Немного без паники [БРОШЕНО, ВОЗМОЖНО ВЕРНУСЬ]

О-о-ох… головушка трещит по швам… я подымаюсь, медленно, Лера, медленно. Глазенки протираем, открываем… так, где я? Я не узнаю это помещение, и почему я сижу в ванне? Как я попала в ванную? Так, встаем на ножки, встае-е-ем. Аккуратненько вылазим из ванны, разгибаемся в спине… Господи, что за черт на меня смотрит?! А, это зеркало. Что у меня за страшный сон парикмахера на голове? И почему у меня в волосах запутались какие-то сухие листья, фантики от конфет, картофелька фри… я так полагаю, вечер у меня вчера прошел замечательно. О, насморк исчез. — Думаешь, она уже встала? — услышала я голос за закрытой дверью. — Тебе интересно, ты и проверяй. Я, может, и бессмертный, но нервные клетки не восстанавливаются, — ответил ему второй более ленивый голос. Мне уже страшно. Что я могла такого ужасного сделать, что даже ко всему безразличный кот решил со мной не связываться? Готовясь сгореть от стыда и вытащив из волос большую часть мусора, я гордо открыла дверь, за которой уже началась возня. — Утра, — сказала я им хриплым голосом, неслабый у меня сушняк. — Я счас, — мигом, ну, обычным человеческим шагом, но для меня это моментальное движение, добегаю до крана, беру кружку, наливаю и пью самую шикарную воду в своей жизни. — Лучше? — откуда-то сзади спрашивают у меня, и я киваю. Вздыхаю и поворачиваюсь к соседям. Мамуля стоит, красиво сложив руки на груди, строгий и недовольный взгляд, буравящий во мне дырку. Прожигающий меня на сквозь. Заставляющий чувствовать меня вину за то, чего я даже не помню… ладно, тут я преувеличиваю. — Что? У меня нет ни стыда, ни совести, — говорю я в ответ на столь красноречивый мамочкин отчитывающий взгляд. — Это мы уже поняли… — лениво сообщают мне, я поворачиваю в сторону Куро, который полулежал на столе (хотя, сидел на стуле), а также лениво шатал бутылку туда-сюда средь других бутылок. Стоять. — А это добро откуда взялось? — в шоке смотря на еще три бутылки, спрашиваю я и подхожу к столу. Я отчетливо помню, что брала только одну бутылочку саке. Так откуда нарисовалось вино, водка и еще одно саке? — Так вот почему мне так плохо! — щелкнула пальцами я. — Я градус понизила! — ой, голова-голова, не болеть. Не болеть! Я тоже легла на стол, приложив свой лоб к столу. Прохлада — мое единственное спасение. — Плохо? — вновь равнодушным тоном спрашивают у меня. — Плохо, — удрученно отвечаю я, даже не поднимая головы. — Почему тебе плохо? — встрял в наш чуткий краткий диалог Махиру. — Где-то болит? — заботливо спрашивала мамочка, подойдя ко мне и осмотрев на наличие каких-то повреждений. — Вчера болела моя душа и тело, сегодня только голова, — в шутку распела я слова, а потом замычала от мигрени. Плохая была идея петь, я поняла, спасибо, больше не надо. — Похмелье у меня, голубчик, — выдавила я из себя, и мне что-то резко захотелось спать, поэтому я оторвалась от стола и зевнула. — Есть аспиринчик? — Дам, если скажешь, почему Вы вчера накидались, юная леди, — вернул себе режим мамочки Махиру. Почему-то я представила его в розовом в фартучке и с поварешкой в руках. Я точно ничего сильнее алкоголя не принимала? Господи, спасибо тебе, что у меня не было телефона, не представляю, кому бы я могла позвонить. Не грустить! Я не одинока. — Махиру, ты еще молод, тебе лучше не знать истинные причины пьянства большинства людей, — кажется, мои слова не-алкоголички-а-залечивающая-раны-души его не убедили. — Ну, что я ещё могу сказать, мам, извини, — развела руками и уткнулась обратно в стол. Махиру печально вздохнул и, сказав, что ему срочно надо выбросить мусор, ушел. Я решила воспользоваться этим моментиком и, быстро опохмелев, подсела к Куро, который играл в приставку. — Куро, ты здесь самый беспристрастный и прямолинейный человеко-вампир, скажи честно, что вчера произошло? — на меня слегка удивленно посмотрели, а потом, но это не точно и не доказано, я увидела насмешку его в глазах, но внешне он остался невозмутим. Как это работает? Может, это у меня глюки…? Так, Иванова, потом к психиатру запишемся, счас слушаем. — Совсем ничего не помнишь? — положительно киваю головой. Или надо было отрицательно кивнуть? Всегда путаюсь в таких моментах. — Не помнишь, как пела не самые приличные песни на другом языке, а потом сама же их переводила? — что-что я делала? Ладно, отрицательно киваю. — Не помнишь, как нацепила на себя одеяло, будто это плащ, и пыталась ударить меня, а потом удивлялась, почему я жив? — я в афиге. — Не помнишь, как делала по очереди мне и Махиру предложение? — WTF?! — Кстати, Махиру вначале согласился, а потом отказался, — дайте мне секунду, у меня сбой системы. — И ты не помнишь, как клялась в вечной любви бутылке? А затем почему-то начала преклоняться передо мной, говоря, что лень твоя вторая сущность. А ещё ты хотела пойти с ножом на какого-то немца, но я так и не понял, на какого. — Достаточно… — нашла в себе силы остановить этот поток унижения. — Что же… хорошо гульнула, — нервно улыбнулась я. Но, признаюсь, могло быть и хуже. — Спасибо, соседушка, за предоставленную информацию, пойду, полежу… — шагом зомби направилась я к дивану. Куро уткнулся опять в свою приставку, а мне надо полежать, желательно поспать. Посплю и забуду всё. Не буду чувствовать себя унылым червячком. Посплю… ага, счас! Мамулечка пришла, да пирожки не принесла, а вот за то претензий, хватит на варенце! Значит так, он о чём-то говорит с Куро. Тот лениво возражает. Парнишка что-то ему доказывает, но мне так лень прислушиваться. Сон, любимый, дождись меня! — Лера, подъем! — Махиру, скажи честно, тебе просто нравится видеть злых и недовольных женщин с утра пораньше? Сходи в поликлинику, там таких навалом! — с этими словами я перевернулась на другой бок, лицом к спинке дивана, отбирая при этом свое одеяльце. Однако его нагло с меня стащили. — Будь ты проклят, Махиру… — удумал он мне тут орать с утра пораньше на человека с похмельем и отбирать у него святое святых — одеялко. — Проклятым не буду, не волнуйся, — когда это он стал так спокойно реагировать на мои фразочки? Черт, приручила поди. — Я ухожу в школу, — стопэ, сейчас только восемь утра?! — Ах ты малолетний наглый шкет… — злобно говорю я, даже переведя свою тушку в вертикальное положение. Но так как мой недоопекун не знает русского, он не обратил на мои слова нисколечко внимания. — Но я не могу оставить тебя одну. — Ты что, мне не доверяешь?! — с ужасом и обидой произнесла я, положив руку на сердце. — Нет, — Как жестоко. Но я бы сама себе не доверяла бы. Уж больно хорошо я себя знаю. — Именно поэтому за тобой присмотрит Куро. —…Чё? Я наклонилась, заглянув за спину Махиру, не знаю, как он считает, но я бы не оставила русскую алкоголичку с лениво-безразличным-ко-всему-и-всем котом! Мамуль, ты хорошо подумал? Мы же устроим здесь срач мирового масштаба, съедим все чипсы и доширак, раскрошим крошки, я по такому делу соизволю сходить за семечками! От чистой квартиры останутся лишь воспоминания. Но ты же взрослый, самостоятельный, ответственный шкет, уверена, ты обдумал это важное решение. Взвесил все «за» и «против», поэтому оставить своенравную прекрасную девушку на волю судь… простите, на волю ненадежно… еще раз простите, на попечение… ахахаха, нет, я не могу это произнести! — Махиру, а ты уверен в своем решении? — сдерживая улыбку, интересуюсь я. — Выбора нет, — бедняга, тяжело тебе дался это выбор, да? Так, не ржать! — А я уже опаздываю! — взглянув на часы, ужаснулся он и сбежал. Но что-то не так… я не пойму что, но чувство, что мы о чём-то позабыли. Ай, пофиг! — Продолжим? — спросила я у Куро, держа в руках джойстик. Он отцепился от стула за столом и переместился на диван, широко зевнув. — Давай, просыпайся, нам ещё три финальных уровня пройти нужно… — сама зевнув, сказала я. Как же мы замечательно провели время. Поиграли в приставку, прошли игру, час потратили на выбор новой игры в торрентах, плюнув на святую мамочку, которая считал, что пиратство — это плохо (аллё! Мы бедные геймеры, у нас выбора особо нет!), поставили ее качать, пообедали, чудесный послеобеденный сон. И вот. Спустя эти славные четыре с половиной часа до меня дошло, точнее, дошло до Куро. А если уж заволновался он, то я конкретный тормоз сегодня. — Оу… почти шесть часов прошло… — сказал он эти самые слова. Я хлопнула себя по лбу, выругав себя и свою память лестными словечками. — Напомни мне, маразматику, какие там последствия? — не убирая фейсплам, спрашиваю я. — Геморные… — краткость — сестра пофигизма, господа! — А может, всё без нас обойдется, а? — с жалостью смотрю я на сервампа. — Может и обойдется, — ну и отлич… — с обмороками, головной болью и тошнотой, — ненавижу тебя, кошак облезлый. — Да-да, — голосом старца, хлопнув по коленкам, встаю я, — идем спасать нашу домохозяушку и мамочку в одном лице. — Отдергиваю штору, подбираю ворчавшего черного котенка на тему, что я могла его убить и медленно волочусь к прихожей. Махиру хоть и в беде, но не в срочной же. За полтора часа должны управиться точно. Я, наверное, минут десять потратила на свой выход, при этом на всякий пожарный захватив денежку. Не, ну, а вдруг придется дать взятк… кха-кха, одолжить охраннику на представительные расходы средства. С котом на плече а-ля пикачу, — о, кепочка моя, где же ты? — я шла в примерном направлении школы Махиру, по крайне мере, он всегда шел вот в этом направлении. — И где стоит эта школа? — смотря на развилку в две разные стороны, говорю я. Здесь даже я не прогуливалась, вообще без понятия куда идти. — Я думал, ты знаешь… — немного удрученно отвечает кот. — В смысле?! — Попадос… и куда же идти?