Искупление

После того, как Локи покинул Башню Старка, отношения между Тором и Старком накалились до предела. Одинсон, обнаружив вместе с исчезновением брата еще и пропажу кристаллов Фригг, во всем случившемся тут же обвинил гениального изобретателя. Когда его боль и отчаяние немного притупились, в душе Бога Грома поднялась волна дикой ярости, направленной на хозяина Башни. Громовержец, увидев Тони после бегства Локи, в гневе схватил его за грудки и принялся безжалостно трясти. - Что ты наделал?! – рычал он. – Как ты мог?! Тони, с трудом вырвавшись из стального захвата его рук, холодно взглянул на него и счел нужным напомнить обезумевшему Богу Грома, под чьей крышей тот находится, кто дал им с братом приют, и благодаря кому Локи не отправился на тот свет. Тор выпустил Старка и отступил от него на шаг, разглядывая так, словно впервые видит его. Потом он с горечью покачал головой. - Как же ты, смертный, разочаровал меня, - с болью в голосе произнес он. – Впервые в жизни я чувствую отвращение к людям. Ты ненавидел Локи и сделал все, чтобы он не маячил у тебя перед глазами, чтобы он исчез! Каждое слово разъяренного Громовержца было пропитано глубоким презрением к человеческому роду. Но Старк и ухом не повел, терпеливо выслушав все брошенные в его адрес обвинения. - Локи однажды уже принес беду на нашу планету, - спокойно сказал он. – И я не мог допустить повтора недавних событий. К тому же это был его выбор, он сам тяготился пребыванием здесь. Я лишь немного подтолкнул его! - А если он изменился? – воскликнул Тор. – Если он стал совсем другим? Я был одним из первых, кто просил для Локи самого сурового наказания! И поверь, он его получил! Локи не мог не измениться после всего, что с ним произошло, он просто не мог остаться прежним... А ты даже не дал ему шанса доказать это! - Да! – перебил его Тони. – Он не мог остаться прежним! Зато мог стать еще более обозленным, ненавидящим все живое, существом! Тор хотел еще что-то сказать, но, увидев непроницаемое лицо Старка, понял, что любые доводы здесь бессильны. - Ты сам выбрал судьбу своего народа, - сказал он. Тони прищурился: - О чем ты говоришь? - Моя мать видела будущее, об этом я тебе уже говорил, Человек из металла. Она сказала, что Локи сыграет не последнюю роль в решающей битве за Мидгард. - Я привык верить не предсказаниям, а фактам, - вздохнув, ответил Тони. – Я безгранично уважаю твою мать и скорблю по ней вместе с тобой, но она ведь не уточнила, на чьей стороне будет твой брат в этой решающей битве. Тор почти с ненавистью глядел на Старка. - Ты низок, - с презрением сказал он. – Ты заставил Локи, едва оправившегося от ран, отправиться прямиком в лапы к своему мучителю! Я слышал все, что ты говорил ему! И это учитывая то, что ты знал, как Верховный Маг издевался над ним… Ты отвратителен, Старк! - Возможно, но Локи сделает нам огромное одолжение, если раздобудет тессеракт и вернет его нам. А, может, ему и в самом деле удастся убить Верховного Мага. Это было бы замечательно. Ведь перед лицом нависшей угрозы мы практически безоружны. - Более чем, - бросил Тор, поворачиваясь к гениальному изобретателю спиной. Он принялся быстро стягивать с себя мидгардскую одежду и облачаться в свою собственную, хоть и сильно потрепанную. - Куда собрался? – холодно спросил его Старк. Одинсон мрачно глянул на него, застегивая наручи. - Кажется, я злоупотребил твоим гостеприимством, - ответил он. – Я отправлюсь на поиски Локи. Туда, куда ты загнал его. Стараясь не выказать своего смятения, Тони прокашлялся, помолчал, а потом заговорил снова: - А как же Земля? Оставишь дорогой тебе мир без своей поддержки? На растерзание страшному врагу? - Не шантажируй меня, Железный Человек, - угрожающе произнес Тор. - Пока я не найду брата, я не вернусь. – Он набросил на плечи поношенный алый плащ. – Камней для перемещения у меня не осталось, Локи все забрал с собой. Придется воспользоваться молотом. – Бог Грома повертел в руках свое оружие. – Хоть это и будет стоить мне больших усилий. Тони решил использовать последний козырь. - А как же Джейн? – вкрадчиво спросил он, вопросительно подняв бровь. – Ведь напади сейчас на нас Маги, она тоже погибнет. Ты и ее бросишь на произвол судьбы? Тор смерил его тяжелым взглядом. - А ты еще более жалок, чем можно было бы себе представить, - проговорил он, двинувшись на Старка, который при виде его горящего взгляда начал пятиться к двери. – Если бы ты знал, как мне хочется разорвать сейчас тебя голыми руками! Своими действиями ты перечеркнул все хорошее, что между нами было… - Не сотрясай зря воздух, - перебил его Тони. – Вряд ли меня будут терзать муки совести. Я просто пытаюсь спасти свой мир. И если Локи вернет нам тессеракт… - Который, между прочим, принадлежит Асгарду, - оборвал его Одинсон. – Нам больше не о чем разговаривать, смертный, - глухо сказал он, поднимая молот, - дальше наши дороги расходятся. Защищай свою Землю сам. Один взмах грозного оружия, и Бог Грома исчез в сгустившемся облаке, рассыпавшемся тысячью искрами. Вернее, попытался это сделать. Раздался жуткий грохот, комнату заволокло дымом, в воздухе запахло гарью, а Тор оказался снова на том же месте, где стоял перед тем, как попытался покинуть Мидгард. Он в недоумении озирался по сторонам, пытаясь понять, что же произошло. Первое, что увидел Громовержец, когда рассеялась густая пелена дыма, был отступающий Тони Старк. Тор удивленно посмотрел на него, хотел потребовать объяснений, но тот быстро скрылся за дверью, заперев ее снаружи. Одинсон подошел ближе, подергал дверную ручку, налег на металлическую створку плечом – все безрезультатно. - Старк, в чем дело? – беззлобно крикнул он, еще не осмыслив до конца произошедшее. - Неужели ты думал, что я поселю двух асгардских богов в обычную комнату? – раздался приглушенный голос Тони. – Не пойми меня неправильно, но я должен был позаботиться и о своей безопасности. Ты явился сюда, чтобы просить помощи для своего умирающего брата, и я дал возможность Беннеру вылечить его. Но я не доверяю Локи и не верю, что он мог измениться в лучшую сторону. Даже ослабший и едва дышащий он представлял угрозу для нас. Тор слушал его и не верил, что эти слова говорит сейчас его бывший друг, соратник, с которым они плечо к плечу сражались против армии читаури, спасали Мидгард от того же Лафейсона, помогали мирным жителям… А Тони тем временем продолжал из-за двери: - Я специально заранее укрепил эту комнату, прежде чем поселить вас здесь, и, как ты знаешь, любая попытка Локи выбраться отсюда терпела неудачу, в то время как ты мог свободно перемещаться по всему моему жилищу. Чуть позже я установил дополнительную защиту, чтобы вы не могли ускользнуть отсюда. - Тогда как Локи это удалось? – спросил Тор. Он начал понимать, что за игру затеял Старк. - Я позволил ему, - просто ответил Тони. – А вот на тебе ловушка сработала должным образом. - Зачем тебе все это? - хмуро поинтересовался Одинсон, уже зная, что ответит ему гениальный изобретатель. - Видишь ли, я предвидел, что ты захочешь покинуть мой гостеприимный дом, и не мог этого допустить. Иначе мы окажемся полностью беззащитными перед Магами – ни тебя, ни тессеракта… Поэтому, я думаю, что тебе лучше пока остаться здесь. Тор начал терять терпение. - Ты не можешь держать меня здесь! – взревел он. – Немедленно выпусти меня, а не то я разнесу дверь. - Попробуй, - спокойно предложил Тони. Бог Грома взревел и, размахнувшись, ударил молотом по железной двери. Раздался гулкий грохот, металл прогнулся от удара, но выдержал. - Зря стараешься, - Тони даже не вздрогнул. – Не трать зря силы, они тебе еще понадобятся. - И ты будешь держать меня в качестве пленного? – тяжело дыша, спросил Тор. Старк немного подумал, затем ответил: - Скорее, как запасной вариант. - Неужели ты думаешь, что я стану помогать тебе после всего случившегося? – голос Бога Грома дрожал от едва сдерживаемой ярости и негодования. - Может статься так, что у тебя не будет другого выхода, - ответил Тони. – Устраивайся поудобнее и постарайся понять меня. Тор ничего ему не ответил, но в сердцах ударил кулаком в металлическую дверь, сделав в ней еще одну вмятину. - И не считай меня последним ублюдком, - сказал Старк на прощанье и ушел. А Одинсон тяжело опустился на пол и привалился спиной к стене. Он вспомнил, как совсем недавно нашел Локи точно в таком же положении, сидящим на полу, когда проклятая дверь не выпустила его наружу. Тор устало прикрыл глаза и потер лицо ладонями. Да… Не ожидал он такого поворота событий. Где сейчас его младший брат, жив ли? Вдруг ему нужна помощь? А может, он снова брошен в темный подвал на потеху солдатам Мага? От одной только мысли об этом Громовержец заскрежетал зубами и сжал кулаки. Надо как-то выбираться отсюда, думал он, осматривая комнату, в один миг ставшую тюремной камерой. Сила здесь не поможет, надо придумать что-то другое и побыстрее… Но, как бы Тор ни старался найти выход из создавшегося положения, прошла уже почти целая неделя с того момента, как Старк запер его. Не смотря на все свои попытки выбраться, Громовержец был не в состоянии преодолеть поставленный гениальным изобретателем барьер. Им начало овладевать отчаяние – Локи мог попасть в беду, ему могла грозить опасность, а может даже и смерть, а он, Тор, величественный Бог Грома, сидит взаперти и не может совладать с простым смертным. Хотя Старка вряд ли можно было отнести к простым смертным. Тони приходил к нему несколько раз в день, приносил своему пленнику еду, которую передавал через специальное окошечко, предусмотренное в стене. Сначала Тор отказывался принимать пищу из его рук и даже не вступал с предателем (как он считал) ни в какие переговоры, но подобная тактика не принесла никаких результатов. В конце концов, Одинсон решил, что гордо морить себя голодом – не самая лучшая идея. Старка, конечно, не перехитришь, но, вместо использования грубой силы и отказа от еды, Громовержец все чаще и чаще заводил с гением разговоры, неизменно проходившие через закрытую дверь. Тор все силился понять, что же движет изобретателем, какая сила заставила его так измениться? Да, Локи нанес тяжелый удар по родному миру Железного Человека, но ведь он уже понес заслуженное наказание. Тут память услужливо подсунула Громовержцу воспоминания о том, как он сам, задыхаясь от ненависти, почти волоком тащил своего провинившегося брата по Асгарду, и как требовал у Одина сурового наказания для трикстера. Часто ночами, лежа без сна и бездумно глядя в потолок, Тор вспоминал последние часы, проведенные с Локи, его робкую страсть и горящие желанием глаза. Что заставило брата отдаться ему, а потом оставить здесь одного? Вряд ли слова Старка могли так повлиять на него, тут было что-то другое… Но что? Может, Тони прав, и Локи самостоятельно принял такое нелегкое решение, ведь он действительно тяготился своим пребыванием под крышей своих бывших противников. Находиться под их защитой, да еще и получать от них помощь... Зная непомерную гордыню Лафейсона, это было более чем вероятно. А может, им двигала жажда мести? Или он захотел искупить свою вину? А может это такой изощренный способ самоубийства, чтобы, разом приняв смерть от руки Мага, навсегда избавиться от мук и терзаний? А потом Тор закрывал глаза и словно наяву видел тонкое обнаженное тело Локи в своих объятиях, вздрагивающее от осторожных прикосновений, его искусанные в кровь тонкие губы, слышал его тихий болезненный стон. Одинсон, зажмурившись, вспоминал, как ласкал бледную прохладную кожу брата, как, едва касаясь, гладил уродливый шрам у него на груди и как медленно проникал в его тело, стараясь не причинить боль и подарить наслаждение. От безысходности Тор рычал и терзал ни в чем не повинную подушку. Ему так много нужно было сказать Локи, но он не успел этого сделать. Брат сам решил все за них обоих. Тоска начала потихоньку сводить Бога Грома с ума. Ему уже стало казаться, что он начинает понимать, зачем Локи позволил ему любить себя, а затем исчез. Младший принц всегда любил поиздеваться над старшим братом, и, видимо, этот раз не был исключением. А спустя несколько дней Тору приснился самый настоящий кошмар, да такой, что Бог Грома проснулся в холодном поту и уже не смог заснуть до самого утра, снова и снова прокручивая в мозгу увиденное. В ту ночь ему снился Локи. Впервые со времени своего исчезновения. Тор давно не видел его таким – умиротворенное лицо, ясный спокойный взгляд; не было больше горьких складок у губ, исчезли глубокие тени под глазами. Локи словно светился изнутри, он тихо улыбался, глядя в глаза Одинсона. Губы его дрогнули, и Тор понял, что он что-то говорит ему, но не расслышал ни единого слова. От Локи веяло силой и спокойствием, его чистые и аккуратно зачесанные назад волосы слегка шевелились, словно от дуновения легкого ветерка. Тор протянул было руку, чтобы дотронуться до него, но лицо трикстера пошло рябью, словно потревоженная камнем водная гладь, и Лафейсон исчез. Исчез, чтобы тут же появиться вновь. Теперь Бог Грома видел совсем другого Локи. Изможденный, словно больной неизлечимой болезнью, он стоял, тяжело дыша, на груде человеческих обезображенных тел. Длинный черный плащ, порванный и прожженный в некоторых местах, развевался на сильном ветру; спутанные, слипшиеся волосы, застилавшие перепачканное кровью и сажей лицо, придавали трикстеру безумный вид. В руке он сжимал огромный окровавленный меч. Он стоял в полном одиночестве среди непонятных руин и гор изувеченных тел, с удовлетворением осматриваясь вокруг. Густой черный дым, клубившийся у ног Лафейсона, поднимался все выше, пока полностью не скрыл его от взора Громовержца. Тор беспокойно заворочался во сне, но проснуться не смог. Он опять видел Локи, но теперь уже в совсем другой ипостаси… Локи горел. Горел живым пламенем, которое быстро пожирало его тело. Тор слышал, как страшно он кричит, видел, как корчится в огне его тело. Смотреть на муки брата было невыносимо, но отвести взгляд, отвернуться или же закрыть глаза Одинсон не мог. Он продолжал смотреть на эту агонию, чувствуя, как лицо заливают слезы. В какой-то момент душераздирающие крики трикстера смолкли, он замер на несколько минут, все также объятый пламенем, а потом начал медленно подниматься. Встав во весь рост и пылая, словно живой факел, он протянул руки к Богу Грома в умоляющем жесте. «Убей меня», - услышал Тор. - «Убей, пока не поздно». А в следующую секунду ослепительная вспышка заставила Одинсона прикрыть глаза. Локи исчез, а вместо него появился огромный чудовищный монстр. Словно порождение больного воспаленного разума, он выглядел так жутко, что даже Громовержец в ужасе содрогнулся. Существо своими уродливыми пропорциями лишь отдаленно напоминало человека или аса. Тору не удалось как следует разглядеть его. Протянув в его сторону руки-лапы, оно раскрыло огромную зубастую пасть и, выскочив из высокого гудящего пламени, кинулось на Бога Грома. И снова сквозь нечеловеческий рев Тору послышалось отчетливое «Помоги»… Одинсон проснулся в холодном липком поту, его сердце бешено колотилось, словно готовое вот-вот выпрыгнуть из груди. Он сел в кровати, пытаясь привести в порядок мысли и чувства, затем, немного придя в себя, поднялся и побрел в ванную. Там он открыл кран на полную мощность, плеснул себе пару раз в лицо холодной водой и, склонив голову, устало оперся руками о край раковины. Тор чувствовал себя совершенно больным и раздавленным. Что значил его сон? И сон ли это был? Что хотел сказать ему Локи, о чем пытался предупредить? Одинсон почувствовал, как предательски дрожат его руки. Он еще раз плеснул в лицо водой и поднял голову, мельком глянув на себя в висящее на стене зеркало. Да так и замер – помимо своего отражения он увидел стоящего за своей спиной Локи. Трикстер тонко презрительно улыбался и выглядел совсем как прежний младший принц Асгарда – надменным, холодным и высокомерным. Вот только яркой зелени глаз больше не было. Вместо изумрудного насмешливого взгляда в Тора уперся непроглядный мрак, полностью заполнивший глазницы Лафейсона. Бог Грома резко обернулся, но за его спиной никого не было. Он снова посмотрел в зеркало и увидел в нем только свое отражение. Он уже подумал, что это последствия ночного кошмара, обычная галлюцинация, не больше, но тут же почувствовал, как его щеки коснулось легкое прохладное дуновение.