...

       «Хорошие дети не плачут» — говорила мне Экки, звоня каждый день из больницы, как только слышала мои всхлипы. Честно сказать, это мне никак не помогало, но я успокаивалась ради неё. Мы не часто виделись, разве что раз в году на Рождество. Большей возможности приехать в Амстердам к сестре у меня не было. Родители погибли в автокатастрофе и всё моё воспитание лежало на бабушке. Соответственно, денег хватало только на мою учёбу и единственный раз в году выезд из Роттердама к любимой Экки. Вскоре бабушка скончалось и государство стало думать, кому же меня подкинуть. Родители Экки тут же предложили мне свою помощь и через день я отправилась в Амстердам к родственникам. Я надеялась навестить Экки или хотя бы попрощаться с ней. Но и то и другое мне сделать не довелось.        Приехать к сестре мне удалось только на её похороны. Хорошо хоть на них успела, а не то корила бы себя всю свою оставшуюся жизнь. На похоронах я увидела, как сказала Анна (мать Экки), её класс. Все стояли со слезами на глазах, не исключая меня. Она ненавидела, когда я плачу и всеми силами старалась меня успокоить. А за несколько дней до её смерти и вовсе сказала, чтобы я не плакала на её похоронах. И тогда я зарыдала во всю мощь. Так, чтобы выплакаться за всю жизнь. Так, чтобы я смогла исполнить наказ сестры.        И сейчас я стою позади всех этих людей под навесистым деревом и сдерживаю наступающие слёзы. Тётушка Анна плачет в плечо своему мужу, с силой сжимая его пиджак. Кучка подростков стоят с мокрыми от слёз лицами, а я продолжаю бороться. Рядом с ними стоит полная женщина и какой-то мужчина. Женщина вытирает слёзы платком и крепко держит мужчину за руку. Видимо это её молодой человек. По рассказам Экки я догадалась, что он «усатый доктор без усов», а женщина — это её учительница Инна. Позади всех стоит высокий парень. Он недовольно опирался на ствол ближайшего дерева и что-то ворчал себе под нос. Я не видела на его лице слёз или каких-либо признаков сочувствия. Этот парень казался невозмутимым и гордым. Он недовольно пнул ногой ствол и повернулся в мою сторону. Недовольно вскинув брови, он как бы спрашивал: «Чего уставилась?». Я сразу же отвернулась и принялась вслушиваться в речь священника всё ещё пытаясь сдерживаться.

***

       Целый следующий день я не выходила из комнаты Экки. Хоть Анна и отдала мне соседнюю комнату, я просидела весь день у сестры. Я не плакала. Я держалась. Ведь я пообещала. Я перебирала её тетрадки по школьным предметам, читала её книги и лежала на её кровати. Вся комната таила в себе частичку Экки и я не собиралась упускать шанс побыть с сестрой наедине, хоть и морально. Я представляла, что вот-вот и Экки влетит бешенным вихрем и кинется обнимать меня, ведь я так давно не приезжала. А узнав, что я остаюсь навсегда и вовсе задушит в объятьях. Всё это казалось каким-то счастливым сном, а просыпаясь я понимала, что Экки нет рядом и мои сны рушились в мгновения, задевая осколками мою душу.        Через неделю Анна и Фредди отдали заявление в школу Экки. Я была обязана продолжать учиться и тем самым хоть как-то отвлекать родителей сестры от горя. Однако первые дни я только чувствовала себя обузой, потому с утра выходила из дома и возвращалась вечером. Анна и Фредди никак не реагировали на мои исчезновения и это было мне только на руку. Я убегала на кладбище к могиле сестры и просиживала там весь день, рассказывая ей обо всём.        После того, как меня приняли в школу, я принялась всеми силами учиться, пытаясь найти утешение в учёбе. Школьная программа не была настолько сложной и, сделав все уроки, я тут же мчалась к Экки, рассказывая как проходят мои дела в школе. Друзей я там заводить не стала, потому справлялась со всем в одиночку. Никто в школе не знал, что я как-то связана с покойной девушкой, потому и не обращали на меня внимания. Даже самим учителям приходилось не раз напоминать моё имя. Большая часть школы была убита горем. Тем временем мои отношения с родителями Экки не изменились. Они не обращали на меня должного внимания, лишь исполняли свои родительские обязанности. Если я не успела на завтрак, обед или ужин, готовить приходилось мне самой. Зато мои навыки кулинарии повысились и я вполне могла хоть целый день готовить не только для себя, но и для Анны с Фредди. Карманные деньги мне оставляли раз в неделю на столе в гостиной. Одежду я покупала сама и за свои же карманные деньги. Короче, всё моё благосодержани зависело по большей части от меня и я потихоньку стала привыкать к такому образу жизни.        Год прошёл незаметно, как и летние каникулы. Я продолжала навещать могилу сестры, но уже раз в неделю. Ведь мне уже шестнадцать и я должна думать о своём будущем. Я стала ещё больше усилий прилагать к учёбе и дополнительным заданиям, которые, в принципе, мне и не требовались. Я была в тройке отличников в параллели наших классов и немного гордилась этим. Вся школа уже отошла от смерти Экки и стала жить своей обычной повседневной жизнью. Однако меня эта повседневность не устраивала.