Каждый раз, когда ты умираешь

В тот же день я собрал наши вещи и уехал из больницы. Я боялся выкидывать его одежду, надеясь, что он ещё вернётся. Наденет свои любимые джинсы и красную рубашку. Счастливый ремень со слониками. Разносит новые тесные ботинки. Будет пить горячий чай по вечерам из своей любимой кружки с зелёными человечками, выходящими из летающей тарелки. Перечитает любимую книгу, уже зачитанную до пожелтения страниц. Попросит меня купить два билета в оперный театр и, зная, что я ненавижу оперу, согласится сходить в кино… Ничего привычного больше не происходило. И я начинал переставать верить, что когда-нибудь произойдёт. Но он был рядом со мной. Я отчётливо мог воспроизвести его голос в своей памяти. Представить его, закрыв глаза. Единственное, чего я не мог сделать – потрогать его. Ощущать его хрупкое телосложение в своих руках, холодную бледную кожу и тёмные гладкие волосы, постоянно торчащие на затылке. Улыбка и горящие голубые глаза остались на фотографиях. Я мог вспомнить его только лежащим на моих коленях, с медленно застывающим лицом и угасающим взглядом… Я пытался понять его уже после смерти. Я был в Королевском оперном театре Лондона. Пытался читать Оруэлла. Но это оказалось бесполезным – истинный смысл мог раскрыть только он. Он мог объяснить всё на свете, построив теории на своих фантазиях и догадках, он знал жизнь от начала до конца. Он знал её смысл. Я послал запрос на доступ к видеозаписям его сна под газом и получил разрешение. Я часами смотрел на него, так спокойно спящего. Засыпал с ним. В одном его сне уже был какой-то скрытый смысл… А я так и не мог понять его. Каждый день я смотрел эти, казалось, бесконечные видеофайлы. Он спал в «стекляшке» каждый день, по четыре-пять часов на протяжении примерно двух месяцев. Точнее, 54 дня. Через несколько недель я дошёл до последнего. Мэтт лежал напротив камеры, обнимая подушку и не спал. «Обычно газ усыпляет меня минут через десять… - бормотал он, смотря в объектив, - сейчас прошло уже двадцать… Мне кажется, он перестал действовать на меня… Если это последний день моей жизни, я скажу… Я чувствовал себя подопытной крысой, когда в рот мне клали трубку. Я засыпал искусственным способом. А по ночам я просто лежал и смотрел в потолок… Доминик всегда был рядом. Наверное, если бы не он, я скончался бы ещё два месяца назад… Я не встречал людей лучше тебя. … мне постоянно снилось, что я умираю. Я не хотел этого, но не мог управлять своими снами… Искусственное усыпление – искусственные сны… Самостоятельно проснуться я тоже не мог, поэтому, если бы мне снились кошмары, мне бы пришлось смотреть их до конца… … каждый раз, когда я засыпаю, Доминик плачет. Я знаю это, сколько бы он не пытался это скрыть… Я терзаю его… Он боится меня потерять… Мне становится плохо… Они не смогут меня спасти. Я умру... А Дом должен знать, что он для меня значит не меньше, чем я для него. Перестань убивать себя из-за меня… Ты будешь живым. Ты будешь жить и знать, что я люблю тебя. Дом, ты - смысл моей жизни, который умирая я утрачу, но ты будешь знать это…» Далее он теряет сознание. Когда он просыпается, слышится голос врача. И мой. Мэтт ослабленно двигается, а я пытаюсь вернуть его к жизни. И у меня не получается. И я плачу. Я будто бы умираю вместе с ним. Его смысл умер одновременно с его телом. Я хотел выполнить его приказ. Я жил только потому, что он так хотел. *** «Страшная авария произошла сегодня утром на пересечении Фулхэм-роуд и Ифилд-роуд, неподалёку от кладбища Бромптон. Участие в аварии приняли грузовик марки «Фиат», перевозящий мебельные запчасти, минивен «Тойота» с тремя пассажирами и седан «Ситроен». По версии свидетелей и прибывших на место представителей Скотленд-Ярда, минивен подрезал седан и, выехав на встречную полосу, зацепился за грузовик. Грузовик в свою очередь, пытаясь увернуться, столкнулся с «Ситроеном». Сообщается, что водитель седана получил травмы не совместимые с жизнью, водитель грузовика сейчас находится в реанимации, пассажиры «Тойоты» отделались лишь испугом. По факту данного происшествия ведётся расследование». Я не смог выжить без тебя, Мэттью.