Он и его кот

Том сидел на крыльце дома, кутаясь в толстовку. Полусонный оцелот, отчасти проснувшись, пообещал присмотреть за котятами. Том коротко поцеловал его, сказал «спасибо» и спустился вниз. Ненадолго. Лис сидел на ступеньках. Позади него спал тёмный дом. Перед глазами, в темноте, покачивались деревья, дорожка, ведущая к калитке, лежала смирно, вычерченная квадратами плит, вдали, путаясь в ветках фруктовых деревьев, плыла молчаливая луна, освещая обрамляющие её облака. Том думал о том, что он нечаянно стал нужен. Нашёл своё место. Так ли это было на самом деле – уже не важно. Несмотря на всякие домыслы, не беря в расчет небольшие жизненные неурядицы, не всегда красивые обороты речи, несмотря на писк подрастающих котят и щенка по ночам, на ревнивое рычание кота во время последней поездки в Мельбурн (лис даже и не думал его дразнить – просто улыбнулся парню, спросившему дорогу), несмотря на упрёки матери оцелота, на гору неотвеченных сообщений и на многое-многое другое. Несмотря даже на то, что любимая футбольная команда опять слила важный матч. Несмотря на всё это, лис чувствовал, что он нашёл своё место. Свою нору. Всё равно где и при каких обстоятельствах. Важно только с кем. Хиддлстон поднял голову. На втором этаже, на широкой кровати, на которой вот уже второй день Том собирался сменить бельё, спал его кот. И почему всё так сложилось? С другим бы ведь никогда. И ничего подобного бы не было. А что было бы, не встреть он его тогда на чьём-то дне рождения? Если бы он не уловил его запаха, если бы встречался с кем-то и не обратил внимания, если бы попросту остался дома. До сих пор был бы один. А, может быть, и, что очень вероятно, так и оставался один до своей лисьей старости. Разумеется, заполнял бы кем-нибудь свою жизнь, как привык делать до этого, но под вряд ли бы смог продлить его дольше положенных нескольких месяцев. А, может быть, всё было бы иначе. Может быть, подцепил бы какого-нибудь альфу-диктатора, тот настоял бы на выводке, заставил утирать сопли детёнышам, торчать дома и всё было бы почти так же. И закончилось бы острым алкогольным отравлением. Или громким хлопком двери. Но скорее бы, так и не началось. Над головой раздался шорох открываемого окна. - Дурак, - чуть слышно вздохнул Том, предвкушая наполненную назойливыми летучими насекомыми спальню. Оцелот зажёг свет. На это лис и вовсе безнадёжно улыбнулся, после чего поднялся и поспешил вернуться наверх – случилось что ли у них что-то? Котят Том нашёл на кровати – те прыгали и бесились, как сумасшедшие, играя с носком Криса, царапая его и катаясь с ним по подушкам. Лис не удержался от усмешки, глядя на это бесчинство. В этот момент вернулся Крис с щенком в руках. - Это ещё что такое!? – вскинулся он, кидаясь на помощь своего носку и отбирая его у котят. Щенок, чтобы усилить эффект грозного отца, звонко тяфкнул. - Тише! – скомандовал Хэмсворт, - Ты чего? - Ты строжишься, и она – строжится, - закрывая окно, пояснил Том, - Я, с твоего позволения, прикрою. Налетят всякие мотыли и мухи, с ними никакого сна не будет. Створку с сеткой открытой оставлю. А что, собственно, произошло? - Ничего не произошло, - почёсывая щенка по голове, ответил Крис. - Ты, вроде, спал, когда я уходил…? - Я-то спал, - согласился Крис, - Но в этой спальне не один я решаю, когда спать, а когда выть. - Вот оно что, - стягивая кофту с плеч, сказал Том, - Ты не выспишься так. Проваливай-ка ты вниз, забирай подушку и – на диван. - Не… Не провалю, - с вызовом произнес Крис. И щенок снова поддержал его неумелым лаем. И поплатился за это – Крис обхватил головку лисички пальцами и, оттянув край майки, насильно принялся чистить ей глаза. Том смотрел на это из-под руки – вот кому следовало быть мамашей! Надо бы не ему, а этой большой оцелотине родиться омегой. Не просто сука была бы, а образец трепетного материнства. Закончив возиться с лисичкой, Крис отсадил её в специально отведённое для потомства в их нынешнем виде место – на слегка видоизменённое старое кресло, позаимствованное с первого этажа и застеленное пелёнками. Лисице-младшей сидеть в одиночестве не нравилось. Она, высунув нос из-за ограждения, тихонько заскулила. - Подожди, - совершенно серьёзно попросил её Крис, садясь на кровать и принимаясь за чистку глаз котят, - Видишь, я занят? Это лисицу не удовлетворило. - Том, возьми её на руки, - очень жалостливо попросил Хэмсворт, усевшегося с другой стороны кровати Тома, на которого упорно лез один из котят, - Пожалуйста! Хиддлстон, не говоря ни слова, исполнил его просьбу. - Я видел одну-единственную фотографию себя самого в твоём возрасте, дорогая моя, - официальным тоном, сказал Томас, подхватывая лисичку на руки и поднимая над собой, - Но, могу твёрдо сказать, Алиса, мы с тобой похожи. - Алиса?.. – изумлённо переспросил Крис, - Но… - Алиса, - кивнул Том, перехватив его взгляд, - Знакомься – это Алиса, Алиса, знакомься, это Крис. Крис – это Алиса, Алиса – это Крис, а это – пудинг. - Какой пудинг? – пробормотал Хэмсворт. - Из Страны Чудес, разумеется, - Том подхватил лисичку под грудь, обходя кровать и вновь усаживаясь. - Я думал, мы пока не станем давать имена, пока не всё ясно с человеческой внешностью… - Может быть, это неправильно, - пожал Том плечами, - Но я ничего не могу поделать. Это – Алиса. Вы можете обжаловать решение. Крис в недоумении посмотрел на Тома, на щенка и, ничего не сказав, отпустил одного из котят, ловя другого и начиная и над ним проводить обряд очищения краем майки. - У меня нет других вариантов, - проговорил он, в конце концов. - Тебе не нравится?.. - Мне нравится. - Ты скажи, если что… - Я скажу, если что. Я запрещу тебе, если что, - пообещал Крис, - Мне всё нравится. И отчасти – ему действительно нравилось, и ещё – потому что Тому, наверное, и вправду виднее. И вкус у него лучше. И пусть он назовёт их теми именами, под которыми сможет их полюбить. *** Первым тему переезда поднял Крис, потому что Том, хоть и был на грани нервного срыва, упорно молчал. Но, услышав слова оцелота о том, что пора бы им подумать о возвращении, первым делом вцепился в него в знак благодарности и позволил отцепить себя только спустя минут пять, когда успокоилось взволнованное сердце. В самом деле, всё было не так ужасно. Всё совсем не было ужасно. Только ночные концерты детёнышей, только режущиеся острые зубки, только строгая бабушка, подчас своими молчаливыми упрёками и исправлением сделанных омегой ошибок в ведении хозяйства доводившая Тома до нервного тика, и – полное отсутствие приятной занятости. С одной стороны – Том всегда мог встать и выйти из дома, чтобы спастись от всех напастей разом. Но он не мог. Ведь Крис проводил дни на работе и, значит, ни с какими детьми управляться не мог по определению. Замечая уныние лиса, то, что сам тот назвал бы «тихо чахнуть», Крис и заговорил о возвращении. Идиллия на лоне природы не могла тянуться вечно. Всё необходимое было доведено до конца в предельно краткие сроки: не прошло и недели, как семейство готово было покинуть гостевой домик и отправиться в далёкий обратный путь. И под конец недели, перед самым отъездом, его необходимость даже заставила Хиддлстона немного погрустить. Всё-таки проведённые здесь полгода были вполне себе серьёзным сроком. Здесь многое успело произойти. Многое было понято, многое обговорено. Широкая кровать в спальне была свидетелем многих великолепных любовных свершений. Впрочем, не только она, но и коридор у ванной, диван на кухне и ещё, что особенно трепетно умалчивалось, задний двор дома. У лисье-кошачьей семьи и небольшого домика, ставшего им временным жилищем, было достаточно совместных тайн. И поэтому, несмотря на то, что отъезд был неминуем, было немного грустно покидать эти старые, слегка пропитавшиеся запахом жильцов, стены. - Кажется, только вчера приехали, - сказал Том, - Последнюю ночь на этой кровати спим. Оцелот, порядочно устав за день, слушал омегу вполуха. Котята спали, зарывшись под покрывало у себя на кресле. Теперь они носили каждый по своему гордому имени. Тот, у которого на лбу было больше пятнышек, звался Арни, а его брат, с пронзительными тёмными глазами – тот был Джеймс. Алису же, тихонько уснувшую между подушек на большой кровати, никто не стал будить, и она, перекатившись во сне поближе к Тому, улеглась мордочкой, ему на предплечье. - Когда их ещё не было, - шепотом продолжал Том, - Я думал, что, может, мы здесь останемся навсегда. Когда мы только вошли в этот дом, мне так показалось. И ещё я думал, что здесь ничего не изменится. И до скончания века мы будем вдвоём с тобой… Жить здесь. Покрасим веранду, наконец. Я, чем черт не шутит, научусь сносно готовить. Будем изредка приезжать в Мельбурн, ходить куда-нибудь, смотреть новые фильмы… Будем заниматься сексом на этой кровати, а после обсуждать урожайность фруктов. Со знанием дела. Мы к тому времени уже должны будем что-то в этом понимать… Ты спишь? - Нет, я слушаю… - промямлил Крис. - М-м, - протянул Том. - Ты бы хотел разбираться в урожайности фруктов?.. - Почему бы нет? Если бы мы только этим и занимались, что б нам ещё обсуждать. - Сексуальное бельё? Томас усмехнулся. - Всё-таки ты уже практически спишь… - произнёс он, - Завтра отправимся в Мельбурн. А мне вдруг захотелось никуда не ехать. - Давай не поедем… - Нет уж, поедем, как договорились. Хотя, тебе-то здесь лучше, чем в городе… - Мне хорошо везде, где тебе хорошо. - Какой идеальный партнёр, ты только посмотри… - А ты меня не ценишь… - Да как же не ценю? – умиляясь, проговорил Томас, - Только и думаю, что о тебе. Мало? - Нормально, - разулыбался Крис. - И всё же грустно всё это, - глядя в потолок, сказал Том. - Прощаться всегда грустно. - Я думаю, мы вернёмся сюда как-нибудь, - предположил Том, - Уже впятером. - Веранду покрасим. - Веранду покрасим, - покивал Том с улыбкой, - Лучше спать. Не то я сейчас встану, пойду на улицу с чашкой кофе, буду до рассвета пялиться на звёзды, а утром, весь в слезах, буду умолять никуда не ехать. - Слабо себе это представляю, - донеслось от Криса. - Ехехе, - выдал Том, - Что ж я, воодушевиться звёздами и поплакать не могу? - Поплачь, поплачь… Жилетку надеть или так сойдёт? - При тебе я не собираюсь. - Мне выйти… Мне выползти? - Нет, вот ты уснёшь – и я стану рыдать в подушку. - Я проснусь. Я всяко от такого проснусь. Отведу в ванную и заставлю умываться ледяной водой. - У тебя нет сердца, - сокрушённо вздохнул Том. - Есть. Но маленькое. - Ехехе-хе-хе-хе! – утыкаясь в ту самую подушку, в которую обещал рыдать, засмеялся Томас. - Это больше похоже на правду, - решил оцелот. Том наклонился к нему, стараясь не разбудить Алису, и поцеловал в заросшую щёку. - Слушай… - Подожди, я сейчас отнесу Алиску к котятам. - Хорошо. Крис вернулся в постель и, ничего больше не говоря, притянул к себе Томаса, целуя его. Тот доступно всё объяснил чуть раньше. Своим запахом.