One Caress

      В этот раз, когда наступает время следующего сеанса, Стив нервничает гораздо меньше. Ну, по крайней мере, именно так он себя убеждает. Его квартира сверкает от чистоты, он постирал абсолютно все грязные вещи, и даже испек две буханки яблочного хлеба по специальному рецепту его мамы, чтобы отблагодарить Баки. Он просто угостит Баки вместо того чтобы оставлять ему обычные чаевые, что такого? Он уверен, что не пытается соблазнить этого парня. Он точно никогда не считал правдой старую поговорку Сары Роджерс, которая гласила, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Не-а. Никогда. Кроме того, кто-то такой как Баки, чувствующий себя настолько физически комфортно с другими людьми, чтобы стать профессиональным обнимашковым солдатом, уж точно не заинтересуется кем-то таким неловким и нерешительным, как Стив. Баки даже на мгновение не задумается о нем в таком ключе, решает Стив. И, честно говоря, он же даже понятия не имел, заинтересован ли Баки в парнях в принципе. Это не тот вопрос, который ты можешь задать первому встречному, а опознавательные знаки в наши дни почему-то никто не носит. У Стива практически не работает гейрадар. Или… Ээ, би-радара? В любом случае, он бы мог просто ходить вокруг с огромным светящимся знаком вопроса над головой. Лучше даже не рисковать, решает он. Ему бы не хотелось, чтобы Баки чувствовал себя неловко, если вдруг окажется, что он даже не заинтересовать в парнях, а Стив начнет с ним флиртовать. Он счастлив просто иногда видеться с ним. Они могут, допустим, дружить. «Обнимашковый спецназ» уж точно не брачное агентство, и Баки устроился туда не для того, чтобы отказывать нерадивым клиентам. Так. Он всего лишь угостит его яблочным хлебом, немного поболтает и погладит собачку. Все будет хорошо. Он это переживет. Баки появляется ровно в восемь вчера, вместе с Лаки, конечно. — Стив, как дела, приятель? — здоровается Баки с улыбкой. На нем синяя хенли с длинными рукавами, а волосы убраны в неряшливый пучок на макушке. И каким-то образом от него все еще захватывает дух. Но Стиву, слава Богу, хватает выдержки, чтобы хотя бы улыбнуться. Он практиковался перед зеркалом. — Заходи, — говорит он, запуская их двоих. Лаки уже виляет хвостом и радостно лает. — Я, эм, принести тебе что-нибудь попить? Я собирался сделать чай, — нерешительно предлагает Стив. — Зеленый, с ромашкой. Говорят, он успокаивает. Баки снимает с пса поводок, прежде чем последовать за Стивом на кухню. — Конечно, с удовольствием. Как раз немного согреюсь, я совсем замерз, пока мы дошли до тебя. Он ерошит мех на голове Лаки и тот довольно прислоняется к его ноге. Стив ставит две кружки на стол и жестом указывает на свежую буханку хлеба, порезанную на аккуратные ломтики. — Хочешь перекусить? Ну, ты же останешься немного дольше на это раз. Я подумал, что стоит тебя чем-нибудь угостить. Да? — М, да, спасибо. Пахнет просто удивительно. Он закрывает свои прекрасные голубые глаза, наслаждаясь ароматом свежей выпечки. Стив на секунду даже воображает, что было бы неплохо увидеть такую реакцию Баки еще раз. А затем он начинает паниковать. Сердце колотится в груди, в голове так много мыслей, что он не может сосредоточиться ни надо одной из них. — Это яблочный хлеб. Я сам испек, — тихо говорит он. — Ну, это рецепт моей мамы, я просто следовал ее инструкциям. Он, кажется, уже остыл. Я люблю есть его со сливочным маслом. Может быть, ты тоже хочешь…? Когда он поднимает взгляд, то замечает грустную улыбку на губах Баки. — Стив. Все хорошо. Я с удовольствием попробую твой яблочный хлеб. Роджерс пытается наконец сделать глубокий вдох, чтобы хоть немного успокоиться. Сегодняшний сеанс будет длиться полтора часа, и осознание того, что все это время Баки будет буквально в нескольких метрах от него, совсем не помогает ему в этом. Он успокаивается только после того как раскладывает хлеб на тарелки и ставит их на стол. Баки садится за стол и подзывает к себе собаку, но Лаки преданно сидит у ног Стива, ожидая, что ему тоже перепадет кусочек. — Давай, Лаки, иди сюда. Никаких сладостей на сегодня. Не вредничай и веди себя хорошо. Пес неохотно возвращается к Барнсу, но продолжает грустно посматривать на Стива. — Боже мой, из тебя иногда получается просто потрясающий актер. Не строй из себя самую несчастную собаку на планете, Лаки. Баки пытается его отчитывать, но у него все равно держится слабая улыбка на губах. — Стив, ты знал, что Лаки самый несчастный и явно самый голодный пес на планете? — Да? Поверить не могу, — подыгрывает он. — Вот же тебе не повезло с хозяевами, малыш. — А еще его никто не гладит. Никогда. Даже за ушком никто не чешет, представляешь? — Баки закатывает глаза, и тут же почесывает Лаки за ушами, опровергая свои слова. — Я так и знал. Ты только посмотри на эти грустные глаза. Его прям сейчас можно снимать в рекламе для какого-нибудь приюта для животных, — фыркает Стив, и гладит Лаки по спине. Он кусает хлеб и тут же чуть не давиться, когда Баки громко стонет. — Господи, как же вкусно, Стив, — Баки снова делает «то самое» лицо, закрывает глаза и мечтательно улыбается, облизывая губы. Стив, кажется, больше никогда не сможет нормально дышать. И жить с осознанием, что где-то по Земле ходит вот такой Баки. Он точно не переживет следующий час. Никак. Он умрет прямо за этим столом, за которым он только недавно раскатывал тесто для яблочного хлеба. В отчете о вскрытии так и напишут: умер, пока гладил собаку и смотрел на Баки Барнса, облизывающие ужасно розовые губы своим ужасным языком. — Можно еще кусочек? — спрашивает Баки, несмотря на полный рот крошек, а затем он замечает выражение лица Стива. — Эй, Стиви, ты в порядке? Роджерс не может выдавить ни звука. Он занят тем, чтобы постараться не покраснеть до кончиков волос. Но он уверен, что у него ничего не получается. Стиви? Он назвал его Стиви? Ого. Он сжимает кружку с чаем, просто чтобы держать хоть что-нибудь в руках. Да, нужно просто дышать и вести себя нормально. А затем он делает слишком большой глоток и давится чаем, который должен был сделать все это не таким неловким. Да уж. Баки ласково постукивает его по спине, пока он вытирает рот салфеткой, и Стив рефлекторно вздрагивает. --- У него чаще всего возникала большая проблема, когда кто-то пытался к нему прикоснуться. Доктора постоянно просили его маму держать его как можно крепче, чтобы он не дергался во время обследований, а шестилетний Стив только всхлипывал и выдирался пуще прежнего. Он никак не мог понять, почему в его тело все время втыкают разные иглы и почему заставляют его все это терпеть. А его отец, после пары бутылок пива, мог схватить его за руку настолько сильно, чтобы после оставались синяки, а потом толкал его в стену или на пол, просто потому что ему так хотелось. Уже в школе, когда он, казалось бы, подрос и мог защитить себя, Шон О’Мэлли и Билли Анджело запихивали его в шкафчик и били в мужском туалете, называя его хлюпиком и заморышем. А парни и девушки, которые пытались сблизиться с ним, в то время как он совсем не был к этому готов, всегда слишком спешили, а он паниковал настолько, что не мог даже сказать простое «нет». Обычное прощальное объятие постоянно превращалось в попытки облапать его задницу, а дружеское постукивание по коленке каким-то образом становилось рукой на его промежности. Несмотря на то, притягивали люди его к себе или отталкивали, у него все время оставались какие-то следы на теле. Может быть, не в физическом смысле, но он чувствовал их ментально. Стив очень бы хотел быть обычным, не вздрагивать, когда кто-то прикасается к нему или просто наклоняется в его сторону. Он мечтает не думать об этом и не чувствовать поглощающей его паники каждый раз, когда он выходит на улицу. Он больше всего на свете хотел бы перестать ожидать только худшего от окружающих. Но в то же время больше всего на свете он хочет, чтобы Баки положил руку ему на плечи, ласково гладил его по спине и ерошил волосы на затылке. Но каждодневная борьба в его голове вряд ли когда-либо позволит ему наслаждаться этим, или хотя бы спокойно относиться к прикосновениям другого человека. --- Баки осторожно убирает руку. — Прости, прости, — быстро бормочет он, положив обе ладони на стол, чтобы Стив мог их видеть. — Я забыл, что ты… Наташа сказала, что у тебя похожая проблема. Прости, я на секунду просто задумался и… Ох. — Похожая проблема? — спрашивает Стив как ни в чем не бывало, помешивая чай, наверное, в сотый раз. На этот раз Баки выглядит будто вот-вот умрет от смущения. — Нет, я имею в виду, что ты не любишь, когда тебя трогают. Именно поэтому ты выбрал… ну, собаку, а не… — он неловко отводит взгляд и нервно кусает губы. — Ты хочешь сказать, почему я не выбрал сеанс с человеком? — помогает ему Стив. — Ага. В любом случае, все в порядке, приятель, в этом нет ничего такого, — осторожно добавляет Барнс. — Как я и сказал в прошлый раз, я здесь не для того, чтобы ты чувствовал себя некомфортно. Обещаю, я буду держать руки при себе, — он неловко улыбается и выставляет ладони перед собой в защитном жесте. — Спасибо, Баки. Это очень мило с твоей стороны, — спокойно говорит Роджерс и встает, чтобы выбросить салфетку. Ему хочется очень громко кричать пару часов подряд, но он крепко сжимает зубы и старается глубоко дышать. Он очень ценит, что Баки с уважением и пониманием относится к нему, но также он так сильно хочет, чтобы Барнс прикасался к нему, что его накрывает волной ужаса. Как такое вообще возможно? Как ему объяснить все эти не сочетающиеся противоречия в его голове и не выглядеть как полный придурок? Никак, именно поэтому он и молчит. Стив не допивает свой чай и не доедает яблочный хлеб, вместо этого он обнимает Лаки на полу гостиной, и пес очень быстро засыпает, довольно посапывая у него на коленях. Так они и проводят следующий час. Баки в то же время больше не произносит ни звука. Он берет с полки какую-то книгу и читает ее до тех пор, пока не заканчивается время сеанса. Стив переживает так сильно, что забывает отдать Баки дополнительную буханку яблочного хлеба, когда они с Лаки уходят, которую он готовил специально для него. Он только вздыхает и кладет ее в холодильник, надеясь, что она не пропадет. --- — Лаки разрешаются сеансы не длиннее часа, — успокаивающе говорит Наташа по телефону. — Он немного задержался у тебя в прошлый раз, но мы больше не можем так делать. Он наш единственный такой работник, и это не потому что его расписание расписано по минутам, а скорее из-за того, что ему тоже нужно отдыхать. — О, — выдыхает Стив, потому что не знает, что еще добавить. Наташа позвонила ему, чтобы уточнить будет ли двухчасовой сеанс на следующей неделе. Нат быстро стучит по клавиатуре на другом конце линии и задумчиво вздыхает. — Хочешь отменить сеанс или объединить два? — Что значит объединить? — Ну, через час наш работник заберет Лаки. А второй час с тобой будет кто-то из наших ребят. Ну, знаешь, разнообразие. Да и в сумме ты получаешь все равно двухчасовой сеанс. У Стива начинают потеть ладони, и он не может сразу ответить. — Э-э, эм, ладно, — соглашается он. Роджерс представляет, как высокий, мускулистый Баки обнимает его, кладет ладони ему на спину, а голову на плечо, и ему становиться совсем трудно дышать. Или наоборот, он обнимет Баки, кто знает? Он представляет, как зарывается носом в его волосы и медленно вдыхает, и этот запах сделает его самым счастливым на свете. У него мурашки на руках и спине и ком в горле. Ни за что. Когда он Наташа заговаривает снова, ее голос кажется очень нежным и успокаивающим. — Ты же знаешь, что решение останется только за тобой. И хотя поначалу это может показаться сложным, тебе лучше наращивать длину сеансов. Но никто не будет на тебя давить, Стив, обещаю. — Да что ты знаешь об этом, — фыркает он. Он слышит ее смешок, скорее ироничный, чем обиженный. — Я испытывала такой же ужас при столкновении с любым физическим контактом, когда я вернулась с… — она замолкает на мгновение. — Я хотела прикасаться к людям, и была совсем не против их прикосновений, но у меня в голове был какой-то непонятный блок. Мне повезло, что в то время рядом со мной были мои друзья. Именно они помогли мне все это пережить. Я поняла, что не одинока. Поэтому я открыла этот «обнимашковый спецназ». Чтобы помочь другим справиться с тем же. Если я смогла, то и ты сможешь. Стив откашливается. Его уши горят от смеси стыда и смущения. — Прости. Я не хотел. Мне просто… Очень сложно. — Хочешь совет? Если ты начнешь по кирпичику выстраивать эту дорожку доверия, то тебе будет легче. Если хочешь, я пришлю к тебе кого-то другого. Если тебе не подходит Джеймс, то я могу заменить его другим нашим работником. У нас есть Сэм и Клинтон, или даже я. Стив вздыхает, внезапно чувствуя себя абсолютно истощенным. — Даже не знаю… Может ваша собака просто переедет жить ко мне? — пытается пошутить он. Наташа смеется. — Клинт любит Лаки, как будто он его собственный ребенок. Ты, конечно же, можешь попытаться его украсть, но я бы тебе не советовала. Бартон отлично стреляет. — Жаль. Ради Лаки я готов даже получить пулю. Стив задумчиво рассматривает рисунок, который он рисовал все это время. Да уж, подозрительно смахивает на руку Баки. Он закрывает глаза и делает глубокий вдох, прежде чем ответить. — Ладно. Хорошо. Давай двухчасовой сеанс. — Отличный выбор, — хвалит его Наташа. Он может слышать, как она улыбается, пока уточняет детали. — В четверг Баки и Лаки будут у тебя ровно в восемь. В девять вечера Клинт заберет собаку, и вы с Джеймсом останетесь до десяти. Стив сбрасывает вызов, чувствуя себя одновременно невероятно испуганным и взбудораженным. Он обводит этот день красным в своем календаре. --- В 7:45 у Стива уже трясутся ноги. Ему хочется провалиться под землю или хотя бы просто исчезнуть. Когда приходит Баки вместе с собакой на поводке, он нервничает настолько, что ему кажется, что это видно от одного взгляда на него. Лаки явно все чувствует, и сразу же запрыгивает на него, облизывает ему руки и лицо, и не отходит от него ни на шаг. — Привет, Стив. — Привет, — дружелюбно отвечает он. Все в порядке, он справится. Он полон решимости провести этот вечер без лишних обмороков или неловкости. Он цепляется за Лаки, как утопающий за спасательный круг, пока Баки беззаботно выбирает другую книгу с полки. Стив медленно гладит Лаки, стараясь успокоиться как можно скорее. На Баки он не смотрит. Совсем. Как только Клинт заберет Лаки, они останутся наедине. Между ними не будет никакой преграды, и он никак не сможет избежать беседы или… Того, что Баки коснется его этим вечером. Стиву хочется выпрыгнуть из своей кожи, когда он слышит дверной звонок. Он с трудом отстраняется от Лаки и медленно идет к двери, будто на казнь. Лаки счастливо прыгает на месте, ожидая своего хозяина, и также прыгает на него, когда Стив открывает дверь. Мужчина смеется и опускается на одно колено, когда Лаки кладет ему лапы на плечи и энергично облизывает лицо. — Я вижу, ты снова пытаешься переманить мою собаку. Ну что приятель, тебя опять никто не гладил? — фыркает он и улыбается Стиву. — Привет, я Клинт. У Клинта большой шрам на щеке, а его нос выглядит так, будто его ломали как минимум пару раз. У него песочные волосы, торчащие во все стороны, совсем как у Лаки, и заразная улыбка. — Стив, — с такой же добродушной улыбкой отвечает он. — Да, его никто не гладил. И не обнимал. Вообще. Кто вообще такое придумал, что собак нужно гладить? Приятно познакомиться, проходи, я сейчас принесу поводок. — Привет, Баки, — кричит он. — Я оставил тебе пиццу дома. Лаки тут же взволнованно начинает бегать вокруг него, услышав волшебное слово. — Да, да, мы и тебе оставили кусочек, пиццалюб. Ты сегодня вел себя очень хорошо. Он довольно быстро хватает Лаки и цепляет ему поводок. — Ну, ладно, ребят, я пойду и … О, нет. Ты опять. За те несколько секунд, пока Клинт вставал, Лаки успел обмотать поводок вокруг его ног. Клинт закатывает глаза, а Лаки только счастливо виляет хвостом с такой силой, что складывается впечатление, что он вот-вот взлетит. Клинт драматично вздыхает. Ему хватает всего минуты, чтобы распутаться и попрощаться с ними. Как только за ним закрывается дверь, Стив чувствует тошноту, поднимающуюся к горлу. Он поворачивается к Баки, стараясь сохранить нейтральное выражение лица. Барнс захлопывает книгу и откашливается. Они долго просто смотрят друг на друга. — Итак, — говорит Стив, поражаясь тому, что его голос звучит как у двенадцатилетки. Ему приходится контролировать каждый свой вдох, пока спина медленно покрывается бисеринками липкого пота. Баки по-доброму улыбается. — Итак. Он стоит на месте и терпеливо ждет, пока он сам к нему подойдет. Стив глубоко вздыхает и шагает вперед.