Он и его кот

Ходя босиком по кухне Том Хиддлстон готовил себе чай, параллельно с этим как обычно поедая что-то, найденное в холодильнке. Таким его и застал Хэмсворт, точно знающий, где можно застать лиса в это время дня. — Кот, — вытаскивая ложку изо рта, подал голос Том. — Тебе чего-нибудь налить? Хэмсворт прошёл к столу и уселся за него. — Не знаю… нет, — произнёс он обстоятельно, но почти сразу изменил решение. — Хотя, да. Лучше, если да. — Хорошо, — кивнул Хиддлстон, открывая шкаф и доставая вторую кружку. — Кофе? Чай? — Чай, — проводя рукой по волосам и приглаживая стоящую стоймя чёлку назад, согласился Крис. — Понятно, — пробормотал Томас. — Ты знаешь, — начал Крис, облокачивая на стол. — Я ходил к психологу у себя в универе. — Да-да. Ты что-то такое говорил, — отозвался Том, — Я туда хожу уже несколько раз и… — И как успехи? У нас это уже традиция: обсуждать всё важное на кухне за чаем, — шутливо заметил Том. Он подхватил чашки с чаем переставляя их на кухонный стол. Туда же он поставил сахарницу и полез в ящик за чайной ложкой для Хэмсворта. — Так что там? Это неплохо, что ты туда ходишь. Я, в своё время, и сам бы не отказался от квалифицированной помощи. — Так вот, — мягко прерывая его рассуждения, произнёс Крис. — Мой психолог сказал тут, что я всё ещё испытываю к тебе что-то вроде ненависти за то, что ты сделал. — Ага. А он… мужчина или женщина? — не изменяя спокойного тона, поинтересовался Том, усаживаясь за стол, пододвинув табурет. — Это имеет значение? — спросил Крис. Том пожал плечами. — Нет. Просто поинтересовался. Хэмсворт помолчал, почёсывая подбородок. — Я тут подумал… Ведь и правда что-то такое чувствую. Похоже на ненависть. — Но?.. — выжидающе глядя на Криса, произнёс Том. Хэмсворт отрицательно повертел головой. — Но ничего. Без «но». Томас поджал губы. — И я что-то ещё должен знать?.. — спросил он. Крис втянул воздух сквозь зубы, складывая пальцы и, вывернув, щёлкнул костяшками. Он положил руки на стол. — Да не хочу я с тобой разговаривать, — сказал он. — Состояние сейчас мерзкое такое. — Крис… — слегка улыбнулся Хиддлстон, протягивая руку в попытке накрыть пальцы оцелота. — Не трогай меня сейчас! — резко отдёрнул руки Хэмсворт. Лис замер на полудвижении. Кто знает, может, виноваты всё ещё не утрясшиеся омежьи подвижки внутри Хэмсворта? — Я не… Не буду, если не хочешь, — опешил Томас и убрал руку, обхватив чайную чашку. — Извини меня. Ты… решил ненавидеть меня… теперь? — Я ничего не решал, но да, — покивал Хэмсворт, взял свой чай и отпил глоток. — Ты сахар забыл… — с глупой улыбкой напомнил Том. Крис признал напоминание уместным, взял чайную ложечку и, открыв сахарницу, принялся сосредоточенно перекладывать положенное количество сахара в свой чай. — Подожди, Крис, — остановил собственные мысли и слова Томас. — Что случилось? — Всё, что случилось… случилось. — Так мы, разве, не разобрались?.. — Видимо, нет, — глотая свой ныне сладкий чай, сказал Крис. — Хорошо, — согласился Том. — Хорошо, кот. Скажи мне в чём дело, и… — Я сказал, в чём дело: видимо, я ненавижу тебя, — повторил Хэмсворт. — До сих пор? Да за что же? — За всё, — заявил Крис. — За детей, которые непонятно как и где… — Но ты ведь сам!.. — За то, что ты ушёл и бросил нас, — продолжил перечислять Крис. — За то, что пообещал и не выполнил. За то, что говорил, что любишь. За то, что обещал мне оставаться рядом во что б это ни стало. За то, что сбежал. За этого твоего, с которым ты… — Ты же сказал, что понимаешь, — возмущённо воткнул Том. — Крис! Мы оба делали то, что считали нужным и были с другими, с теми, с кем тогда было нужно. Не я один. Оба! В этом-то уж точно не надо меня одного обвинять. — Это было похоже на предательство, — произнёс Крис. — Крис, ничего подобного, не надо… — пытаясь улыбнуться, Том обхватил его за плечо, пытаясь растормошить. — Убери руки, — снимая цепкую хватку со своего плеча, монотонно произнёс Хэмсворт. — Я ненавижу тебя за то, что меня предал. — Да какого… чёрта! — вспыхнул Томас. — Ты же знаешь… Ты же сам мне всё мне разъяснил! Ты говорил, что ты не должен был… Что ты… Нет! Дай я начну с начала. Ты говорил, Крис Хэмсворт, что ты должен обо мне заботиться, а ты эгоистично себя вёл и это стало причиной того, что мы… — Заткнись, пожалуйста, — закрывая глаза рукой, попросил Крис. — Как ты со мной разговариваешь? — попытался устыдить его лис. — Как ты заслуживаешь! — оборвал Хэмсворт с необычным для него внезапным остервенением, рывком убрав от лица руку. — Не знаю, что со мной произошло, но я понял: ты меня бросил. Вот как всё было. Я бы послал это к чёрту, будь ты далеко отсюда. Но ты со мной, здесь, дома; я каждый день вижу тебя и эта мысль долбит по башке, как молоток. Ты меня бросил. — Нет! — попытался оспорить заметно уменьшившийся в размерах и испуганный лис, глядя на большого пятнистого оцелотьего альфу перед собой. — Он ещё спорит, — вздохнул Крис. — Ты знаешь, как всё было… — уклончиво залепетал Хиддлстон. — Не перевирай события. Я думал, я верил, что смогу, но я… Я не справился. — Серьёзно? — Да. — Ты так считаешь? — с ещё большим пристрастием спросил Хэмсворт. — Да, я так считаю. Не я один так считаю! Прекрати меня обвинять! Ты сто раз говорил, что тоже расстарался для создания той ситуации! Не заставляй меня повторять, с чего всё началось, кто это начал! Я хочу об этом как можно скорее забыть. Думать так — неправильно. И сам я тоже не был образцовым семьянином, но я… — То есть, если бы это была болезнь, рак — ты бы остался, — предположил Крис. — А с тем, что было ты не справился. Если бы мне отрезали ноги? Или… не знаю, я бы ослеп. Как насчёт этого? Ты бы сбежал? Серьёзно: трое детей и я, которому уже ничего не светит. — Перестань, — осадил его Хиддлстон недовольно. — Ты собираешь уже откровенно что попало! Сплошные эмоции! Я эту ерунду слушать не стану! — Эмоции?! Эмоции, говоришь? И слово до чего дурацкое — «ерунда»! — буркнул Крис. — Ерунда и ещё какая! — подтвердил Томас. — Давай, приведи ещё парочку ужасающих примеров… — Да разве же это ужасно?! Ужасно это твоё «не справился»! — Хэмсворт! Мы говорим о разных вещах! — рассердился Том сильнее. — Одно с другим нельзя равнять. Даже не заикайся больше о таком! — Это одно и то же, милый!  — Совершенно не одно и то же! Если бы ты ослеп, я бы нашёл способ… Я… — Я был болен. Но ты просто ушёл. — Ты сам себя в это состояние вогнал! — брякнул Томас. — Тебя никто не просил это делать! Болен он был… — Кажется, мы вместе это решили. На этой самой кухне. И ты был полностью согласен. — Я не знал, во что это выльется, — затряс руками Том. — Я… Я не хотел этого! Откуда я мог знать, что я буду чувствовать, когда окажусь внутри такой ситуации, если я никогда изменённых альф и в глаза не видел? Я же тысячу раз говорил! Как ты не поймёшь! Каким пророческим даром должен был я обладать, чтобы предугадать такие последствия? — Как ТЫ не поймёшь, что это и называется предательством! — рычал Крис. — Я никого не… — с сильным раздражением начал Хиддлстон. — Ты знаешь, как всё было. Ты прекрасно знаешь, что вёл себя, как кретин! Ты не был собой! — Не знаю! — сказал Крис. — Понятия не имею. Я знаю только то, что ты мне рассказал. — И я ещё раз подтверждаю: это было совершенно невыносимо! — твёрдо заявил Томас. — Не было другого выхода! Был бы — я его нашёл. Я выбрал меньшее из зол — оставить вас в покое. Разумеется, я бы не бросил выводок и потом бы… — Не про выводок речь! — в высшей степени гнева воскликнул Хэмсворт, в который раз перебивая Тома. — А о чём? О чём речь?! — О том, что я не понимал, что со мной происходит! — ответил Крис. — А ты понимал, но у тебя другого выхода не было. Но, знаешь, если бы у меня был Альцгеймер, я бы тоже ничего не понимал. Не сразу, конечно. Со временем. Я бы просто всё переставал понимать. Забыл бы всё. Тебя, детей. А ты бы потом кому-нибудь, какому-нибудь черно-бурому псу рассказывал, что я теперь не такой, как должен быть. Помнишь, мы фильм давным-давно смотрели… Женщина парализованная… Ну, ты помнишь. Ты сказал тогда, что, если я когда-нибудь не смогу встать с постели, то ты будешь шутить об этом, но никуда не денешься. Так вот теперь мне не кажется, что ты вообще будешь где-то поблизости в этот момент. — Да ты что такое говоришь?.. — шокировано пробормотал Том, будто очнувшись и чувствуя, как неизвестно от чего вдруг покраснели его щёки. — Мне трудно думать об этом, — сухо сказал Хэмсворт. — Да, ты уйдёшь. И да — будешь прав! Ты обязан будешь уйти! Это уже не буду я. Если так, то зачем я тебе такой? Ты не мученик святой церкви, чтобы до конца жизни возиться с полудурком или калекой. Прости, — Хэмсворт закрыл рукой глаза. — Нет, это всё психолог! Это не я! Я люблю тебя. Говорю, как конченный эгоист. Тебе не надо меня слушать. Я бы, конечно хотел, чтобы ты тогда ушёл, — как-то неестественно улыбнулся Хэмсворт. — Ты всё правильно сделал. Действительно. По-моему я сам себе противоречу… Но, если что, тебе бы лучше держаться от меня подальше. Чтобы у тебя всё было хорошо и ты бы не забивал себе голову всякими глупостями… Ты, наверное, так и сделал, — растеряно добавил Крис. — Не знаю, чего я тогда хотел. Пока был под лекарствами не чувствовал, как сейчас чувствую. Сейчас ты мне нужен очень сильно. А тогда и правда стоило оставить меня одного. Да, ты оставил… Да… — Хэмсворт приостановился. — Я всё на что-то надеялся. Как обычно, что-то себе придумал и сам поверил… Всё, что я хочу сказать… Мозгами я всё отлично понимаю и знаю, что сам виноват, но смотрю на тебя нет-нет, да подумаю, что ты обещал, но всё-таки ушёл… Слушая сбивчивый монолог Хэмсворта, Том чувствовал, как между разрозненных рваных фраз проступает одна неоспоримая истина: правда о том, что все пылкие признания в любви, все долгие ночи бурной взаимной любви, все лишения и уступки, подарки, нежности, всё это ничего не стоит по сравнению с одним нарушенным обещанием быть рядом, когда это остро необходимо. Когда ни на что больше нельзя надеяться, когда никто не поможет, не выслушает и не сможет понять. Это было настолько очевидно, что от осознания этого простого факта и впрямь становилось дурно. Противно, трудно, как Крис и сказал. Медленно осознавая это, Том наконец, словно внезапное чудо, ощутил крайне болезненный укол дремавшей сладким розовым сном совести. Лис чувствовал, как волна стыда, щедро разбавленная благодарностью к оцелоту, который помог понять это спустя столько времени, к пятнистому коту, которого так сильно не хотелось терять и следовало бы на всю жизнь крепко уцепиться за кончик его мягкого хвоста, волна стыда и обиды окатила Томаса с ног до головы, оставляя одного, мокрого, взлохмаченного, леденеть на холодном ветру, отрезвляющем и привносящем свежие правильные мысли. — Прости меня, — упавшим голосом произнёс лис. — Я же сказал… — примирительно протянул Хэмсворт, в свою очередь дотрагиваясь до руки своего лиса, которую тот позволил взять. — Ты всё сделал верно. — Не… не всё. Ты прав, — нервно сглотнув, сказал Хиддлстон. — Может быть, может, и нет… — Нет-нет-нет-нет, — нервно выдыхая, пробормотал Том. — Ты, твой этот психолог… Я у тебя сука, — он горько усмехнулся, чувствуя, как нестерпимо сильно пробивает излиться слезами по огромному количеству накопившихся поводов. И лис добавил, — Не сука, в смысле… А прям — сука. Не в том, не в нашем смысле. Сказав это, Том сжал ладонью губы, почувствовал, что слёзы подкатывают к горлу с неумолимой силой. — Прости меня, — сжимая пальцы Криса, повторила лисица. — Прости, я только теперь… Как ты сказал… Я же глупенький у тебя, — Том громко всхлипнул. — Где мне сообразить? Я правда ушёл. Тебя бросил. Прости! Прости меня… Я уверен в логике своих оправданий, но я не хочу оправдываться. Я только хочу, чтобы ты меня простил, любимый. Прости меня. Крис ничего не говорил, поглаживая большим пальцем кожу на руке Хиддлстона. — Я идиот, — вытирая с щёк слёзы и пряча взгляд, сделал вывод Том. — Я думал, что это ты… Что ты сам хочешь… — он порывисто вздохнул. — Что ты сам принял решение, что хочешь оставаться таким, не станешь делать что-то для меня… А это просто… чёртовы таблетки… Как будто наркомана уговаривал бросить… — Почти, — донеслось от Хэмсворта. — Нет, — печально улыбаясь, качнул головой Том, стирая новый поток слёз с кожи. — Да, я ушёл, может быть, в такой момент, когда я больше всего был тебе нужен. И вернулся, когда нужно было наоборот забыть и двигаться дальше. Но… Мне… только остаётся чувствовать себя куском дерьма и просить прощения за то, что я такой глупый, глупый… никчёмный лис. — Иди сюда, — позвал Хэмсворт, сползая на краешек своего стула и притягивая Хиддлстона к себе. Томас послушно пододвинулся сам и подтянул свой шуршащий по полу табурет, падая в объятья тёплого, почти горячего кота Хэмсворта. Обняв его, Том прижался к его груди и ему показалось, что он слышит тихое тарахтение кошачьего моторчика. — Я правду говорил, — произнёс он, немного успокоившись. — Я буду рядом, если что-то случится. Что бы не случилось. Никуда я не денусь. Буду на себе таскать, если надо будет, буду фотографии подписывать, повторять всё по двести раз. — Я же сказал, что ты должен будешь уйти, если… — Хватит это повторять! — тихо фыркнул заплаканный лис, тыкаясь к Хэмсворта острым носом, — и ещё раз: прости меня. Я никогда тебя одного не оставлю. Крис наклонился и, бережно убрав пядь чёлки, поцеловал Тома в лоб. — Может быть, ты и не оставлял, — сказал он. Том взглянул на него: тёплого, близкого. Он приподнял мордашку, Крис ещё совсем чуть-чуть склонил голову и поцелуй случился сам собой. Сперва очень осторожный, но уже через мгновение он стал настойчивым. Том опёрся рукой на колено Криса, продолжая ласково целовать его тёплые губы. Не прерывая поцелуя, Хэмсворт поднялся на ноги, поднимая за собой и Тома. Табуретка свалилась на бок, стукнув по кухонному полу. Том прижимался к своему альфе, желая только, чтобы его ласки больше не прекращались. Но этому не суждено было случиться. — Подожди секунду, — шепнул Крис. Обнимая Хиддлстона, он на несколько мгновений отлип от его губ, взял со стола чашку со своим ещё не успевшим остыть чаем и с выражением явного удовольствия на лице, допил чай залпом. — Тогда надо и банку закрыть… — предположил Хиддлстон, думая, что на этом нежности окончены. — Тш! — остановил его Крис. — Молчи. — Молчу, — покорно поджав лапы, потупилась сучка. Крис поднырнул снизу к его губам, и сучка вновь растаяла, отдаваясь охватившей её язык и естество сладости. Спустя некоторое время, утыкаясь носом к собственные длинные пальцы, покоившиеся у Хэмсворта на груди, Том возлежал на смятой постели, боясь лишний раз что-нибудь вякать на своём лисьем наречии. Альфа-оцелот, заложив руку под голову и обнимая другой обнажённую суку, удовлетворённо пялился в потолок. — Был бы на потолке вентилятор, — сказал он вдруг. Том закрыл глаза, внутренне успокаиваясь. — Зачем тебе? — спросил он. — Наблюдал бы. — Я бы чаще наблюдал… — чуть слышно проговорил Том. Наступило спокойное молчание. — Парень… — раздался голос смирного теперь лиса. — А? Том поднял голову. Он улёгся на живот рядом с Крисом, уложил локоть на его грудь и лёг на свою руку, уставляясь глазами в его шею. — Парень, мне нравится чёрточка у тебя на шее… — Где, какая чёрточка? — удивился Крис. — Здесь, — легко касаясь его шеи сбоку, сказал Том. — Мне тебя не видно, — пожаловался Хэмсворт. Том опёрся на ладонь щекой, зависая напротив его лица. — Ты простишь меня? — спросил лис. — Я давно тебя простил. — До конца, — уточнил лис. Крис взглянул на свой любимый потолок без вентилятора. Он вздохнул. — Надеюсь. Том повернул его лицо к себе, наклоняясь и слегка целуя его губы, после чего вновь опёрся на руку. — Сегодня я услышал больше, чем за предыдущие полгода разговоров с тобой, — сказал Хэмсворт, глядя на омегу. — Да, — невесело согласился Том. — Лечимся, — рассудил кот. — Оба. Хиддлстон улыбнулся, чувствуя, как вместе со словами Криса в тело и голову вливается приятная лёгкость. Обхватив Криса за шею, беспокойный Том снова лёг, устраиваясь щекой на подушке между крисовым плечом и ухом. На мгновение он сжался от удовольствия, чувствуя его запах, и вновь расслабился, оставаясь на этот раз лежать без движения. *** Хэмсворт сидел в гостиной и смотрел телевизор, когда из-за приоткрытой двери спальни выбрался заспанный и чуточку опухший лис в одних лениво натянутых джинсах. Он поглядел на мелькающий экран телевизора, невольно зевнул, после чего прошёлся до дивана и уселся на него с ногами, приваливаясь к плечу альфы. — Давай в ресторан сходим, домосед… — проговорил Том. — Как нежные влюблённые. Крис ненадолго задумался над предложением. — Или телевизор будешь смотреть?.. — вяло глядя в экран, спросил Том. — Надо подумать, — сказал Крис. — Окей, — вытягивая с дивана одну ногу и укладываясь Крису на плечо, согласился Том. Закончилась реклама и вновь начался фильм, который до этого смотрел Хэмсворт. Том вытянул и другую ногу, разминая затёкшую ступню. Он выдохнул. — Поорали друг на друга — легче стало? — высказался Хэмсворт. — Не то слово, — согласился Томас. — Не то слово, усатый. Ну так ты чего, — устав сидеть без дела, лис полез к самцу на коленки, усаживаясь лицом к нему, чтобы не ушёл от ответа, — продолжишь греть диван или наденешь чистую рубашку и выведешь сучку в свет? — Ту, что сука? — Да, именно ту, — вздохнул Том. — Хэмсворт? — Подожди, мне не видно… — попытался выглянуть из-за него Крис. — Всё тебе видно, — нарочно загораживая собой экран, сообщил Том. — Всё, что нужно. — Буду бить тебя газетой за такое лет через сорок, — чуть хмурясь, сказал Крис. — Вот ты уже и не собираешься быть парализованным, — отметил Хиддлстон. — Или каким ты там хотел? Буду специально заслонять тебе футбол, чтобы ты делал зарядку с газетой. — Это я тебе заслонять футбол буду, — напомнил Хэмсворт о пристрастии Томаса к просмотру футбольных матчей. — Я тебе твои любимые мыльные оперы тогда, — обнимая его за шею и почёсывая по коротким волосам. — Рикардо, я не дочь твоя, я твоя мать! — Там самая развязка фильма, — пытаясь свалить с себя Тома, запричитал Хэмсворт. — Смотри, смотри, большой страшный мужчина, — отстраняясь самостоятельно и укладываясь на подлокотник и Хэмсворта поперёк его колен, проговорил Томас. — Ага… — Что «ага»? — Пойдём поедим где-нибудь, как закончится, — заворожённо глядя в телевизор, произнёс Хэмсворт. — Какое счастье, — пробормотал Том. Когда фильм закончился, Крис сразу выключил телевизор, чтобы не дай бог снова не зацепиться за что-нибудь взглядом. — Чистую рубашку, — повторил Том. — Майку. — Там прохладно для майки уже. — Ветровку надену. — Надевай, что хочешь, — позволил Томас, скатываясь с его колен на пол. — Крис… — Что? Том открыл рот, собираясь что-то сказать, но промолчал. — Да… так. Ничего, — отмахнулся Хиддлстон, оправляясь в сторону спальни. — А всё-таки? — ещё раз спросил оцелот. — Завтра, — решил Томас. — Завтра скажу.