Мои ты топчешь грёзы

Девушку звали Лидия Мартин. В ходе последнего рейда она потеряла мать — ее сожгли в общей куче изуродованных тел. Да и самой Лидии жить оставалось недолго, лишь до тех пор, пока Кейт не вытащит из нее всю необходимую информацию. А уж о методах допроса Кейт Арджент у клириков ходили легенды! Она умела добыть сведения даже из уст здоровых мужчин, которые, бывало, под конец просто умоляли покончить со всем поскорее. Кейт любила эту часть своей работы больше всего, и Дерек не возражал. Он сидел за столом, просто наблюдал и делал выводы — и в этот раз ничего не изменилось. Но эта девчонка, Лидия, была упряма. Ее руки были привязаны сзади, к спинке стула, из носа тонкой струйкой текла кровь, побледневшие губы мелко дрожали, но она продолжала молчать. — Ты, наверное, не поняла? Один из твоих дружков уже выдал всю информацию. Нам просто необходимо сверить ее с твоими показаниями, вот и все. Это же даже не будет предательством, да? — произнесла Кейт, склонив голову набок. Сейчас она казалась настроенной доброжелательно, но Дерек не обманывался на ее счет. Это была просто очередная тактика — некоторые допрашиваемые как раз таки и раскалывались в тот момент, когда к ним проявляли это лицемерное сочувствие. Они, подверженные эмоциям, никак не могли взять в толк, что «Прозиум» напрочь лишал сострадания. В этих несчастных бунтовщиках продолжала теплиться смешная надежда на то, что чужие страдания способны тронуть любое человеческое существо. Лидия Мартин не купилась на эту уловку. Она взглянула на Кейт так, будто готова была плюнуть ей в лицо. И уже через секунду поплатилась за это: кулак Кейт угодил ей куда-то в подбородок, голова Лидии запрокинулась, на лицо упали рыжие пряди. Кейт не злилась, просто осознав, что предыдущий способ не сработал, сразу же перешла к следующему, потому что клирик Тетраграмматона не должен был терять ни единой ценной секунды. — Расскажи мне о других мятежниках, — ровно произнесла Кейт, наматывая волосы Лидии на свой кулак. Все ее лицо теперь было в крови, которая капала на стол. В комнате запахло раскаленным металлом и страхом. Все они в конце начинали пахнуть так, как бы не храбрились изначально. Некоторые бунтовщики могли не выдать своих секретов (нечасто, но случалось и такое), но никто из них не мог избежать лап разъедающего ужаса. Они сами обрекли себя на это, отказавшись от приема «Прозиума». — Расскажи мне, — требовала Кейт и била ее снова и снова. Часы отсчитывали минуты, которые складывали в часы, а Лидия Мартин продолжала молчать, только кусала свои окровавленные губы и иногда шумно выдыхала через нос, будто несчастный, обиженный ребенок. — Расскажи, и твои страдания закончатся, — увещевала Кейт, склонившись к лицу Лидии близко-близко. И та все же сделала то, о чем наверняка мечтала с начала допроса: плюнула Кейт Арджент в лицо. — Довольно на сегодня, — наконец-то вмешался Дерек. Он знал, чего добивалась Лидия Мартин. Смерти. Она была достаточно умна, чтобы осознавать, что жизнь ее закончилась в тот момент, когда ее поймали в лагере бунтовщиков. И этой своей отчаянной выходкой она пыталась ускорить свою казнь. Но позволить ей отделаться так просто Дерек не мог. Кейт молча кивнула, спокойно вытерла слюну — за годы работы в Тетраграмматоне с ней и не такое случалось. — До завтра, Лидия, — произнесла она и в тоне ее звучало обещание. Дерек обошелся без прощаний. — Есть предложения? — спросила Кейт, нагнав Дерека в коридоре. — Завтра сожжем этого здоровяка на ее глазах. У них отношения, кажется. Думаю, этого хватит, чтобы она заговорила. — Ты опасный человек, Дерек Хейл, — одобрительно кивнула Кейт. — Думаешь, она действительно что-то знает? — Двое опрошенных подтвердили, что она была в дружеских отношениях, — Дерек поморщился, — с лидером другого отряда бунтовщиков. Не думаю, что это совпадение. В любом случае, мы сделаем все, что в наших силах. — Если она расскажет, то завтра можно будет и рейд организовать. Как думаешь? — Посмотрим, — пожал плечами Дерек. Он не любил торопить события, справедливо считая, что тщательность и старательность действуют в итоге гораздо эффективнее, чем стремительность. В этом с Кейт они расходились, но, вместе с тем, это и помогало им образовывать идеальный дуэт. Иногда Дерек задавался вопросом, почему он не женился на Кейт? Она была благонадежна, подходила по возрасту, приносила значительный вклад в благополучие их общества — идеальная супруга. Если бы Дерек предложил, она бы не отказала. Но он почему-то оттягивал этот момент, а потом на его пути появилась Пейдж, и Дерек решил, что и она сгодится для брака. В конце концов, какая разница? Они дадут жизнь детям, правильно воспитают их — в уважении к режиму и Вождю. Вот и все, что требовалось от этого союза, и Пейдж для этого вполне подходила. Вот если бы она только забеременела… Ожидание становилось утомительным. *** — Эй, чувак, как ты? — Скотт похлопал Стайлза по плечу, усаживаясь рядом. Здесь, на крыше заброшенного здания, вся пустошь была словно на ладони. Раньше тут постоянно кто-то дежурил, чтобы предупредить остальных в случае чьего-либо приближения. Но теперь у них осталось слишком мало людей, они все были истощены постоянным голодом, многочисленными болезнями. Они отупели от отчаяния, будто бы лишившись даже страха. А что бы изменилось, если бы тут кто-то дежурил? Даже если бы они заметили рейд заранее, то что бы это дало? У них почти не было ни оружия, ни здоровых мужчин, ни опыта сражений, ни сил, ни достаточной мотивации. Стайлз знал наверняка, что многие здесь сдались бы властям, согласились принимать «Прозиум» и на все лады прославляли бы Вождя, если бы «Тетраграмматон» миловал кого-то. Но они не ведали ни сострадания, ни прощения. Можно было ползать у клириков в ногах, каяться во всех настоящих и мнимых грехах, но итог был один и тот же — казнь. У них не было пути назад. — Хорошо, — наконец-то ответил Стайлз, но Скотт слишком хорошо знал его, чтобы поверить в эту неприкрытую ложь. — Ты ничем не мог помочь им, приятель, — заметил он и, будто почувствовав, что Стайлз хочет побыть в одиночестве, еще раз ободряюще похлопал его по спине и ушел. Стайлз проводил его взглядом, тяжело вздохнул. Да, он ничем не смог помочь погибшим вчера, он ничем не мог помочь людям, живущим здесь — все, как всегда. Над головой пролетали вороны — искали, чем бы поживиться. Ветер утробно завывал в дырявых канализационных трубах. Сколько они уже прячутся в этом здании? Год? Больше? Стайлз достал из внутреннего кармана куртки фотографию, бережно развернул ее. Она истерлась на изгибе, поблекла от времени, но для Стайлза это была самая ценная его реликвия. На фотографии была изображена его мама — еще совсем ребенок, лет восемь-девять, не больше. Изображение было сделано незадолго до того, как к власти пришел Вождь. Спустя годы его мама встретилась с отцом в каком-то лагере бунтовщиков и на свет появился Стайлз. Он, Скотт и еще некоторые — дети отщепенцев. Среди его ровесников были те, кто винил своих родителей, потому что те не дали им выбора, приняв решение отказаться от «Прозиума» и тем самым обрекая своих детей на единственно-возможное существование. Но Стайлз никогда не держал на маму и отца зла. Как ни странно, но у него было хорошее детство. Да, не самое спокойное, без достатка, но он рос в любви и заботе. Им часто приходилось переезжать, но еще лет десять назад все было гораздо проще. Клирики в первую очередь искореняли бунтовщиков в городах, тех, кто осмеливался проводить подрывную деятельность прямо у них под носом. На тех, кто жил за стеной, у них не было времени обращать внимание. Но шли годы, «Тетраграмматон» расширялся, накапливал мощь, а бунтовщики наоборот погибали без числа, и вот наступил тот момент, когда взоры власти обратились за стены их городов. Они начали выслеживать их, словно гончая, напавшая на след добычи. И вот тогда-то все изменилось. Их жизнь стала сплошным бегством, чередой бесконечных миль, вереницей полуразрушенных зданий, которые им приходилось называть домом. А потом заболела мама. Стайлз помнил, в каком отчаянье был отец. Он тогда наверняка бы отказался от всех принципов, только бы спасти ее жизнь, но ему никто не мог дать такой возможности. Дороги назад не было. Мама угасла быстро, умерла на каком-то старом складе, до тошноты напоминающем этот, где-то милях в двухстах отсюда. Они похоронили ее там же — среди пустоши, под рыжей землей, не оставив ни единого опознавательного знака. Зачем давать клирикам повод надругаться над ее могилой? Почти год назад пропал отец. Просто исчез, как будто его и не было никогда на этой земле — ни тела, ни каких-либо сведений, сколько бы Стайлз ни расспрашивал. Именно поэтому они все еще не уехали отсюда, потому что где-то глубоко внутри, в самых потаенных уголках души, теплилась надежда, что папа вернется. Если Стайлза не окажется здесь, то какова вероятность, что они вообще когда-нибудь увидятся? Но ждать дольше — значит подвергать угрозе чужие жизни. Уж слишком близко произошел последний рейд, в любой момент клирики могли нагрянуть вновь, и тогда уже никакой надежды не останется, потому что они все погибнут. Стайлз провел ладонью по короткому ежику волос, спрятал фотографию мамы в карман, еще раз осмотрел окрестности. Завтра… Завтра он перевезет всех в здание в пяти милях отсюда. Там был подвал, в котором, в случае чего, было бы гораздо проще укрыться. Это давало бы их группе хотя бы небольшой шанс… Придется весь день потратить на перевозку — у них-то всего лишь один старенький джип. «Хоть бы бензина хватило», — подумал Стайлз, провожая взглядом ворона. Пустошь медленно тонула в серых сумерках, будто погружалась в грязную воду. Ветер усилился, гоняя по бескрайним просторам колючие сорняки. Группа, наверное, уже поужинала и вряд ли они оставили что-то Стайлзу — разве что Скотт или Мелисса припасли для него ложку-другую супа или бобов. Голод стал для всех них перманентным состоянием. Как и отчаянье — такое глубокое, будто бы они все провалились в бездонный колодец. Вроде бы где-то вдали есть свет, но он такой призрачный и недосягаемый, что становится только хуже. Десять лет назад они мечтали свергнуть нынешний режим и изменить мир. Сейчас им хотелось только выжить и чтобы их наконец-то оставили в покое. Но их грезы оставались всего лишь грезами и не было никакого повода считать, что это когда-либо изменится. *** Кремация была назначена на десять часов. Дерек был уверен, что этого окажется достаточно, чтобы разговорить Лидию Мартин: она либо сдастся уже сейчас, когда Кейт в красках описывает ей мучения, которые предстоит пережить ее другу, либо выложит все уже после казни. В любом случае — план должен был сработать. — Нет, — коротко произнесла Кейт, подходя к столу, за которым Дерек кропотливо составлял очередной отчет. — Значит, будем готовить казнь, — спокойно ответил Дерек, не отрываясь от своей работы. У него оставалось еще двадцать две минуты, и он не собирался тратить их впустую. Через двадцать минут раздался сигнал, напоминающий о необходимости принять «Прозиум». Дерек сложил бумаги аккуратной стопкой и направился в уборную. Там он достал ампулу с препаратом, поднес к шее… — Клирик Хейл! — раздался громкий возглас еще из коридора. Дерек инстинктивно потянулся к оружию, выронив ампулу с препаратом — она закатилась куда-то в дальний угол. В комнату ворвался запыхавшийся юнец — какой-то новичок из безопасников, потому что имени его Дерек не знал. — Что? — Еле догнал вас, сэр! Меня зовут Джексон Уиттмор, я работаю… — Переходи к сути, — перебил Дерек. К чему эта ненужная трата времени? Была уже одна минута одиннадцатого, а Дерек никогда прежде не позволял себе опаздывать! — Моя разведгруппа ночью обнаружила транспортное средство в нескольких милях от места последнего рейда. Синий джип, сэр. Что прикажете? Вернуться и наблюдать или будем организовывать рейд? Дерек задумался на мгновение. Не в его привычках было менять заранее составленные планы. Но раз безопасники обнаружили место возможного пребывания бунтовщиков раньше, чем им удалось добиться точных сведений от Лидии Мартин, то нужно было пользоваться ситуацией. Девчонка все равно не избежит своей участи, как бы там ни было. — Отправляемся в рейд, — коротко велел Дерек. — Выезжайте, мы с клириком Арджент прямо за вами. Джексон кивнул — и был таков. Дерек заглянул под раковину в поисках ампулы с «Прозиумом», но она будто под землю провалилась. По правилам он должен был доложить об инциденте тотчас же и получить замену. Но это было ужасное расточительство времени! Если они отправятся сейчас, по горячему следу, то уже через час-другой все будет закончено, и Дерек тут же получит новое лекарство. Ничего страшного за такой промежуток времени произойти не могло. Убедив себя таким образом, он направился в зал кремации. Кейт взглянула на него недоуменно — впервые за все время их сотрудничества ее напарник опаздывал. Лидия Мартин стояла здесь же — она все также ровно держала спину и смотрела прямо, но руки ее мелко подрагивали и она невольно то и дело сжимала их в кулаки. Эйдан — парень приговоренный к кремации — стоял в другом конце комнаты. На Лидию он не смотрел. Может, боялся, что тогда не сможет сдержать эмоции или не хотел причинять ей еще большие страдания. — Начинаем? — спросила Кейт. — Нет, — Дерек отрицательно покачал головой, не обращая внимания на вскинутые в надежде на него две пары глаз. Он не давал им надежду, он дарил им всего лишь отсрочку — и то не по своей воле. — Выезжаем в рейд, есть информации. Разведите их пока по камерам, — велел он охранникам. По дороге он вкратце рассказал Кейт о полученных сведениях. Она только кивнула, тем самым выражая одобрение принятому Дереком решению и, откинувшись на сиденье, молча принялась смотреть на дорогу впереди. *** Никто не стал перечить, когда Стайлз предложил переезд. Некоторым было все равно, каждое их действие было автоматическим, и они, как казалось Стайлзу, не особо-то отличались от тех, кто жил в городах и принимал «Прозиум». С каждым днем вот таких апатичных становилось все больше — это настроение распространялось, как неизлечимая зараза. Другие были просто напуганы ситуацией, произошедшей так близко, поэтому это предложение они даже встретили каким-то подобием радости. Только Скотт ободряюще похлопал Стайлза по плечу, да Мелисса присела рядом и, протянув ему металлическую миску, на дне которой плескалось жидкое варево, произнесла: — Это же недалеко отсюда, да, Стайлз? Ты иногда сможешь возвращаться и обязательно встретишь его, когда он вернется. Стайлз благодарно улыбнулся ей, отправляя ложку похлебки в рот. Он не верил в это, и сама Мелисса тоже не верила, но им нужна была эта ложь, чтобы не сдаться окончательно, не превратиться в те подобия людей, которых среди них становилось все больше. — Спасибо, — поблагодарил Стайлз, доев и ставя пустую миску на колени. Голод, кажется, стал только сильнее, потому что такой порцией можно было только раздразнить его, но не погасить. Но что поделаешь? Где этот пресловутый выход, который должен быть из любого положения? Как рассмотреть его? — Пожалуйста, — Мелисса улыбнулась и ушла. Пора было ложиться спать, завтра предстоял тяжелый день. Стайлз вытянулся на своем старом матрасе в углу, заложил руки за голову. Несмотря на усталость — и моральную, и физическую — заснуть у него долго не получалось. Такое с ним часто происходило — мыслей в голове было так много, они сталкивались, смешивались, обращались в какие-то причудливые идеи и нереалистичные планы. Вот и сейчас Стайлз думал, что им надо уезжать дальше, гораздо дальше… Нужно бы украсть машину… А лучше фургон… Может, проникнуть в город, за эти высокие бетонные стены под покровом ночи? Достать оружие, а если повезет — еды. Стайлз фыркнул — ну, что за фантазии? Кому легче от этих мечтаний? Возле стены копошилась крыса — спокойно, деловито. Сначала они пытались уничтожать их, но потом сдались. Ими кишела здешняя дырявая канализация, они чувствовали себя здесь полноправными хозяевами и мало чего боялись. Стайлз хотел запустить в крысу кроссовком, но потом передумал — еще и сгрызет, а ему потом что, босым ходить? Другой обуви нет и не предвидится. Стайлз ворочался почти до самого утра и, как только он наконец-то провалился в сон, его разбудила Мелисса. — Милый, утро уже. Пора. Стайлз кивнул, пытаясь поймать мысли, которые теперь ускользали от него, будто мифические пикси, о которых ему в детстве рассказывала мама. Он широко зевнул, потер воспаленные глаза, еще раз кивнул. Да, нужно было вставать, заводить свою детку, потому что ей сегодня предстояло славно поработать, а Стайлз слишком хорошо знал, какой своенравной может быть его машинка. — Да, начинайте собираться, я заведу джип, — пробормотал Стайлз хриплым ото сна голосом. — Может, позавтракаешь сначала? — предложила Мелисса. — Нет, я не голоден, — улыбнулся Стайлз. Мелисса недоверчиво приподняла брови, покачала головой, но говорить ничего не стала. Утро было морозное. Тяжелые, мутные облака висели низко, клубились, собираясь в причудливые фигуры. Резкий ветер обжигал кожу, рыжеватая пыль оседала на одежде и волосах. К штанине Стайлза пристал репейник и оторвать его стоило немалых усилий. Вороны каркали неподалеку, терзая какую-то падаль — то ли крысу, то ли кошку. Можно ли было скучать об этом месте? Да даже если бы и существовал какой-то чудак, который мог бы тосковать по этой суровой земле, то он мог бы утешиться тем, что их новое обиталище мало чем будет отличаться. Но для Стайлза этот заброшенный склад был последней ниточкой, связывающей его с отцом. И уехать отсюда — значит полностью перемениться, стать по-настоящему взрослым и смириться с тем, что у него больше никого не осталось. Наверное, оттого Стайлз так долго тянул — ходил вокруг джипа, проверял каждую мелочь. Потом тяжело вздохнул, спрятал руки в карманы, втянул голову в плечи и направился к складу… Нужно было отправляться в путь. *** — Упустили! — произнесла очевидное Кейт, вышагивая из угла в угол. Сейчас здесь никого не было, но бунтовщики бесспорно покинули это место совсем недавно. В углу валялись пустые консервные банки из-под фасоли, матрасы были сложены один на другой, нашлась даже холщовая сумка с изношенной одеждой и — самое ценное! — аптечка со скудным запасом по большей части просроченных лекарств. — На час раньше, и мы бы их накрыли! Почему так поздно доложили, если машину обнаружили еще ночью? — последний вопрос Кейт задала уже безопасникам, которые тут же переминались с ноги на ногу. Дерек к их ответу не прислушивался. Он даже отошел подальше, чтобы не слышать их, потому что все внешние раздражители становились все ярче и интенсивнее с каждой минутой. Ему был нужен «Прозиум» и не абы какой, а именно его доза, разработанная специально для оборотней. Но возвращаться сейчас… Нет уж, они должны были исправить свою ошибку! — Дайте мне карту этого района, — потребовал Дерек. Джексон — его недавний знакомец — тут же протянул ему карту, на которой были отмечены все строения на этой территории. Дерек нашел тот склад, к котором они сейчас находились, провел пальцем к месту их предыдущего рейда, где они поймали Лидию Мартин. Вряд ли бунтовщики уехали куда-то далеко — на одной-то машине! А значит варианта оставалось всего три: скотобойня в двух милях на юго-восток, громада бывшего сталелитейного завода в четырех милях на север и деревообрабатывающая фабрика в пяти милях на восток. Когда-то все эти предприятия были в черте города, до строительства стены. А сейчас пустошь поглощала их, время разрушало дело рук человеческих, но спрятаться там все же было реально. — Что ты делаешь? — спросила Кейт, подходя ближе. Запах, который исходил от нее, был такой резкий, то Дерек едва не поморщился. Только этого не хватало! Все его человеческие эмоции были под контролем, но вот волчья суть — низкая, примитивная — уже вырывалась наружу. — Разделимся на три группы. Ты, Арджент, отправишься вот сюда, — Дерек указал на карте место, где располагался сталелитейный завод. — Здание очень большое, поэтому нужно быть предельно внимательными. Кейт взглянула на него, и Дереку почудилось, будто во взгляде ее на мгновение возникло недоумение. Он что-то делал не так? Вел себя странно? Дерек заставил себя выбросить эти мысли из головы и успокоиться. В конце концов, это он был главным в их тандеме и имел право давать ей поручения. Территорию скотобойни Дерек доверил одному из самых опытных безопасников. — А что касается фабрики. Эй, Уиттмор, возьмешься ты. — Слушаюсь, сэр! — с готовностью отозвался Джексон. — А что будешь делать ты? — спросила Кейт, когда план действий был составлен и группы сформированы. — Я останусь здесь, — ответил Дерек, прямо встречая внимательный взгляд Арджент. «Нужно быть осторожнее», — возникла вдруг в голове тревожная мысль. Такая, как Кейт, не будет слушать его объяснений по поводу происшествия с «Прозиумом». Он не принял его — все. Этого было более, чем достаточно, чтобы обвинить его в эмоциональном преступлении и казнить. И уж Кейт Арджент вполне сможет привести приговор в исполнение. — Еще раз осмотрись кругом. Матрасы, аптечка, одежда — думаешь они просто оставят это здесь? За вещами наверняка кто-то вернется. И я буду здесь, когда это произойдет. — Хорошо, — спустя несколько мучительно долгих мгновений, произнесла Кейт. — Все, ребята, выезжаем. Живее! Все, кроме Дерека, покинули склад. Еще через минуту загудели моторы, но вскоре и этот звук растворился в пространстве. Дерек осмотрелся кругом, принюхался — не так, как обычно. Раньше он делал это в толпе, пользуясь какими-то отголосками своих сил оборотня, чтобы уловить в безжизненной массе вспышку чьих-то эмоций и обвинить этого человека в эмоциональном преступлении. Но теперь он искал другое, ведь он и так знал, что люди, которые жили здесь, были эмоциональными преступниками. Ему вдруг стало интересно, что они чувствовали, и способен ли он, Дерек Хейл, клирик «Тетраграмматона», различать эти эмоции, называть их. Страх — кислый, душный запах. Надежда — едва ощутимая, терпко оседающая на языке. Тоска — горькая, стойкая. Она где-то под кожей, от нее так просто не избавишься… Дерек вздрогнул, сжал голову руками, будто пытаясь раздавить ее. Хватит! Он с каким-то суеверным ужасом осознал, что помнит. Где-то за маревом «Прозиума», за догмами Вождя, за жестким воспитанием в пансионе все еще скрывались эмоции. И теперь они пытались вырваться наружу — хватались за ребра, впивались холодными пальцами в плоть, врывались в голову досадными мыслями. Но Дерек не мог сдаться так просто. Не мог! С улицы донесся рокот мотора. Вот и чудесно! Пора возвращаться к работе и привычной жизни! Дерек достал пистолет, спрятался за колонной и принялся ждать. ***