Радужный человек и его проблемы

…Like a queen in days of old She shoots colors all around Like a sunset going down…. - Здравствуйте, меня зовут Джон и я НЕ алкоголик. Сюда меня отправил друг, я не знаю зачем, но он угрожал вылить всю мою текилу. Надеюсь, скоро он отстанет от меня. Спасибо. Светловолосый мужчина в висящей на нем мешком рубашкой плюхнулся обратно на стул, его глаза быль лишь слегка занесены дымкой алкогольного дурмана. Скрестив руки на груди он уставился на остальных, вынужденный или слушать их или потом выслушивать Гордона – своего лечащего врача, и уж лучше слушать слабовольных нытиков, чем моралиста. «Это полезный опыт» - повторял он себе «Может, ты встретишь интересного человека или услышишь что-нибудь вдохновляющее» - голос в его голове принадлежал единственному, с кем он был близок – его другу Грегу Лестрейду. В последнее верилось с трудом, но именно эти никчемные совместные тренинги успокаивали на некоторое время Грега, и он переставал читать лекции о вреде алкоголя. Часы показывали половину восьмого, когда последний, из собравшихся сегодня, закончил свое представление. - Очень хорошо, вот мы познакомились, а теперь предлагаю спросить себя «почему алкоголь»? - голос Гордона был вкрадчивым и успокаивающим, его глаза излучали тепло и ласку, он был подобен святому – со своей всепонимающей улыбкой и всепрощающими интонациями. Джон подавился воздухом – что за идиотский вопрос? Неужели Блейк действительно верит, что понимание причин поможет избавиться от тяги? Или это такой вариант осознания проблемы? Светло голубые глаза обвели предполагаемых собутыльников, каждый хмурил брови, словно заглядывал в глубь своей души, вопрошая этот простой вопрос «Почему?» - Джон, вы уже готовы поделиться с нами? – конечно же Гордон был в курсе мнения Уотсона обо всем этом. В конце концов, это его постоянный клиент уже на протяжении пяти лет, если Джон захочет он может сам вести этот курс реабилитации, но кто ему даст это сделать? - Только если после этого меня отпустят. - Вас никто здесь не держит, - ободряющая улыбка Блейка заставила Уотсона сжать кулаки. Еще как держат, угораздило же его подружиться с полицейским, да еще и таким ответственным и заботливым как Лестрейд. Постановление суда и вот он тут в принудительном порядке выслушивает выученные еще два года назад вопросы и уже может предположить, что ответит каждый из собравшихся. И ведь Гордон знает – еще как держит. Молчание затянулось. Они смотрели друг другу в глаза, практически не моргая, и в итоге пришли к пониманию. - Сэр…могу я?- кашлянул Майк, неуверенный мужчина тридцати лет, в горчичного цвета футболке и красных шортах. - Да, конечно. – Оживился Гордон, поворачиваясь к брюнету. - Я думаю…знаете…уф…когда я выпью, я становлюсь веселее, и общительнее, и…девушкам я нравлюсь, и себе тоже… - Но Вы же понимаете, что если вы заведете отношения, то именно алкоголь прикончит их?- тихо, проникая в самую душу, спросил Гордон, Джон лишь закатил глаза, чего никто не заметил – все уставились на врача и Майка. - Да. Вообще-то я именно поэтому и пришел. Моя девушка – Линдси, она сказала что выйдет за меня, только если я смогу бросить пить. - Что ж. Хорошо. Очень похвально, Майк. Спасибо. Есть еще желающие? Постепенно выговорились все кроме Джона. - Это было здорово, спасибо вам. Дома подумайте о том, какие именно вы испытываете эмоции когда пьете, о чем думаете или что забываете, и постарайтесь придумать альтернативу этому. Всего доброго. Шумные прощания, улыбки и алкоголики начали расходиться. - Джон. Уотсон шумно выдохнул, опустил плечи и пошел к своему второму другу – за столько лет общения он вполне мог бы назвать Гордона своим приятелем. - Почему ты так враждебно настроен? - склонив голову вправо, спросил Блейк. – Здесь точно никто ничего тебе плохого не скажет и не осудит. Они как и ты… - Нет. Они не как я. И ты это знаешь, - резко прервал проповедь Уотсон. - Но ты мог бы высказаться… - Зачем? Что изменится? Мы знакомы пять лет, каждые полгода я хожу к тебе, но как видишь я всё еще пью. И знаешь почему? Потому что хочу. Всего доброго, Фландэрс. Да, он сорвал свою злость, да ему паршиво, у него болит голова и уже не понятно, то ли это похмелье, то ли его обычная головная боль. Джон был Призмой, самой сильной призмой из тех что рождались за последние сто, а может и больше, лет. Обычно призма специализируется, если так можно сказать, на каком-то одном чувстве или эмоции, человек может чувствовать эмоцию другого человека, забирать себе, например, гнев и отдавать взамен ласку. Людей способных поглощать и отдавать чувства и эмоции в принципе не много, и, как правило, они все работают в местах где могут пригодиться их способности, многие из них являются соцработниками или врачами. Джон был призмой способной преобразовать любые отрицательные чувства и эмоции с одной проблемой – он всё чувствовал – если он поглощал боль от вывиха, то он чувствовал фантомный вывих, если он поглощал гнев или грусть то это больше походило на отравление или мигрень, и чем сильнее эмоции тем дольше их переваривать и тем тяжелее ему. По собственной дурости и по указке своего учителя, Джон после института отправился на войну. «Только представь, скольким ты облегчишь жизнь. Спасешь. Осчастливишь!» - вдохновенно пел в его уши Морис, прекрасно знающий, как сильно мальчик из неблагополучной семьи нуждается в одобрении и признании. «Там ты будешь максимально полезным. Что ты можешь сделать здесь? Снять головную боль медсестре? Что ты сможешь там?» О, да, ему очень качественно промыли мозги. Спустя много лет он узнал, что Морис был вербовщиком, его работа заключалась в том, чтобы отыскивать призмы и отправлять их на войну. Всей душой Уотсон ненавидел Морисона, государство, себя. Война не только сделала его калекой, лишила лицензии хирурга и подарила ПТСР, но и вывернула его наизнанку. Он страдал от тошноты, мигрени, постоянной агонии, но юношеский максимализм и вера, что он делает все правильно – не давали ему и шанса все бросить и уйти (да и кто бы его, контрактника, отпустил). Ранение изменило все. Он лежал, как думал полковник Мюррей, без сознания, и слушал как мужчина шипит от злости и ненависти. - Вот, сукин сын, ублюдок, еще одного довел! Мало ему, блядь, надо еще! Убить бы его. В тот момент Джон истекающий кровью и парализованный болью, не понимал, о чем именно говорит полковник. Но позже, уже в Лондоне, он подслушал разговор Морисона ( к которому пришел за советом) и неизвестного мужчины в форме. - В последнее время от вас практически никого не поступало. - Я делаю всё, что в моих силах. Помните – именно я направил к вам Уотсона. - Он более не способен служить. Нам нужны новые призмы. - Вы же знаете как их мало, я и так отправляю к вам лучших студентов. - Этого недостаточно. Нам нужны все. Тогда ему пришлось схватиться за стену, чтобы не упасть. Он чувствовал себя одураченным, использованным, ненужным, сломанным. Собственно, именно таким он и был. До армии и в Афганистане, он был уверен – его боль ничто по сравнению с тем благом, которое он делает. После ранения он решил прекратить связь с миром. В маленькой комнатушке он неделями лежал на кровати пытаясь переварить все, что получил, и тут появилась еще одна проблема – счастье выплескивалось из него словно гейзер, и это привлекало людей. Его соседи чувствовали себя окрыленными. Еще бы - ужас войны, переработанный в столь же мощное наслаждение, это подобно лучшему десерту, возможно даже наркотику. Он отказывался выходить на улицу без резкой на то необходимости, он не мог есть, но он понял, что алкоголь облегчает его состояние, совсем чуть чуть, но становится лучше. Через полгода после его возвращения в город, он был похищен. - О Боже, ты такой вкусный, - мурлыкнул в самое ухо один из похитителей, - что это? Смерть? Неизлечимая болезнь близкого? Как ты это делаешь? – расширенные зрачки мужчины подтвердили опасения Джона – его чистое счастье было невероятным наркотиком, перед которым не могли устоять даже обычные люди, чего уж говорить о энергетических вампирах? Мучительные три месяца его держали в подвале, его пытались кормить, за него дрались, ему поставляли выпивку, один раз в нее попробовали подлить наркотик, решив, что это сделает эмоции еще невероятнее, но у Джона от этого случился эпилептический приступ. Так что похитители решили больше не экспериментировать. Они высасывали весь максимум, как они думали, но энергия появлялась снова. Кто-то из них придумал водить Джона на пытки. И вот тут был ад подобный Афганистану с одной лишь разницей, что мучили из-за него. Облава произошла в момент, когда Джон скорчившись в углу своей камеры блевал желчью третий час подряд. Именно Лестрейд нашел его. Включив свет в прихожей, Джон не нагибаясь, стянул с себя кроссовки, от движения бутылки в его пакете знакомо дзинькнули. Проходя мимо телефона он нажал кнопку проигрывания голосовых сообщений. - Привет, Джон. Это Мери, я по поводу твоей новой книги, нужно изменить главного героя, позвони мне, когда сможешь. - Привет, Джон, это Джастин, как на счет сходить проветриться? Сегодня в восемь в клубе «Белл А Капелл» будет крутая вечеринка, обещаю – не пожалеешь. - Привет, Джон, это снова Мери, не смей ходить с Джастином. Там будет Марк. Надеюсь на твое благоразумие, или лень. - Привет, Джон, это Грег, позвони. - Джонни, прости меня…слушай, может, встретимся где-нибудь? Поужинаем? Позвони мне. Марк. Голова начала болеть. На душе было паршиво, а в квартире до ужаса скучно. Впервые за долгое время ему действительно было скучно в своей квартире. Решив, что по поводу персонажа можно поговорить и завтра, Джон принялся рассуждать на тему – с кем он хочет провести этот вечер, и, что вероятнее, ночь. Джастин был его агентом, именно он прочитав его блог, предложил свои услуги. Он был денди, и весьма хорошо разбирался в бизнесе и талантах. Они не были друзьями, скорее Джастин готов был пойти на все, лишь бы подстегнуть Джона к написанию новой книги. Провести с ним вечер была не плохая идея – он не будет упрекать Джона за любовь к спиртному, скорее всего он с радостью купит ему столько коктейлей, сколько Уотсон сможет влить в себя. Мери была его редактором и подругой Джастина, они даже, помнится, какое-то время встречались, но в итоге решили, что дружба для них лучше, чем отношения. Она жалела Джона, была ласкова, и, Джон подозревал, что она в некотором сговоре с Джастином. Потому что то, как они с ним обращались, походило на игру «злой и добрый полицейский». Джастин подстрекал, Мери дарила желанное успокоение. Но пока это работало, и пока в его крови не переставал плескаться алкоголь, Джон не видел причин для жалоб. Грег не был бы в восторге от его желания напиться. С ним лучше пока не разговаривать. Или лучше позвонить именно сейчас, чтобы он не начал названивать где-нибудь по среди ночи. - Слушаю. -Я только домой пришел, ты хотел, чтобы я позвонил? - Да. Слушай, прости, что я тебя отправил туда, но ты же понимаешь, что это для твоего же блага? - … - Джон? - Я на тебя не злюсь. Успокойся. Не нужно физического контакта, голос куда сильнее передает эмоции, даже если человек тщательно их скрывает. Грег боялся, и Джон это чувствовал. - Да? - Да. Он знал, что теперь Грег чувствует себя лучше, а вот Джону нужно выпить. - Я знал, что ты придешь! - радостно воскликнул Джастин, хлопнув Джона по плечу. В клубе уже было много народу, пахло травкой и алкоголем. Если и есть место, где люди практически не страдают, то это именно такие вот клубы. - Пока не замечаю ничего грандиозного,- принимая из рук официантки бокал мартини, сообщил свои наблюдения Джон. - Подожди, все только впереди, – улыбнулся довольный появлением своего лучшего клиента, Джастин. И он был прав. Шоу с танцами, живой музыкой, дефиле от модного и популярного дизайнера нижнего белья, шоколадный фонтан, фейерверк, много спиртного, красивые девушки… Так что утром не было никаких сомнений – голова болит исключительно из-за похмелья. - Доброе утро,- пропел Марк ,- минералочки? Волосы на руках встали дыбом. - Бляяяяяяядь, - сжимаясь в калачик и пряча голову в подушку, простонал Джон, только сейчас понявший предостережения Мери. - Все так плохо? - оживился Марк, искренне не понимающий причины страданий своего…парня? - Значит Марк - Да. - И ты. - Да. - Я… - Предупреждала, знаю. Хватит. Закрыли тему. Я ему все подробно объяснил и выставил за дверь. - Повел себя как типичный мудак. Поняла. - Не моя вина, что он переспал со мной. - Неет, конечно. Ты же не в чем не виноват. Жертва. Да? А еще Мери любила включать режим «Совесть Джона». - Ты хотела обсудить не мою ошибку этой ночью, так что давай начнем. Что не так с моим героем? - Он слишком…идеальный. Таких не бывает. - И что в этом такого? Это книга, а не биография. - Джон, ты талантливый писатель, моя работа заключается в том, что бы говорить тебе свое мнение. Я тебе говорю – для персонажа такого масштаба нужен живой прототип. Ты сделал его настолько крутым, что от него яйца сварятся стоит их только положить на обложку текста. Читатель не проникнется им. Он не захватывает. Обычно твои персонажи оживают стоит только начать читать, легко встают их образы перед глазами, им сопереживают как своим близким, даже не смотря на их разность они все похожи именно этой своей реальностью. Но твой Кларк не оживает. - И что ты хочешь? - Или придумай ему прошлое и опиши его, или сделай его менее идеальным. - Только не прошлое. Это в корне изменит всю суть истории. - Значит, покажи, что он имеет слабое место. Спустя час они разошлись. Джону нравилось писать. Он наслаждался выплескиванием эмоций, он жил своими героями, их историями, и был счастлив, когда Джастин показал ему сколько издательств согласны с ним работать. Он не был мега популярен, но денег хватало на довольно разгульную, хотя и ужасную, жизнь. - Джон? Что-то случилось? - Нет, вернее да, но это не проблема. Не большая проблема. - Тогда что ты тут… - Я думаю, ты прав. Мне нужна помощь. Впервые он признал, что от алкоголя ему не становится лучше. Он просто зависим. Лицо Грега долго еще стояло перед глазами. Наверное, это единственный человек, который по-настоящему переживал за него. Мери нужен был его талант, его работы, Джастину его имя и деньги, и только Грег просто хотел его счастья. - Всем привет, меня зовут Джон, и я алкоголик. Я бывший врач и военный, моя карьера закончилась из-за ранения после которого я не смог полностью восстановиться, я призма и меня похищали энергетические вампиры. Мне тридцать семь, и единственный мой друг отправил меня сюда после того как я чуть не выстрелил себе в голову будучи невменяемо пьяным. Мой агент потакает моим прихотям, мой редактор намекнула, что мои персонажи становятся плоскими. У меня постоянные головные боли и похмелье, и я думаю, что пора это прекратить. Спасибо. Он сел на свое место, ощущая прошибающий некоторых присутствующих страх и ужас, но он должен научиться контролировать хотя бы это. Такие слабые эмоции раньше бы вообще остались для него незамеченными. О, да. По сравнению с ним у остальных проблем в жизни нет вообще. - Знаешь, твоя речь повлияла на них лучше, чем месяц моей работы.- Гордон был счастлив. - Когда брошу пить, сможешь ставить меня в пример. - Уже могу. Тепло разлилось в его душе, наверное, люди испытываю тоже самое, когда он выплескивает на них переработанные гнев и грусть. Три месяца интенсивной терапии. Три месяца ужасного настроения, апатии и вспышек гнева. Три месяца неутолимой жажды. И вот, Джон Уотсон, все еще изможденный, но без туманного взгляда и аромата ванили, сидит в кафе вместе со своими агентом и редактором и сообщает им новость, от которой они совершенно не в восторге. - Я больше не буду писать.