Knight of Cups

The only remedy for love is to love more. (c)

*** Десять лет спустя Эггси не подписал Мерлину смертный приговор своей любовью. Ну, то есть пару раз он, конечно, едва не довел мужчину до сердечного приступа. Например, когда восемь лет назад зашел к Мерлину и вместо обычной кружки с кофе поставил на его стол что-то другое —закончив координировать миссию Гавейна, Мерлин опустил взгляд и увидел перед собой небольшую шестиугольную коробочку из тёмного дерева. Эггси, который не стал в привычной своей манере растекаться по стулу или дивану, а присел на край стола мужчины и сложил руки на груди, не выдерживает примерно через минуту. - Ради всего святого, Морган, открой уже её! - Не уверен, что я хочу знать, что внутри, - аккуратно отвечает мужчина, взглянув на Анвина, который тут же мрачнеет. Рука Моргана тянется к предмету обсуждения почти автоматически после этого. Он ненавидит становиться причиной этого выражения на лице мальчишки. Потому что Эггси уже и так пережил много того, чего не заслужил. Внутри оказывается именно то, чего ожидал Мерлин. Теперь он просто молча смотрит на кольца внутри — два светло-серых матовых ободка с выгравированным изнутри кельтским узором. - Это платина, - зачем-то говорит Эггси. - И это была плохая идея. Не знаю, зачем я это сделал. Забудь. Эггси тянется к коробочке. Но Мерлин закрывает её, накрывает ладонью и отодвигает вне зоны досягаемости Анвина, поворачиваясь на стуле в его сторону. - Ты имеешь в виду именно то, что только что сказал? - Спокойно спрашивает Мерлин. Он знает, что Эггси, захваченный собственными эмоциями, редко фильтрует то, что говорит. И часто не понимает, как звучат его слова. Его мальчишка больше года ходит к психотерапевту и делает явные успехи, но всё ещё редко способен сохранить холодную голову под действием эмоций, когда это необходимо. - Я… нет. Я знаю, зачем я это сделал. Потому что это то, чего я хочу. Я не знаю, почему я подумал, что тебе это подходит. - Ты застал меня врасплох, Эггси. - Но в этом и суть, - всё же улыбается мальчишка. - Я должен подумать об этом. Воздух выходит из лёгких Эггси так резко, будто кто-то ударил его. - Это не «нет», - констатирует он. Мерлин кивает, что провоцирует на лице мальчишки широкую улыбку. - Оставь это здесь, - говорит он, кивая в сторону коробочки. - И иди домой спать. Мерлин принимает решение спустя несколько дней. Он возвращается домой около полуночи, и ловит Эггси, который, завернутый в плед и зевающий, силиться подняться с дивана, за плечо. - Сиди, - говорит он, обходит диван и садится рядом, ставя коробочку с кольцами между ними. Взгляд Эггси быстро скользит от неё к Мерлину и обратно. - Я не знаю, насколько безумным надо быть, чтобы просто прийти и сделать мне предложение. - Ну, то что я без ума от любви к тебе, устоявшийся факт, - фыркает Эггси с ухмылкой. - Богом клянусь, ты будешь моей смертью, - улыбаясь, качает головой Морган. Ему всё ещё странно слышать подобное от мальчишки. Он не думал, что когда-то в жизни услышит что-то подобное вообще от кого-то. Потому что он не тот человек, которого легко полюбить. И не тот, которого легко продолжать любить. Особенно с тем рвением и с той силой, с какой это делает Эггси — который делает это так, будто ему это вообще ничего не стоит, что, конечно, неправда. Мерлин знает, насколько ему бывает сложно. Поэтому он, в общем-то, принял решение уже к концу того дня, в который шестиугольная коробочка оказалась на его столе. - Ох, заткнись, пожалуйста, - фыркает Эггси, толкнув его в плечо. - Но продолжай, - добавляет он, когда Мерлин посылает ему ироничный взгляд. - Ты опрометчиво смел, определённо немного безумен, верен себе и людям, которых любишь. Ты умен и упорен в достижении целей, но никогда не забываешь о морали своих поступков. Гарри бы гордился тобой. - Черт возьми, Морган, это «да» или «нет»?! - Взрывается Эггси. Потому что это невыносимо — Эггси не может понять, какую фразу он услышит следующей, и он боится, что это будет что-то о том, что он не должен связывать свою жизнь с кем-то вроде Моргана. Потому что Морган иногда такой придурок, что может решить и так. - Это будет честью для меня, - кивает Морган, и в следующую секунду оказывается в плену таких сильных объятий, что он не может дышать. - Летом. В Эдинбурге. Ты должен позвонить своей сестре и сказать, что ты согласился, потому что она обещала приехать и линчевать тебя, если ты мне откажешь. Ты должен позвонить обоим сестрам, если честно, потому что Маккензи рассказала Фионе. И я беру твою фамилию. Какая у тебя фамилия, кстати? - Ты определённо будешь моей смертью, Эггси, - смеётся Мерлин. - Локхарт. - Что ж, я смогу с этим жить, - хмыкает Эггси. - И это ты будешь моей смертью. Я всего лишь сделал тебе предложение. Ты посмел едва не умереть через три недели после нашего первого нормального секса! - Почти равнозначно, Эггси, - отвечает Мерлин и получает по рёбрам. ...Через две недели после той ночи, когда случился их Самый Первый Среднестатистический Секс Мерлин сообщил Эггси, что его не будет в Лондоне несколько дней. - Ты едешь в Эдинбург? - Подозрительно прищурившись, спрашивает Анвин. - Нет. - Это очень опасно? Мерлин качает головой. Но Эггси понимает, что Мерлин бы и не ответил «да» на подобный вопрос. - Возвращайся живым, пожалуйста. - Вернусь, - обещает Мерлин. И едва не нарушает обещание. Потому что Мерлин, конечно, не стал говорить мальчишке, что да, это опасно. Что все миссии опасны, а проникновение в лабораторный комплекс таких размеров с таким уровнем защиты — это почти что форменное безумие. Но иногда безрассудство — самая выгодная стратегия. И это сработало и в этот раз. Почти чисто. Почти. Потому что в конце оказалось, что кому-то нужно войти в комнату-сейф с детонатором, установленным на одну минуту, который активируется, когда дверь в комнату открывается. Такая комната в том или ином виде есть у всех более или менее состоявшихся злодеев. В ней информация, которую в век развитых технологий опасно хранить в электронном виде — о сообщниках в высших эшелонах власти, запасных базах по всему миру, подставных компаниях, оффшорных счетах . Мерлин знал, что там, внутри, нет панели, в которую можно ввести защитный код, отменяющий детонацию, как и быстрого доступа к детонатору и проводам. Что эта комната — камера смерти. Теоретически, конечно. Практически — есть пятидесятипроцентный шанс того, что он найдёт решение. - Я иду внутрь, - спокойно говорит он Борсу и Персивалю. - Вы забираете то, что внутри и проваливаете настолько далеко насколько успеете. - Ты захотел побыть котом Шрёдингера? - Раздаётся голос Морганы в наушнике. - Можно воспринимать это так. - Если это связано со взрывами… - начинает Борс. - Заткнись прямо сейчас, - почти что рычит на него Мерлин. - Я посмотрю, что я смогу сделать. Если через пять минут после взрыва я не появлюсь — уходите. И Борс… Ты можешь взорвать то, что останется от этого места. Думаю, останется ещё достаточно, чтобы ты мог развлечься. - Эй, это слишком похоже на прощальный подарок, - хмурится Борс. - Заходите, собираете всё, что внутри и проваливаете, - игнорируя и его реплику, и взгляд Персиваля, повторяет Мерлин, доставая ноутбук и открывая его, после чего кивает Персивалю, который стреляет в замок с биометрической защитой. Ему удаётся снизить силу взрыва примерно в половину — и этого достаточно, чтобы обезопасить двух других агентов, но не достаточно для того, чтобы обеспечить себе самому больше чем десятипроцентный шанс на выживание. … Но он, каким-то образом, приходит в сознание в белых стенах одной из палат медблока, и рядом со своей правой рукой видит светлую макушку мальчишки, который заснул сидя, уложив голову на край его койки. Чертовы Борс и Персиваль и не думали делать так, как им было сказано. Мерлин почти что не против. Он будит мальчишку — и в первый раз в жизни получает настоящую звонкую пощёчину. И полчаса рыданий, следующих за ней. Но это был один-единственный раз за десять лет, когда Морган пытался умереть. Один-единственный раз, когда это он едва не заставил Эггси поседеть. В то время как Эггси был так старателен на этом поприще, что Мерлин определённо был бы абсолютно седым, будь у него волосы. И он начинал опасаться, что скоро ему нужен будет кардиостимулятор. Например, их свадьба. Которая действительно оказалась чертовой свадьбой, в присутствии всей его семьи и нескольких агентов, с церемонией в пригороде Эдиндурга, в саду загородного дома, с тортом, танцами и фейерверком. Мерлин считал, что это слишком — очень слишком, но Эггси выглядел таким счастливым, что он решил, что сможет пережить этот день. Или тот эпизод, в котором он заявил Моргану, что хочет от него детей как раз в тот момент, когда он делал глоток из кружки с чаем. - Эггси… - откашлявшись наконец, начинает он. - О, это «нет», - перебивает его мальчишка. - Может, ты дашь мне закончить? - С раздражённым вздохом интересуется Мерлин, стукнув кружкой о стол так, что мальчишка вздрагивает. Он знал, что этот день неизбежно настанет. Он видел, как Эггси возится с его племянниками и с каким умилением смотрит на младенцев в колясках. И он не может сказать, что он против. У него есть справедливые и закономерные сомнения, это правда. Но он готов это обсуждать. И это было бы легче, если бы его мистер Локхарт взял себя в руки и перестал драматизировать. - Сядь, пожалуйста, - старается как можно мягче попросить Мерлин, кивая на соседнее место за столом. Эггси садится и в нервном жесте трет ладони о бёдра. - Это не «нет» и не «да». Это серьёзный вопрос, который требует более длительного обсуждения. Эггси откидывается назад и вжимается спиной в спинку стула, прикрывая глаза и выдыхая. Мерлин смотрит на него, изогнув бровь. Один из разрывов, оставшихся на спине мальчишки после вчерашней ночи, пришлось зашивать. И, хотя Эггси и уверял, что он в порядке — и всё указывало на то, что тот действительно в порядке и, более того, определённо наслаждается этим, сам Мерлин чувствовал себя не очень хорошо. - Аккуратнее, Эггси. - Я аккуратен. Это успокаивает, - не открывая глаз, отвечает Эггси, вслепую дотягивается до ладони Мерлина и сжимает её. - И оставь этот взгляд. Чувствовать, как ты меня зашиваешь, было хорошо. Чувствовать легкую пульсацию боли сейчас хорошо. И знать, что у меня останется шрам от тебя — тоже хорошо. Мерлин задумчиво смотрит на своего мальчишку. Он всё ещё не мог до конца привыкнуть к тому, что предел Эггси на самом деле довольно высок — и иногда в нём боролись его инстинкт защищать мальчишку и его желание доставлять ему удовольствие тем способом, который предполагал довольно высокий уровень физической боли. Иногда побеждало одно, иногда — другое. Ему было странно вообще иметь такую дилемму. Но любовь к кому-то всегда делает жизнь сложнее. А уж любовь кого-то вроде Моргана к кому-то вроде его мальчишки и подавно. Но ничто не могло заставить Моргана хоть на минуту начать жалеть о принятых решениях. И вот теперь Эггси хочет детей. И это не добавит лёгкости в их жизни. Только ещё немного безумия. - Говори со мной, Морган, - со смешком предлагает Эггси, открывая глаза и бросая в сторону мужчины ироничный взгляд. Но, стоит Мерлину открыть рот — тут же перебивает, не дав даже начать. - Если ты скажешь, что ты слишком стар для этого — я тебе врежу. Мерлин улыбается. - Но это так, Эггси. - И это действительно тебя беспокоит, а не служит отговоркой? - Отчасти. Пятьдесят на пятьдесят, - честно отвечает Мерлин. - Вторая часть — это наша работа. - Пару лет назад ты утверждал, что мир полетит к чертям, если у тебя будет один выходной в неделю. И вот он ты — с двумя выходными еженедельно, и вот он мир — цел как и прежде. Думаю, ты сможешь время от времени пренебречь работой. Это идёт тебе на пользу. И я разберусь со своим графиком — если что, пригрожу Флемингу тем, что приведу детей в больницу. Он тут же на всё согласится, - пакостно улыбается Эггси. - Да, мы не обойдёмся без няни. И будет сложно найти мисс, которая не убежит как только ты бросишь на неё первый взгляд, но я уверен, что мы справимся с этим. Мерлин молчит. Эггси смотрит на него, чуть склонив голову, и постепенно взгляд зелено-голубых глаз, искрящийся весельем и игривостью, тухнет. - Я пойму, если ты откажешься. Я знаю, что ты растил Алистера и Фиону и осознаю, что это может быть достаточной причиной не хотеть детей. Потому что в каком-то странном смысле они у тебя уже есть. Я отчаянно этого хочу, но настолько же отчаянно я не хочу становится причиной той жизни, которой ты не хочешь жить. - Эггси… - вздыхает Мерлин, точно не зная, что ему следует ответить. Эггси обладал удивительной способностью ставить его в тупик. В этом он был уникальным представителем человечества. - Просто подумай об этом, ладно? Если бы ты был против, ты бы уже отказался, правда? - Я подумаю, - обещает Мерлин и зарабатывает немного грустную улыбку от Эггси. С работой Мерлина и его знанием о том, что происходит в мире, довольно сложно искренне желать появления детей. Добровольно обречь свою плоть и кровь на существование в месте, где столько всего построено на политике, войнах, оружии, наркотиках и сексе, оставим в стороне плачевное состояние экологии и совершенное нежелание большинства человечества думать собственной головой? Отвратительная идея. Но что-то внутри него чувствовало иначе. Что-то будто бы озарялось светом и теплом при мысли о том, что у них с Эггси будет общий ребёнок. Это вовсе не нравилось Мерлину. Это было слишком по-человечески, слишком сильно, так, как он не привык. И всё же это было, и это было неистребимо. Всё осложнялось ещё и тем обстоятельством, что Мерлин действительно любил детей, потому что дети были свободны от пороков и проблем взрослых людей. И он понимает, что ему не нужно принимать никакого решения. Что оно было принято уже тогда, когда он не ответил Эггси «нет». ...Эггси сидел на лавочке с книгой, регулярно поднимая взгляд от страницы, находя глазами девочек и возвращаясь к чтению. Это был один из редких случаев, когда он сидел здесь с чтением, никаким образом не относящимся к медицине. Обычно это были какие-то статьи или исследования. Не то, чтобы Эггси был против. Оба вида литературы казались ему весьма увлекательными. Искусством одновременно читать и следить за детьми он овладел почти что в совершенстве. Морган всё ещё превосходил его в этом мастерстве, но у того было гораздо больше опыта — он полжизни нянчился с агентами. Объект мыслей Эггси садится на лавочку рядом с ним спустя ещё примерно пятнадцать минут чтения. Эггси поднимает взгляд от книги, смотри вправо и не может сдержать улыбки. - Привет. - Привет, - отвечает ему Морган с мягкой улыбкой, прячущейся больше в уголках глаз, чем губ. - Как ты узнал, что мы здесь? - Это их новая любимая площадка. И скоро время дневного сна. Вероятность того, что ты поведёшь их сжечь лишнюю энергию перед сном была очень высока. Эггси просто улыбается, кладёт ладонь на колено мужчины и чуть сжимает пальцы. Он смотрит на Моргана, наверное, ужасающе влюблённым взглядом — судя по тому, как тот тихо фыркает и отворачивается, разыскивая глазами девочек. Как только он видит их, улыбка из его глаз наконец-то перебирается и в уголки его губ, и все его острые черты тут же смягчаются. Эггси может смотреть на то, как Морган смотрит на их детей, вечно. Через десять секунд Хэтти замечает появление Моргана на скамейке. - Папочка! На возглас сестры реагирует Дейзи. Морган целует Эггси в висок и соскальзывает со скамейки, присаживаясь на корточки и ловя в свои объятия два маленьких вихря, которые наперебой начинают болтать. - Поиграй с нами? - Просит Дейзи у Моргана смотря на него тем же щенячьим взглядом, который практикует Эггси. Только у неё, с её большими зеленющими глазами с тонким-тонким карим ободком вокруг зрачка, это получается ещё лучше чем у её отца. Конечно, Морган кивает и встаёт, взяв дочерей за руки. - Недолго, девочки. Помните про папину ногу, - говорит Эггси им вслед. Как бы не любил он наблюдать за тем, как Морган играет с Дейзи и Хэтти, он не хочет, чтобы после тот мучился от боли. Обычно организму мужчины нужно было куда больше нагрузки, чем активная игра с детьми на площадке и неспешная прогулка, чтобы его нога начала доставлять ему проблемы, но бывали периоды усиления болей, один из которых как раз был сейчас. Эггси с улыбкой наблюдает за тем, как трое развлекаются друг с другом на детской площадке, напрочь забыв о своей книге. Спустя полчаса Морган снова приземляется на скамейку рядом с Эггси с длинным выдохом. - Полагаю, разумным было бы сделать это на десять минут раньше, - отмечает Эггси, устраивая свою голову на плече мужчины. - Не начинай нянчиться со мной уже сейчас, - только и фыркает Морган, обнимая его за плечи. - Что за мечтательная улыбка была у тебя на лице? - Я вспоминал твоё лицо, когда ты осознал, что у нас действительно будет двое детей сразу. - В нём было что-то примечательное? - Ужас, - со смешком отвечает Эггси. То, что Эггси был серьёзно настроен на двух детей сразу — чтобы они оба были биологическими отцами — тоже едва не стоило Моргану остатков его здоровья. И разума. - Мы попробуем один раз. Если с первого раза приживётся один из двух — мы не будем повторять. Оставим на волю случая. Идёт? - Спросил тогда Эггси. Звучало вполне разумно, так что Морган согласился, понимая, что ему почти пятьдесят пять и уровень его фертильности должен быть крайне низок. В его голове риски были невысоки. Он ошибся. И он никогда раньше в жизни так не радовался собственной ошибке. Конечно, теперь до сердечного приступа его пытался довести не только Эггси, но и две четырёхлетние мисс. Оказалось, что у Моргана очень крепкое сердце. И очень, очень большое. - Ну, - взъерошив волосы на затылке Эггси говорит на это Морган, - зато ты ничего не боялся. - Мхм, - утвердительно мычит Эггси, берёт мужчину за руку и переплетает их пальцы. - Можешь представить, что одной из них бы сейчас не было? - Нет, - качает головой Морган. - А могло бы не быть и обеих, если бы нам не повезло встретить Чарли, - ворчит Эггси, чем заставляет Моргана закатить глаза. Процесс поиска суррогатной матери ожидаемо оказался самой сложной частью — Моргану нужно было присутствовать при знакомстве и он неизменно пугал потенциальных кандидаток своим видом. После первого раза Эггси попросил его быть дружелюбнее. Морган попытался, но это было только более пугающе, так что и второй раз кончился неудачей. На третий Мерлин просто старался молчать и смотреть куда-то в сторону, что также не произвело нужного впечатления. А потом они встретились с Шарлоттой, или просто Чарли. Они с Эггси находят общий язык моментально. Мерлин сидит со взглядом, опущенным в планшет и надеется… он не знает, на что он надеется. - Эй, знаешь, ты не производишь впечатления заинтересованной стороны, - с ухмылкой замечает девушка. Эггси, сидящий по правую руку от Мерлина, вздрагивает, замирает и, кажется, перестаёт дышать. Мерлин, чуть приподняв брови, поднимает взгляд от своего чтения и смотрит на девушку — внимательно и задумчиво. Эггси, вспомнив о потребности своего организма в кислороде, вздыхает — и вздох выходит обреченным. - Я не произвожу такого впечатления потому что моя заинтересованность чаще пугает людей, - наконец отвечает Мерлин. Девушка улыбается ему. Брови Мерлина поднимаются ещё выше. - Шотландец, бывший военный, все боятся одного твоего взгляда? Мерлин бросает на девушку подозрительный взгляд. Он параноик и не привык к тому, что люди видят его насквозь. Такого не случалось со времён Харта. - Что? Мой отец такой же, - улыбка девушки становится ещё шире. - Думаю, вы примерно ровесники. - Отлично, и ты говоришь, что я не стар для того, чтобы быть отцом, - вздыхает Мерлин, обращаясь к Эггси, который выглядит так, будто находится на волоске от того, чтобы хлопнуться в обморок. Вся эта канитель с планированием семьи сделала его страшно нервным — и Мерлин думает, что если и в этот раз ничего не выйдет, им стоит сделать перерыв. Его размышлениям не даёт продолжиться следующая реплика девушки. - Не начинайте это дерьмо. Моему младшему брату два года, и па такой же классный отец для него, каким был для меня. А теперь поговорите со мной оба. В общем, Мерлин тоже нашел общий язык с Чарли. Им действительно с ней повезло. Но несмотря на то, что всё закончилось хорошо, Эггси время от времени припоминал это Моргану. - Ты знал, на что идёшь, Локхарт, - пожимает плечами Морган на ворчливую реплику Эггси, возвращаясь из своих воспоминаний. - Ну да, я знал. Это не значит, что я не буду иногда беситься от того, кто ты есть, - посмеивается Эггси. - Мне кажется, пора домой. Морган, взглянув на часы, кивает и зовёт девочек. Те, конечно, спорят с решением возвращаться домой, но недолго, без энтузиазма и с зевками. Спустя три минуты ходьбы в сторону дома Этти просится на руки к Эггси. Дейзи упорно идёт сама ещё пять минут — Морган подхватывает её на руки когда становится очевидно, что она буквально спит на ходу. - Она очень упорная, - со смешком говорит Эггси. Он с улыбкой смотрит на Моргана — высокого лысого шотландца, выглядящего как угодно, но не безобидно. Эггси смотрит на него, бережно прижимающего к себе их дочь, смотрит на то, как он своей большой ладонью гладит её по волосам и как целует в макушку. Иногда Эггси думает, что его сердце просто не выдержит силы этой любви. Но у Эггси тоже очень крепкое сердце. *** Моргану нравился их дом, пусть он долгое время сопротивлялся переезду и продолжал ворчать о том, что он не какой-то чертов инвалид и вполне способен справится со ступенями, которые ведут к его квартире, несмотря на протез. Эггси довольно долго поддавался этому ворчанию. Потому что на самом деле очень любил квартиру Моргана — их квартиру. Но потом УЗИ показало, что оба эмбриона прижились и развиваются как надо, и стало ясно, что меньше чем через девять месяцев их квартира станет им мала. Это был большой дом. Неразумно большой — им вчетвером не нужно было столько места. Но Эггси заявил, что каждому из них нужен рабочий кабинет, девочкам нужна отдельная комната для игр, и ещё им нужно несколько комнат для гостей — чтобы братья, сестры, племянники и племянницы Моргана могли останавливаться у них, когда приезжают в Лондон. Морган не спорил. Сторонний наблюдатель вообще мог бы заключить, что Морган позволял своему молодому мужу творить всё, что ему только заблагорассудиться. На самом деле это, конечно, было не так. Просто Эггси — его замечательный, послушный и сообразительный мальчик — знал свои границы. Но у больших размеров дома был неоспоримый плюс — в нём всегда можно найти укромный уголок. Даже когда у твоих дочерей вечеринка в честь пятилетия, на которой присутствуют почти все члены их продолжающей расти семьи и некоторое количество коллег их пап. А это действительно огромная толпа людей. Морган нашел свой укромный уголок в собственном кабинете, который был самым надёжным укрытием просто потому, что его было нелегко найти — надо было пройти через гардеробную в их с Эггси спальне, чтобы попасть сюда. Он стоял у окна и смотрел в сад, где и происходило всё действо, качая в руках почти опустевший стакан со скотчем. «В конце концов,» - думает мужчина, - «Эггси был прав, настаивая на таком количестве комнат.» Подумав о Эггси и окинув взглядом сад ещё раз, Морган не обнаруживает его там. Ответ на вопрос о том, куда он делся, приходит со звуком мягких шагов за его спиной. - Ты сбежал и спрятался, - говорит Эггси. Это не звучит как обвинение — хотя, может быть, и должно. - Я дважды задул свечи на двух тортах, был сфотографирован три-четыре десятка раз в этом глупом колпаке, покатал Этти на спине, потанцевал с Дейзи, поговорил со всеми родственниками, которые хотели со мной поговорить. Мне нужен перерыв. - Эй, я не обвиняю тебя, папочка, ты отлично справился, - посмеивается Эггси. Он подходит к Моргану и ставит на подоконник стакан со скотчем. - Подумал, что ты не откажешься. Эггси встаёт у Моргана за спиной, положив подбородок на его плечо, и обнимает его за пояс, сцепляя ладони спереди на его животе. - Ты опять за своё? - Хмыкает мужчина. Сперва это игривое «папочка» от Эггси было просто шуткой, но после того, как мальчишка несколько раз, забывшись, назвал его так в постели, это перестало ей быть. - Спасибо, - добавляет он, поднимая с подоконника стакан и делая небольшой глоток. - Ага. Ты не против, я знаю, - едва ли не урчит паршивец, прихватывая зубами мочку уха Моргана. - Может быть иногда, - соглашается Морган благосклонно. - Спасибо, папочка. Морган фыркает. - Замолчи, Локхарт. Мы не будем заниматься сексом сейчас, когда у нас полон дом родственников и коллег, - одергивает он мальчишку. Эггси вздыхает - очень тяжело и очень театрально. - Ты, конечно, прав. - Не переживай. Завтра мы оставим девочек с Алистером, и поедем на ночь в квартиру. Ты получишь своё. - Ты чудо, Мори, - заключает Эггси. - Я не чудо. И не Мори, - ворчит Морган. Потому что он чертов Мерлин, и люди до сих пор бояться одного его взгляда. Он не растерял своей устрашающей ауры ни на йоту. Но когда рядом был Эггси, или Дейзи, или Этти, все его способности наводить ужас куда-то испарялись. И он не мог сказать, что это плохо. - Пока ты внутри этой комнаты наедине со мной — ты Мори и ты Чудо. И лучший папочка на свете. - Заткнись или я тебя выгоню. Эггси хихикает ему в плечо и замолкает. Он смотрит в сад, где его девочки кружатся, взявшись за руки вместе с Люси и Молли — дочерью Эдди. В какой-то момент они расцепляют руки и с хохотом шлёпаются на траву — и тут же вскакивают, чтобы повторить. Эггси улыбается. Их девочки воспринимали самих себя как близняшек, но были не слишком-то похожи. У Дейзи были пушистые чуть золотистые волосы и светлые глаза. Она была тихой и скромной, спокойной девочкой, но обладала невероятным запасом упорства и целеустремлённости. Если у неё что-то не получалось — она пыталась до первого успеха. Иногда это было утомительно. Не так давно Эггси сидел с Дейзи за развивающей игрушкой до трех часов ночи, потому что та не соглашалась идти в постель, пока не закончит, а при попытках увести её от игрушки или убрать игрушку от неё начинала визжать на очень высокой ноте. И, хотя Морган и говорил, что у него нет любимчиков, и делал всё чтобы своим поведением подтверждать это, Эггси всё же знал, что у Моргана к Дейзи есть некая слабость души. Эггси полагал, что всё из-за того, что Дейзи, как и Морган, тоже была чересчур уж мозговитой. Ну и из-за того, что она была чуть-чуть похожа на Эггси — может быть. Но эти её глаза — первые пару лет после того, как родились девочки, Эггси не мог перестать думать о том, откуда у Дейзи этот золотистый ободок вокруг зрачка. Что-то скреблось в его голове, будто пытаясь выбраться из глубин памяти, в его кошмарах на него начали смотреть эти глаза и он просыпался с ощущением этого взгляда на себе, но, что удивительно, это было хорошее ощущение, которое помогало ужасу уходить быстрее, помогало переставать дрожать и снова начинать дышать. Озарение нашло на Эггси как всегда внезапно. Это были глаза его отца, от которого у Эггси не осталось ничего, кроме памяти об этом взгляде. Гэрриэт, больше известная как Хэтти или Этти, со своими каштановыми волосами, карими глазами и беспокойным нравом была противоположностью своей сестры. Она, в отличии от Дейзи, не могла долго усидеть за одним делом, и вообще предпочитала хождение на ушах по дому сидению за чем бы то ни было. Они с Эггси часто дурачились на пару, в то время как Морган и Дейзи сидели на диване и следили за учиненным безобразием с напускной снисходительностью и плохо маскируемой ворчанием любовью. Хэтти очень заразительно хохотала и могла схватиться за все занятия сразу и взять понемножку из каждого. И это тоже хороший навык, как считал Эггси. Оба, на самом деле. И, хоть у Эггси тоже не было любимчиков, с ним было всё понятно. Но с ним всё было понятно с самого начала. Хэтти была названа в честь Гарри. И хоть Эггси и понимал, что это глупость, хоть он и понимал, что так не бывает — иногда, в редкие моменты спокойствия, когда Хэтти усаживалась за стол, сложив руки перед собой и уложив на них подбородок, и, сидя так и мотая ногами в воздухе, наблюдала за Морганом, или за Дейзи, или за Эггси, или просто за чем-то на улице — её задумчивый взгляд был направлен куда-то очень далеко — дальше, чем может видеть ребёнок. И когда в такие моменты Эггси окликал её и она смотрела на него — на мгновение он как-будто бы видел вспышку совершенно недетского узнавания и очень знакомого тепла. Эггси понимал, что, скорее всего, он выдумывает и всё это глупости. Но это не убавляло тепла, которое поселилось у него внутри. Он просто знал этот взгляд. - Переселение душ — всего лишь ненаучная глупость, правда ведь? - Бормочет он задумчиво, покрепче сжимая объятия вокруг Моргана. - Если в нашу дочь вселился Харт, моё сердце точно не выдержит, - заявляет мужчина. Эггси не раз говорил Моргану что иногда Хэтти напоминает ему Гарри. Эггси смеётся. - Не будь настолько категоричен. Это не так уж плохо. - Скажешь мне это через пять лет, когда она разорит нас своей любовью к баснословно дорогим тряпкам и редким бабочкам. - Только если ты позволишь ей нас разорить. - Конечно, я позволю, Эггси, - хмыкает Морган. - О чем я и говорю. Ты чудо, - заключает Эггси, целует Моргана в щёку и накрывает его губы ладонью прежде чем тот успевает возразить. - Ты невыносим, - глухо заключает Морган, прежде чем убрать ладонь Эггси от своего рта. - Ты полюбил меня таким. Сам виноват, - расплывается в улыбке Эггси. Он любил этого невыносимого порой ворчливого типа всем сердцем. За то, что этот хитрец прятал за своей ворчливостью. Он был благодарен Моргану за то, что ему удалось сохранить в себе этот свет, доброту, способность заботиться, защищать, любить — несмотря на всё то, через что он прошел, несмотря на его детство, и на его совсем нелёгкую работу. Это требовало сил и души поистине громадных размеров. Он любил Моргана за то, что тот позволил ему любить себя. Потому что без Моргана у Эггси не было бы ничего из того, что он имеет сейчас. У него не было бы его девочек. У него не было бы огромной безумной семьи, которая есть у него теперь. У него бы не было его любимой, хотя и порой совершенно выматывающей, работы. Он был бы потерянным мальчишкой, который думает, что его окружает одна только смерть. Морган доказал ему — это является правдой ровно до тех пор, пока Эггси сам так думает. И он давно уже не думал подобным образом. Морган не боялся почти ничего в этой жизни. Он запрещал себе боятся, когда был ребёнком — потому что ему нужно было защищать младших, и так он научился не испытывать страха ни перед чем. Почти. Единственное, чего он боялся — это любви. Ему не нужно было любить. Ему не нужно, чтобы любили его. Он привык считать себя одиночкой и спокойно выполнял эту роль, идя по жизни. Младшие ему не мешали — и он был благодарен им за это. А потом, каким-то непостижимым образом, на его голову свалился этот нелепый мальчишка. Совершенно потерянный после смерти Харта. С абсолютным беспорядком в голове и жизни. И Морган зачем-то пустил Эггси в свою жизнь. Мальчишка оказался достаточно оригинален, чтобы влюбиться в него. И достаточно упорен, чтобы добиться от него — от Мерлина, которому вовсе не нужна была любовь — ответного чувства. Потому что с той силой, с которой любил Эггси, у Моргана, на самом деле, просто не оставалось шансов на спасение. Теперь в жизни Моргана было куда больше страхов. Но, как оказалось, ни один страх не может быть сильнее любви.