясь на крыльцо и входя в раскрытую дверь, подростки идут на второй этаж. Дэйв лежит все так же на полу, корчась и пыхтя, но тише. Он смутным взглядом обводит прибывших, но при виде Дилана его глаза округляются. — Нужно аккуратно его поднять, сам он идти не сможет, — О’Брайен подхватывает Дэйва подмышки, беря основную тяжесть на себя. Хлоя старается удержать ноги парня. Ситуация осложняется тем, что Франко мелко дрожит, а его тело то и дело выкручивается в разные стороны. Лестница — особое препятствие. Пару раз они чуть не роняют Дэйва, а тот все пытается вырваться, хотя и не специально. Дилан опускает его на пол. — Где тут у вас машина? Но он не успевает сделать ничего далее, так как в дверь залетает мистер Франко. Хлоя, совсем не ожидающая его прихода, ахает, чуть не роняя Дэйва. Мистер Франко, сильно стукнув несчастной дверью и вновь наполнив дом холодным воздухом, кидается к сыну. По пути он толкает Дилана, так что парень отстраняется вбок. Мистер Франко зло косится на растерянную Морец, рывком беря сына и неся его в свой автомобиль. Дилан и Хлоя остаются одни, в холле.***
Что-то с силой ударяет в висок. Через пару секунд боль усиливается, заставляя раскрыть опухшие веки. Кэрол с трудом отрывает голову от стола, пытаясь вглядеться в расплывчатый фон. На яву и в мыслях — везде сплошная каша. Женщина трет голову, зарываясь пальцами в запутанные волосы. Что-то мешает ей снова провалиться в сон. Когда картинка становится четче, женщина оглядывает пустую кухню. Во всем доме не единого звука. На часах полпервого ночи. " Наверно, все уже легли спать, " — рассеяно думает женщина. Она переставляет вялые ноги, выходя из кухни и намереваясь пойти в их с мужем комнату. На столе незамеченной остается записка. Буквы выведены быстро и неаккуратно, как будто обладатель подчерка писал это либо волнуясь, либо в гневе. « Мам, я не знала, какого черта ты не просыпалась, пока не нашла запись от врача о принятие успокоительного. Ты не представляешь, как была нужна сегодня. Но, как обычно, ты все испортила. Мистер Франко сказал, что просил тебя отвезти Дэйва в больницу, но он так и пролежал, корчась от боли, лишних несколько часов. Он мог умереть, ты это понимаешь?! Я не знаю, что тебе скажет Говард, но я больше не могу находится с вами в одном доме. На счет школы не беспокойся, я не собираюсь заваливать свою жизнь из-за ваших недоотношений. Всем нам нужно немного отдохнуть друг от друга. Пока вам будет легче без меня. Ты знаешь, кто это. "***
Пейзаж опять изменяется. Голые деревья сменяют пустые, заснеженные равнины. Это странно, что я до сих пор не могу привыкнуть к снегу? В том мире, мире солнечного пляжа, волейбола, океана и драйвовой музыки, не было снегопадов, холода и мороза. Я к нему не привыкла. Мое лицо уже двадцать минут озаряет странная улыбка, не слишком широкая, но вполне счастливая. Несколько минут назад я звонила в больницу и узнала, что жизни Дэйва пока ничего не угрожает. Однако врач сказал, что пробудь он так еще час, все могло закончится по-другому. Похоже, у него появились проблемы с дыханием. Рядом со мной сидит О’Брайен, сверля взглядом мой затылок. Я уже привыкла к его взгляду, но от него все же иногда бегут мурашки. Дилан греет мои руки у себя в ладонях. Мы сидим в автобусе, а неприятный водитель так же косится на нас, как обычно косится недовольный мужчина на всех «безмозглых» и «отбитых» подростков. Еще бы, сейчас почти час ночи. Решение на время отстраниться от матери, от этого дома пришла ко мне спонтанно. И мы вовсе не влюбленные, которые решили вдруг наплевать на весь мир, сбежать от родителей и жить в свое удовольствие. Нет, место, куда мы едем, совсем недалеко от школы и нашего дома. Дилан каждые два дня будет наведываться к Сахарку. Взять его с собой было бы ошибкой. Он мог замерзнуть и простудиться. — Ты уверен, что мы ему не помешаем? — тихо спрашиваю парня. — Не парься, Джим появляется там так же часто, как я на уроках. — В последнее время ты стал исправляться, — замечаю. — Ну, я же хочу закончить школу, а не застрять в ней навечно. Больше они не говорят. Хлоя клюет носом, но не засыпает. Дилан же насторожен. В автобусе есть еще несколько человек, но один из них заслуживает большего внимания. Он одет в легкие джинсы, привычную ему одежду. Довольно просто для такой погоды. Зелено-серые глаза поблескивают азартом и неподдельным интересом. На губах появляется улыбка, но какая-то замороженная. Дилан дергается, понимая, что кто-то пялится ему в затылок. Нехорошее ощущение мигом заполняет внутренности. — Ты слышишь меня, Дилан? Парень моргает. — Скучал по своему наставнику?