Монстрогеддон-2: Революция

Трепещет Иггдрасиль, ясень высокий, Гудит древний ствол, турс вырывается. Гарм лает громко у Гнипахеллира, Привязь не выдержит — вырвется Алчный. Ей многое ведомо, все я провижу Судьбы могучих славных богов. Хрюм едет с востока, щитом заслонясь; Ёрмунганд гневно поворотился; Змей бьет о волны, клекочет орел, Павших терзает; Нагльфар плывет. С востока в ладье Муспелля люди Плывут по волнам, а Локи правит; Едут с Волком сыны великанов, В ладье с ними брат Бюлейста едет. Что же с асами? Что же с альвами? Гудит Ётунхейм, асы на тинге; Карлики стонут пред каменным входом В скалах родных...       Прорицание вёльвы, «Старшая Эдда», пер. Корсун А.И., 1975 г. 17 октября, 2018 г. 05:08 РМ; Киото, регион Кансай, Япония.       Очередной рабочий день подходил к концу. Людской муравейник на узких улочках и широких проспектах вновь заполонил залитые асфальтом транспортные жилы и артерии старинного города. Дневное светило клонилось к горизонту, а вместо него на вечернюю вахту постепенно заступали лампы уличного освещения, бумажные фонари многочисленных ларьков, харчевен, гостиниц-рёканов, древних храмов, а также огни вездесущей неоновой рекламы. Над всем этим доминировала телебашня, которая, словно маяк, указывала путь пролетавшим в стороне от города авиалайнерам. Яркие огни с её макушки отражались в русле реки Камо, ленивые воды которой неспешно стекали далеко на юг. Еле заметные волны ряби пробегали по внешне спокойной водной глади, подхватывая сотни багряных листьев клена, опадавших с аллей по обоим берегам. Казалось, мир людей и окружающая природа жили совершенно разными ритмами, практически не пересекаясь друг с другом.       Такая мысль не раз приходила на ум Накамото Хидэхару всякий раз, когда во время недолгого перерыва он стоял у окна своего офиса, выходившего на восточную часть здания в центре города, либо выходил проветриться на лоджии. Господин Накамото был среднего роста мужчина с мягкими скругленными чертами лица, коротким носом, скошенным и невыразительным подбородком, но с открытым высоким лбом. Черные как смоль волосы, слегка тронутые седыми прядями, были аккуратно зачесаны назад, чтобы спрятать залысину, оставив, однако, совершенно открытыми виски. Он недавно отметил пятьдесят седьмой день рождения, но, как и большинству азиатов его возраста, мужчине можно было дать на глазок в пределах сорока. Как и многие японские офисные работники и чиновники его ранга, Накамото обычно находился на службе в костюме-двойке строго черного цвета. Таким же было и его рабочее место: кабинет с деревянными панелями темно-вишневого цвета с черными лакированными обводами, книжные шкафы, массивный стол из криптомерии и однотонные им пюпитр, футляр, подставка для канцелярских принадлежностей и даже корзина для бумаг. Обстановка была выдержана в характерном для страны минимализме.       Хотя на дворе стояла осень, снаружи было по-летнему тепло, а в офисе было даже жарко. Несмотря на это, экономное начальство предписало не включать кондиционеры, из-за чего служащие вынуждены были заживо вариться в своих строгих костюмах, не смея нарушить дресс-код. Не был исключением и Накамото, который, однако, в этот вечер распорядился включить потолочный вентилятор. Причина крылась в госте, которого ожидал Накамото этим вечером, о приходе которого заявила секретарша, заглянувшая в кабинет: - Бутё-сан, к вам прибыл господин Китадзима. - Хорошо, пропустите его, Нацуко, ‒ ответил коротким кивком директор.       Миловидное личико помощницы скрылось, и некоторое время спустя раздвижная стенная панель из рисовой бумаги сдвинулась в сторону. Через открывшийся квадратный проем на серый ковролин шагнул старик, одетый в неброский дзёсай бурого окраса, одеяние, обычное для жрецов-каннуси в обиходе. Хозяин и гость остановились в шаге друг от друга между входным проемом и столом, а затем отвесили друг другу сдержанный поклон. - Давно не виделись, Китадзима-сэнсей, ‒ церемонно изрек Накамото. ‒ Надеюсь, дорога сюда прошла без затруднений? - Да, спасибо за заботу и труды, господин директор, ‒ ответил гость. ‒ Путь с Сикоку сюда занял время, но прошел без осложнений. Увы, годы берут свое. С каждым разом эти путешествия для меня становятся все большим испытанием. - Тогда позвольте вам предложить это кресло, ‒ предложил ему место напротив себя Накамото, сам заняв свой стул во главе стола. ‒ Может, соблаговолите чаю, какао, чашечку сакэ? - От чаю бы не отказался, ‒ многозначительно произнес старик. ‒ Дорога была долгой, в горле порядком пересохло, а разговор может занять время.       Директор Накамото нажал на кнопку звонка, вызывая секретаршу. - Нацуко, будь добра, принеси нам красного чаю на двоих. - Конечно, одну минуту… ‒ кивнула помощница и скрылась в дверях. - Итак, Китадзима-сэнсей, вы проделали долгий путь ради этого разговора, ‒ начал беседу хозяин кабинета. ‒ Обычно, это мне приходилось обращаться к вам за различными консультациями по вопросам нераскрытых преступлений, связанных с сектами или слухов, связанными с религиозными поверьями. Когда я получил от вас сообщение с просьбой о встрече, то был порядком удивлен. Что же вас побудило обратиться ко мне и по какому срочному делу? - Да, прошу меня извинить за то, что отрываю вас от других важных дел, ‒ степенно отвечал старый жрец. ‒ Знаю, что профиль вашего департамента не совсем связан с сектами и религией как таковыми, скорее, с вопросами неопознанных летающих объектов. Знаю, что на вас в последнее время сваливается столько сторонней работы, с которой предпочитает не связываться полиция и «Дзетро», однако вы добросовестно беретесь за расследование при всяком случае. Но ближе к делу…       В этот момент дверь снова отъехала в сторону. Вернувшаяся Нацуко, излучая улыбку собеседникам, оставила поднос с чайным набором на столе, и с прощальным поклоном снова закрыла дверную панель. - Вы правы, Китадзима-сэнсей, ‒ глубоко вздохнул директор. ‒ Наше Шестое отделение Управления государственной обороны было образовано в 1968 году, прежде всего, для расследования всех загадочных феноменов, связанных с деятельностью НЛО. Все мои предшественники, в основном, занимались этим более тридцати лет. Однако последние годы на наш департамент стали спихивать ранее несвойственные для него задачи, которые лишь с натяжкой относятся к теме «внеземных цивилизаций». - Верно, и зная это, я всегда стремился лишний раз не беспокоить вас, директор. Но в свете последних событий в мире я посчитал необходимым регулярно информировать вас обо всех странных случаях внутри страны, связанных с тем, что в миру склонны считать «непознанным» и «мистическим». - Это связано с вашей последней поездкой на остров Сикоку? ‒ склонил голову навстречу Накамото. ‒ Я угадал? - И да, и нет, ‒ последовал ответ. ‒ На острове происходят тревожные события, из-за которых я просил о срочной встрече. Однако начало всей цепочки начинается с Хонсю, с «большой земли». Вы ведь слышали о происшествии у Такагияма в префектуре Нара и в заливе Данноура? - Да, копии отчета департамента полиции лежат у меня в этой папке, ‒ похлопал ладонью директор по гладкой коричневой поверхности описи в уголке стола. ‒ По правде говоря, при всем уважении к традиции и вере предков, мне сложно представить себе наяву представленное в отчете и приложенных фотографиях. Знаете ли, призраки, тени повешенных, злокозненные духи, вырвавшиеся из печати… в это сложно поверить. - Как и мне, Накамото-сан, ‒ согласился гость. ‒ Как и мне, хоть я и священник. Все же, свидетелями этому были мои люди, монахи школы Риндзай, местные жители и сотрудники полиции префектуры. Это не было коллективной галлюцинацией, скорее, это часть того, что происходит по всему миру последние две недели. - Даже так… ‒ сухо произнес директор, однако побледневшее лицо выдало его истинные эмоции. - Прежде, чем я начну, должен заметить, что произошедшее придется принять так, как это прозвучит из моих уст. Надеюсь, на понимание с вашей стороны, зная вашу осторожность и скептицизм. - Такова моя работа, ‒ молвил Накамото, складывая обе ладони в крендель на столе. ‒ Что ж, я готов вас выслушать и поверить, ибо знаю вас не один год.       Старый жрец храма Идзумо склонил голову в знак согласия, и начал рассказ. По мере его изложения бесстрастное поначалу лицо Хидэхару выдало себя движением. Чем дальше шла странная и удивительная повесть Китадзимы Тадааки, тем чаще брови мужчины удивленно приподнимались кверху.       По словам Китадзимы, он прибыл на остров Сикоку три дня назад сразу после того, как расстался с Тао Хусянем, его давним другом и благотворителем, как только получил сообщение от смотрителей погребального комплекса на горе Сираминэ о грозных и зловещих знаках и знамениях над гробницей бывшего императора Сутоку. - Когда я четырнадцатого числа прибыл к месту, меня встретил господин Ивамура, бывший в числе очевидцев этих знамений. По его словам, первый знак был подан за пять дней до моего визита. Он буквально сказал следующее: «В час после полудня раздался грохот. Он доносился со стороны горного пика Сираминэ. Скальные зубцы дрожали и крошились, словно печенье, хотя в тот день и час сейсмические станции не регистрировали никакого землетрясения. Гул стоял такой, будто бы боги Райдзин и Каминари-сама учинили пляску в самой седловине в облаках». Так доложил мне первый смотритель гробницы, который с его людьми стал свидетелем этого странного явления. - Хорошо, что же было дальше? В присланном вами сообщении вы коротко упомянули о вандализме, совершенном на территории поминального святилища, ‒ вновь склонился к собеседнику директор Накамото. - Можно было и так сказать… при поверхностном осмотре, ‒ подтвердил старый каннуси. ‒ Вы уже ознакомились со снимками в приложении к сообщению?       Вместо ответа Хидэхару молча развернул к гостю дисплей своего ноутбука, на котором высветилась вся галерея цифровых снимков. - Это упростит все объяснения, ‒ молвил жрец храма Идзумо. ‒ При рассмотрении снимков можно заметить одну странность: территория мавзолея и большинство строений практически не пострадали при инциденте. Я лично убедился в этом, когда побывал в усыпальнице. Сохранились в целости входные деревянные врата, а также каменные тории по пути следования, чаша омовения, уличные фонари «дай-доре», а также сад камней. Это довольно странно в случае визита вандалов. Что меня встревожило не на шутку, так это сама гробница и изваяния четырех стражей: Бисямона, Дзикокутэна, Комокутэна и Дзотётэна… - Невиданное варварство… ‒ почти шепотом изрек директор, опуская взгляды на дисплей с цифровыми фото. ‒ Это были произведения искусства… Почти в крошево… Кто мог учинить такое? - Это были не просто произведения искусства, ‒ суровым тоном промолвил Китадзима. ‒ Статуи «Четырех Небесных царей» были призваны охранять священную землю не только от происков недобрых людей и духов снаружи, но и от того зла, которое было заперто в гробнице восемь с половиной веков. Накамото-сан, вы обратили внимание на характер повреждений? Не похоже, будто по статуям били кувалдой. - Они выглядят, как будто кто-то внутрь заложил тротил и разорвал изнутри камень! ‒ нахмурился хозяин кабинета. - Понимаете, насколько меня тогда встревожило данное наблюдение? Как будто нечто целенаправленно разрушало то, ради чего был построен заупокойный храм в конце эпохи Хэйан. Помимо изваяний стражей были серьезно повреждены печати в самой гробнице. - Кое-что я по-прежнему не могу взять в толк, Китадзима-сэнсей. Допустим, это были не хулиганы и не землетрясение. Однако, судя по словам господина Ивамуры и вашим показаниям, это похоже на действия радикальной секты. Допускали ли вы несанкционированное проникновение на территорию мавзолея и проведения некого ритуала? - Исключено, ‒ твердо сказал священник. ‒ Я обсуждал это с господином Ивамурой перед отъездом. Он сказал, что никаких человеческих следов и каких-либо еще не было на территории святилища. Но что еще важнее, входные двери в гробницу были запечатаны и оклеены бумажными лентами. Они не были повреждены, когда смотрители и жрецы святилища открывали двери после так называемого «землетрясения». Ни одна живая душа не могла войти внутрь с момента последней смены печати. Сами же священные символы выглядели так, словно пошли сеткой трещин от удара изнутри. - Чем больше я слышу ваш рассказ, тем темнее и туманнее от этого становится вся история, ‒ задумался директор, процедив остывающий чай. ‒ По вашим словам выходит непонятная чертовщина. Но все же я еще не вижу, куда вы клоните? Помнится, вы в начале беседы советовали оставить мой скептицизм.       С минуту старый жрец молчал, глядя в потолок, словно прикидывал, как лучше подать слова хозяину кабинета, пока, наконец, не собрался с мыслями. - Скажите, Накамото-сан, что вам известно о духах онрё? - Онрё… онрё… ‒ закусил губу Хидэхару. ‒ На ум приходит только кинематограф нулевых годов и спектакли театра Но. - С вашего разрешения я напомню, ‒ молвил Китадзима. ‒ Онрё называют мстительных духов умерших людей, которые ушли из жизни в состоянии крайнего гнева, досады, горя и крушения надежд. Причиной может быть что угодно: неудовлетворенные амбиции, несчастная любовь, предательство, жгучая обида за нанесенное при жизни оскорбление. Такой покойник обычно не уходил в следующий цикл перерождения, как учил Будда, и не может отправиться к обители духов предков рода, к которому принадлежал он, как гласит предание Синто. Нередко онрё после смерти становились женщины, брошенные неверными мужьями или женихами, а также политики и видные военачальники из-за их честолюбия. Таким был Фудзивара Осикацу, принц Савара, бывший министр Сугавара Митидзанэ, полководец Тайра Масакадо и, как поговаривают, Сайго Такамори. Но самым известным был все-таки Сутоку-тэнно, еще при жизни развязавший внутридинастийную борьбу, которая 15 лет спустя его смерти переросла в гражданскую войну Гэмпэй. - То есть, вы хотите сказать, что случившееся, это проделки некого неупокоенного духа. Возможно даже самого Сутоку? - Знаю, господин директор, для просвещенного человека это может показаться абсурдно, но как насчет событий за последние полгода? Неужели этого недостаточно, чтобы принять к сведению то, что я сейчас вам сообщил? - Предположим, это так, но где здесь связь между сказанным и вашим сообщением о поврежденных статуях и печатях? - Связь куда как прозрачнее, чем может показаться на первый взгляд, ‒ сказал Китадзима, на мгновение закрыв веки. ‒ Наши предки в эпоху Хэйян и более поздние времена не просто так строили святилища, прославляя проигравших политиков и полководцев, даже если кто-то из них при жизни совершил ужасное злодеяние. Во-первых, церемонии в таких святилищах позволяли умерить гнев покойных, особенно, если род умершего не пресекся и соблюдались все положенные ритуалы. И, во-вторых, это были не простые храмы для прихожан. Это были особые сооружения, которые запечатывали в себе мстительный дух покойного, не позволяя ему выйти и вредить живым или даже всей стране, как это делал Сугавара [1], оклеветанный завистниками. Сейчас этого почти никто не знает, кроме посвященных жрецов и редких специалистов, изучающих древние обряды Синто. Соответственно, не строятся и такого рода храмы-печати. Тем не менее, при реставрации уже существующих древних святилищ, печати и охранные статуи исправно восстанавливались на месте, не нарушая барьер, закрывающий ход онрё или демону в мир живых. - Погодите… ‒ остановил гостя Накамото, ‒ когда мне легли на стол материалы об инциденте на Такагияма, в показаниях свидетелей упоминались слова этого Сютена-додзи насчет печатей и бывшего императора Сутоку. Вы тоже видите между этими происшествиями связь?       Китадзима Тадааки утвердительно кивнул вместо ответа. - Она более чем прямая. Боюсь даже представить, но я считаю, что так называемые признаки Данноуры тоже связаны с двумя этими инцидентами. Ведь согласно преданию, это духи самураев из армии Тайра, погибшие в конце войны Гэмпэй. А эта усобица была ничем иным, как продолжением распри внутри династии, начатой Сутоку-тэнно, поскольку ранее отрекшийся император нашел поддержку главы клана Минамото, одержавший много позже победу в междоусобице и уничтоживший клан Тайра. Появление призраков Данноуры, возможно, станет еще одним предупреждением о возвращении Сутоку-тэнно, как и нападение на святыню Сютэна-додзи. Мы не можем игнорировать больше эти знаки, господин директор. - Но что хочет тогда этот самый Сутоку? Он же давным-давно умер? И что вы ожидаете от меня, чтобы я предпринял или государственная власть? - Как я уже сказал, бывший император ни кто иной, как могущественный онрё, ‒ начал излагать старый каннуси. ‒ Он ушел из жизни, будучи в ярости на своих политических противников, прежде всего, на клан Тайра и на свергнувшего его императора Го-Сиракава. Как известно, весь род Тайра был уничтожен двадцать три года спустя после произнесения предсмертного проклятия, если таковое вообще имело место быть. Вскоре после этих событий над могилой Сутоку происходили разного рода знамения, и правящий тогда государь Контоку-ин распорядился соорудить мавзолей с запирающими печатями и святилищем. Это, как считается, предотвратило оставшуюся часть проклятия, которая должна обрушиться на всю династию. - Звучит, как сюжет из старого кайдана, ‒ пробормотал Хидэхару. - Да, сейчас это представляется невероятной историей, но наши предки считали иначе. После смерти изгнанного императора на Японию обрушилась череда стихийных бедствий, цунами, тайфунов и неурожаев. Вслед за засухой было несколько голодных лет, затем началась смута между родами Тайра и Минамото. А под конец, в бухте Данноура вместе с последними Тайра погиб и юный император Антоку. Жившим тогда людям было отчего испугаться и не откладывать с возведением храма усопшему со всеми подобающими ритуалами. Считается, что потом почти семьсот лет, до начала эпохи Мэйдзи мстительный дух Сутоку никак не беспокоил страну. Хотелось бы надеяться, что впредь тоже не потревожит. Однако нападение Сютэна-додзи теперь вынуждает опасаться худшего, Накамото-сан.       В кабинете повисла напряженная тишина, нарушаемая лишь тихой и мерной работой потолочного вентилятора. Остатки рассеянного света проникали сквозь опущенные жалюзи внутрь офиса, окрасив стены и потолок в золотисто-оранжевую «зебру». Хозяин и гость, казалось, каждый думали о своем после долгого рассказа. История, рассказанная главным каннуси храма Идзумо, и в самом деле была слишком фантастичной, чтобы в нее поверить. Да, в большом мире с этой весны произошло слишком много невероятных, даже эпохальных событий, чтобы просто отмахнуться от слов старого жреца. В то же время Накамото тоже немало пожил на свете, и в его личный опыт картина, столь живописно нарисованная здесь Китадзимой, вписывалась примерно так же, как формулы из древних алхимических трактатов об «эликсире вечной молодости» монахов-даосов в периодическую систему Менделеева. Он и Китадзима были давно знакомы, наверное, более пятнадцати лет. За это время он, как священнослужитель и знаток старых обрядов и текстов, немало помог его ведомству и криминальной полиции расследовать ряд ритуальных убийств и отслеживать деятельность опасных сект, разгрузить работу департамента от ложных сообщений об НЛО, которые под собой имели чисто земные корни. Однако при всем при этом Китадзима был и оставался священнослужителем, тогда как Накамото имел совершенно иной склад ума и мироощущение. К тому же он был госслужащим, скованным иерархией, инструкциями и должностными обязанностями. Он просто не мог взять и на основании одних слов брать на себя ответственность за принятые решения. - Простите, Китадзима-сенсэй, ваш рассказ настолько потрясает, что в него сложно поверить даже с этим подробным фотоотчетом и подтверждениями сотен свидетелей. Я пошел на этот разговор лишь потому, что инцидент на Такагияма имел место быть перед нашей встречей, и он принес большой материальный ущерб. - Это сложно принять, верно, ‒ не стал спорить старик. ‒ Мы знаем друг друга уже немало времени, Накамото-сан. Мне остается только надеяться, что за все эти годы я не подавал ни одного повода усомниться вам в моих словах. Ради безопасности и общественного блага прошу поверить мне. Здесь, посреди большого города трудно представить перед собой ожившие древние легенды, как и реальность космического вторжения. Но за мои слова могут поручиться те, кто были на месте происшествия на Такагияма, на острове Сикоку и в городе Симоносеки. - Тогда вернемся к моему вопросу: что вы хотите от меня, чтобы я сделал? Вы настаиваете на том, что эти… мистические события могут представлять опасность для общественного порядка и жизни граждан? - Господин директор, вы имеете выход на Управление государственной обороны, на Кабмин, а также часто пересекаетесь по службе многими префектами полиции. Я верю, что вы можете быть достаточно убедительными и донести до них информацию, которая только что здесь прозвучала. - Ну, хорошо, что вы предлагаете? - Прежде всего, нужно взять под охрану районы и святилища, упомянутые в отчете, не допускать в этих местах скоплений людей, ‒ отозвался Китадзима. ‒ Необходимо провести разъяснительную работу среди гражданского населения, настоять на том, чтобы люди не ходили в одиночку в позднее время суток, если правительство не пойдет на введение комендантского часа. - Упасите духи предков, что вы такое говорите, Китадзима-сэнсей?! ‒ покачал головой директор. ‒ Как вы предлагаете это мне им объяснить? «Уважаемый Сугияма-сан, считаю нужным и неотложным выделить наряды полицейского спецназа для охраны святилища в связи с угрозой вероятного прорыва злых духов?» Да на следующий день от меня потребуют рапорт об увольнении на стол! - О духах, безусловно, необязательно говорить – оставьте это нам, смиренным служителям Синто и монахам, ‒ рассудил старый жрец. ‒ Объяснение можно дать такое, которое вы предположили в нашем разговоре десять минут назад: памятники нуждаются в охране от неизвестных вандалов. Ведь многие из них – национальное достояние Японии и объекты всемирного наследия ЮНЕСКО. Такую логику госслужащие охотно примут. Этой мерой вы убиваете камнем сразу две птицы: удалите гражданских и посторонних лиц из опасной зоны и в случае, если наши опасения подтвердятся, и через барьер начнется прорыв онрё, думаю, наши каннуси смогут прийти на помощь полиции и остановить то, что не должно возвращаться в мир. - Что ж, это звучит уже куда разумнее, ‒ поскреб пальцем подбородок Хидэхару. ‒ Если прав я и за этим стоят нападения вандалов или сектантов, тогда это как раз работа для полиции. Я сообщу об этом главам региональных отделов правопорядка, хотя заранее ничего не обещаю. Если же ваши слова верны насчет этого духа Сутоку, тогда по крайней мере, можно свести к минимуму опасность для мирных граждан. Хотя лично я предпочел бы, чтобы вы ошиблись в своих опасениях, Китадзима-сэнсей. - Я тоже, господин директор, я тоже… ‒ встал и откланялся каннуси. ‒ Это все, чего я хотел от нашей встречи. - Уже уходите? ‒ с участием спросил Накамото. ‒ Даже не отдохнете с дороги? Может, еще по чашечке чая? - Увы, в нынешних обстоятельствах я не могу оставить своих собратьев по служению наедине с этой напастью, ‒ вздохнул Китадзима Тадааки. ‒ К тому же мне необходимо вернуться в Идзумо. Октябрь – это «месяц отсутствия богов», когда они собираются на священной земле Симанэ. Храм, настоятелем которого я служу, посвящен Оокунинуси, который подобно Сугавара преследовал своих обидчиков, и тоже нуждается в успокоении. - Понимаю, ‒ кивнул директор. ‒ Вас ждут свои обязанности священника, а меня – свои. Позвольте тогда вас проводить до вестибюля. Вы всегда были и будете в этих стенах почетным гостем. - Если я вас не стесняю и вы настолько любезны… - Прошу, ‒ указал ладонью Накамото и плавным движением второй руки повел под руку каннуси из старейшего из родов в стране помимо семьи Фудзивара и царствующей династии.       Жрец Идзумо покинул город час спустя после разговора в офисе директора Департамента по исследованию космических угроз и аномалий. Разговор с Накамото Хидэхару дался ему нелегко, хотя можно было ожидать худшего. Его старый знакомый все же если не поверил словам Ивамуры и фотоотчету, то, по крайней мере, не положит это дело под сукно до «истребования вышестоящей инстанции», свойственного для любой бюрократии, включая японскую. Намного сильнее старого служителя Идзумо-тайся тревожили увиденные им знамения, слова господина Хусяня об аналогичных происшествиях в материковом Китае и пугающая синхронность всех этих событий. Теперь он не мог быть уверенным в безопасности не только на Сикоку, но даже здесь, в Киото, где по иронии судьбы и начинался путь Сутоку-тэнно. Китадзима Тадааки мог поклясться, что всю обратную дорогу на горном серпантине его «Субару» провожали взгляды тысячи незримых глаз, такое же ощущение, какое он испытал в Сакаидэ пять дней назад. Старик чувствовал, что не его машина бежит по ярко освещенному шоссе в осенней ночи, но он сам бежит наперегонки с судьбой, в попытке не допустить пробуждении древнего проклятия, непостижимым образом связанным с появлением космических гостей.

******

Сутками позже, ночь с 18 на 19 октября; Киото, район Хигасияма, Гионмачи.       Китадзима Тадааки при расставании с господином Накамото высказал свои опасении по поводу угрозы от пробуждения древнего онрё и утекавшего времени, которое играло против них. Жрец храма Идзумо, покидая Киото, считал, что нужно действовать на опережение и не дать повторно восстать мстительному духу Сутоку. Помимо этого, старый каннуси беспокоился, что может не найти поддержки со стороны властей в этом деле. Но Китадзима был бы несказанно удивлен, если бы кто-то сказал ему, что он не одинок в этой борьбе, особенно, если бы узнал, в чьем лице мог обрести нежданного союзника. А он был здесь, среди тесных улочек старого города, который так спешно покинул жрец. Буквально в паре миль к северо-востоку от офиса господина Накамото, в большом чайном доме, совмещенном с рёканом – традиционной японской гостиницей посреди квартала Гион. Сумерки сменились темной южной ночью, когда на улицах киотского квартала гейш и майко можно было встретить лишь припозднившиеся парочки и одиночного заплутавшего туриста. В таком окружении затерялся старинный деревянный дом-матия с черной крышей из черепицы, отделенный от остальной улицы сплошным забором. Единственный бумажный фонарь снаружи ярко освещал участок улицы перед двустворчатыми воротами. Само же строение было надежно укрыто от любопытных глаз снаружи высокими деревьями, высаженными внутри ограды. Окна на обоих этажах этого трехвекового дома были плотно закрыты ставнями, пропуская сквозь щели приглушенный свет.       Случайный прохожий и даже завсегдатай в заведениях квартала Гион мог бы принять это старинное строение за обычную гостиницу или японский спа-салон с соответствующей публикой, развлекающейся в этих стенах. Однако не в эту ночь и не в этот глухой час, первый час Тигра. Таинственная сила, долгие века спавшая в укромных уголках древнего Хэйян, дремавшая в окружающих горах и дебрях, снова заявила о себе. Публика, собравшаяся в просторном зале в задней части старинного дома, была весьма пестрой. Здешний оммёдо, оказавшийся в этих стенах, вероятно, бросился бы призывать сикигами. Буддистский монах при встрече с ней обратился бы к чтению священных сутр. А люди, вроде Артура Филлмора или якудза господина Хусяня, скорее всего, схватились бы за пистолет. Ибо в помещении старого матия собрались не люди, но чудовища.       Существ, занявших свои места на нескольких рядах циновок вдоль стен помещения, можно было назвать не иначе, чем кошмар биолога или антрополога. По кругу восседали болотно-зеленые карлики с ершистой прической и панцирем черепахи на спине. С ними соседствовали толстяки с барсучьими мордами, горбатые звери с коричневой шерстью и когтистыми лапами, ушастые гуманоиды с красными глазами и рыбьим ртом, зеленомордые рогачи с обезьяньими лапами и хвостом, живые деревья и кусты со смеющимися человеческими головами вместо плодов, волосатые гусеницы размером с тигра, пауки с бычьими мордами, коты с огненными глазами, медные чайники и котелки с сотнями птичьих глаз и крошечных ртов и десятки других еще менее известных и редких видов. В глубокой нише в восточном конце зала на шелковой подушке восседал степенного вида старик в одеянии торговца эпохи Муромати. Его сморщенное нелепое лицо было практически лишено растительности. На сильно вытянутом назад черепе было, от силы, несколько прядей седых волосков, придававшие их владельцу еще более комичный вид. Голова старика больше смахивала на высушенную тыкву-горлянку. Несмотря на непритязательный облик, собравшиеся в зале монстры застыли в почтительной позе, ожидая его слова неформального лидера.       Гротескный дед, казалось, купался в лучах внимания и славы, пока не сделал знак, обращая на себя внимание сотен пар глаз всех присутствующих. - Приветствую, собратья. Прошло почти четыре с половиной века с того момента, когда мы собрались в этом городе в таком значительном составе. В этих рядах, ‒ старик окинул взглядом пеструю линию человеческих и звериных морд, ‒ я вижу немало знакомых лиц, а некоторые, возможно, мы больше не увидим среди нас.       Ответом ему был нестройный хор, вернее, рев одобрения сотен глоток. От цепкого взгляда лидера не укрылись и те, кто предпочел промолчать. Их встревоженные лица ожидали, что же решил их предводитель, ради чего собрал их в этом старом доме. - Не будем кривить душой, ‒ продолжал старец, ‒ за минувшие столетия мы понесли потери. Многие, очень многие духи и аякаси покинули наш мир и больше не обретут ни зримого вида, ни плоть. Но это только подчеркивает силу духа и решимость всех, кто смог пережить эпоху тления и упадка. Льщу себя надеждой, что демоны-повелители Шестого Неба оказали милость нам. Возвращение энергии «Ки» в мир можно считать добрым знаком, населяющим этот край духам. Однако я собрал всех ёкаев Киото не только ради того, чтобы отпраздновать наше возвращение. Верно, вы уже догадываетесь, почему, ибо все мы испытывает одно и то же чувство смятения и тревоги. - Так говори, что у тебя на уме, Нурарихён-сама! ‒ не выдержал один из зеленых гоблинов-каппа, стукнув тупым концом остроги по полу. ‒ Ты тоже почувствовал эти завихрения и токи, тянущиеся на юг, за Внутренним морем? - Терпение, собратья, ‒ церемонно проронил старец. ‒ Я как раз перехожу к сути. Будем честны между собой: мы… наша община стоит перед опасным вызовом в условиях, когда мы толком не окрепли за эти дни с момента пробуждения. Чтобы преодолеть эти трудности, всем ёкаям Киото нужно на это время оставить старые разногласия и быть сплоченной командой. - Предлагаешь начать «Ночной парад демонов»? ‒ вылупил глаза на лидера старый барсук-оборотень. - Думаю, этого уже будет недостаточно. Понадобятся все силы лояльных аякаси из Кансая, ‒ покачал головой Нурарихён. ‒ Только так мы можем остановить притязания Сутоку-тэнно на титул следующего повелителя демонов. Едва старец произнес это страшное имя для духов и людей, как гомонивший зал умолк. - Ты это серьезно? ‒ послышался из темного угла скрипучий голос красноносого тэнгу. ‒ Сутоку снова восстал? - Пока еще нет, ‒ молвил в ответ лидер общины, ‒ но этот час не за горами. - Никогда! ‒ дружно воскликнули со своих мест змеевидная Нурэ-онна и Кирин с рогом на лбу. ‒ Мы поклялись в верности Каё-сама, Третьему владыке демонов, а не этому самозванцу! - Верно! ‒ заорали с другого конца зала каппа и синие черти-они. ‒ Мы пойдем только за госпожой Мидзукумэ, настоящей «Мао-сама». - Как и я, как и все мы, ‒ успокоил собрание Нурарихён. ‒ После того, как госпожа Каё была вынуждена покинуть императорский дворец из-за происков чародея Абэ-но-Ясунари, следы ее теряются. Пока Мидзукумэ-сама не вернется, я буду исполнять обязанности ее заместителя и сделаю все, чтобы Сутоку-тэнно не обрел силу владыки демонов, которую он жаждет. - Разве она не покинула нас семьсот с лишним лет назад? ‒ подала голос нежная юкки-онна. ‒ Жива ли она вообще или же последовала туда же, куда и предшествовавшие её повелители демонов? - Я не знаю, ‒ честно признал Нурарихён. ‒ Если Равана-сама и Чи-Ю были определенно повержены старшими богами или героями людей, то о госпоже Мидзукумэ не было заслуживающих доверия известий. Я понимаю вашу тревогу, собратья. Мидзукумэ-сама с её силой могла бы усмирить Сутоку-тэнно, но пока мы можем рассчитывать только на собственные силы. - Слышали новости из внешнего мира? ‒ встрял опять пернатый тэнгу. ‒ Пока мы спали, на земле объявились незнакомые аякаси. Говорят, их целые полчища, невиданные со времен войн ракшасов с обитателями Сумеру! Может, имеет смысл выйти на контакт с ними и разузнать их намерения? Что, если они могут нам помочь? - Я бы на это не рассчитывал, ‒ со скепсисом на морщинистом лице промолвил лидер киотских ёкаев. ‒ Мы почти ничего не знаем о них. Кроме того, насколько я слышал, они втянуты в войну с людьми, а наш главный враг сейчас – это император Сутоку и его прихвостни из числа демонов. - А что насчет смертных? ‒ спросила чудовищного вида женщина-рокуроккуби с длинной извивающейся шеей. ‒ Разве люди не опасаются того, что и мы? - Им веры нет! – проревел черный демон-иварасамбе. ‒ Как можно верить тем, кто на десятом году Тенсё четыре тому века назад учинил бойню нашим собратьям в этом самом городе после происшествия в Хонно-дзи, буквально в двух тё от этого особняка?! - Хм… насколько я слышал, в погромах участвовали не все люди и точно не все жители тогдашнего Киото, ‒ вмешался старый толстый тануки. ‒ За убийствами наших собратьев стояли монахи Энряку-дзи и настоятель Хоган-дзи. Они держали злобу на клан Ода, разоривший их оплоты. Уцелевшие монахи распространяли пасквили, будто бы глава Ода занимался чародейством и вел тайные дела с аякаси, разжигая ненависть к нему у толпы. - Это также говорит не в пользу людишек, ‒ не унимался иварасамбе. ‒ Дремучие смертные поверили наветам и принялись без разбору избивать слабых ёкаев с заподозренными в связи с ними людьми, пока предатель заманил своего сюзерена в Хонно-дзи и поджег храм. - Собратья, не будем спешить с суждениями, ‒ остановил разгоравшийся спор Нурарихён. ‒ Что было, то прошло и свершенное уже не повернуть вспять. Все, кто стоял за происшествием в Хонно-дзи, давно ушли из жизни, а мы все еще здесь. И на первом плане остается проблема с Сутоку. Но не стоит раньше времени унывать. Энергия «Ки», снова текущая по миру, пробудила не только его беспокойный дух, но и вернула нам былую силу. Если мы сплотим ряды, думаю, мы сможем дать отпор даже такому противнику, как он. Однако нам придется действовать без промедлений, как только Сутоку-тэнно проломит последние барьеры.       Последняя фраза предводителя киотских ёкаев вызвала новую волну возмущения в рядах собравшихся. Несмотря на давность этой истории с запечатыванием могущественного онрё, воспоминания о нем были все еще свежи у демонов и духов. - Но как мы будем на шаг впереди, когда объявится дух Сутоку? ‒ посыпались с разных сторон вопросы к лидеру. - У меня есть план, основанный на том, что я смог разузнать про него, ‒ выдержав паузу, произнес Нурарихён. ‒ Известно, что гробница бывшего императора находится на Сикоку. Нам понадобится несколько добровольцев, которые установят круглосуточное наблюдение за территорией мавзолея. Они предупредят нас в случае полного разрушения печатей. Далее, незадолго до смерти низложенный Сутоку проклял своего правящего родственника, Го-Сиракаву и всех его потомков, когда проиграл борьбу за трон. Поэтому я уверен, как только его дух наберет силы, он предпримет враждебные действия против царствующих сейчас тэнно. Можно ожидать, что Сутоку попытается подчинить себе и независимых аякаси. - Тогда чего мы ждем?! ‒ воскликнул зеленый каппа. ‒ Соберемся около его гробницы и навалимся всей толпой. Каким бы могущественным он не был, против всех нас он не устоит. - Нет, ‒ покачал головой Нурарихён. ‒ На освященную территорию храма ёкаям хода нет. По крайней мере, пока в сохранности магические печати. Кроме того, Сутоку понадобится время для восстановления сил, так что он вряд ли решится сразу идти и предъявлять свои права на власть. Нет смысла биться с ним на Сикоку и, если мои предположения верны, я догадываюсь, куда он направится в первую очередь.       Повисла неловкая тишина, которую первой нарушила дзёрогумо. - Разве его цель не Эдо? ‒ прошипела мрачная паучиха. - Он отправится на запад, где встречаются острова Хонсю и Кюсю, ‒ не спеша ответил Нурарихён, затянувшись трубкой. - Но что он там забыл? Разве цель Сутоку не месть? ‒ удивилась дзёрогумо. - Да, отвечая на второй вопрос, ‒ лаконично отозвался старик. ‒ Зачем Сутоку идти на запад? За одним артефактом. Одним из «Трех Священных сокровищ», причем, самым ценным. - Зеркалом? ‒ вырвалось у старого тануки, с интересом слушавшего разговор. - Кусанаги-но-Цуруги, ‒ не стал ходить вокруг да около Нурарихён. ‒ Для обретения могущества ему нужен меч, извлеченный из останков Ямато-но-Орочи. - Тогда ему надо двигаться в противоположном направлении, ‒ заклацал челюстями гасядокуро. ‒ Императорский двор с сокровищницей давно перебрался в Эдо. - Твоя информация устарела и неточна, ‒ возразил ему лидер аякаси. ‒ Ожерелье действительно в Эдо, но зеркало находится в храме в Исе под надежной охраной лучших оммёдо. Это будут следующие цели Сутоку, когда он добудет клинок. - Я слышал, что Кусанаги-но-Цуруги тоже хранится в Эдо, ‒ наморщил лоб старый тануки. - Это подделка, очень похожая копия без каких-либо магических свойств, ‒ снова возразил Нурарихён. ‒ Я знаю приблизительное место, где на дне морском лежит настоящий меч, занесенный илом. Он не должен достаться Сутоку-тэнно, когда в мир вернулась «Ки», ибо тогда он обретет такое могущество, что сломит любое сопротивление, наше или смертных. Так что следующий наш шаг – это поиски клинка. Надо полагать, что нас попытаются остановить аякаси, верные злодею. - Если потребуется, я готова рискнуть, ‒ произнесла тонким голосом миниатюрная и хрупкая рю. ‒ Я хорошо знаю воды Внутреннего моря, дружна с русалками-нингё. Может, мне удастся с ними договориться. - А я – могу проследить за гробницей Сутоку! ‒ вызвался пернатый тэнгу. ‒ Я и мои товарищи быстры, как ветер, и умеют быть скрытными в тенях деревьев. - Хорошо, ‒ одобрил их кандидатуры Нурарихён. ‒ Отберите того, кого посчитаете нужным себе в помощники, и ступайте. Да сохранит вас благословение Мао-сама. - Банзай! Во славу повелителя демонов! ‒ проревел в ответ хор яакаси. - Остальные понадобятся здесь, в Киото, ‒ прибавил лидер ёкаев после того, как были отобраны добровольцы. ‒ С момента нашего пробуждения прошло чуть больше десяти дней, и мы еще толком не закрепились в этом месте средоточия силы. Нужно привлечь в наши ряды духов, разделяющих нашу позицию. Думаю, мудрый тануки-доно прав, напомнив о необходимости организовать «Ночной парад демонов» после долгого перерыва в четыре столетия. Перед решающей схваткой нам потребуется смотр сил.       В эту тихую ночь, в час Тигра, незадолго до начала очередного рабочего дня, Киото преобразился. Люди, досматривающие предрассветный сон, даже не подозревали, что недавняя туристическая Мекка возвращается к былому состоянию, когда оживали древние чары, а прежние городские легенды становятся былью.

******

14 октября, 2018 г. 03:49 АМ; горы Саманелла, Шри-Ланка.       Прошло более суток с момента, когда марид Шакирджан и его спутник оставили развалины древнего Виджаянагара и неожиданно обретенных союзников в лице Хаягривы и обезьяньего народа ванаров. После того, как чудесный ковер оторвался от земли и взял курс на юго-восток, для Джамаля снова потянулись часы созерцания пейзажей гор и джунглей, время от времени скрываемых облаками. Наученный опытом бывший тысяченачальник Хшатра Варьи на этом отрезке пути старался держаться как можно выше, настолько, что в определенный миг Джамаль ибн Юсуф начал чувствовать холод и головокружение – первый признак горной болезни. Последняя схватка и перенесенные потрясения не лучшим образом сказались на молодом человеке, а теперь к ним прибавились новые неудобства. Шакирджану же окружающая обстановка была нипочем. Первый час полета окрыленной надеждой и повеселевший джинн сделался словоохотливым и в меру своих возможностей пытался сократить дорогу, рассказывая занятные и забавные случаи из своей жизни в Джибулистане. - Вам, смертным, это сложно представить, что у народа, вроде нашего, могли быть враги, ‒ разоткровенничался Шакирджан. ‒ И нет, сын Исмаила, я толкую не о дэвах. Злейшим врагом жителей Джибулистана было его величество Скука. Даже во времена его расцвета джинны очень ценили игры, связанные с риском. Это не походило на гонки на ипподроме, как это было заведено в Руме или в землях Персии. Мои сородичи отдавали предпочтение активным и в то же время интеллектуальным играм сродни индийской чатуранге. Представь себе шахматную доску размером с две или четыре городские площади, где игра происходит не только в горизонтальной, но и вертикальной плоскости, в которой фигуры одновременно являются и игроками. Участники, следуя правилам, надевали наручи, частично ограничивающие их природные способности джиннов, изображая ту или иную фигуру… Сражения проводились с поочередными ходами, но решение о ходе каждой фигуры принималось по жребию арбитров, тогда как использовать ход, решал сам участник. Это придавало игре особую пикантность и… непредсказуемость…       Так и не дождавшись реакции собеседника, Шакирджан продолжил рассказ риторическим вопросом. - А ведомо ли тебе, какие делались ставки в Шантрандже? Перед игрой арбитры запускали так называемый «Шар чудес». Каждый участник перед началом игры опускал длань в волшебную сферу и наугад извлекал кости с различными символами. Эти символы составляли комбинации общим числом до нескольких сотен, которые определяли судьбу тех, кто проиграл, и чья фигура была снята с поля до завершения игры. Чаще всего проигравшие играли на желания победителей или испытывали ограничения и временно наложенные запреты. Проигравший мог прислуживать сутки двое победителю, запечатывался в низшую форму или животное, лишался на неделю возможности колдовать, а то и вовсе отправиться в качестве гладиатора на арену, где предстояло показать себя в битве с волшебными зверями и химерами. Победившая сторона получала соответствующее вознаграждение. Как помню, однажды Дашнак, царский садовник, выиграл у своего соперника на целые сутки свидание с его женой. Ха! Тем вечером у старшины джибулистанского рынка впервые спесь сошла с лица! Месяц, отводимый раз в год для проведения игр, считался одним из главных событий в городе. Не припомню, как нечто подобное принято было называть у людей… - Харам… ‒ застучал зубами Джамаль, ежась на своей половинке ковра.       Только теперь джинн обратил внимание, что его буквально спутник посинел от холода. Ничего не сказав, марид хлопнул себе по лбу и покачал головой, а затем стукнул по темени юноши. Мгновение спустя сын арабского шейха посетило странное ощущение, будто на его макушке разбили яйцо, невидимое содержимое которого растеклось по всему телу приятным теплом. Окружающего холода и режущего ветра как ни бывало! - Чуть не забыл, насколько хрупкими бывают смертные, ‒ сочувственно изрек марид. - Наверное, потому что раньше вы с ними редко общались, ‒ все еще поеживаясь, по привычке сказал Джамаль. - Это уж точно, ‒ подметил Шакирджан. ‒ Пока в мире на всех хватало магической энергии, наши сородичи без особых причин не искали встреч с людьми.       Незаметно за этими разговорами постепенно менялся пейзаж под летучим ковром. Горное плато и джунгли постепенно сменились океанской гладью. Западные Гаты тоже давно остались позади. Зато впереди по курсу уже появилась полоска берега и сизый силуэт горного кряжа у самого горизонта. - Остров Ланка, ‒ воодушевленно провозгласил марид, указав вперед пальцем. - Вот уж не представлял, что увижу его таким, ‒ невольно выдал восхищение Джамаль, который понемногу оправился от перенесенных испытаний в дороге. - В нашем народе его сравнивали с драгоценной слезой, оброненной творцами в океан. Хотя по мне он похож на не ограненный изумруд.       И в самом деле, по мере приближения Цейлон, он же Шри-Ланка, все больше походил на наполовину утонувший в море самоцвет. С высоты полета парапланериста аквамарин водной глади постепенно переходил в бирюзу мелководья, а та, в свою очередь, в нежно-розовые и желтые пески побережья. Прямо из этой каймы земля вздыбилась насыщенной зеленью крутых горных склонов, по которым сотнями серебристых нитей стекали протоки и водопады. А на самом верху тропические леса уступали место бурым и седым главам горных пиков, окутанным белоснежными венцами облаков. Именно к этим вершинам направил свой волшебный ковер Шакирджан, поскольку о них поведали ему небесные нимфы-апсары во время разговора в храме. Где-то здесь, в гористой области посреди острова, должно было уцелеть скрытое от глаз смертных место, ставшее пристанищем для беженцев из Джибулистана и чуть ли не всего индийского субконтинента. - Кажется, я был наслышан от своего отца об этом месте, ‒ указал на одну из возвышенностей Джамаль ибн Юсуф. ‒ В молодости он вместе с моей матушкой поднимался сюда. Это священное место для правоверных ибо, как принято думать, на эту гору впервые вступил Адам, когда был изгнан из райского сада. С тех пор так и нарекли эту гору пиком Адама. - Боюсь тебя разочаровать, мой слабый друг, но в древности в этих горах располагалась цитадель дэвов, служивших их первому повелителю, ‒ усмехнулся марид. ‒ И нет, его звали не Иблис, ибо тот владыка пал в битве с ванарами и божественным героем, а после него правили еще два, в Магадхе и землях Желтого государя. - Я могу ошибаться в суждениях, джинн, но едва ли спутаю эту гору с той, про которую поведал мне отец, ‒ сдержанно ответил Джамаль, зарекшись вступать в бессмысленные споры с маридом.       Так, перебрасываясь фразами, путники на ковре постепенно преодолели пролив, отделяющий Шри-Ланку от материка, и вскоре под ними потянулись вечнозеленые леса, периодически уступавшие место затопленным рисовым полям и сельхозугодьям. Шакирджан, верный своему правилу, старался прокладывать курс незаметно от любопытных глаз, то и дело ныряя в пуховые объятия облачных замков и пагод. Несколько раз Джамаль инстинктивно цеплялся за ткань ковра, когда терял ориентацию в пространстве в тумане. Ему казалось, что соверши он одно неверное движение, то улетит камнем вниз. Марид, видя эти приступы паники, только посмеивался про себя. Он давно был во власти мыслей и предвкушения долгожданной встречи. Почему-то он был уверен, что в этот раз поиск его увенчается успехом и слова апсар будут истиной. Однако здесь его и поджидал главный сюрприз.       Едва волшебный ковер начал снижаться и выходить из полосы облаков, как спереди и справа по курсу в дымке заскользили темные силуэты, похожие по очертаниям на парящих морских коньков. По мере продвижения к цели эти фантомы с каждым кругом сближались с путешественниками, все время сокращая расстояние. Это начало всерьез беспокоить Джамаля, не встречавшего в прежней жизни ничего подобного. - Джинн! Сделай что-нибудь! Неужели не заметил этих шайтанов?!       Шакирджан, казалось, не расслышал этих криков, продолжая упорно править курс на запримеченную им плоскую безлесую вершину. Спираль из летучих «коньков» между тем продолжала сужаться до угрожающих размеров. - Вай! Аллах всемилостивый! ‒ воскликнул сын шейха. ‒ Они нас сейчас собьют!       И в самом деле, одно из чудовищ, совершив «горку» левее траектории полета путников, резко спикировало, очевидно, с целью опрокинуть пассажиров летучего ковра. Марид едва успел поднырнуть и свернуть правее точки предполагаемого столкновения и уклониться. - Клянусь бородой пророка, они нас чуть не погубили! – ахнул Джамаль. - Хм, ну раз хотят по-плохому, будет по-плохому… ‒ задумчиво покрутил пальцем бородку Шакирджан, проводив взглядом новую напасть. ‒ Держись, мой юный друг.       Парень в последний миг успел вцепиться пальцами в край ковра, как их волшебный транспорт под острым углом пошел на большой скорости к земле. - Сто-ой! ‒ послышался вопль сына шейха сквозь нарастающий свист ветра, однако марид его проигнорировал.       Дальше повторился один из тех эпизодов, который Джамаль плохо помнил. В памяти отложилось только то, как его желудок несколько раз в спазмах совершил сальто вместе с ковром, который выписывал дикие зигзаги среди облачных замков, далеко заткнув за пояс виражи на «Формула-1». Несколько раз траектория ковра едва не пересеклась с путями парящих тварей, схожих с конями-птицами, однако Шакирджан тоже оказался не промах. На кончиках его пальцев уже задорно плясали искры. Одна за другой срывались молнии с ладоней джинна, вынуждая недругов держаться от них на почтительном расстоянии. - Каковы нахалы… ‒ бросался репликами он между очередным разрядом. ‒ Вставать на пути высокорангового марида, спешащего по своим делам.       Ковер из пикирования резко взмыл ввысь, что стало очередным испытанием для желудка и сердца несчастного Джамаля, а небеса вблизи снова разразились громом. - Хех, вот будете знать, как бросать вызов правой руке царя Джибулистана, ‒ произнес Шакирджан, сразив молнией очередного монстра.       И в этот миг, когда ковер совершил очередной крутой вираж, ослабевшие пальцы более не смогли цепляться за ткань, и непроизвольно разжались. - Эй, ты куда?! ‒ успел крикнуть своему спутнику марид, как сын шейха с воплем сорвался с ковра.       «Нет! Мне конец… конец…» ‒ охватил животный страх Джамаля, пока его гортань срывалась на крик. ‒ «Отец… матушка… Простите…»       Бирюзовая водная гладь неумолимо приближалась, когда его спина рухнула и ударилась во что-то мягкое и упругое, словно шелковая подушка, набитая лебединым пухом. Глаза юноши машинально распахнулись, а рот сам собой открылся от изумления. - Я еще жив… ‒ пробормотал он, увидев, что лежит на огромной синей ладони, парящей в десяти метрах над волнами. А над ним склонилось улыбающееся во всю ширь лицо джинна. - Так не терпится искупаться? ‒ ехидным тоном поинтересовался Шакирджан. - Уф, я думал, что еще немного… и встречусь с праотцами… ‒ свесил язык и схватился за грудь сын шейха, пытаясь унять сердцебиение. - Не зевай, приятель, ‒ фыркнул в ответ марид, угостив молнией еще одного приблизившегося крылатого коня.       Они были уже у самой цели, когда летучий ковер окружил целый вихрь птице-коней, круживших над вершиной горы. «Ну, теперь нам точно конец», ‒ сказал сам себе Джамаль, не находивший себе места от страха и проклинавший в душе час, когда встретился со своим спутником. Шакирджан, как и прежде, не подал вида, что обеспокоен, а напротив, зорко следил за каждым движением стаи. Когда напряжение, казалось, достигло высшей точки и вот-вот начнется схватка, чей-то звонкий голос с возгласом «Стойте», остановил назревавшую грозу. - Остановитесь! Это недоразумение! Прекратите это безумие! ‒ повторил спокойный, но твердый голос, принадлежавший, как могло показаться, женщине. - Что?! Еще одна апсара? ‒ обернулся на звук голоса марид. - Не нужно сражаться! ‒ примирительным голосом изрекла объявившаяся девушка небывалой красоты, восседавшая на грифоноподобном создании. ‒ Произошла ошибка. Это не ахуры, а всего лишь джинн. - Всего лишь джинн… ‒ оскорбился Шакирджан. ‒ Со мной прежде не говорили в таком тоне! - Нет-нет, ‒ замахала руками черноокая красавица в блестящих шароварах и лазурной атласной безрукавке. ‒ Не нужно больше драки и препирательств! Это мирная обитель для всех волшебных народов и пристанище для тех, кто спасался от истощения энергии. Если вы с добрыми намерениями, то милости просим. Забудем этот досадный инцидент. - Ну, если так… Я готов забыть эту дерзость и нападение, ‒ молвил Шакирджан. ‒ Тем более, я прибыл сюда не ради драки, а в поисках ответов на вопросы. - О, если так, тогда двери Самалаканды открыты для путников вроде вас, ‒ приветливо сказала всадница. – Я, Урваши из рода Чандравамша, одна из апсар из свиты Индры, глава этого убежища. А вы кем будете, путники? - Я – Шакирджан из Джибулистана, тысяченачальник царя Хшатра Варьи, ‒ приложил руку к сердцу марид. ‒ Ходят слухи, что здесь, на Ланке, нашли приют мои собратья в годы усыхания магии. Если так, я здесь, чтобы увидеться с ними, ибо сотни лет находился в вынужденной разлуке. А мой попутчик, он… ‒ замялся джинн, ‒ его имя: Джамаль сын Юсуфа из аравийского племени джурхумитов, сынов песка и ветра.       Шакирджан уставился на спутника, вылупившего глаза на прелести апсары и раскрывшего рот так, что было видно потекшую слюну по краешку губ. Поймав на себе пристальные взгляды, юноша смущенно проронил сквозь зубы: «Э-э… доброго дня». - Не обращайте внимания. Он плохо переносит воздушные путешествия, ‒ снисходительно прокомментировал джинн. - Человек… ‒ задумчиво сказала Урваши. ‒ В нашей обители не было людей все последние годы. Но если ты называешь его своим спутником и доверяешь ему, то ладно, он может пройти с тобой.       Марид окончательно успокоился. Бедняга Джамаль, напротив, был на грани того, чтобы потерять голову, в этот раз от возбуждения, а не от страха. Ибо, как можно было не сойти с ума от стройной фигуры вечно юной девы с тонкой осиной талией, соблазнительными бедрами и ягодицами, тонкими аристократическими плечами, приятным округлым, как полная луна, лицом и нежно-оливковой кожей? Наверное, подумалось Джамалю, именно про таких девиц создал некогда строки Омар Хайям в своей любовной лирике, описывая пронзительные черные глаза и пушистые ресницы, аппетитно колышущуюся грудь, эти изящные ножки и многие другие достоинства, сделавшие честь для гарема падишаха. В отличие от Шакирджана, он не знал другого, кто предстал перед ним. Марид же был наслышан о прекрасной Урваши еще во времена, когда не угодил в запечатанный сосуд. Ходили слухи на грани анекдотов при дворе царя джиннов, будто многие обитатели Сумеру не могли спокойно созерцать прекрасное тело апсары настолько, что мгновенно отдавали свое божественное семя, из которого якобы потом возникли мудрецы Агастья и Васиштха. Неизвестно, насколько эти сплетни были правдивыми, однако Джамаль был готов в такое поверить, по крайней мере, его пылающие чресла. Шакирджан, словно испугавшись, что его спутник испачкает ему волшебный ковер, поспешил вслед за улетающей апсарой. Впрочем, ожидание встречи с близкими вскоре вытеснило из головы марида все прочие мысли.       Волшебный ковер в сопровождении стаи птице-коней из племени гухьяков проследовал за Урваши к трехголовому горному пику, на котором лепились подобно птичьим гнездам изящные домики с лепниной и украшениями. С виду они напоминали летние резиденции князей и раджей. Очевидно, здесь и нашли себе пристанище уцелевшие магические расы со всей Южной Азии. По-видимому, горная обитель могла дать кров нескольким сотням различных существ, наподобие апсар или их небесных возлюбленных из расы гандхарв. - Мы на месте, ‒ сказала Урваши, когда её грифон опустился на потрескавшиеся желтые плиты посреди поселения. ‒ Милости просим, гости дорогие.       Последние слова апсара бросила со столь обворожительной улыбкой, которой могла бы очаровать и скалу, не говоря уже о Джамале, мысли которого витали в розовых облаках. Шакирджан, заметив это, удивленно сдвинул брови, но ничего не сказал, а молча свернул ковер под мышку. - Скажите, несравненная Урваши, где сейчас проживают выжившие из Джибулистана? ‒ спросил у неё марид. ‒ И да, пока мы задержимся здесь, моему приятелю нужно где-нибудь расслабиться после дальней дороги. У вас есть что-то вроде постоялого двора или караван-сарая? - Да, «Дом отдохновения» справа от нас, ‒ указала облачная фея павильон с изразцами в пятнадцати шагах от места приземления. ‒ Беженцы из Персии обосновались в северном квартале.       Между тем, на небольшой площади собралась толпа зевак, состоявшей из пухлых карликов-якши, обезьян-ванаров, гандхарв, щеголявших наточенными скимитарами. Среди них встречались и похожие на джиннов существа, и даже причудливые слонокентавры. Эта пестрая толпа, похоже, поднялась по ложной тревоге с воздуха и теперь стеклась на площадь из любопытства, кто на сей раз пожаловал в скрытое от смертных убежище. Судя по возбуждению и гомону в толпе, больше всего внимания привлек как раз не марид, а его спутник. По-видимому, не все были рады его появлению на Ланке. - Человек! Что он здесь забыл? ‒ возмущались в толпе. ‒ Шел бы куда подальше своей дорогой! - Спокойно! Он со мной, ‒ предостерегающе поднял ладонь Шакирджан. ‒ Мы здесь не станем задерживаться.       Толпа, удовлетворив любопытство и поворчав для вида, мало-помалу рассосалась. Очевидно, что в горную обитель и прежде ступали гости, так что появление еще одного джинна не стало здесь сенсацией. - Побудь здесь, ‒ сказал своему спутнику Шакирджан, когда они оказались внутри заведения, напоминавшего чайхану. ‒ Будь спокоен, исмаильтянин. Никто тебе не причинит вреда, ибо случись такое, я непременно узнаю. С тебя довольно на сегодня приключений.       Сам же тысяченачальник Хшатра Варьи, не откладывая, двинулся по направлению, указанному апсарой. Судя по её прощальному взгляду, перед возвращением предстоял еще один разговор. Но прежде его цель. Добираться до места пришлось недолго. Северный квартал поселения указывал на то, кто нашел в нем пристанище. Песочно-желтые дома, мозаика из ляпис-лазури и бирюзы, белые купола и узкие стрельчатые окна с витым орнаментом – все указывало на выходцев из Джибулистана. Первые же встречные удивленно останавливались, приветствуя сородича. - Ты не из здешних? Должно быть, прибыл издалека? ‒ услышал он от других джиннов. - Должно быть, так, ‒ не стал тратить время на объяснения Шакирджан. ‒ Знает ли кто-нибудь дом Зуммурат? - Это которая вдова Абдарахмана? Тогда тебе до конца напрямик, потом налево. - Благодарю, братья! ‒ торопливо бросил марид и поспешил по длинной затененной улочке, вымощенной шестиугольной плиткой.       Искомый дом в скором времени нашелся – одноэтажное жилье из красных каменных блоков с медным куполом на крыше. Он выделялся своим расположением на углу перекрестка улиц и тенистым внутренним двориком с тропическими орхидеями, пассифлорами и нефритовыми виноградными лозами. - О да, ‒ прошептал сам себе Шакирджан. ‒ Узнаю эти ароматы. Она любила создавать вокруг себя уют и прохладу среди знойных песков.       Миновав извилистую дорожку, посыпанную округлыми кусочками цветного стекла, и несколько волшебных фонтанчиков, марид оказался на ступенях крытой терассы в глубине сада напротив резной двери из драгоценного индийского палисандра. Чувствуя легкое волнение, джинн трижды ударил дверным молотком. Дом изнутри отозвался тотчас же перезвоном бубенчиков, точно музыкальная шкатулка. Мгновением позже входная дверь бесшумно раскрылась. Восприняв это как добрый знак, Шакирджан решительно шагнул внутрь.       В небольшой гостиной внутри царил уютный полумрак и прохлада, поддерживаемая журчавшими струями очередного фонтана из клюва механических павлинов. Как некогда в его доме в Джибулистане, вдоль стен были развешаны ковры с живым орнаментом, а вдоль стен были застелены циновки и шелковые подушки. Все это навевало ностальгию по давно сгинувшей родине, и марид невольно завис посреди комнаты, как будто пытаясь ухватить это мгновение. Из этого состояния его вывел тихий, но до боли знакомый голос. - Очам своим не верю… Слухи о неизвестных, прибывших на ковре с севера, разошлись со скоростью ветра, но я не могла даже предположить, что среди них будешь ты! - Сестренка, ‒ негромко вторил хозяйке джинн. ‒ Зуммурат! Я тоже до последнего момента не надеялся увидеть тебя во здравии и целости!       Обернувшись на голос, Шакирджан едва сдержал возглас боли и жалости. Да, это была Зуммурат. Тот же хрустальный блеск в глазах, те же иссиня-черные волосы, заплетенные в толстую косу, та же кожа цвета молодой весенней листвы. Однако проведенные в бодрствовании годы и столетия не прошли даром для джиннири. Исхудавшее лицо, обнажившее скулы, истаявший и бледный силуэт, делавший её похожей на призрака, эти тонкие и ломкие руки… «Что с ней стало?! Неужели у неё было столько лишений и потерь? Может, это следствие её прежнего замужества?» ‒ пронеслись в карьер десятки мыслей сразу при встрече. - В целости? ‒ чуть слышно произнесла джиннири. ‒ Может быть… Что о здравии, то… ты мне льстишь, брат. Вот ты совсем не изменился. Совсем как в тот день, когда ты отправился с дипломатическим поручением ко двору царя парсов и… пропал без вести. - Это моя вина, ‒ остановил сестру Шакирджан. ‒ Я был упрям и самонадеян. Я недооценил человеческого коварства и этого презренного колдуна. Вот почему вам пришлось страдать из-за моей слепоты и высокомерия. - Но что с тобой приключилось в тот проклятый день, дорогой брат? Так уж ли стоит себя казнить из-за предательства людского царя? - В своих бедах я виноват был, прежде всего, сам, ‒ мрачным тоном произнес марид, опускаясь на одну из подушек рядом с фонтаном.       Джинн поведал Зуммурат историю своих злоключений с момента, когда покинул царский дворец и был запечатан в сосуд, во многом повторив свой прежний рассказ Джамалю. Но в этот раз история заняла более продолжительное время. Когда он закончил, тень от колонны на окне за его спиной сдвинулась с центра гостиной в дальний угол. Какое-то время последовали минуты молчания, пока хозяйка не нарушила тишину. - Твоей вины в этом не было, брат. Кто мог подумать, что царь Хосрой нарушит свое слово? Наш народ никогда особо не доверял смертным и имел причины недолюбливать их. И то, что с тобой сделал этот колдун, просто еще одна причина их не любить. - Одно дело не любить, иное же – недооценивать. И эта ошибка мне дорого стоила, ‒ с печалью в голосе возразил марид. - Просто, чтобы ты не казнил себя, я передам тебе последние слова матушки, что она очень гордится тобой, ‒ молвила Зуммурат. ‒ Она верила, что ты жив, что такой одаренный марид, дослужившийся до высокого положения при дворе просто не мог сгинуть, словно слабый «Зала». До своего ухода из этого мира она все ожидала твоего возвращения и говорила всем, что её Шакирджан силен и изобретателен, что он непременно найдет выход.       Марид, слушая рассказ сестры о матери, истаявшей от недостатка энергии на её глазах, с каждым словом все сильнее опускал взгляд пока, наконец, не уткнулся головой в колени, обхватив голову ладонями. - Матушка не стала уходить… из-за меня, ‒ простонал бывший тысяченачальник Джибулистана. ‒ О, великий Ормузд, ну почему мне досталась такая доля?! Будь проклят тот день, когда я отправился с поручением в Персию! Да провалится к Ангро-Майнью и всем духам тьмы проклятый Хосрой и этот лицемерный Варахран! - О нет, не надо этого, брат! ‒ обняла его Зуммурат. ‒ Не говори так! Это я была ужасной дочерью, когда не смогла убедить мать пойти со мной, сюда, на юг. Она была упряма почти как ты, не пожелав покидать родные края даже ценой своей жизни…       Снова повисло долгое молчание, но в этот раз первым подал голос Шакирджан. - Как вы здесь только выживали? То… что с тобой стало, это… из-за магического истощения? Или с тобой худо обращался муж? - Абдарахман? ‒ удивленно подняла веки Зуммурат, затем впервые рассмеялась. ‒ О нет, он был лучшим моим отрезком в жизни после тебя и родителей с тех пор, как мы покинули Джибулистан. А что до остального, ‒ вздохнула она. ‒ Нам и в самом деле было тяжко. Последний колодец энергии, чудом сохранившийся здесь, едва мог подпитывать сотни беженцев со всей Южной Азии. Из-за голода я вот… мы вот… Мы хотели с мужем завести малыша, однако… все закончилось выкидышем. - О, ‒ широко раскрыл рот Шакирджан, ‒ прости, я даже и не подозревал… - Хватит, не нужно брать на себя за все ответственность, ‒ ласковым голосом произнесла сестра. ‒ Я потеряла мужа, ребенка, обоих родителей, нашу страну, но снова встретила тебя, спустя тринадцать с лишним веков. Разве это не чудо? - До этого момента я думал, что самое большое чудо, это возвращение первозданной магии в наш мир, ‒ выдал слабую улыбку марид.       Настал черед Зуммурат поведать свою часть истории после того, как исчез Шакирджан. Начало её истории во многом совпадало с тем, что уже успел поведать ему Маймун, страж и хранитель Жемчужного оазиса. После исчезновения Шакирджана, пока сохранялись потоки магической энергии в мире, в Джибулистане было все относительно стабильно и спокойно, чего нельзя было сказать об его родных. Аредви Сура, мать Шакирджана и Зуммурат, долго не находила себе места от беспокойства, то и дело оббивая порог дворца царя джиннов с челобитными. Все было безуспешно. Хшатра Варья был не меньше встревожен исчезновением своего верного слуги. - Повелитель отправлял трижды поисковые группы за тобой, брат, ‒ поведала в середине рассказа ему Зуммурат. ‒ Всякий раз они возвращались с пустыми руками. Надежда увидеть тебя таяла с каждой такой неудачей. Дальше ты знаешь, что случилось. Через три века после твоего исчезновения наш правитель пал в сражении с войсками Томирис, царицей народа пери. - Мы всегда не ладили с племенем фей, ‒ скривил лицо Шакирджан. ‒ Не удивлюсь, если они воспользовались нашей слабостью в связи с иссыханием магических источников. - Отчасти так, ‒ согласилась Зуммурат. ‒ Впрочем, пери тоже пострадали от этого истощения и вынуждены были сражаться с нами за те немногие оазисы и места силы, которые еще остались к тому моменту.       По словам джиннири, еще до того, как иссякли все источники магической энергии и пал Джибулистан, численность волшебных рас Ирана и Турана изрядно сократилась из-за разрушительных войн, прокатившихся тысячу лет назад. Но тем немногим выжившим со временем также стало не хватать жалких ручейков Силы, сохранившихся в окрестностях Жемчужного оазиса. Пять веков спустя заточения Шакирджана, когда был свергнут и убит последний правитель Джибулистана, остатки его жителей больше не могли оставаться в этом месте, почти превратившемся в солончаковую пустыню. - Когда настал момент уходить, я долго не решалась на это, ибо видела, что мать наша не осилит трудную и опасную дорогу, ‒ дошла до главной части рассказа Зуммурат. ‒ Я думаю, дорогой брат, матушка знала, что я не оставлю её, поэтому она добровольно ушла из жизни, перестав бороться с «истаиванием». Она принесла эту жертву ради того, чтобы я жила.       Марид на это ничего не ответил, лишь горестно склонил голову и спрятал лицо в правую ладонь. - Увы, я не смогла её переубедить, ‒ с болью в голосе продолжала Зуммурат. ‒ Если кто и виноват, так это я. Надеюсь, ты когда-нибудь сможешь меня простить за это. - Не надо, Зуммурат, ‒ глухо отозвался Шакирджан. ‒ Что ты могла сделать в то время? Не в твоей власти было изменить течение магии в мире и спасти мать и наш народ. Винить себя в этом все равно, что смертным проклинать смерч или потоп в гибели близких. - Теперь, когда Сила вернулась к нам, порой кажется, что у нас были шансы дожить до этих времен, и жертв могло быть намного меньше. - Думаешь, мне это в голову не приходило, пока ты вела рассказ? Нет, сестренка, это только самообман. Нам придется жить с этим дальше.       Остальная часть рассказа заняла с четверть часа. По словам Зуммурат, спустя шесть веков с момента исчезновения Мирхаб повел остатки народа джиннов далеко на юг, в Индостан, где еще сохранились магические источники. Первоначально их путь пролег через Сулеймановы горы, к руинам древней Хараппы. Задержавшись немного в долине Инда и, посовещавшись между собой, предводители джиннов повели беженцев на восток, где когда-то располагалась таинственная Магадха. Именно там они сначала надеялись обрести свой второй дом. - Но там нас ожидало горькое разочарование, ‒ поведала Зуммурат. ‒ Дэвы, старинные враги наши, уже облюбовали бывшее там место Силы. Тщетно пытались мы договориться с ними, будучи готовы довольствоваться худшими местами для поселения. Они только посмеялись над нашей бедой. «Пока вы были могучи, купаясь в потоках маны, вам не было дела до окружающего мира и до наших печалей. Высокомерны были ваши речи ваши и помыслы. Царь ваш проигнорировал наших послов, когда мы искали союза с вами против Сумеру и позже, когда владычица наша сражалась за эти земли. Теперь вы ищете нашего сочувствия. Нет, не бывать этому! Ступайте, откуда пришли, а мы отдохнем и сбережем силы. Придет час, и вы станете лишь историей, а нас поведет к славе и могуществу владычица Каё, когда вернется». Вот, что они нам сказали. - И кто здесь был высокомерным? ‒ с той же горькой усмешкой изрек Шакирджан. - Так вышло, что нам ничего не оставалось, как уйти ни с чем из Магадхи, ‒ в тон брату продолжала джиннири. ‒ Мы были истощены и ослаблены долгой дорогой, тогда как дэвы, наоборот, хорошо обосновались около тамошнего колодца Силы и легко могли дать нам отпор. Мало было нам этого горя, как к нему прибавились новые распри. Наши предводители спорили, что делать дальше. Мирхаб, последний полководец Джибулистана после тебя, настаивал на южной дороге, где слышал о работавшем пещерном источнике магии, охраняемом апсарами. Против этого выступал Бузург, бывший некогда визирем Марван Бель-Хассара. Он и его сторонники пожелали идти дальше на восток. В конечном итоге, обе стороны так и не смогли прийти к согласию. После Магадхи наши пути разошлись. Наша группа ушла в Виджаянагар, а позже, когда подземные источники иссякли и там, перебралась затем сюда, на Ланку. Что стало с Бузургом, который смог увлечь за собой более трети джиннов, мне неведомо. Может быть так, что они не пережили путешествие.       Повесть Зуммурат подошла к концу. День близился к завершению и тени в комнате еще больше сгустились. Приглушенный свет магических ламп освещал брата и сестру, ведших неторопливую беседу. - Какие у тебя дальнейшие планы? Если желаешь, оставайся со мной. В неспокойном мире, где ты пробудился, нам необходимо держаться ближе, ‒ сменила тему Зуммурат, напомнив мариду об изначальной цели визита. - Я побуду здесь с тобой еще некоторое время, ‒ молвил в ответ Шакирджан. ‒ Затем я вернусь в Жемчужный оазис и посмотрю, что можно сделать. Возможно, если это место когда-либо удастся заселить, вернется Бузург и другие джинны. Теперь, когда в мир вернулась Сила, у нас появилась надежда. Но до этого мне нужно наведаться в чайхану, где меня заждался спутник. Обожди немного, сестренка, я скоро приду. - А я приготовлю для тебя амброзии и напиток амриту, как ты любишь, ‒ подмигнула ему вслед джиннири.       Оставив гостеприимное жилище Зуммурат, бывший тысяченачальник направился в постоялый двор, где велел ранее Джамалю дожидаться его возвращения. Стоило мариду переступить порог заведения, как он застыл словно вкопанный в паре шагов от выхода. Его попутчик в углу чайханы пребывал в пикантной позе в окружении здешних прелестниц, разодетых в довольно легкомысленные наряды по меркам народа бедуинов. Смазливые девицы из народа пери и присоединившаяся к веселью парочка апсар окружили с разных сторон растерянного сына шейха, дразня и ластясь к нему с местными угощениями. - Ну же, не стесняйся, сын Исмаила, ‒ наседали сразу две небесные феи, пихая ему в рот фруктовые и сливочные помадки. ‒ Неужели этот шербет тебе не по вкусу? - Ох, простите, э… уважаемые, я, пожалуй, воздержусь… ‒ зарделся Джамаль то ли от смущения, то ли от лести. - Как?! Ты отказываешься от угощения? Наше кулинарное искусство настолько ужасно? - Н-нет, но… - Может, наша компания тебе неприятна? - Да нет же, просто… - Тогда открой рот! ‒ накинулись на него гурьбой кареглазые и пышногрудые красотки. ‒ Давай, скажи: «А-а-а». - Ы-ы-ы… ‒ беспомощно промычал пунцово-красный сын шейха, смешно надув щеки, точно хомяк. - Вы видели?? ‒ с восторгом восклицали апсары. ‒ Он распробовал! - Наши танцы и готовка пришлись гостю по нраву, ‒ хлопнула в ладоши длинноволосая брюнетка в полупрозрачных одеяниях всех цветов радуги. ‒ Как насчет этих округлостей…       И с последними словами пери как бы невзначай провела ладонью по левой груди, лукаво стрельнув глазками в обмякшего смертного. Видя это, группа красномордых дэвов в противоположном углу, недовольно пробурчали что-то между собой. Самый рослый из их компании поднялся со скамьи. Густые брови над его глазами превратились в две молнии, усилив свирепость выражения его лица. - Риченденпал быть недовольный! ‒ прорычал он со странным северным акцентом. ‒ Наглый исмаильтянин увиваться вокруг апсара. Риченденпал много-много злиться! Риченденпал будет больно бить человечка!       Не будь здесь поблизости Шакирджана, сыну шейха было бы несдобровать. Джинн, увидев, что у его спутника неприятности, вмешался. - Отступитесь! Этот сын Исмаила под моим покровительством, ‒ произнес марид и занял позицию между задирами и замершим от страха Джамалем. - Отойди, джинн! ‒ недовольно произнес главарь дэвов. ‒ Не переходи нам дорогу! - Эй, мальчики, давайте жить дружно! ‒ загалдели с разных сторон пери и облачные феи в попытке предотвратить грозу. - Слышали, что вам сказали? ‒ сложил руки на груди Шакирджан. ‒ Уходите подобру-поздорову, и забудем об этом недоразумении. - Риченденпал не понял… ‒ набычился вожак дэвов. ‒ Нас прогонять марид?! Риченденпал сильно злиться!       И, заревев как бегемот, красный дэв наклонил обритую голову в сторону Шакирджана, очевидно, демонстрируя свой коронный прием, но джинн опередил его на мгновение подсечкой. Громила не удержал равновесия и растянулся на полу у ног противника, кляня его именем Аримана и всех духов тьмы. Бывший тысяченачальник Джибулистана, все еще не утративший за годы заточения всех своих воинских умений и магического искусства, призвал себе в ладонь палицу с прочным костяным наконечником и ринулся на задир. Пери громко завизжали, увидев драку, чем и воспользовался Джамаль, нырнув под один из столов. Он твердо решил переждать свалку, чтобы потом потребовать от джинна немедленно вернуть его домой. С него было уже более чем достаточно приключение на сегодня. Так сын шейха и просидел довольно долго, каждый раз вздрагивая от сотрясений по столешнице и от падения неподалеку очередного тела. Наконец, шум снаружи стих. Вблизи послышалась негромкая поступь. - Теперь вы получили свое, отродья ишака? Вот то-то же… ‒ услышал Джамаль над столешницей. ‒ Вылезай, парень. Нам пора идти.       Его не пришлось уговаривать дважды. Когда сын шейха выбрался из укрытия и оглядел чайхану, его глазам предстала картина побоища в виде лежащих по сторонам тел оглушенных дэвов. Некоторые из них все еще были в сознании, негромко кряхтя и потирая ушибы. - Почему так долго? ‒ вырвалось у молодого человека, но он осекся, поймав озадаченный взгляд марида. ‒ Прости… я не хотел… - Да брось, ‒ неопределенно отмахнулся тот. ‒ Я вынудил тебя здесь ждать. По крайней мере, проделанный путь был не напрасен. - И… что же будет дальше? - Я нашел здесь то, что искал. Отчасти, ‒ прибавил Шакирджан после недолгой паузы. ‒ Ты мне помог, даже не представляешь, насколько. За это я благодарен тебе, человек. - Ты… вернешь меня обратно, в Аравию? - Да, как только мы покинем караван-сарай, я отправлю тебя домой на волшебном ковре, ‒ подтвердил джинн. ‒ И перед этим я готов выслушать три твои желания. - О! Я и не надеялся… Речь идет о любых желаниях? - Повторю уже сказанное: в пределах разумного. Не проси у меня невозможного, вроде воскресения усопших или спустить к тебе луну с неба. Говори только то, что лично желаешь для себя. Не жди от меня любовных приворотов и подобной чепухи. Лишь твоя воля и твои помыслы.       Пока они обсуждали это, ноги их вынесли наружу, где взору Джамаля предстало сумрачное южное небо с ярким молодым полумесяцем и россыпью созвездий. Так они дошли до видовой площадки на западной стороне поселения, откуда открывался панорамный вид на закатную сторону острова. - Немного погодя мы расстанемся, сын Исмаила, ‒ услышал молодой человек. ‒ Наши пути здесь расходятся. Но прежде я исполню твои желания. Говори же, чего ты хочешь, человек. И будь мудрее в своем выборе.       Джамаль, немного озадаченный, оперся о каменное ограждение на краю площадки. В лунной тени от минаретов его фигура превратилась в черный силуэт. - Ох… даже не знаю… Я доволен своим благосостоянием, ‒ сказал он. ‒ Мой отец – богатый человек и пользуется уважением и почетом. Впрочем… вспомнил! - Да? Говори же, что надумал. - Вот мое первое желание, джинн! ‒ озарила мысль молодого человека. ‒ В наших землях идет вечное соперничество за доступ к чистой воде. Края наши сухи и бесплотны за пределами оазисов, что становится причиной для конфликтов за угодья и чистые источники. Я хочу, чтобы джурхумиты и соседние с нами кланы получили доступ к пресной воде и более не ссорились из-за этого. - Хм… ‒ задумчиво покрутил бородку марид. ‒ Что ж, это неглупый выбор. Если ты так этого хочешь, будет тебе вода. Нам подвластна эта стихия.       Шакирджан повел указательным пальцем в воздухе, начертав сияющий знак, схожий с персидской вязью, а затем развеял его. - Мое следующее желание в чем-то противоположно первому, ‒ продолжал Джамаль. ‒ В землях, где кочует наш клан, десять лет тому назад было открыто месторождение «черного золота». Теперь моего отца осаждают предложениями продать лакомый участок с месторождением. Сделай так, о Шакирджан, чтобы нас оставили в покое, ибо место, где геологи обнаружили нефть, является упокоением наших предков.       Марид еще больше хмыкнул, услышав такую странную просьбу. - Как пожелаешь. Я думал, ты будешь просить для себя, и наказывал не пробуждать мертвых, а оказывается, ты печешься об их покое, ‒ удивленно сказал джинн. ‒ Хорошо. Когда ты вернешься, незваные гости прекратят досаждать твоей семье. - Мое третье желание… ‒ долго думал над верной формулировкой Джамаль, памятуя об особой логике мышления джиннов. ‒ Я хочу, чтобы ты дал лекарство или снадобье, исцеляющее от деменции любого вида. - Тебе-то зачем? ‒ снова удивился Шакирджан. ‒ Не похоже, чтобы ты страдал этим недугом. Может, тебе недостает отваги, но рассудок твой ясен и в полном здравии. - Как бы тебе сказать, джинн… Если бы я волновался за свою безопасность, то попросил бы у тебя пистолет или холодное оружие, ‒ растягивая слова, ответил сын шейха. - Уж не знаю, для чего тебе это, но твой выбор не противоречит нашему кодексу, ‒ изрек марид, протягивая ему голубой фиал. ‒ Вот тебе флакон, сын Исмаила. Двух капель его содержимого довольно, чтобы справиться с помрачением разума и любым подобным недугом. Ты меня удивляешь, юноша. До того, как встретил тебя, я полагал, что твой род корыстолюбив и алчен. Вместо того, чтобы искать своей выгоды, ты просишь за других. - Ну не совсем так, ‒ скромно произнес Джамаль. ‒ Первые два желания хоть и не ради меня, но для моего клана. А последнее… оно ради моей матери. У неё Альцгеймер. Поздняя стадия. - Вот как… ‒ почесал бородку Шакирджан. ‒ Что ж, если таковая твоя воля… да будет так! Мне не довелось увидеть свою мать в добром здравии, так пусть хотя бы ты увидишь свою.       Джамаль ибн Юсуф с поклоном принял фиал из рук своего спутника и благодетеля. - Я никогда не забуду это, и всегда буду произносить твое имя в своих молитвах, о Шакирджан, ‒ несколько напыщенно произнес он, стараясь скрыть смятение и радость. - А я буду надеяться, что за прошедшие годы с моего заточения большинство людей стали лучше, чем те, кому я был обязан своей неволей, и похожи на тебя, ‒ молвил бывший военачальник Джибулистана, призывая летучий ковер. ‒ Ступай же с миром, сын Исмаила. Этот ковер доставит тебя в Аравию. Когда будешь дома, твои желания непременно сбудутся.       Сын шейха кивнул в ответ и, помедлив немного, приблизился к волшебному ковру. Он все еще помнил о прежнем полете и не решался сразу оседлать джиннов транспорт. - Прощай, человек, ‒ медленно, но четко произнес Шакирджан. ‒ За ковер не беспокойся. Как только окажешься в своих краях, он вернется обратно ко мне. - Прощай, марид. Не думал, что в своей жизни переживу подобные приключения, ‒ все еще не веря своей удаче, ответил Джамаль и с опаской уселся на середину полотна.       Волшебный ковер медленно и плавно оторвался от вымощенной плиткой площадки. Марид проводил взглядом удаляющийся силуэт ковра и его прежнего спутника, пока тот не пересек желтый серп луны и не скрылся за горизонтом. - Итак, он улетел… ‒ услышал он голос апсары рядом с собой. Почему-то Шакирджан не удивился внезапному появлению Урваши. - Улетел, ‒ лаконично ответил джинн. - Счастливые вы оба. Каждый получил то, что хотел. Оба встретились или встретятся со своей семьей. - Да, для исмальтянина, надеюсь, все скоро закончится. - Он был… забавный. Наверное, он останется доволен, ‒ негромко произнесла Урваши, лик которой помрачился. ‒ Я немного завидую твоему попутчику. Нам бы сейчас такую безмятежность. - Ну, после всего пережитого можно и так это назвать. Я должен принести извинения, благородная Урваши, за произведенный переполох. - Не стоит, ‒ ответила апсара, ‒ на самом деле проблема исходит вовсе не от вас. - Дэвы? Демоны из иных миров? ‒ попытался угадать Шакирджан. - Ни те, ни другие, ‒ последовал ответ. ‒ За сутки до вашего прибытия в этом убежище объявился посланник. Вернее, вестница. Она была не из наших, но и не от прежних наших врагов. - Кем же она была? В каком облике предстала? ‒ настороженно спросил марид. - Выглядела как… белокрылая девочка лет десяти со светло-золотистыми локонами, босыми ногами и пронзительными синими глазами. - Из-за неё случился у вас переполох? ‒ искренне удивился джинн. - Не сколько от внешности посланницы, а столько из-за её слов и той, кого она представляла. Она представилась как архангел Мариэль. - Хм… не припомню таких из перечня тех, о ком был наслышан от иудеев и назарян, ‒ наморщил лоб Шакирджан. - Она сказала, что несет слово Илиас, «богини Созидания», как она еще её называла, ‒ вспомнила апсара. - Впервые слышу о такой, ‒ пожал плечами марид. - Мы, честно говоря, еще вчера утром были ни слухом, ни духом о существовании этого божества. Возможно, мы слишком долго были отрезаны от мира. - Вы хоть бодрствовали, а не сидели внутри запечатанного сосуда, ‒ проворчал бывший тысяченачальник Джибулистана. ‒ И чего добивалась от вас эта Мариэль? - Сначала она прочла нам целую проповедь о силах Света и Тени, о том, что есть только одна сила во вселенной, представляющая добро, истину и благодать. Затем прибавила, что силы зла не дремлют и явили себя в этом мире, дабы ввергнуть его в пучину беспорядка и разложения, ‒ неторопливым тоном начала припоминать Урваши. ‒ Говорила так, будто бы пришла Кали-Юга, и все нечистое и неправедное должно быть истреблено, а все доброе и чистое должно примкнуть к силам Света, то есть, к Илиас. - Весьма странно. Приди бы к нам, в Джибулистан подобные посланцы, наш царь вряд ли бы стал дальше слушать такое. А то, что ты сейчас рассказала, очень напоминает россказни безумцев, почитателей Зурвана в наши времена. Именно так они искажали слово Спитама Заратуштры и Рузаханга, пророка среди джиннов. - Как бы там ни было, мы оказались в затруднительном положении, ‒ закусила губу, продолжив затем, апсара. ‒ Правду говорила эта Мариэль или ложь, но за ней чувствовалась нездешняя сила. Это не огонь, вода или иные стихии, не мана или прана. Это был Свет… подавляющий и пронзающий. Не скрою, многие ахуры и ракшасы были в смятении и отшатнулись тогда от этой вестницы. - Все становится более запутанным, ‒ пробормотал Шакирджан. - От имени Илиас архангел Мариэль объявила, что недалеко тот день и час, когда все живое и разумное должно сделать свой выбор, ‒ сказала далее Урваши. ‒ Якобы состоится решающая схватка между Светом и Тьмой, которая определит судьбу мира. Илиас дала понять, что ждет и надеется от нас мудрого выбора и присяги ей на верность. По крайней мере, от нас, апсар и пери. - Иными словами: выбрать её сторону или «неправильную», ‒ съязвил марид. - Мы тоже о таком подумали, но нам было тогда не до смеха, ‒ согласилась отчасти небесная фея. ‒ Эта война, о которой столько рассказывала Мариэль, чужая для нас и, как мы поняли, началась даже не в нашем мире. Но нам прозрачно намекнули, что то, что предлагает Илиас, не стоит легкомысленно отвергать ради нашего же блага. - И что же вы тогда решили? ‒ напрягся Шакирджан, сразу подумав о сестре. - А что нам оставалось делать? Мы сказали, что нужно обсудить предложение и дать ответ позже. Это единственное, что оставалось делать. Вестница этой богини сказала, чтобы думали, но не слишком долго и обещала через неделю вернуться за окончательным ответом. - Что же вы намерены предпринять? - Пока не знаем, ‒ честно ответила Урваши. ‒ Нам не сдалась эта схватка между «Светом и Тьмой». Мы даже толком не знаем ничего про Илиас и её врагов. Зачем нам рисковать головой ради чужих интересов ради непонятных нам целей? Но надо провести собрание, чтобы точно знать мнение большинства. - Сочувствую вам, ‒ искренне ответил джинн. ‒ Я не вхож в вашу общину, но если когда-нибудь вам понадобится помощь в Жемчужном оазисе, вам будут там рады. А я всегда буду признателен за то, что все эти годы нашли кровь мои близкие. - Вы вернетесь к вашей сестре, ‒ догадалась апсара. ‒ Что ж, я вполне понимаю. Ну, а мне предстоит вернуться к своим обязанностям старейшины.       Шакирджан проводил взглядом удаляющуюся точеную фигурку облачной феи, качая головой. «Апсара… дева, созданная для песен, танцев и наслаждений», ‒ пронеслись одна за другой мысли в его голове. ‒ «Такие как Урваши, были предназначены нести всем веселье и радость. Печально, что на эти хрупкие плечи падает такая тяжкая ноша». Некстати пришли и образы Зуммурат, которой тоже пришлось несладко в минувшие столетия. Теперь все изменится, с его освобождением и появление магии в этом мире. И если в эти края когда-нибудь придет очередная война, его долг, как оставшегося живого родича, забрать Зуммурат подальше от неё. Джибулистан, Жемчужный оазис, вот где их дом. Теперь, когда Сила снова бьет ключом, появилась надежда вернуть жизнь в занесенные песками руины. Он больше не допустит, чтобы его сестра и его народ страдали, и выполнит свое предназначение.

******

      Немая сцена в дверном проеме номера гостиницы длилась лишь миг, хотя им обоим он казался вечностью. Жрица-мико из свиты рю Виэтрикс, пожалуй, впервые не нашлась, что сказать помимо жалкого лепета и извинений, сорвавшихся с её губ помимо воли. Как сказали бы люди, в этот момент у неё ушла почва из-под ног, вот только в нынешней, незапечатанной форме у неё отсутствовали обе стопы. - Почему… ты… не сказала? ‒ повторил Цун Чжи. Лучше бы он кричал на неё, бросался тяжелыми предметами в данный момент. Это было куда легче снести, чем его взгляд. - П-прости, ‒ механически, сама себя не узнавая, проронила широхеби. Конечно, думала она, этот благородный и отзывчивый парень никогда её не простит за бессовестный обман. «Этот взгляд… Он полон… боли? Холодного разочарования?» ‒ роился хаос мыслей в голове жрицы в такт сердцу. - Ты все время нам говорила, что не из наших краев, ‒ с дрожью в голосе молвил сын аптекаря. ‒ Любой бы это понял. А теперь, когда я узнаю про эту… твою сторону. Кто же на самом деле ты, Шаньяо? - Н-не могу сказать… ‒ теперь уже Ланарью била мелкая дрожь. ‒ Я так ужасно отплатила за твою доброту… Я этого была недостойна, поэтому… прощай… - Постой! ‒ протянул руки Цун Чжи прежде, чем успел отреагировать. ‒ Ты неправильно поняла… Нет, да погоди же!       Напрасно он тянул ладони и бросал молящий взгляд. Широхеби, не теряя ни минуты, рывком оказалась на южной стороне комнаты, за которой была еще одна лоджия. Раздался хруст стекла, не выдержавшего мощного удара хвоста ламии. Цун Чжи ринулся вслед за Ланарьей, однако вновь опоздал: беглянка уже ловко обвилась вокруг толстого и гладкого ствола дакрикарпуса. - Остановись! Ты все не так поняла! ‒ крикнул он вдогонку у самых перил в миг, когда она живой спиралью почти достигла земли.       Но он мог с тем же успехом взывать к ветру в поле. Ланарья, памятуя о прошлом опыте, не стала испытывать судьбу при звуке полицейских сирен, и не раздумывая, нырнула в канал. Цун Чжи до боли стиснул верх перегородки балкона, наблюдая, как серебристое тело ламии скользит по воде в направлении реки. «Все кончено», ‒ в отчаянии думал сын аптекаря. ‒ «Какой же я глупец! Она, верно, была в стрессе, побывав в лапах этих негодяев, а я лишь сделал ей хуже и запугал Шаньяо!» Словно безумный, он почти не разбирая направления, ринулся назад к холлу отеля, чтобы в итоге прилететь прямо в руки спешивших навстречу оперативников. - Пустите! ‒ принялся он вырываться из рук полицейских. ‒ Девушка уходит! - Эй, возьмите себя в руки! Кто-нибудь, помогите попридержать его! ‒ крепко ухватились за плечи и рукава сотрудники полиции. - Не пускать более в здание посторонних! Оцепить периметр! ‒ громко распорядился подоспевший старший инспектор уезда. ‒ А вы что здесь, делаете, товарищ? Вам велели ждать снаружи! Однако, несознательный вы гражданин. Придется вам объясниться в участке. - Меня неправильно поняли, ‒ продолжал дергаться в руках двух сотрудников Цун Чжи. ‒ В номере наверху была девушка… Её удерживали похитители… Когда я настиг её на верхнем этаже, она была в стрессе! Она… бежала… Её нужно немедленно разыскать, пока не произошло непоправимое! - И кто в этом виноват?! ‒ раздраженно высказал ему в лицо инспектор. ‒ Не надо было лезть, куда вас не просили! Удалите его отсюда – мне еще нужно осмотреть место преступления! ‒ указал на выход он подчиненным.       …Пока Цун Чжи тщетно пытался объясниться с представителями власти, Ланарья, оказавшись в привычной стихии, одолела добрых пять миль вниз по течению. В её форме ламии улучшилось и обострилось восприятие, в том числе и магическое зрение. Органы чувств и интуиция почти безошибочно подсказывали ей нужный темп и направление. Пока люди хватятся и догадаются заглянуть в канал, она будет уже далеко от места, где держали её похитители.       По ощущениям мико прошел, вероятно, час, когда она достигла места впадения канала в реку, зеленоватые воды которой лениво катились на северо-восток. Для Ланарьи это было удачей, поскольку водный путь был пусть и не самой короткой, но наиболее безопасной дорогой к цели. Магическое зрение подсказывало, что река соединяется одной из проток озером, в окрестностях которого люди с недобрыми намерениями удерживали Артура. «Моего Артура», ‒ подумала широхеби. ‒ «Осталось немного… Только бы в этот раз не опоздать». Энергия незнакомого для неё монстра давила на нервы молодой жрицы. Конечно, её Артур ‒ сложный человек и вряд ли из тех, кто меняет женщин словно перчатки, но можно ли так поручиться за этого самого демона? Неизвестность пугала, а образ расчетливой роковой красотки в воображении мико разжигал ранее не посещавшее её чувство. «Нет, она не получит так легко Артура!» ‒ лихорадочно соображала Ланарья. ‒ «И я так просто не сдамся».       Разговоры, как известно, сокращают путь, а волнения и тревоги – и вовсе имеют волшебное свойство обращать прошедшие часы в минуты. Вот и широхеби почти на одном дыхании проскользнула по извилистому руслу реки, едва не попавшись на глаза здешним рыбакам и группе спортсменов на гондолах. Это вернуло её чувство благоразумия и осторожности, так что, когда мико достигла протоки, она после размышлений вышла на берег недалеко от места впадения в озеро. Здесь, среди камышей и зарослей бамбука, Ланарья спешно накинула на себя маскировку, снова вернувшись в человеческую форму. Незачем было её сопернице знать о возможностях жрицы рю Виэтрикс.       Еще на подходе она приметила группу домов на северной стороне озера. Именно в один из них вел след, где читалась аура её «дорогого». Однако широхеби не стала идти напрямик удобной дорогой вдоль западного берега, а напротив, пошла восточным, более заболоченным. Здесь, среди ужей и жерлянок, ей было безопаснее, чем двигаться вдоль трассы, где был риск нарваться на дорожный патруль. Прошло еще около двадцати минут, прежде чем она добралась до какого-то дачного поселка, отделенного автострадой от огороженного поселения, где удерживали её избранника. Здесь её поджидало первое препятствие в лице трехметровой сетки «Рабица», за которой находились крайние дома частного сектора. Но она была пустяковой вещью для ламии. Куда большей проблемой стала парочка куньминских овчарок, которые, по-видимому, не были искушенными в магии и иллюзиях, зато за версту могли почуять чужака и незнакомого зверя. Именно как на зверя отреагировали эти две злобные бестии, бесновавшиеся по ту сторону сетки, клацая челюстями, словно крокодилы. - Вай! Не надо шуметь… Хо-хорошенькие песики… ‒ попятилась Ланарья. Должен ведь быть другой путь.       Решение созрело за секунды: гипнотический взгляд погрузил псов в подобие сна, сама же мико метнулась к арыку, перемахнув через который, она оказалась среди зеленых насаждений. На окружающих деревцах с кожистой листвой росли аппетитные на вид небольшие оранжевые плоды, в которых Ланарья с удивлением признала мандарины. «Такие мелкие!» ‒ удивилась она, привыкшая к гигантизму многих фруктов у себя на родине. Но сейчас было не до смеха, тем более что на лай усыпленных овчарок уже успели отреагировать другие дворовые псы из соседних участков. - Что здесь происходит? В садовое товарищество проник посторонний?! ‒ послышался недовольный голос пожилого человека.       В состоянии близком к панике, широхеби снова нырнула в камыши. Чудом избежав столкновения со сторожем, она была вынуждена отползти по заболоченной почве и продолжать отступать по мелководью. Так продолжалось, пока лай собак понемногу не затих, а преследователя отделила от неё стена высокой болотной травы. Однако блуждания не прошли для неё даром: обогнув дачи с запада и совершив крюк, она вышла по дну мелкого оврага вдоль ручья прямиком под мост, соединявший трассу с поселком, где держали Артура. Более того, Ланарья теперь отчетливо знала, в каком доме его стерегут. Ей оставалось преодолеть чуть больше двухсот человеческих шагов. Используя кустарники в качестве укрытия, широхеби взобралась по пологой стороне оврага, выйдя на южную окраину поселка. Теперь цель была перед ней, а озеро за её спиной. Увидев на себе следы болотной грязи, мико спохватилась и бросила еще одно несложное бытовое заклинание очистки. Теперь ей не стыдно показаться перед дорогим в таком виде. По пути она прикинула, где безопаснее пробраться, избегая открытых мест, и решила, что для начала лучше идти вдоль озера, а там видно будет. Избранный путь привел её к старенькому дощатому пирсу с облупленными лодками. От остальной части поселка её скрывал возвышавшийся перед причалами эллинг с большим катером. Вот в этом самом месте улыбавшаяся Ланарье дотоле удача совсем оставила её, когда за спиной раздался лязг и передергивание карабина. - Ни с места! Вы проникли на частную территорию! Руки за голову!       Помощнице рю Виэтрикс ничего не оставалось, как подчиниться. Слишком много сил она затратила на то, чтобы сбросить действие веществ, на уход от преследования и маскировки. Враг оказался бдителен и коварен, будто нарочно, чтобы разлучить её с дорогим.

******

14 октября, 2018 г. 4:48 РМ; Китай, провинция Цзянси, усадьба «Пэньхоу».       Этот день можно было назвать одним из самых безумных. С того момента, как звонок Линху сорвал его из Симоносеки обратно на материк, прошло около 18 часов, ставшими одними из самых насыщенных в жизни для Тао Хусяня. После сообщения Линху Гуаня об инциденте в провинции Шаньдун, последовала еще серия звонков с сообщениями о «демоническом прорыве» на севере страны. Однако самый тревожным был телефонный разговор с Чэнь Хоу, заместителем директора Наньчанского университета и куратором НИИ Астробиологии. По словам Чэня, в течение последних дней произошло в тылу несколько тревожных событий, которые потенциально указывали на опасность распространения инопланетной инфекции, а также неподтвержденных пока сообщений о появлении самих пришельцев. - Последний подобный случай был отмечен в провинции Цзянси в пригороде Ганьчжоу позавчера вечером, ‒ сообщил Чэнь Хоу. ‒ Там произошел вдвойне неприятный инцидент. Органам правопорядка удалось по горячим следам накрыть одну из местных триад, преступный синдикат, промышлявший незаконным сбытом наркотических веществ и торговлей людьми. Главарь этой шайки погиб при загадочных обстоятельствах. Его же люди как раз были причастны к похищению одной женщины, предположительно иностранки. Но что самое странное, работники отеля, где случилась перестрелка банды с полицией, в своих показаниях утверждали, что видели некую «белую» или «серебристую змею». Речь, конечно, была не о редком виде пресмыкающихся. - Ганьчжоу? Это довольно далеко от линии фронта, ‒ не смог скрыть волнения в голосе Хусянь. - Понимаете? ‒ прозвучал не вопрос, а скорее утверждение. ‒ Нам сейчас очень нужно и ваше присутствие в Наньчане и содействие ваших людей. - Что конкретно вы хотите от нас? ‒ уже более будничным тоном уточнил бизнесмен. - Вы говорили однажды, что ваша команда располагает обширной базой данных о подобных происшествиях за пределами Китая, в том числе и наиболее опасные случаи с заражением. Мы просим вас, как давних партнеров, поднять всю базу, что у вас есть и предоставить нашим исследователям, а также продублировать эту информацию в десятый отдел МГБ. И да… нужно проследить, чтобы дело прошло без утечек. Четыре дня назад вышел приказ о расширении перечня секретной документации на все подобные происшествия с «монстрами». Решение принято на уровне Политбюро. - Да, вижу, что в такой обстановке некоторая информация будет лишней для посторонних глаз и ушей, ‒ кивнул Хусянь. - И еще… нужно будет переговорить в приватной обстановке, когда приедете в Наньчан. Есть темы, которые небезопасно доверять сотовой связи. - Дайте подумать… утром во вторник шестнадцатого я смогу выкроить время. До этого у меня некоторые дела в Шанхае и нужно будет заглянуть в «Пэньхоу», ‒ сообщил свое решение бизнесмен. - Ладно, буду ждать. И вы выходите на связь, если получите информацию, подобную той, которую вам сейчас передал.       В международном аэропорту Шанхая после часа перелета его уже ждал Линху Гуань. Всю дорогу до Цзянси он грузил голову Хусяню расширенной версией рассказа о прорыве в Шаньдуне, начавшийся с разрушения одного старинного кургана, ассоциировавшегося у местных жителей с обиталищем злых духов, некогда заточенных в его недрах после мятежа против Хуан-ди. - …Поначалу полиция не реагировала на жалобы сельчан о подземном гуле и дрожи почвы, затем все-таки отправили оперов в окрестности могильников, но ничего подозрительного поначалу не обнаружили, ‒ вспомнил подробности под конец долгого рассказа Линху. ‒ Что странное, босс, через день после приезда полиции на место события, один старик, кажется, нашел на окраине животноводческой фермы странные провалы почвы. Сначала подумали на «черных копателей», но потом некий Юй Бао, прежде геолог, ныне вышедший на пенсию, заметил, что это больше напоминает провал карстовых пород. И именно там потом появились эти меднолобые рогатые исполины, и начались аномалии с погодой и нескончаемыми туманами. Позавчера из коммуны имени «Ли Дачжао» отселили граждан, а опасную зону оцепили армейцы. - Ты правильно сделал, что сообщил мне немедленно и вызвал сюда, ‒ одобрительно произнес Тао Хусянь. ‒ Что мне не нравится, так это тот факт, что известные нам события произошли в глубоком тылу. Нам как можно скорее нужно определить, что стоит за этими происшествиями. Одно дело, если это повторение событий, которые я видел на Такагияма и в Данноура. Тогда у нас будет немного времени. Но я боюсь себе представить, если за всем этим стоят пришельцы. Тогда наши дела плохи, ведь это будет означать, что они давно и успешно ведут в нашем тылу диверсионную и разведывательную деятельность, а мы снова на шаг позади. - Вот как раз я хотел об этом поговорить, босс, ‒ вставил Линху. ‒ Если помните вчерашний разговор, наряду с этим ваши люди задержали в паре километров от усадьбы одну женщину, судя по одежде и манере общения, иностранку. Она утверждала, что ищет встречи с вами. - Да, припоминаю сделанное тобой портретное описание. Меня это настораживает. Не припомню, чтобы я был лично знаком с этой особой. - Что же вы решили, босс? - Пока ничего. Нужно будет взглянуть на неё. Куда вы её дели? - Она, фактически, под домашним арестом. Никто пока, включая полицию, не знает об её личности и местонахождении. Сейчас с ней преданные вам люди и телохранители. Я проведу вас по прибытию.       В таком русле и прошел разговор всю оставшуюся дорогу до окраин Наньчана. В скором времени показались знакомые окрестности озера, около которого расположился филиал НИИ Астробиологии и хорошо знакомая Артуру Филлмору «шарашка». Однако автомобиль Хусяня свернул не за «колючку», а по другой дороге, в сторону небольшого поселка с частным сектором. В нем-то и располагался двухэтажный дом, принадлежавший бизнесмену, где, как рассказал Линху, держали под охраной эту загадочную женщину в белом. Выслушав по приезду отчет начальника личной охраны, Хусянь потребовал, чтобы привели задержанную для приватной беседы. Впрочем, до известной степени, поскольку за дверями предусмотрительный Тао поставил пару крепких ребят с тэйзерами.       Полминуты спустя в гостиной объявился Гао Куанъю, начальник личной охраны в сопровождении двух мордоворотов и пленницы. - Оставьте нас, ‒ распорядился бизнесмен. ‒ Ждите моего сигнала за дверью.       Охранники, вышколенные им, ретировались из комнаты, поймав красноречивый взгляд хозяина. Теперь он и гостья остались одни. Последовала протяженная минута, в течение которой оба изучали друг друга взглядом, бывшим красноречивее любых слов. Казалось, эта молчаливая игра сама по себе стала для обоих настоящим откровением. Молодая женщина в белом ниспадающем с плеч до голеней наряде чанъао, популярном среди кантонских китайцев, так и притягивала взгляд. Длинные серебристые волосы в тон традиционному костюму, светлая гладкая кожа без единого пятнышка и изъяна, чувственные маленькие губы, аккуратный слегка вздернутый нос делали незнакомку очень привлекательной. Лишь глаза, подобные блестящим сапфирам, выделялись на фоне преобладающей белизны с серебром. Запах жасмина и весенней свежести довершал, в целом, благоприятное впечатление.       «Не будем спешить», ‒ усмехнулся про себя мужчина. ‒ «Внешность бывает обманчивой. Как у нас говорили: белое лицо семь изъянов скрывает? Красивые цветы хороших плодов не приносят, как бы сказал нам Оохара-сэнсей».       Судя по испытующему взгляду гостьи, её ум был поглощен схожими мыслями. В глазах же можно было прочесть кроме недоверия также и интерес первооткрывателя. Первым нарушил эту игру в гляделки хозяин, предложив жестом незнакомке кресло, а сам занял противоположное так, что обоих разделял стеклянный журнальный столик. - Я, Тао Хусянь, владелец этого особняка и прилегающей территории, ‒ негромко произнес мужчина. ‒ Мои люди мне сообщили, что ты проникла на частную территорию без какого-либо дозволения, игнорируя предупреждающие знаки и таблички. Тебя задержала охрана недалеко от озера Поянху, притом на участке, где посторонним гражданам разгуливать запрещено без наличия пропуска. Итак… что ты делала на берегу и что искала? Отвечай!       Незнакомка, занявшая самый краешек предложенного кресла, выслушала эту суровую интонацию со спокойным, почти что смиренным выражением лица. Таким взглядом потерянного щенка можно было разжалобить самое черствое сердце. - Моя приносить извинений за беспокойство, ‒ учтиво ответила молодая женщина, сложив ладони в замок на плотно сдвинутых коленях. ‒ Я, правда, не хотела причинять неудобство. - Это не ответ, ‒ возразил Хусянь и отметил про себя: «Сама скромность. Мнется точно девственница». - Простите, ‒ еще ниже повесила голову и потупила взор гостья. ‒ Имя мое – Ланарья. Я и в самом деле искать кое-кого. Дорогой мне мужчина пропал без вести в этой стране. И след теряться недалеко от озеро. - Ланарья, значит… ‒ пробормотал бизнесмен, которому показалось, что уже слышал однажды мельком это имя, да и описание внешности совпадало с увиденным. Про себя он также отметил странную манеру говора и акцент, упомянутый еще Линху. ‒ Ты утверждаешь, что важный для тебя человек затерялся на моей территории. С чего ты решила, что он здесь? Он твой парень? - Он мой судьба, ‒ прошептала девушка со странным блеском в глазах, который Хусяню не понравился. ‒ Он мое предназначение. - Опять говоришь загадками. Предназначение! ‒ фыркнул Тао. ‒ Он хотя бы в курсе? И ты не ответила до сих пор на первый вопрос. - Но это так, ‒ уверенно отвечала гостья. ‒ И мой долг поддержать его. Он спасать меня однажды. Это ли не самый лучший свидетельство наших чувств? Теперь я должна выручить его. И я знаю, что он здесь не по своей воле. Я чувствую это, как и то, что вы постоянно быть близко к нему. Все последние недели. - Вот тут поподробнее! ‒ остановил Хусянь начавшийся поток сбивчивых признаний. Сам же нахмурился, вспомнив слова Артура Филлмора о контакте с загадочной белой женщиной-змеей и не менее странных её способностей к духовидению и телепатии. «Неужели она и меня прочла?!» - Мы разделиться, когда бежали с одного острова, ‒ начала не слишком уверенно среброволосая красавица. ‒ Нас преследовать множество вооруженных людей. Вроде таких, как на ваша земля, но с лучшее снаряжение. Когда мы достигать морского берега, мы вынужденно расставаться. Меня унести в океан, что дорогой… он тоже смог покинуть остров. Поначалу я потерять его из вида, но вскоре напасть на след его на большой земля. В течение целой луны я искать дорогого, пока духовный след не привел меня сюда. - Ты уверена? ‒ недоверчиво переспросил бизнесмен. ‒ Как ты могла всего за такой короткий срок прийти к решению, что твоего мужчину нужно искать именно здесь?       Он уже начинал сомневаться в предположении, что перед ним та самая особа из рассказа Филлмора, уж больно она напоминала не то не в меру любопытную иностранку, не то не слишком умелую шпионку, не то умалишенную, как следующие слова развеяли все колебания. - А разве ваша сама не знать и не читать след духовный энергия? ‒ с удивлением в глазах и простодушием в голосе задала встречный вопрос Ланарья.       Холодный пот едва не пробил с этой фразы Тао Хусяня. «Выходит, это все-таки та самая настырная змея, о которой столько рассказывал мистер Филлмор». Сам же, овладев своими чувствами, бизнесмен выдохнул, ослабил верхнюю пуговицу жилетки и облокотился о спинку кресла. Надо держать лицо в таких разговорах, если хочешь скрыть свои мысли и выведать чужие намерения. - Мне не вполне понятен смысл многих твоих слов, ‒ начал мужчина, заложив ногу за ногу. ‒ Из того, что я услышал: твой молодой человек с месяц или больше того пропал где-то в Китае и якобы что-то указало тебе, будто он находится здесь, на моей частной территории. И это, если судить, не от острого обоняния. - Простите, ‒ снова потупила глаза Ланарья. ‒ Я не хотела вас смущать. Просто я подумать, что не только мамоно нашего мира уметь читать и видеть след избранного и любимого человека.       Взгляд, которым смерил гостью хозяин, невозможно было двусмысленно истолковать, настолько он выглядел потрясенным этим бесхитростным, но уверенным тоном. Впрочем, Хусянь снова завладел эмоциями и вернул себе бесстрастную маску на лицо. - Хорошая шутка… ‒ фыркнул он, ‒ если бы она не граничила с оскорблением. Не зная ничего обо мне, вы, однако же, много мне приписываете. И я не интересуюсь мужчинами. - Я поняла это и теперь я меньше волноваться, ‒ с воодушевлением молвила девушка. ‒ Прежде моя переживать, что дорогой забыл меня и нашел себе другая женщина, но увидев вас, я понимать, как сильно ранее ошибаться! - Раз этот «дорогой» твой парень, значит, ты знаешь его имя, не так ли? - Ну, конечно! Артур – имя моего «дорогого»! ‒ зарделась от смущения Ланарья. - Много на свете этих «Артуров», ‒ проворчал бизнесмен, опять внутренне содрогнувшись с мыслью, что там еще она учуяла. ‒ С чего мне знать, что он вообще тут бывал и это тот, кого ты ищешь? - А он до сих пор недалеко! На том конце озера в доме с окнами и решетка, ‒ уверенно отвечала сребровласка.       На этот раз Хусянь невольно приоткрыл рот, когда гостья точно указала ладонью верное направление на усадьбу «Пэньхоу», до которой было каких-то полтора километра. - Вот почему я обращаться к вам и искать встреча с вами, ‒ прибавила Ланарья. ‒ Вы говорить, что вы владелец эта земля. Это много упрощать. Значит, вы можете мне помочь. Я прошу вас позволить мне увидеть дорогой. Есть ли способ вернуть ему свобода? - Погоди про свободу, ты прежде докажи свои слова об этом Артуре! Почем мне знать, что эту историю ты не придумала на скорую руку, чтобы оправдать свое вторжение на частную территорию? - О, это совсем не трудно! ‒ ничуть не смутилась, а даже обрадовалась гостья. ‒ Вот, просто взгляните сюда.       Молодая женщина склонилась над зеркальной гладью журнального столика, указав на него ладонью. - Сейчас я доказать, что мои слова – чистая правда… ‒ изрекла она, пока владелец особняка с непониманием всматривался в столешницу. Однако с полминуты спустя он удивленно поднял брови, увидев дымку вместо их с визитершей отражения, в которой читались клубящиеся неясные силуэты. Еще немного погодя, бесформенный фантом соткался в хорошо читаемые образ, в котором Тао Хусянь признал решительный профиль и взгляд схваченного китайскими подводниками шпиона. «Все хуже, чем я думал! Она и в самом деле пришелец и искусна в паранормальных способностях!» ‒ взволнованно подумал мужчина. ‒ «Теперь я убедился, что наш шпик не лгал в этой части рассказа о своем побеге». - Моя видеть, что вы знать Артура, ‒ кротким голосом произнесла Ланарья и сложила молитвенно руки. ‒ Прошу, умоляю вас, скажите, что вы хотите, чтобы дорогой снова быть на свобода. Он почти вся моя жизнь…       «Ого, вот оно как далеко между ними зашло!» ‒ не без удивления подметил про себя Хусянь. ‒ «Филлмор эту сторону их отношений в своем рассказе не упоминал». Нужно взять это на заметку, сказал сам себе бизнесмен, а пока следует дослушать, что еще скажет эта светловолосая сталкерша. - Я могу быть полезна в стихийная магия и принципах её работа, ‒ с жаром в голосе продолжала девушка. ‒ Я узнать не так давно, что в мир «Зэмла» тоже жить мамоно, что среди них есть даже мужчины… Он сильнее зависеть от магия, чем наш народ, я знать как им помочь… - Ты сказала, что у здешних монстров есть мужчины. Разве у вашей расы их нет? ‒ не удержался от вопроса Хусянь. - В старину они рождаться, но мало-мало и очень редко, обычно в королевская семья, ‒ сокрушенно произнесла молодая женщина. ‒ Наша Повелительница нашла способ частично решить эта проблема с мужчина человеческая раса, изменяя их так, чтобы они жить дольше, чтобы делать много потомство. Но и они тоже только девочки. - Ясно… это многое объясняет, ‒ забарабанил пальцами по столу бизнесмен. ‒ От нас не укрылись факты массовых похищений мужского населения на оккупированных вами территорий и, как мы полагаем, военнопленных. И знаешь что? ‒ наклонился вперед он, сверля глазами гостью. ‒ Ты ведь не простая наемница, не так ли? Твои манеры, одежда, вкусы, внешность выдают в тебе статус старшего офицера по нашим меркам. И ты здесь, как просительница, в моих руках. Ты осознаешь, что в любой момент по моему свистку придут мои парни и скрутят тебя. Мой долг передать тебя властям этой страны. Назови мне хоть одну причину, по которой я не должен это сделать и пойти тебе навстречу?!       Ланарья выдержала пристальный взгляд владельца особняка. Неожиданно для него, кроткая на вид девушка собралась с духом и уже более решительным тоном заявила. - Это будет неразумно с ваша сторона, пускай я и не воин. Правитель желтые люди, конечно, заинтересовался бы нами. Точно так же он сильно удивиться, что многие годы не только воевать с «монстры» нашего мира, но и работать с монстры вашего мира в своем окружение. Иллюзия человека развеиваться и желтые люди делать много-много удивительных открытий… - Звучит, как угроза, ‒ хмыкнул Хусянь. ‒ Это напрасная попытка. Никто не поверит на слово пришельцу из космоса. Да и что помешает моим парням тебя прикончить в этих стенах? Я так думаю, даже твой Артур вряд ли будет расстроен, узнай бы он это. - Ты, может быть, и одолеть меня, ‒ с акцентом на первое слово сказала женщина. ‒ Но это было бы большая ошибка. Пока я искать Артура в эта страна, я приметить здесь кое-что. Люди… Жители эта страна очень напоминать один народ моего мира. И духовная энергия, все окружавшая дорогого, тоже мне кого-то напоминать. - Пока не улавливаю суть, ‒ пренебрежительным тоном молвил Хусянь. - О-о, ‒ подняла Ланарья палец кверху, ‒ зато нам очевидно. Ваше письмо. Ваш говор. Даже мамоно местные. Они так похожи обликом и духовная энергия на жители Яматай. Удивительное дело… - Что ты сказала?! ‒ резко подался вперед мужчина. ‒ Откуда ты знаешь про Яматай? Говори, да побыстрее! - Есть такой регион в наш мир испокон веков, ‒ пожала плечиками сребровласка. ‒ Но вам какое до него дело? Мамоно Яматая похожи в чем-то на мамоно из ваш мир, используя не та мана, которой творим чудеса мы, а темная энергия и силы стихий. Ваши похожи этим. Правда, у ваших есть мужчины, у яматайские же – нет. Поэтому я подумать, что могу поделиться некоторыми знания, которые будут полезны желтые люди или даже мамоно из этой страны.       Гостья, видимо, ожидала, что эти слова смогут заинтриговать хозяина, раз уж он оживился при упоминании Яматая, однако тот с холодным разочарованием на лице откинулся обратно в кресло. - Не знаю, о какой стране ты сейчас поведала, но это явно не тот Яматай, что известен здесь, на Земле, ‒ покачал головой бизнесмен. ‒ Информацию о ваших «чудесах» и прочих вещах мы и так получим из ваших пленных грубыми, но действенными способами. Ты не смогла заинтересовать меня. Так что, на этом разговор можно закончить…       Видя, что загорелая ладонь Хусяня потянулась к электрическому звонку, Ланарья остановила его жестом. - Постой! Я догадываться, почему ваша команда так интересуется мамоно нашего и вашего мира! ‒ воззвала к нему в отчаянном порыве сребровласка. ‒ Я чувствовать не только наш сестра в окрестности, но и демонов этого края. Моя догадываться, зачем вам все это и почему этого не было в Эмерике, откуда мой Артур. Нетрудно понять, если пожить в наш мир, а потом попасть в ваш и сопоставить увиденное. Возможно, это вас заинтересовать, это помочь…       Стеклянная столешница вновь подернулась туманной рябью, с которой пропал портрет Филлмора, сменившись другой картиной. Поначалу Тао Хусянь с недоверием склонился над столом в ожидании очередного трюка, призванного отвлечь его и дать возможность гостье выкрутиться. Однако минуту спустя мужчина впился обеими ладонями в край столешницы, едва не стиснув их до крови. Смуглое лицо бизнесмена побелело от волнения. Он застыл, как громом пораженный посреди комнаты. Казалось, что женщина попала в точку, показав ему нечто, что он давно и безуспешно искал. Наконец, через минуту другую Хусянь отошел от былой оторопи и снова взял себя в руки. - Ни слова об этом никому, поняла? ‒ приказным, не терпящим возражения тоном, сказал он гостье. - Вы помогать мне спасти Артура? ‒ тихим, но твердым тоном вернулась Ланарья к прежней линии, не сводя с хозяина глаз. - Если ты хочешь вообще когда-нибудь увидеть его живым, будешь делать то, что скажу я! ‒ повысил голос бизнесмен. ‒ Это твой единственный шанс. А если попробуешь обмануть или предать меня, если учинишь глупость, я тебя из-под земли достану, женщина! - Если дорогой обретет свобода, я на все согласна, ‒ искренним голосом ответила девушка. - Мне, в общем-то, плевать, что там между вами, ‒ отрезал Хусянь. ‒ Вот мои условия, женщина. Первое: ты дашь слово, что не предпримешь самостоятельных попыток освободить своего возлюбленного. И никаких тайных свиданий через окошко! ‒ прибавил он, увидев нездоровый блеск в глазах сребровласки. ‒ Попадешься в объективы скрытых камер – погубишь этим и себя и его. Второе: пока ты работаешь в моих интересах, исходящие от меня распоряжения будешь выполнять беспрекословно. Третье: кто бы ни был твоим прежним начальником, не пытайся выйти с ним на связь или призвать на помощь. У нас есть способ отследить такую активность. И, разумеется, если не хочешь разделить участь твоих соратниц в нашем плену, ты продолжишь соблюдать свою нынешнюю маскировку. Ясно?!       Ланарья вместо ответа кивнула в знак того, что все поняла и пока что эти условия её устроят. Это было явно лучше того, что ей бы предложил доктор Преториус на «острове Смерти». - Разумеется, твоя прежняя дурацкая легенда никуда не сгодится, ‒ продолжил бизнесмен, встав и начав расхаживать взад-вперед по кабинету вдоль окна с жалюзи. ‒ Отныне, как только покинешь порог этой комнаты, ты для всех моя племянница. Ты недавно вернулась в Китай после учебы в Швейцарии. Твои родители рано тебя вывезли за границу, поэтому ты еще не вполне овладела китайским. Ты пришла повидаться со мной по семейным обстоятельствам. - Да, дядюшка… ‒ то ли в шутку, то ли всерьез ответила девушка. - В твоих же интересах сыграть эту роль хорошо, ‒ назидательным тоном произнес Тао Хусянь. ‒ Далее… Какое-то время у меня здесь будут дела. Затем я заберу тебя с собой в Японию и познакомлю тебя кое с кем для общего дела. Вот там и проверим заодно твои слова и то, что ты сейчас показала.       Увидев, что Ланарья заметно погрустнела, мужчина нахмурился и остановился в шаге от стола. - Для тебя и для Филлмора будет полезно, если вы будете разделены на это время морем, ‒ сказал он. ‒ А до этого ты побудешь пока под домашним арестом. Попрактикуешься заодно в китайском языке…       Хусянь не мог удержаться от смешка при последней фразе. - Но может ли дорогой, по крайней мере, знать, что он не один и есть надежда? ‒ уронила голову и прошептала девушка. - Ни в коем случае! ‒ непреклонным тоном произнес Хусянь. ‒ Об этом не может идти речи. Ты до нашей встречи никому не сообщала, что вас связывает с Филлмором?       Ланарья отрицательно покачала головой. Она и так причинила боль Цун Чжи, когда тот застал её в настоящем облике, так не хватало еще это усугублять признанием, что она все это время любила другого. - Это разумно, ‒ впервые с начала разговора одобрил бизнесмен. ‒ Тогда есть небольшой шанс, что когда-нибудь вы сможете встретиться на свободе. Но всё зависит от твоего послушания. - Я ведь уже дала согласие, ‒ прошептала гостья, не поднимая головы. - Вы оба натворили столько, что Филлмор вряд ли когда-нибудь увидит родину, а ты, если верить вашим же рассказам, хорошо поспособствовала этому, ‒ смерил он Ланарью строгим взглядом учителя. ‒ Япония пока что лежит вдалеке от войны. Отчасти это на руку плану. Может статься так, что впоследствии это окажется лучшим для вас обоих убежищем, а может, и нет. Будущее покажет. Впрочем, если все условия соглашения будут соблюдены и Филлмор все же окажется за пределами Китая, дальнейшее меня не интересует. Личные дела решите уже между собой. А до этого будешь делать то, что я скажу, если хочешь увидеть своего избранника. - Хорошо, дядя, я ради Артура готова быть терпеливой. - И это… За пределами этих стен и в разговоре с третьими лицами чтоб никаких намеков о том, что ты знакома с Филлмором! - Конечно, дядюшка, ‒ учтивым тоном ответила Ланарья, сложив ладони и отвесив поклон. ‒ Наверное… мне стоит вернуться к себе и совершенствовать китайский…       Смерив в последний раз гостью испытующим взглядом, бизнесмен на кнопку звонка, вызывая охрану. - Дайте знать Линху, что я жду его здесь, ‒ коротко сообщил он. ‒ И да, представляю вам Тао Байшэ, мою племянницу. Она недавно прибыла из Европы и пока толком не освоилась в Китае. - Да, босс, ‒ отозвались оба амбала и ретировались из гостиной.       «Итак, новая фаза игры началась…» ‒ подытожил Хусянь, изо всех сил надеясь, что она не приведет к еще большему повышению ставок.

******

Полтора часа спустя, в усадьбе «Пэньхоу»...       Прошло шесть дней с момента последней беседы между Артуром Филлмором и его новым покровителем. Для секуриста они пролетели незаметно и очень скучно и предсказуемо, если сравнивать эти дни с тем, что им предшествовало. Расписание в «шарашке», где теперь пребывал бывший сотрудник АНБ, было общим для всех: подъем в 7:30, завтрак, основная работа примерно с 8:00 до 12:00, затем был обеденный перерыв, после которого с часу дня до половины пятого он помогал Ли и другим «коллегам» со сбором, сверкой и систематизацией данных по различным инцидентам, связанных с «пришельцами». В последнем случае он чаще всего выступал в роли консультанта, хотя знал о монстрах не так много, поскольку его главное специализацией была все же кибербезопасность. Именно по этому профилю и проходила его работа в утренние часы. Филлмор помогал местным айтишникам выявлять и пресекать любые враждебную и подозрительную активность, направленную на обход знаменитого «великого китайского файерволла». На Западе уже со второго месяца после вторжения соцсети стали ожесточенным полем битвы и средством ведения пропаганды со стороны противника и коллаборационистов. Китай, благодаря «Золотому щиту», избежал подобных баталий, однако последние шесть недель сделались настоящим испытанием для местных «белых хакеров». Ряд запрещенных сект и тайных сообществ, вроде «Фалуньгун», после начала войны утроили свою сетевую активность, проповедуя, будто бы среди космических пришельцев есть воплощенные духи предков, вернувшиеся на Землю для восстановления социальной справедливости и духовного просветления. Якобы они некогда посредством спиритуальных практик и цигуна сделались сверхсуществами, с которыми земные правительства ведут свою безумную и безнадежную борьбу. Разумеется, руководство КПК не могло в такой обстановке смотреть сквозь пальцы на такую дерзкую подрывную пропаганду и с введением военного положения власти предельно ужесточили цензуру в сети.       В связи с этим сотрудники госбезопасности с июня этого года мониторили традиционные и электронные СМИ, а на айтишников и провайдеров возложили бремя соблюдения «цифровой гигиены». Конкретно для работников Наньчанского университета это вылилось в рутинную разработку и проверку программного обеспечения и «железа», для укрепления и поддержки «Великого файерволла», а также выявление и «отстрел» тут и там появлявшихся «туннелей» в цифровой среде и дакрнете, где давно и вольготно угнездились враждебные стране разведслужбы и мнимые любители цигуна. Это для Филлмора была более привычная работа, нежели рутина с каталогами внеземных существ, тут и там всплывавших в сводках разведслужб и в прессе.       Поэтому, когда Тао Хусянь досрочно прервал свою командировку в Японию и снова объявился на территории «Пэньхоу», для секуриста это было сродни появлению мастодонта, потревожившего сонное болото. Первым делом бизнесмен отозвал Ли и более получаса что-то долго и обстоятельно втирал ему при закрытых дверях. А вечером того же дня, сразу после нудной сверки и сводки накопленной информации об инопланетянах, его вызвал к себе уже Хусянь. Когда Артур переступил порог офисного помещения, где должен был пройти разговор, он в дверях столкнулся с Ли, взгляд которого красноречиво говорил: «Хозяин сегодня не в настроении. Будь осторожен». Напряженный этим секурист постучал в дверь, затем, обождав, вошел.       Его нынешний покровитель и в самом деле по внешнему виду был несколько не в духе. Возможно, причина крылась в его преждевременном отъезде обратно на материк, возможно что-то еще расстроило бизнесмена. Тао без слов жестом ладони предложил ему занять кресло напротив себя через стол. - Вы догадались уже, верно, мистер Филлмор, зачем я вас лишил удовольствия приятной вечерней прогулки среди кипарисов, ‒ начал он без предисловий. ‒ У меня две новости, обе они неприятные и, главным образом, для вас. - О, значит, плохие предчувствия и в этот раз меня не подвели, ‒ сухо и сдержано отозвался Филлмор, первым делом подумав, что власти решили пересмотреть его уголовное дело о шпионаже. - Вряд ли это о том, что вы сейчас подумали, ‒ угадал его мысли Хусянь. ‒ Наверняка уже слышали о восставших «духах и призраках Чи-Ю» в Шаньдуне. - В сказки я не верю, ‒ пожал плечами секурист. - Сказки сказками, но был инцидент с какими-то рогатыми монстрами, близкими по описанию из легенд, а это значит, что здесь тоже прибавится аналитической работы.       Артур встретил это известие спокойно, со стоическим выражением лица. За последний год с ним приключалось и худшее. - А вторая плохая новость? ‒ спросил он, выдержав паузу. - Она тоже насчет монстров, только в этом случае они объявились здесь, в провинции Цзянси, ‒ скривился в усмешке бизнесмен. ‒ Представляете? И похоже, что в случившемся на днях инцидента была каким-то боком замешана ваша подружка.       «Синди?» ‒ удивился Филлмор, не понимая, куда клонит его новый патрон. Вместо ответа и пояснений Хусянь бросил на стол свежий отпечатанный номер «Сауз Чайна Морнинг Пост» с броским заголовком на первой полосе «Масштабная операция в Цзянси против триад: последняя каденция “Бамбукового короля”!». - Читайте, ‒ кивнул ему бизнесмен. ‒ Занятная история. Тут вам и похищение, и перестрелка, и наркоторговля и тринадцать трупов гангстеров впридачу. Примечательная была компания у вашей знакомой.       По-прежнему недоумевая, секурист неторопливо прочитал сначала первую страницу под заглавием и фото о масштабной операции полиции и отделения МГБ по борьбе с оргпреступностью на юге Китая против банд сутенеров и наркоторговцев. Затем, перейдя на следующую страницу, Артур дошел до финальной части со штурмом гостиницы недалеко от Наньчана, где встретил свой последний путь главарь банды. Дальше было не так интересно, поскольку вместо фактов уже шли домыслы и журналистские догадки насчет загадочной смерти местного «крестного отца» мафии. То ли его убрали конкуренты, выбросив из окна номера, то ли он сам покончил с собой, чтобы не даваться в руки полиции, то ли он от передозировки наркотиков сам шагнул через подоконник, перепутав окно с дверью. Но вот что насторожило Филлмора, так это показания свидетелей, бывших недалеко от места происшествия. Во-первых, некий молодой человек, сын аптекаря, утверждавший, что в тот день главарь шайки удерживал в номере его девушку. Словесный портрет возлюбленной подозрительно совпадал во многих чертах с одной особой, превратившей и так его непростую жизнь в опасный авантюрный роман. Еще больше напрягло свидетельство бригады монтажников-высотников, возвращавшихся со своей смены как раз мимо гостиницы, бывшей недалеко от стройки. Они в своих показаниях полиции уверяли, что видели «белое чудовище со змеевидным телом», которое скользило по дереву, а затем ушло через канал, скользя по поверхности, точно водомерка.       Это и другие свидетельства стали почвой для сплетен, будто бы преступники спутались с пришельцами или вовсе были вовлечены с ними в конфликт и смерть главаря триады именно их рук дело. На этом моменте Артур прервал чтение. Дальнейший фарс, который был в статье, не имел уже никакого смысла. Зато он отчетливо читался в ироничном взгляде Тао Хусяня: «Ну что, снова начинаются приключения на пятую точку?» - А она настойчивая, эта ваша дамочка, не правда ли? ‒ ехидно заметил он. - Я-то думал, что морская стихия закончила за меня грязную работу, ‒ пробормотал Филлмор. - Как видите, этого оказалось недостаточно. - Вот же нелегкая её принесла, ‒ тихо выругался, кляня весь свет, секурист. - Далекий ей пришлось проделать путь, чтобы подобраться настолько близко, ‒ прокомментировал Хусянь. - Однажды она станет причиной моей преждевременной смерти, ‒ угрюмо откликнулся Артур. ‒ Если, конечно, это та самая змея из лаборатории в Юте. - Все может быть, мистер Филлмор, ‒ уклончиво сказал бизнесмен. ‒ Вы ведь понимаете, что это может значить? - Да что там… Прутья на окнах станут толще, собак кормить будете реже, заодно утыкаете камерами каждый куст и столб. - Ну-ну, не надо впадать в такой пессимизм. Взгляните на вещи с другой стороны. - Это, например, какой? - Вы чудак, мистер Филлмор! Сами подумайте, если эта девчонка – та самая ваша знакомая, значит, она, будучи на свободе, ускользнула не только от этих бандитов, но и от ваших бравых вояк и спецслужб. Надо ли вам напоминать, чтобы случилось, попади она живой им в руки? - Вот об этом я и в самом деле не подумал, пока читал газету. Знаете ли… нервы пошаливают последние недели… - Теперь, по всей вероятности, она здесь, в Китае, и не так чтобы далеко, ‒ подтолкнул Артура к нужному себе выводу Хусянь. ‒ Сами понимаете, насколько важно для вас теперь сотрудничество с нами. - У меня так и так не было иного выбора, ‒ снова пожал плечами Филлмор. - Если будете усердны в ваших трудах, он со временем может стать более благоприятным для вас в будущем. - Я не верю в сказки, господин Хусянь, ‒ повторил излюбленную фразу секурист. ‒ Репутация ваших спецслужб тоже не вилами по воде была написана. - Обижаете, мистер Филлмор, кое-что можно сделать для вас, коль уж вам не прописали «вышку». - Обмен в моем положении будет равнозначен приговору к пяти сотням лет заключения или смертельной инъекции в подмышку, ‒ парировал этот довод секурист. - Ну да, как же я мог забыть о причудах американской юстиции, ‒ скривился в усмешке бизнесмен. ‒ Ладно, я ведь не об этом. Как насчет возможности после отбытия срока начать все с чистого лица? Новые документы, «Айди», белая кредитная история и новое место прописки в любой нейтральной стране. После того, как закончится военное положение, разумеется. - Звучит заманчиво и радужно, ‒ промедлив, ответил Филммор. ‒ И что вы ожидаете от меня за подобные услуги? - Вижу, вы все же настроены на рабочий лад, ‒ удовлетворенно откликнулся Хусянь. ‒ В вашем положении это будет необременительно. С технической точки зрения вы искупаете вину перед трудовым народом Китая, заодно поработаете и на мою, так сказать, компанию. - Если разговор идет о гостайне, тогда я пас. - Нет, сейчас меня не так волнуют секреты вашего правительства, а вот ваши навыки и знания по профилю, очень даже пригодятся. - Все зависит от того, чего вы от меня хотите. - В скором времени я снова отправлюсь в Японию, ‒ начал Тао Хусянь. ‒ На неделю-другую там задержусь, затем снова прибуду в Наньчан. Вот что вы к этому моменту должны попытаться для меня сделать…       Филлмор с каменным лицом выслушал инструкции своего патрона, после чего покачал головой и ответил: - Выглядит это сущей авантюрой. По моему опыту, эта публика очень недоверчива, и нет гарантий, что ваша задумка сработает, но я сделаю все, что возможно в моем положении. - Разумеется, сделаете, ‒ покровительственным тоном сказал Хусянь. ‒ Ли за вами присмотрит и, если что, наставит и подскажет.       Артур, совсем не воодушевленный этим новым поручением, проводил новоявленного босса тяжелым взглядом. Его нельзя было обмануть этой фальшивой улыбкой и маской доброго отца-командира. Он понял, что Хусянь или тот, кто прятался под этой личиной, что-то недоговаривал за время их беседы, и оставалось только гадать, какие на это были причины. В любом случае, он предпочитал его общество компании бывших коллег по ремеслу и пришельцев. Завтра, когда новоявленный покровитель покинет усадьбу, его ждет новый и непростой рабочий день.

******

11 октября 2018 г., 5:59 АМ; джунгли Юкатана, Мексика.       Восточные земли майя, как и прежде когда-то, открылись взору Пернатого Змея изумрудным ковром дождевого леса. В этих краях он, урожденный богиней Чимальмой, начал свой путь к восхождению. Тогда его знали, как Кукулькан, и почитали его, как своего покровителя. В ту пору ни он, ни его подручные не знали ни горя, ни лишений, ибо мана струилась на небесах и на земле в изобилии. Старые боги ни в чем не нуждались в ту славную эпоху и даже он, Владыка Вод и Тучегонитель, милостиво довольствовался скромные подношениями в виде бабочек и колибри. Но всему однажды приходит свой конец. За четыреста лет до рокового поединка с Тескатлипокой что-то случилось с небесными ключами и потоки маны заметно оскудели. Пернатый Змей, помнил, как он скитался по Небесным равнинам, пытаясь дознаться причины истощения Силы, чего только он не предпринял, чтобы повернуть вспять этот упадок, но все усилия были тщетны. Сила уходила. Кецалькоатль больше не мог одарить свой народ дождями, черпая энергию из бездонных когда-то колодцев маны. Майя были на грани голодной смерти. Великий дождевой лес тоже умирал. Тогда, казалось, было два выхода: сдаться и погибнуть или уйти со священной земли, бросив старинные города. Пернатый Змей был близок к отчаянию, когда к нему пришли Кама Соц и Шикирипат из Шибальбы и сообщили с ухмылкой:       «Дом Летучей Мыши и Дом Обсидиановых Ножей передают тебе привет, владыка. Дошел до нас слух, что верхний мир в агонии. Вопль голодающих достиг даже наших темных чертогов, а мертвецы наполняют подземный домен. Некто с недобрым умыслом замкнул ключи в Небесах и нарушил прежнюю вселенскую гармонию. Мы пришли с предложением помочь тебе, Пернатый Змей. Что ты на это скажешь, Бессмертный Вождь Вождей?»       Он не поверил тогда этим подземным богам, ибо знал об их двуличии и коварстве. Однако положение было настолько тяжелым, что Кецалькоатлю оставалось выслушать то, что предложил ему Кама Соц.       «Злодеи перекрыли ключи, это верно, но кто сказал, что ману можно почерпнуть только из Небесных рек?» ‒ кривясь пастью, выложил ему тогда безобразный бог в виде нетопыря. ‒ «Кровь… вот где присутствует жизненная сила. Пролив её, можно извлечь эту чудесную эссенцию, обратить в чистую ману и наполнить священный бассейн в городе твоих предков, Пернатый Змей».       Сын Чимальмы тогда отмахнулся от этого предложения, похожего больше на искушение. Он помнил участь, постигшую Уицилопочтли, некогда отважного и благородного бога войны мешика, а ныне безумца, упивающегося своей силой. Кровь и в самом деле могущественное средство, но опасное для тех, кто войдет во вкус. Однажды попробовав его, трудно потом остановиться. Впрочем, он не винил лично Уицилопочтли. В условиях, когда старшим и младшим божествам грозило небытие от истощения, каждый выживал, как мог. Стало быть, его ответ будет «Нет».       «Тогда твой народ исчезнет, как опавшая листва не ветру», ‒ прозвучали слова Шикирипата и Кама Соц, как приговор. Но что тогда он должен сделать, чтобы спасти поверивших ему людей? Все-таки, он не бог войны.       «Только кровь бога, только самопожертвование может удержать вселенский порядок от полного распада», ‒ прозвучали в ответ жестокие слова владыки дома Летучей Мыши. ‒ «Конечно, без своего бога, его народу придется тяжко, значит, утрата должна быть восполнена». Все верно, но таким образом, отдав свою кровь, Пернатый Змей наполнит колодцы маны, и снова пойдут дожди. Но это значит и то, что он однажды сам погибнет или впадет в кому, и снова начнется голод и засуха. Где же выход?       «Пусть за кровь бога, прольется кровь человеческая!» ‒ хором воскликнули посланцы Шибальбы. ‒ «Если твою люди настолько тебя любят и почитают, среди них найдутся добровольцы. Жизнь за другие жизни, жизнь ради выживания мира. Это ли не самое благородное деяние: отдать все за друзей своих?»       Это был удар для Владыки Вод и Облаков. Неужели не было другого способа восстановить прежний порядок и потоки маны, без кровопролития? Кецалькоатль помнил свое отчаяние. Он не был глупцом и догадывался, в чем выгода этих демонов. Регулярные жертвоприношения означали такую же регулярную поставку душ в Шибальбу. Отлично устроились эти уродцы во время вселенского голода, нечего сказать!       «Лучше я пожертвую немногими, чем умрут разом все», ‒ решил про себя тогда Кецалькоатль. ‒ «Ибо в ином случае жадные боги подземного мира получат намного больше мертвецов». Владыка Дождя не ведал, сколько минуло веков с момента, когда случилась роковая встреча с Тескатлипокой, когда он был повержен и запечатан, но точно помнил роковой день, когда он вступил на этот скользкий путь с жертвоприношениями. Это был четвертый день Орла, пятнадцатого месяца Панкецалистли на четвертом году Калли. Пернатый Змей созвал своих верных майя и через жрецов изложил им суть происходящего и способ спасения. И отчаявшийся народ пошел на такую жертву. Если прежде на алтари клали колибри и мотыльков, то с того дня на них, минимум, два раза в год текла кровь добровольцев. На Юкатан вернулись дожди, и Город богов вновь ожил в то время, как соседние народы по-прежнему страдали от засухи. Именно это потом и погубило и майя, и самого Пернатого Змея. Прознали об их благоденствии другие боги и тоже возжелали себе подношений, побуждая своих подручных идти на священную войну ради пленников или будущих жертв. Вскоре кровь щедро полилась и на алтари тольтеков, и пришедших после них мешика. Не довольствуясь этим, тольтеки стали нападать на земли майя для захвата пленных. Не прошло и сотни лет из цикла Калли, как Тескатлипока, всегда завидовавший ему, Владыке Вод, пошел войной на его земли, поставив себе цель отнять созданный Кецалькоатлем колодец маны, его запас, пополняемый с жертвоприношений.       Только тогда Пернатый Змей понял всю глубину коварства демонов Шибальбы, которые, очевидно, ходили не только к нему с предложением жертвовать жизни за ману, но и к другим богам. В день, когда тольтеки вступили на территорию майя и принялись разорять их земли, он дал себе зарок разыскать этого негодяя Кама Соц и разукрасить его отвратительную морду нетопыря. Впрочем, после столкновения с Тескатлипокой этот план мести пришлось отложить со сменой приоритетов. Бог тольтеков хорошо подготовился к этой встрече, вооружившись дротиками, поглощающими его божественную ману, а также зеркальным щитом, отражавшим его заклятия. И Кецалькоатль понял, что в этой ситуации ему не победить. Нужно было спасти верных майя, а самому попытаться увести за собой противника. Перед тем как покинуть их, он вызвал к себе жрецов и сказал: «Пламенное Зеркало пришел на наши земли не с миром, но с войной. Вам с ним не совладать. Я возьму его на себя и уведу в область над Восточным морем, где есть шанс одолеть его, ибо это моя стихия, против которой огонь пасует. Однажды я вернусь с востока и восстановлю справедливость и порядок на этих землях. Вам следует провести ритуал Одиннадцати Соцветий и осушить Великий колодец. Затем уходите на юг, где тольтеки вас не достанут. И еще: со временем к вам могут прийти самозванцы и утверждать ‒ вот он я, Кукулькан, и солгут. Опознать же меня вы сможете по белой личине и по бороде, ибо никакой мешика, тольтек или демон Шибальбы не отпустит её».       Он знал, что битва с Пламенным Зеркалом может стать для него последней, но не хотел лишать майя надежды и дал им этот знак и напутствие. Сам же направился на восток, однако Тескатилпока все же проведал его замысел, и опередил его, навязав ему поединок в землях народа тлашкала. После трех дней боя, он сумел истощить его ману своими дротиками, а затем использовал свой знаменитый щит-зеркало, чтобы его заключить в магическую темницу. Кецалькоатль почти ничего не помнил, как он провалился в этот сон без сновидений. Именно поэтому он постиг боль и ярость, когда не увидел ни озера Тескоко, где его и запечатали, ни Чичен-Ицу, где стоил его главный храм и прежний колодец маны. Последний был, разумеется пуст, жрецы майя исполнили в точности его последнюю волю. Но где сам город? Почему запустели площади, рынки, дворцы и величественные храмы, а среди развалин прорастали джунгли? Неужели майя до сих пор скрываются там, где он им указал? Или его народ и вовсе исчез с лица земли? - Одно из двух: или мой замысел не сработал или же я слишком долго пробыл в заключении, ‒ сказал сам себе Пернатый Змей.       Он крепко призадумался, разместившись на вершине пирамиды, названной его же именем на языке майя. В мире произошли изменения, пока он спал. Самые очевидные – это вновь циркулирующая мана и чуждая цивилизация на месте прежних государств майя и тольтеков. Возможно, именно первое обстоятельство позволило ему пробудиться, но почему тогда не сработала магическая печать? Тескатлипока никогда бы не позволил такого. Но раз это случилось, тогда куда же подевался сам бог тольтеков?       Кецалькоатль не без злорадства ухмыльнулся. «Ты был хитер и силен, спору нет. Но это тебе в итоге не помогло. Ты жаждал моего Колодца маны, но так и не нашел его, и, похоже, сгинул, а я, несмотря на твои козни, снова бодрствую», ‒ ласкала его мысль о неудаче врага. Это было иронично, уцелеть благодаря недругу, пережив его после катаклизма. Значило ли это, что он мог без жертв снова щедро черпать Силу?       Он привычным жестом потянулся к потокам маны, нежно струившихся с Небес и… понял, что они уходят сквозь его пальцы. Пернатый Змей повторил пассы и снова без результата. «Что происходит?!» ‒ с раздражением подумал он. ‒ «Раньше мне удавалось без препятствий черпать Силу. Кто-то или что-то мешает мне это сделать… И откуда в воздухе следы еще одной незнакомой маны?»       Точнее, сразу двух. Одна была в его ощущениях подобна жидкому свету и вкусу воздуха после грозового дождя. А вторая… была, как патока, нет, как джем из приторных подсахаренных фруктов и какао-бобов, вязкая, обволакивающая, наводившая истому. Первая энергия была совсем чуждая, не давалась ему и одновременно, как будто поглощала привычную ему ману. Вторая же словно приглашала вобрать её в себя, так и соблазняя воспользоваться её возможностями. - Ну, уж нет, не бывать этому! Довольно с меня обмана Кама Соц и Шикирипата! ‒ отмахнулся от этого соблазна Пернатый Змей.       Но в таком случае, он возвращался к отправной точке: где восполнять часть энергии? Оставался вариант с кровью, как бы он не нравился Кецалькоатлю. Хотя… если речь идет не об его майя, а чужаках, ранивших его под бывшим Тескоко, то почему бы и нет?       Это идея, решил про себя Пернатый Змей. Он пожертвует немного крови, чтобы получить жертвенной крови смертных, а с её помощью обуздает и небесные реки маны, поставив их под свой контроль. Одна капля, чтобы воззвать жрецов, если кто-либо из их потомков еще уцелел, еще несколько придаст им сил, чтобы наделить толикой божественной силы. Его слуги доставят ему жертв на алтарь, чтобы наполнить колодец маны здесь, около пирамиды. И кто бы ни стоял за распространением чужой маны, Владыка Вод предъявит ему счет.       Усмехнувшись, Кецалькоатль когтем правой руки сделал надрез на левом запястье и уронил лиловую каплю крови в каменную чашу на вершине пирамиды. Он тотчас почувствовал, что ритуал начался, что есть еще в этих землях его последователи, что зов их вернувшегося хозяина услышан. Майя, поклонявшиеся ему под именем Кукулькана или мешика с севера – это было неважно. Древний подлинный Ацтлан будет восстановлен. Обратный счет уже пошел.

******

22 октября 2018 г., 2:33 АМ; Ливийская пустыня, Египет.       Прошло около недели с тех пор, как фараон Шеббсет провела встречу с союзными командирами из «Панафриканского конгресса» в захваченном ими Асуане. Как известно, это собрание едва не обернулось трагедией, когда в импровизированный штаб прилетел не то беспилотный самолет-снаряд, не то барражирующий боеприпас. Часть свиты фараона и командиров юнионистов были погребены под обломками кровли, однако сама Шеббсет и Рунихура Мусинга уцелели. Следующий день после совещания был посвящен сбору и подготовке войск для перехода через пустыню на север. Союзники тоже готовились к предстоящей операции в долине Нила, собираясь играть следующим номером в запланированной партитуре. Разумеется, много усилий было потрачено на поиск злоумышленников, совершивших диверсию. Все было без результата. Кто бы ни совершил атаку, он скрылся с места происшествия. - Черт-с два, бьюсь об заклад, что это были профи, а не любители, ‒ рвал и метал Мусинга весь следующий день. ‒ Наверняка дело рук сионистов. Они еще заплатят нам за погибших!       Как бы то ни было, сроки выдвижения поджимали, поэтому Шеббсет не могла помочь африканцам расследовать дело о диверсии, как бы этого не хотела. Последний день она отдала на бальзамирование погибших мамоно и погребальные церемонии, а также небольшому смотру войск. В ночь с 14 на 15 октября было назначено выступление. - Наш маршрут на север при должной подготовке займет почти две недели, ‒ объяснила перед выступлением фараон своим военачальникам и визирям план, согласованный с Мусингой. ‒ Я дала знать о нем принцессе Астарот, которая чуть позже присоединится к нашим союзникам в походе на север Мисра. Пустыня к западу от реки Нил выглядит безлюдной и бескрайней, однако нам по пути должно попасться с десяток крупных и мелких оазисов. Запасы воды будем восполнять там, в остальных случаях придется чарами прорывать скважины в песке до грунтовых вод. Из-за опасности с воздуха и жаркой погоды придется совершать переходы по ночам.       Таким образом, дождавшись темноты, мамоно покинули Асуан в ночь на 15-ое число, разделившись с этого момента с африканскими союзниками, обещав им через Астарот сообщить, когда они приблизятся к Файюму и лежащему к северу от него «источнику силы». Фараон потребовала от подчиненных собраться и выложиться по полной в дороге, рассчитывая одолеть за ночной переход около 40 километров. Это было оправдано тем, что затягивание операции против египтян могло им дать время, чтобы они оправились даже в условиях агрессии сионистов, так и немалым расстояние до столицы Египта. По прямой получалось не менее 660 километров, а крюк на запад давал расстояние на все семьсот. Из этого отводилось на рискованный маневр никак не меньше двух недель.       Первый переход длительностью в пять суток прошел в каменистой местности, на редкость неприветливой даже для сабасских мамоно, привыкших к пустынному климату. Ночами монстродевы двигались, закутавшись в шерстяные плащи, которые неплохо защитили их от холода. Ближе к рассвету по приказу Шеббсет они останавливались лагерем на отдых и дневной сон. Помимо установки шатров требовалось еще и спрятать их иллюзиями, что прибавляло работы чародеям, дабы случайный самолет или спутник не засветил посреди пустыни бродячий цирк-шапито. Отдельным наказанием был для них поиск грунтовых вод. Для поиска приходилось использовать фамильяров и демонических водных элементалей, а для извлечения воды требовались песчаные духи, бурившие скважины. Самой Шеббсет приходилось довольно много расходовать драгоценной маны так, что под конец первой пятидневки фараон почувствовала, что ей настоятельно требуется подпитка мужским семенем. Вот только как назло никаких мужчин в окрестностях не попадалось, как и поселений. - Издержки скрытности, ваше величество, ‒ пыталась в такие моменты пошутить её визирь Харсафес. ‒ Иногда нам приходится идти на жертвы. - Если это не жизни моих подданных, я готова временно мириться с неудобствами, ‒ обычно отвечала на это ей Шеббсет.       И лишь в ночь на 21 октября вернувшийся отряд разведчиков сообщил, что впереди по пути следования крупный поселок вокруг оазиса. - Если не лгут трофейные карты, перед нами Харга, ‒ заметила фараон. ‒ Надеюсь, сведения и наших лазутчиков тоже точны насчет здешней охраны. Вперед, мои воительницы! Поторопимся, чтобы застичь египтян врасплох.       Расчет мамоно полностью оправдался. Охрана поселка была чисто символической, ибо никому не могло прийти в голову, что враг пожалует со стороны смертоносной и безжизненной Ливийской пустыни и вообще дерзнет на подобный переход. Жиденькие силы здешней полиции и территориальной обороны были сметены одной скоординированной атакой с трех сторон и, кроме того, часть ночной смены дремало на своих постах. Короткий бой длился чуть больше часа, включая отлов пытавшихся разбежаться вдоль шоссе уцелевших египтян. Заняв Харгу, мамоно дали волю своим инстинктам, из-за длительного и вынужденного воздержания. Выбрав себе понравившихся мужчин, воительницы сполна насладились их стонами и эякуляцией. Шеббсет привели сразу пятерку пленников, молодых людей. Опробовав каждого, фараон оставила себе на ночь смазливого паренька, отослав остальных своим придворным и Харсафес. Избранная ею жертва весь остаток времени до утра испытала на себе все приемы стимуляции посохом и женских ножек, после чего верные хепри собрали все остатки извержений и, наполнив драгоценную чашу, преподнесли её госпоже. - Великолепный вкус, ‒ не переставала нахваливать напиток фараон. ‒ Не то что здешнее дрянное кофе. Так и чувствую в этой молочной пене отражение мольбы о пощаде… Теперь мои магические силы вполне восстановлены.       Дав первый полноценный отдых в Харге своему войску, Шеббсет не забыла и о рекомендациях Саферитты Сферики. Пока воительницы расслаблялись, чародейки и темные материи проводили ритуалы вокруг оазиса, рассчитывая обратить это место в демоническое царство в миниатюре. - Однажды здесь посеют семена растений из нашего мира, а водный источник станет и источником нашей маны, ‒ объявила во всеуслышание фараон. ‒ Эти оазисы станут нашими первыми форпостами в этой стране для последующего закрепления.       Закончив все дела в Харге, воинство мамоно на другую ночь отправилось снова в путь. Следующая крупная стоянка по плану предстояла в оазисе Бахария в паре-тройке дней пути на северо-запад. Местность за Харгой тоже постепенно изменилась. Скалистая местность и булыжники постепенно сменились на барханы. Это изрядно обрадовало чародеев, ведь доставать воду в таких условиях было намного легче, однако пешие воительницы жаловались на дорогу, поскольку увязали в песке. Потянулись однообразные часы марша через пустыню, где фараоново войско окружали лишь дюны и яркие холодные звезды над их головами. Признаков близости противника на земле и в воздухе тоже не наблюдалось. Привычные к такому климату мамоно Сабасы и Грангольда терпеливо переносили тяготы пути, но снова стали жаловаться на скуку. - Скорее бы уже дойти до населенных мест, ‒ пожаловалась подругам одна из саламандр. ‒ Мой меч скоро начнет ржаветь в ножнах. - А я бы сейчас не отказалась от сочного мальчика, ‒ облизнулась одна из нэкомат. - Это было бы неразумно: брать с собой пленников в опасный путь через пустыню, ‒ остудила одна из анубисов пыл кошки. ‒ Мы в походе, и многое может случиться за время марша. - Все равно это ужасно, ня! ‒ с ноткой недовольства возражала ей нэко. ‒ Здесь еще хуже, чем в самых безлюдных местах Сабасы. Такими пустошами побрезговали бы и муравьиные львы!       Дальше этих разговоров дело не заходило. Несмотря на все трудности в пути, воительницы были готовы следовать за своим лидером, веря в таланты и удачливость Шеббсет, прежде добившейся значительных успехов и добывшей для своих подданных немало пленников-мужчин. Если фараон считает, что на севере будут богатые трофеи, стало быть, ей виднее. В конце концов, они солдаты, а царица – их командир.       Иное дело – сама Шеббсет. После Харги её беспокойство только возрастало с каждой милей, пройденной на север. Хоть климат были и привычным, в тылу оставались союзники, не раз испытанные в битвах, окружающая местность была незнакомой и могла таить разные сюрпризы. Пока все обходилось, но что будет ждать их в конце пути, фараон не знала. Ясно было только одно: источник Силы был необычайно чистым и плотным, так и манивший правительницу к себе, и она должна была его во что бы то ни стало заполучить. Другая проблема, беспокоившая Шеббсет, это соглядатаи, заблаговременно отправленные впереди армии еще за сутки до их выступления. На исходе первой седмицы должна была состояться встреча в условленном месте, но пока что не наблюдалось никаких признаков близкого присутствия разведчиков. Наконец, на четвертом часу ночного перехода волнения фараона были вознаграждены, когда знаменосцы в авангарде не доложили, что на пути следования заметили подозрительное движение песка. Приглядевшись с паланкина своего слона, Шеббсет смогла рассмотреть приближающиеся к её войску две песчаные горы. - Прикажи войску делать привал, ‒ передала фараон своему визирю Харсафес, а сама с небольшим эскортом двинулась к высохшему руслу реки, на встречу с разведчиками.       Когда маленький отряд встал посреди пересохшего русла, оба песчаных холма раздались в стороны, обнажив темные провалы в грунте, и спустя миг перед фараоном предстали два шай-хулуда или пустынных червя. Возвышаясь над фараоновым отрядом, словно исполинские башни, черви отбрасывали на неровную поверхность вади глубокие тени. Напряженная атмосфера ожидания разрядилась, когда пасти гигантов разверзлись, явив девушек-монстров, бывших настоящими хозяйками этих тел. - Приветики! ‒ беззаботно помахала ладошкой та из девушек-червей, что была слева от отряда. ‒ Прекрасная ночь для охоты и прогулки! - И тебе привет, Джефатта, ‒ облегченным тоном ответила Шеббсет. ‒ К сожалению, мы сейчас не располагаем временем для праздности. Даже охота на мужчин нам сейчас важна только для подкрепления наших запасов маны, а не удовольствия и продолжения рода. - Знаю, знаю, ‒ беззаботно сощурилась и расплылась в улыбке Джефатта. ‒ Мы разузнали все, что вам было нужно, даже больше. Как только мы подобрались к источнику и рассмотрели все, что требовалось, мы поспешили к условленному месту. Вы ведь недолго ждали? - Это верно, ‒ кивнула Шеббсет. ‒ В таком случае, если задание выполнено, рассказывайте, что увидели на севере, пока мы были в пути.       Тогда слово взяла вторая девушка-червь по имени Тийя. Из её отчета следовало, что загадочный источник маны находился к северо-востоку от места встречи примерно в семи суточных переходах. Чуть южнее располагался не то крупный оазис, а скорее, озеро, вокруг которого простирались поля и крупные поселения. - Здешние люди его называют «Файюм» или Меридово озеро, ‒ сообщила Тийя. ‒ Наши сестры обнаружили рядом с этим Файюмом остатки какого-то древнего сооружения. Частью оно раскопано людьми, а часть до сих пор погребено под слоями песка. Эти руины столь велики, что могли бы стать убежищем для четверти вашего войска. Словом, настоящий лабиринт. - Куда интереснее тамошние мужчины, ‒ хихикнула Джефатта. ‒ Многие из них приглянулись нашим сестрам. - Это все тоже, конечно, занимательно, но что насчет источника? ‒ перебила её царица. ‒ Вам удалось подобраться поближе и разузнать о нем получше? - Удалось настолько, насколько мы могли позволить себе оставаться незамеченными, ‒ отозвалась Тийя.       По словам второй девушки-червя, заветное место находилось в пустыне недалеко от окраин очень большого города, намного большего по площади, чем столица Грангольда. - Вы, наверное, удивитесь, но это место опознать легче легкого, ‒ вставила свое слово Джефатта. ‒ Мы нигде в этом мире прежде не видели местности, настолько похожей на Сабасу. - Поистине так! ‒ подтвердила Тийя. ‒ Место находится на небольшом плато, так из-за скал мы не могли подобраться к нему слишком близко. На плато возвышается несколько пирамид: три очень крупные, еще несколько в разрушенном виде и почти десяток мелких. А наибольшее свечение в Силе от источника исходило из-под земли, прямо между лапами лежачей статуи человека-льва. - Её тоже несложно опознать по отсутствующему носу, ‒ дополнила еще одной деталью рассказ товарки Джефатта. - Да, это полезные нам сведения, хорошо. Что-нибудь еще примечательное удалось обнаружить на севере? ‒ задала другой вопрос Шеббсет. - Ну… ‒ призадумалась Тийя, ‒ пожалуй, есть. На расстоянии одного-двух дней пути от цели будет еще один оазис. Еще один на почти таком же расстоянии находится к северо-западу отсюда. Если двигаться от последнего перед источником оазиса не на северо-восток, а на полуночь от реки в сторону пустыни, на пути будет целое песчаное море. Дальше за ним местность обрывается почти на мой полный рост, и дно это илистое, оказывается ложем впадины. Она настолько обширная, что внутри неё могут спокойно поселиться несколько семей червей вроде нас. - То-то же я заметила, что на север отправилась дюжина шай-хулудов, а на встречу пришли только вы вдвоем, ‒ усмехнулась фараон. - Так оно и есть, ‒ снова довольно сощурилась Джефатта. ‒ Мы с сестрами посовещались и решили, что лучшего места для поселения нам не найти. Эта впадина хорошо прогревается днем, устлана песком и находится не так далеко от дельты великой реки, где проживает множество людей. Идеальнее места не найти для нашего народа. - Собственно, когда наши сестры смогли на охоте изловить понравившихся себе мужчин из числа пустынных кочевников, они посовещались и направились на северо-запад, где находится эта впадина, ‒ вставила Тийя. ‒ Мы потому и вызывались с Джефаттой, поскольку пока не нашли себе пару. Когда наша миссия закончится, мы тоже отправимся на охоту и затем присоединимся к сестрам: делать все вместе детишек. Обе девушки-червя не смогли при этом удержаться от непристойного смешка, уже предвкушая весь процесс. - Вы неплохо справились с поручением, ‒ одобрительно кивнула Шеббсет. ‒ Я очень надеюсь, что полученные вами сведения помогут нам одержать победу в грядущем сражении. - А что насчет вашего обещания? ‒ обеспокоенно вдруг спросила Тийя. ‒ Уговор у нас был: мы вам помогаем в ответ на поддержку принцессы. - Если благодаря вашим сведениям мы победим, я замолвлю словечко за вас перед Астарот, ‒ терпеливо объяснила фараон. ‒ Вот увидите, что я сдержу слово, как только принцесса вернется на север и снова возглавит армию. - Мы знаем, что ваши мамоно хотят поселиться в долине реки и основать здесь свое царство, ‒ напомнила Джефатта. ‒ Но и наши интересы тоже должны быть учтены. - Вы получите в свои владения всю пустыню на запад и на восток от долины реки, от океана до океана, ‒ заверила своих союзников Шеббсет. ‒ Я не сомневаюсь, что принцесса Астарот не откажет вам в этой просьбе. Вся пустыня будет вашей, как только мы одержим верх. - Вот и ладненько, ‒ снова расплылась в легкомысленной улыбке наивной сельской простушки девушка-червь. ‒ Это песчаное море для нас подходящее местечко. Для нашего племени и будущих детишек.       «Ладно, пустыня», ‒ нахмурилась Шеббсет, ‒ «Песка нам не надо, а вот мужчины Мисра очень даже нужны. Надеюсь, Астарот в приступе щедрости не наобещала шай-хулудам заодно и всех мужчин этой страны». - Тогда до скорой встречи, ‒ сказала союзницам напоследок царица. Затем она обернулась к своей свите. ‒ Возвращаемся к привалу! Похоже, Харсафес время даром не теряла.       Теперь, когда она узнала все необходимое о местности вокруг источника, осталось проработать детали плана атаки на оставшейся части пути. Первым делом, взять под контроль источник, как первый шаг к покорению Мисра. Нужно будет заранее оповестить Астарот о состоявшихся переговорах и Мусингу заодно. А вопрос об инкубах в рамках раздела территории с шай-хулудами можно отложить на потом. Она что-нибудь к тому моменту придумает.

******

Тремя неделями ранее… город Кумаси, республика Гана.       В то время как Шеббсет и её войско совершало марш-бросок по Ливийской пустыне и захватывало один за другим оазисы с поселениями, вторая принцесса Хеллгондо находилась на юго-западе материка, распутывая замысловатые узлы местной политики. После учиненного суккубами разгрома объединенной франко-португальской флотилии в Гвинейском заливе, Астарот вернулась со своей свитой на нигерийское побережье в расположение западной армии под командованием Зурпанит. В Калабаре лилим остановилась на кратковременный отдых и приняла депутацию старейшин народа йоруба, поздравивших её с одержанной победой на море. - Не стоит, ‒ коротко отвечала на это Астарот. ‒ Это было необходимо нашим союзникам. Победа в одном сражении еще не означает выигранную войну. Впереди еще много работы по освобождению ваших земель.       Решив не задерживаться в восточных землях, лилим поспешила нагнать войско Зурпанит. Спустя сутки эта встреча состоялась в Лагосе, бывшей нигерийской столице. Лагос, как и многие другие мегаполисы Черного континента, занятые мамоно, оказался городом контрастов. Расположенный вокруг глубоко вдающейся в сушу лагуны и на множестве мелких островков, город заметно различался на благополучные и бедные районы. Если в первых были чистые улицы и современные высотки с озеленением и комфортной средой для жителей, то в последних царили ужасающая разруха и запустение. Богатые районы примыкали к зоне вокруг международного аэропорта и западной части лагуны. Район порта и северо-восток охватывал пояс трущоб, где властвовала уличная преступность и процветала наркоторговля. Впрочем, во время боевых действий, когда нигерийская армия отступала на север, районы, прилегающие к аэропорту, почти полностью выгорели из-за сброшенных зажигательных снарядов, так что даже зажиточные районы выглядели не лучше прочих. Астарот пообещала при встрече с депутацией местных жителей, что город будет восстановлен, как только остатки правительственных войск будут отброшены от Лагоса на достаточное расстояние. Наконец, в районе Иганму в здании бывшего Национального театра искусств лилим смогла переговорить с глазу на глаз с Зурпанит, могучего вида гиртаблилу с черными и красными узорами на блестящем панцире. - …В последнем сражении при Энугу мы и наши союзники смогли разбить нигерийцев и этих трехполосых наемников, ‒ сообщила в конце получасового доклада вождь скорпионов. ‒ Нам удалось взять около трех тысяч пленными и столько же раненных, брошенных людьми при отступлении. Мы потеряли тысячу семьсот наших воительниц, еще четыре с половиной тысячи потеряли наши африканские друзья, главным образом, от ударов с воздуха… этих стальных птиц и ге-ли-коп-те-ров. Хвала Темной Богине, союзникам удалось подбить несколько таких с помощью самоходных тачанок. - Это… не очень радует, но дело сделано. Противник отступает. Благодарю за службу, Зурпанит, ‒ одобрительно высказалась Астарот. - Таков мой долг, принцесса, ‒ поклонилась гиртаблилу. ‒ До вашего прибытия нам довелось встретиться с местными вождями и этими… политиками, недовольными прежними правителями. Говорят, что они продались чужеземцам и в обмен на их покровительство, обогащались за счет природных ресурсов этих стран и остального населения. Их противники надеются воспользоваться выпавшим для них шансов и изгнать полосатых из своих земель. Вашему высочеству удалось разгромить их флот. Примите мои поздравления, принцесса. - Я сделала то, что следовало любому полководцу на моем месте, ‒ отвечала в той же манере лилим. ‒ Однако в последнем разговоре по магической связи ты упоминала не только об угрозе с моря. - Так и есть, ваше высочество. Позвольте кое-что объяснить. Большинство стран этого региона схожи в том, что четко разделены пустынями и полупустынями на севере. Это очень засушливые земли, вроде южной части Грангольда на Сенторе. Чем ближе к морю, чем дальше на юг, тем влажнее климат, чаще выпадают дожди, а пустыня отступает, сменяясь джунглями и мангровыми лесами. Население точно также разделено. Черные люди обычно живут у побережья, а смуглые как раз обитают в пустыне. При этом смуглые люди ведут кочевой образ жизни и молятся богу полумесяца, а их воины часто сражаются под черным и зеленым знаменем. Черные люди, напротив, земледельцы и ремесленники, многие из них молятся многим богам и почитают природу. Черные и смуглые не слишком жалуют друг друга и, хотя нередко живут в одной стране, на деле и те и другие ходят войнами друг на друга. До нашего появления в этих краях это было в порядке вещей. - А я слышала от Судики Мбамби и мастера Сикулумы, будто бы черные люди враждуют с белыми людьми, ‒ удивилась Астарот. - Все немного сложнее, госпожа… ‒ с некоторой паузой позже ответила гиратблилу. ‒ Как я уже сказала, здешние правители злоупотребляли властью, обкрадывая свои страны и набивая себе карманы. Отдав природные богатства белым, они покупали себе дорогие вещи и особняки в странах, откуда пришли их господа. Большинство населения жило в нищете и в самом деле ненавидели угнетателей, независимо от цвета их кожи. - Это объясняет радушный прием, оказанный нам ранее, ‒ кивнула лилим, дав знак продолжать своему полководцу. - Эти заморские богачи, как их еще здесь называют, «белые бвана», знали о вражде между черным и смуглыми, между язычниками и единобожниками. Они использовали это в своих интересах, чтобы постоянно вмешиваться во внутренние дела этих стран и размещать своих наемников будто бы для поддержания порядка. На деле же полосатые стерегли рудники и плодородные угодья, которые давным-давно за долги были в залоге у чужеземцев. Вот почему «белые бвана» испугались, когда с нашим прибытием поднялись многочисленные повстанцы, примкнув к силам Судика Мбамби, и послали для усмирения местных свой флот. Теперь они, по слухам, направили своих эмиссаров к пустынным кочевникам на севере, подговаривая их напасть на «безбожников», продавших свои тела и души «демонам», то есть нам, госпожа. - Вижу, что эти «белые бвана» никак не уймутся, ‒ усмехнулась Астарот. ‒ Я им преподам урок, раз прошлый не пошел им впрок. Пожалуй, ненадолго я осмотрюсь в этих краях прежде, чем вернусь на север. По мере осмотра будет видно, чем можно будет вам помочь.       Обсудив еще немного со своим полководцем местные дела, лилим и её свита переночевали в Лагосе, а наутро Астарот приняла еще одну депутацию от народа ашанти, жившего к западу вдоль побережья. - Примите наше восхищение, Инкоси, ‒ поприветствовали её посланники из Ганы и Бенина. ‒ Удивительные дела свершаются вашими воинами! Полосатые разбойники и их прислужники склонились перед вашей силой и мудростью. Наш народ ашанти стал свидетелем вашего триумфа. Будучи до сих пор под гнетом чужеземцев, он ожил надеждой от слухов о вашем приближении. Мы уполномочены от его имени передать вам просьбу помочь нашим людям сбросить ненавистное иго. У нас есть добровольцы и немного оружия, но «белые бвана» организованы и лучше вооружены. Однако если вы вмешаетесь, мы получим шанс стать свободными, как народ йоруба. - Ваши чаяния не останутся без ответа, ‒ сказала Астарот послам ашанти после того, как они закончили. ‒ Думаю, когда мы и наши союзники разберутся с бывшими правителями в северной части страны, у нас высвободятся силы, чтобы направить помощь вам. Но для этого нам понадобится поставить их в известность о вашей просьбе.       Расспросив подробно Зурпанит о сопредельных землях с Нигерией, Астарот узнала, что в Бенине, Того и Гане обстановка примерно такая же: север контролируется остатками войск компрадорских правительств и белыми наемниками, побережье при этом оказалось в серой зоне под властью разношерстных повстанческих группировок. - Стоит заглянуть в эти места и поделиться собранными сведениями с Судика Мбамби, ‒ обдумав, приняла решение Астарот. ‒ Он лучше знает этот материк и сможет определить, можно ли доверять этим повстанцам и готовы ли они присоединиться к его союзу.       На другой день, 1 октября, принцесса провела короткий смотр войск и осталась довольна его результатом. - Тебе, Зурпанит, я доверю подготовку к осенней кампании по освобождению этих земель. Сама же с меньшей частью армии я отправлюсь немного западнее, в земли ашанти, дабы разведать обстановку, ‒ распорядилась лилим. - Благодарю за оказанную честь, ваше высочество, ‒ ответила с легким поклоном гиртаблилу. ‒ Я сделаю все возможное, чтобы оправдать ваше доверие. В виду момента, я хотела бы обратить внимание высокородной Астарот на изменившиеся обстоятельства. Когда мы начинали поход в земли Сахеля, как называют их местные жители, нам пришлось иметь дело с группой войск людей на довольно узкой линии соприкосновения, когда нас и противника ограничивали на севере холмистая гряда и пустыни, а на юге море. Если двигаться дальше на запад, линия фронтира заметно расширится. Нам очень важны будут подкрепления. Мы рады будем и нашим воительницам и тем, кого смогут прислать союзники.       Такой разворот не слишком пришелся по душе лилим, но обдумав слова своего полководца, она допустила, что просьба эта возникла не без причин. - При других обстоятельствах я бы сказала «Нет» и велела бы обходиться имеющимися ресурсами, но зная о твоем воинском опыте, я обдумаю твой запрос и перед отбытием на север сообщу тебе решение. Под твоим началом, Зурпанит, сейчас сто десять тысяч отборных бойцов из юго-западного Грангольда и Хеллгондо, привычных к засушливому климату. Если выяснится, что этого будет недостаточно, я посмотрю, возможно, из резерва для твоего направления выделим еще пятнадцать тысяч пик и шесть тысяч кентавров Креусы. Но прежде нужно изучить сведения о регионе.       Услышав такой ответ, Зурпанит не стала настаивать, зная, что давить на Астарот в таких случаях бесполезно. Еще по прошлым кампаниям в Сенторе против «Священного Альянса» она хорошо знала принцессу, её дотошность и стремлением лично вникать в обстановку перед принятием решений. Она не всегда могла одобрить подобную импульсивность лилим, но поделать ничего не могла из-за упёртого характера второй дочери Минаги.       Впрочем, Астарот если однажды принимала решение, то дальше воплощала его со всем рвением. Уже на другой день принцесса в сопровождении свиты черных рыцарей во главе с Каллисто отправилась в инспекционную поездку на запад вдоль побережья бывшей Дагомеи. Помимо эскорта в лице суккубов и падших воительниц из ордена «Ледяного Цветка» её сопровождало несколько людей Судики Мбамби, представлявших интересы «Панафриканского конгресса» в регионе. Среди них был Нвакибие Аскийя из народа нупе, состоявший в качестве военного атташе при войске Зурпанит. Он же помогал мамоно в качестве переводчика, поскольку знал языки йоруба, ашанти и хауса.       Эта странная кавалькада, состоявшая из всадниц на черных жеребцах, багги африканских союзников мамоно и ручного анкилозавра Астарот выдвинулась 2-го числа от Лагоса в сторону бывшей границы с Бенином. Запланированный маршрут пролегал от Порто-Ново на востоке да Аккры на западе, а затем сворачивал на северо-запад, до Кумаси, ставший главным опорным пунктом для «Дагомейских пантер», выказавших лояльность «Панафриканскому конгрессу». Еще на начальном отрезке пути, когда эскорт лилим покинул Лагос, Нвакибие Аскийя поинтересовался, не опасается ли за себя Астарот, решившись отправиться в серую зону на побережье. - «Пантеры» готовы поддержать вашу борьбу, Инкоси, ‒ сказал атташе, ‒ однако я не поручусь за лояльность остальных полевых командиров, действующих в этих районах. - Выступить против меня для них оказалось бы полным безрассудством, ‒ спокойно возразила дочь Минаги. ‒ Если случившиеся с вражеским флотом их ничему не научило, тогда вся ответственность за их действия ляжет целиком на них. - Возможно, вы и правы, ‒ вежливо кивнул Нвакибие. ‒ Разобравшись с флотом «белых бвана», вы продемонстрировали всему региону силу, с которой, бесспорно, будут считаться. С другой стороны, чем могущественнее игрок, тем больше у него может быть врагов и недоброжелателей. - Это уж точно, ‒ усмехнулась Астарот и сжала поводья. Она хорошо помнила период из прошлого, когда её матери пришлось вынести на своих плечах последнюю войну с коалицией южных королевств, за которыми стояла сама Илиас. Из того жизненного этапа она усвоила, что чем ждать враждебного выпада, зачастую лучше бить первым на упреждение. Поэтому, прежде чем отправиться воевать на север, она лично убедится, что на западном театре ситуация также под контролем.       Оставленный позади Лагос был, своего рода, витриной и островком благоденствия в Западной Африке. В Нигерии, чем ближе находилось поселение к морю, тем зажиточнее оно выглядело. Однако на бенинском и тоголезском участке побережья Астарот и её спутников ожидала противоположная картина. По левую руку от мыса до мыса простирались песчаные пляжи и отмели болотистого оттенка, покрытые курящимися черными уродливыми мусорными кучами. Подобно рукотворным вулканам эти нагромождения использованных шин, обрывков кабеля, металлолома, пищевых отходов и мятого пластика чадили в небо угольно-черными тучами сажи. И среди этих хребтов из отходов царил невыносимый запах гари и разложения так, что падшие дворянские дочки из «Ледяного Цветка» дружно зажали носы, борясь с головокружением и аллергическим зудом. Астарот, едва сдерживаясь от кашля и слезотечения, склонилась со своей рептилии к Нвакибие разузнать, где они сейчас оказались. - Скажите, любезный Аскийя, что здесь творится? Ума не приложу, как может кто-то жить в этой ядовитой атмосфере? ‒ указала лилим на фигурки людей в обносках, копошащихся точно муравьи в этой мегасвалке. - Это, Инкоси, цена, которую платят беднейшие страны своим бывшим заморским хозяевам, ‒ пустился в объяснение представитель «Конгресса».       По его словам выходило, что многие страны Гвинейского залива, опутанные множеством кабальных договоров и долгами, были вынуждены за символическую плату принимать отходы из богатых европейских стран. Правительства метрополий предпочитали глубокой переработке мусора в ряде случаев вывозить его в бедные страны Африки, рапортуя затем доверчивым избирателям о громких и фальшивых победах в деле защиты окружающей среды. Часть стран также принимала опасные отходы от АЭС и биологически опасные материалы, запрещенные для использования в «цивилизованных» странах. - Даже так, ‒ задумчиво произнесла Астарот. ‒ Все равно не понимаю. На юге материка не было такого. Тамошние власти хотя бы поддерживали минимальный порядок и чистоту. А здесь дети копаются в мусоре и глотают эту дрянь. Неужели на них наплевать местным правителям? - Местным правителям, Инкоси, тревожно только за наполнение своей мошны, ‒ тихо рассмеялся Нвакибие, рассказывая очевидные для любого африканца вещи. ‒ Какое им дело до детей бедняков, когда они держат свои счета в банках стран бывших хозяев и дорогую недвижимость?! Мало того, богачи еще и нахваливают сложившийся порядок вещей. Якобы свалки кормят тысячи малоимущих на сортировке стекла и металла в пунктах приема и сдачи. - Они ничуть не лучше лескатийских баронов и святош, использовавших труд тех же детей, ‒ с презрением заметила Астарот. ‒ Они тоже ради наживы и чистогана обирали своих соплеменников и держали, словно скотину в грязном хлеву. - Однажды это закончится, ‒ со всей серьезностью ответил Нвакибие. ‒ Как сказал один из величайших героев и сынов Африки, Патрис Лумумба: «Мы больше не ваши обезьяны». Просто знайте, Инкоси, почти вся Африка готова поддержать вас ради того, чтобы эти «белые бвана» убрались за море и больше никогда не возвращались. - И однажды этот день наступит, Аскийя! ‒ сдвинула брови и натянула поводья лилим, дав знак своей свите двигаться быстрее.       Спустя полтора часа дорога пошла на подъем и повернула на северо-запад, и таким образом небольшой отряд покинул унылое и негостеприимное побережье. Вечер 2 октября и ночь на 3-е вторая принцесса Хеллгондо провела в крупном поселке Анехо на бывшей бенинско-тоголезской границе. Здесь лилим приняла еще одну депутацию народа ашанти и йоруба, преподнесшие Астарот символические дары: фрукты, обсидиановые ножи и резные маски агбегиджо. - От имени общества Эгунгун мы передает приветствие великой Инкоси, ‒ велеречиво и пафосно провозгласил рослый человек в жреческом одеянии. Духи предков сообщили нам заранее о вашем прибытии. Они посылают нам знак копья и падающей звезды. Копье ‒ символ войны и охоты, а падение звезды означает крушение власти чужеземцев из-за моря. Великое воинство Инкоси ожидает множество славных побед.       И, завершая лестную для мамоно речь, жрец энергично тряхнул жезлом с бубенцами и костяными погремушками, призывая духов себе в свидетели. По лицу лилим было сложно определить, поверила ли она в эти пророчества или нет. В любом случае, она решила отвечать радушием на радушие. - Благодарю за оказанный прием, ‒ воздела она левую руку. ‒ День и час освобождения близок. Уверена, что объединив наши силы, мы сможем приблизить этот момент.       Как только Нвакибие перевел встречающим слова Астарот, толпа возликовала. Очевидно, местные жители это восприняли однозначно, как изгнание бывших колонизаторов. Лилим в слово «освобождение» вкладывала еще один смысл. Как сказала бы Альма-Эльма, приближался день освобождения от оков и пут серого и пресного бытия ради раскрепощения тела и духа для удовольствий. Африканцы не могли многое знать об этом, но это было и необязательно, считали суккубы. Сами же потом, когда поймут, поблагодарят. Вместо этого Астарот привлекло внимание, как туземцы при виде её походного секретаря и писаря Мойрен, единственной арахны в её свите, вдруг принялись с благоговением совершать земные поклоны, касаясь лицом придорожной пыли. - Что они делают? Это еще один здешний обычай? ‒ склонилась Астарот к Нвакибие. - Нет, дело в вашей спутнице, ‒ негромко ответил представитель «Конгресса». ‒ Люди ашанти впечатлены её внешним обликом. В этих краях очень чтут Ананси, древнего героя и полубога, имевшего образ паука и человека в разных преданиях. В прочих странах пауков опасаются, но только не в Западной Африке. Ашанти очень гордятся своим мифическим предком, ибо паук – символ созидательного труда и охоты. У многих племен здесь паук является тотемом. Скорее всего, при виде вашей соратницы они решили, что сами духи предков благоволят им, показавшись в истинном виде. - О, надо же… Пожалуй, это стоит рассказать Зурпанит. Наверное, эта история вдохновит её не меньше, чем успехи на поле битвы, ‒ повеселевшим тоном изрекла лилим.       Когда со всеми церемониями было покончено, мамоно были приглашены на небольшое пиршество. Видя, что темные рыцари из её эскорта настроены весьма игриво, Астарот предупредила, что с рассветом они покинут поселок, умерив их пыл. Проведя ночь в шатре вместо предложенного им сомнительного гостиничного номера, лилим и её свита наутро 3-го числа выступили по дороге на запад.       Несколько часов они снова двигались вдоль побережья, ничуть не лучше выглядевшего, чем в Бенине. Опасаясь, видимо, за свое обоняние и легкие, Астарот велела побыстрее пересечь этот участок пути. - Когда мир установится в этих краях, я обращу внимание Судика Мбамби на творящееся здесь безобразие, ‒ дала себе при свидетелях обещание Астарот. ‒ Даже пресловутый «Орден» не опускался до такого, чтобы дети бедняков и сироты возились в ядовитой куче отбросов.       По этой же причине принцесса Хеллгондо не стала задерживаться в Ломе, столице Того. Город во многом походил на уменьшенную копию Лагоса: наличием зажиточных районов и пояса трущоб, обилием зелени и бродячего скота на улицах, а также плавучего мусора вдоль берега, нередко собиравшегося в целые острова. Впрочем, Астарот все же уделила немного времени, чтобы принять депутацию от горожан, аналогично, как было в Анехо, а также посетить местный базар в бедном районе, где приобрела для виду несколько мелких безделушек. Сопровождающие от «Панафриканского конгресса» отговаривали дочь Минаги от этого шага, не будучи уверенными в её безопасности, и предупредили о бушующей в регионе эпидемии желтой лихорадки и туберкулеза, на что лилим только отмахнулась. - Нашим телам не страшны тропические болезни, ‒ заявила принцесса. ‒ К тому же народ должен видеть тех, кто несет им свободу.       Покинув Ломе еще до заката, небольшой отряд около пяти часов вечера пересек границу с Ганой. Как и во всех прочих случаях до этого, погранпункты были брошены и контролировались местными повстанческими группировками. При виде флага «Панафриканского конгресса» практически все они без препятствий дозволяли двигаться дальше. Лишь на блокпосте при въезде в Гану к отряду приблизились разбойного вида рослые парни и попытались развести на взятку за проезд. Их главаря не впечатлил даже экзотический вид «пришельцев» и рептилия-переросток, на которой восседала лилим. - Вы въезжаете на территорию народной республики Гана, ‒ начал им втирать издалека лидер ватаги. ‒ Как видите, эта земля бедствует, и народная власть решила взимать плату за проезд со всех приезжих. Разумеется, все средства пойдут на нужды р-революции! - Что он пытается нам тут сказать? ‒ возмущенно обратилась Астарот к Нвакибие, заметив, что африканские сопровождающие стали щелкать затворами автоматов. ‒ По какому праву он блокирует нам проезд?! - Ясно дело, он требует уплаты дани, ‒ с опаской сказал Аскийя. ‒ Гана и до войны была не самой стабильной страной. Особенно на севере, где еще прежде орудовали шайки контрабандистов и наркоторговцев. Вам стоит быть осторожнее с этими «веселыми ребятами», Инкоси. Они шутки плохо понимают.       Принцесса тоже заметила, насколько дерзко и развязно ведет себя этот чернокожий громила. Главарь пожирал глазами нескромный наряд лилим и чуть ли не дышал дымом от вонючей сигары ей в лицо. Очевидно, он был или под веществами, либо ошибочно принял их за группу заблудившихся туристов. - Они вообразили, что я шуточки пришла им шутить?! ‒ недобро заиграли багрянцем глаза Астарот. ‒ Их следует проучить за такую дерзость!       Зрачки демоницы сфокусировались и ярко сверкнули, отчего шумящий и жестикулирующий негр слегка обмяк и застыл напротив лилим, словно истукан. - Именем Повелительницы демонов приказываю тебе: отойди в сторону и скажи своим прихлебателям не вставать у нас на пути! ‒ отдала Астарот команду замершему главарю. - Хэй, о авон алеэбу! О гбо ахун ти воон со? ‒ вышел из транса громила и обернулся к своим, гневно жестикулируя. ‒ Ну айево сиссэ льесекесе! Беэни, о сиваджу ати диэ си!       Услышав это, Нвакибие удивленно поднял брови. Астарот определенно что-то сделала с бандитом, отчего настроение последнего резко переменилось, и он велел своим «ублюдкам» поскорее разобрать блокпост. Рядовые члены шайки были не меньше удивлены, но не рискнули спорить со своим главарем и нехотя подчинились, увидев перед собой пудовый кулачище. - Теперь они нам не помешают, ‒ надменным тоном произнесла принцесса и натянула поводья. ‒ Вперед! ‒ скомандовала она эскорту.       Пройдя через погранпереход, Астарот и её спутники без особых приключений двинулись дальше по западной автодороге. Время от времени им по пути попадались местные жители на своих драндулетах или гужевых повозках, либо старенькие армейские джипы, принадлежащие повстанцам. В отличие от встреченной ранее шайки, эти группы пропускали черных рыцарей и ящера Астарот, видимо, опасаясь их грозного вида. Около полудня трасса пересекла реку Вольта по старому мосту, по которому и проследовала лилим со своей свитой. К исходу дня отряду удалось добраться до очередного города, которым оказался Кофоридуа. Последний во многом напоминал Ломе, только был еще более плотно заселен, был теснее, грязнее и не имел выхода к морю. Поэтому и здесь Астарот после встречи с местными ходоками и зеваками отказалась от предложенных апартаментов в отеле, а приказала разбить шатер прямо посреди центрального парка, гордо вывесив штандарт своей матери на флагштоке. - Пусть все видят, как наступает другая эра, ‒ уверенно заявила сопровождающим дочь Минаги.       Наутро, покинув неухоженный и обездоленный край, Астарот снова двинулась в путь. Примерно через час на западе показался лесистый кряж, куда лентой уходила дорога по южному его отрогу. - Перед нами плато Кваху, ‒ сообщил Нвакибие, знавший эту местность. ‒ Лучше его обогнуть со стороны побережья.       Утомленная порядком негостеприимным берегом Гвинейского залива, Астарот отказалась от прежних планов посетить Аккру и приказала двигаться в обход прямиком к Кумаси. Большая часть дня 4 октября прошла на южном краю упомянутого плато. Отличалась она от того, что было на границе с Того только тем, что на трассе было более плотное движение вооруженных боевиков и беженцев. Вопреки опасениям Нвакибие, здешние группировки отнеслись сдержанно к их отряду. Аскийя в своих мыслях решил, что это связано либо с тем, что они сопровождают гостей, поэтому им доверяют, так как их тоже сопровождают чернокожие, либо же сказывалась непохожесть мамоно на обычных людей, что также сдерживало местных. Только к вечеру они, наконец, добрались до конечного пункта назначения.       Бывший центр королевства ашанти встретил Астарот громкими овациями и пусками петард от пестро наряженной толпы. Очевидно, сказал Нвакибие, о прибытии гостей заранее оповестили новые власти Кумаси. Из шумной толпы танцоров, певцов и воинов в традиционном снаряжении вышел встречать лилим сам титулярный король ашанти. В толстяке с уставшим лицом с трудом можно было признать потомка бывших владык Дагомеи. Тем не менее, соображения дипломатии взяли верх, и принцесса ответила приветствие на приветствие. - Я распорядился приготовить ужин в вашу честь, ‒ изрек лидер ашанти. ‒ Знайте, все наши люди сочувствуют вашей борьбе против старых господ. - Ваши чаяния однажды будут вознаграждены, ‒ с уверенностью заявила Астарот. ‒ Люди, живущие в этих краях, достойны бóльшего, чем ныне имеют.       Тучный король без королевства, услышав перевод одной из помощниц лилим, улыбнулся самой лучезарной улыбкой. Он, очевидно, воспринял это на свой лад, как обещание помочь в освободительной борьбе. Для него осталось незамеченным задумчивый взгляд принцессы на свою свиту суккубов, которые давно не имели развлечений. Негритянский монарх решил толкнуть речь и поднял тост за будущий союз между ашанти, «Панафриканским Конгрессом» и т.н. «Лигой свободных миров». - Придет момент, видят наши старые боги, что возродится наша древняя Дагомея, ‒ провозгласил король ашанти, уже будучи навеселе спустя час с начал пиршества. ‒ Завтра мы примем верительные грамоты от «Конгресса» и оформим союз официально. Ваши бойцы тоже могут рассчитывать на поддержку в наших землях провиантом и добровольцами. А пока что будем праздновать!       Он снова поднялся и трижды хлопнул в ладоши, потребовав музыку от оркестра. На помост напротив стола поднялись музыканты в традиционных нарядах ашанти с погремушками-ахоко, африканскими лютнями и барабанами. Под истошно-рычащие нотки актеров в костюме воинов и барабанную дробь закружились в танце местные женщины, снискав одобрительные хлопки от Каллисто и других темных рыцарей. Однако для изголодавшихся демониц это была лишь затравка. Наиболее молодым, еще не нашедших себе постоянную пару, трудно было сдержать искушение стащить со сцену парочку ряженых воинов с бугрящимися мускулами и осушить их прямо на подиуме. Останавливал их только приказ Астарот сдерживаться, пока не закончится их разведывательная и дипломатическая миссия. Отчасти их зов плоти притупили изысканные фрукты и яства из местной кухни, на которую не поскупились хозяева.       Пиршество длилось до самой поздней ночи и возобновилось на другой день, 5 октября. После обеда король сдержал свое слово и принял у себя Нвакибие Аскийя, который имел необходимые полномочия от Судики Мбамби заключать союзы с региональными повстанческими группировками. - На данном этапе мы не можем вам иначе помочь, кроме как снабжением и поддержкой ваших сил в нашем крае, ‒ предупредил король ашанти новоиспеченных союзников. ‒ Мы еще только на стадии собирания сил. Совсем недавно франко-португальский флот обстреливал здесь порты и понадобится время на восстановление. Но заверяем вас, друзья, когда ашанти будут готовы, они выступят вам в поддержку в Нигерии и в других странах Сахеля. - Вы также можете рассчитывать на нашу поддержку, ваше величество, ‒ заверил его в ответ Аскийя. ‒ Африка будет свободной, иного не дано. - Тогда поднимем за это тост, ‒ предложил негритянский правитель и похлопал по плечу посланника Судики Мбамби.       Остаток дня союзники посвятили совместному смотру войск, в котором приняли участие и темные рыцари из охраны Астарот, затем король показал гостям немногие уцелевшие достопримечательности от прежней цивилизации в Кумаси. Чем-то постройки ашанти для лилим походили на традиционные постройки народов на востоке Лестребона и Западного Грангольда, ведущих полукочевой образ жизни в условиях засушливого климата. «Любопытно, как там сейчас справляется Лилит?» ‒ вспомнила о старшей сестре принцесса. ‒ «Надеюсь, у нее все там в порядке».       Астарот рассчитывала пробыть в землях ашанти еще пару дней и, по возможности, еще раз встретиться с Зурпанит, однако этим планам было не суждено сбыться. Утром 6-го числа, едва забрезжил рассвет, лилим подняли в отведенных ей покоях. Оказалось, что с ней пожелала переговорить мать, предупредив, что скоро она соберет совещание ставки, на котором Астарот будет представлена через сеанс магической связи через кристалл. Это было не последним сообщением за день. Вскоре пришло извещение от Нвакибие, что с ним вышел на связь Судика Мбамби, передав Астарот просьбу, чтобы она вернулась в Сеннар, поскольку на восточном фронте в Танзании и Эфиопии назрели очередные накладки и сложности, требующие участия мамоно, как союзников. «А ведь и верно, задержалась я на западе», ‒ подумала лилим. Восток и север тоже требовали пристального внимания. Интересно, как там сейчас Шеббсет, представила она, которая, по идее, завершала как раз подготовку к походу через пустыню.       Попрощавшись с королем ашанти и сославшись на приказ Повелительницы монстров, Астарот затем приказала своим рыцарям спешиться и приготовиться к очередному перелету на восток при помощи стихии ветра. Сама же призвала двух арахн, владевших магией пространства и отдала короткий приказ: - Позаботьтесь об этих животных, ‒ указала она на рыцарских коней и своего ящера. ‒ Проследите, чтобы они вашими способами были переправлены обратно в Сеннар. Мы прибудем туда же более традиционным для нас путем.       Отправление союзников обратно на восток превратилось в целый спектакль, на который стекались наблюдатели чуть ли не со всего города. Каждый хотел увидеть парящих суккубов и этот чудо-ветер, уничтоживший эскадру, о котором многие знали только по слухам. Поэтому, когда в небе над Кумаси сформировалась пурпурная туча и порывы ветра подхватили расправившиеся крылья демониц, из толпы зевак послышался гвалт, в котором слышались и восторг, и смесь удивления и страха. Многие под впечатлением от этого зрелища, что-то выкрикивали и махали вслед руками удаляющимся фигуркам лилим и её свиты. Своей доли оваций удостоились и представители «Конгресса», тоже собиравшиеся на днях обратно на юг Нигерии.       За всей этой суетой почти никто не заметил и даже не заподозрил, что за шумным мероприятием пристально наблюдала из укрытия еще одна внимательная пара глаз. С отбытием последней мамоно из города, за старым минаретом расправила белоснежные крылья миниатюрная девушка в розовой шапочке с луком в саадаке и пучком стрел в колчане за спиной. Это была ни кто иная, как Эвплойя собственной персоной. Только что закончилась её смена наблюдать за лилим, согласно повелению богини. Предстояло возвращение на Небеса для доклада Илиас. Так никем и не замеченная, купидон затрепетала крылышками, набирая высоту, пока не скрылась с глаз любого смертного.

******

      Октябрь понемногу клонился к концу, когда воинство сабасского фараона проделало двухнедельный путь через пустыню. Глубокая осень в этих краях означало, что дневной солнцепек несколько ослаб, а ночью лишь изредка проявлялись слабые почвенные заморозки. В остальном же картина для простой воительницы Шеббсет оставалась такой же, как и в начале похода: долгие ночные переходы с соблюдением шумовой и магической маскировки, прозрачный воздух и небо с яркой россыпью созвездий и шорох песка под ногами. После встречи фараона с разведчицами шай-хулуд пестрое воинство Сабасы преодолело еще около 70 миль на северо-восток, пока не вышло к очередному оазису, как и предупреждали Тийя с Джефаттой. Это была Бахария, вокруг которой расположилось несколько поселений, живших за счет туризма, а также разведения овощей и финиковых пальм. Бахария с расстояния четырех миль напоминала овальное серебряное зеркало в окружении песчаной гряды и кольцом зеленых посадок. Дивный пейзаж напомнил пришедшим с Шеббсет мамоно виды их родных краев, откуда они пришли на Землю. Очарованные зрелищем сфинксы, хепри и анубисы живо себе представили семейный очаг с будущими супругами и малышней, весело возящейся в песке у ног счастливых родителей. Мечты мечтами, но реальность для мамоно была такова, что для их исполнения раз за разом приходилось сражаться. В прежние времена против «Священного Альянса» ради выживания, а теперь – ради будущего расы монстров. Таков был неумолимый закон их мира.       Еще на подходе к Эль-Бахарии фараон выслала наперед разведку, дабы уточнить данные, полученные от песчаных червей, и разузнать о наличии сторожевых постов, патрулей, если таковые были, все подходы и выходы. Когда высланные вперед гиртаблилу и тарантулы вернулись, то сообщили информацию, удивившую Шеббсет. Оказывается, жители оазиса были настолько беспечны, что не выставляли никакого боевого охранения, если не считать единственной работавшей ночью дежурной частью полиции – и то больше для символики. - Впрочем, мы не решились подбираться вплотную к поселениям, ‒ прибавили к ранее сказанному разведчицы. ‒ Люди держат при жилье сторожевых собак. Животные чувствуют нас на расстоянии, и мы не могли позволить выдать себя раньше времени. Другой важной информацией было то, что Бахария не была столь изолированной от остальной страны и соединялась с долиной Нила современной автотрассой и железной дорогой, которые были проложены прямиком через безжизненные пески. Это несколько осложняло быстрых захват поселения. Впрочем, у Шеббсет уже был примерный план на такой случай. Призвав к себе своих военачальников, царица раздала каждому распоряжения. - Рехмира, тебе я выделяю четыре тысячи волчьей пехоты и семьсот лучников на дромадерах, ‒ отдала приказ фараон смуглой и кареглазой анубису с посохом в облачении жрицы, затем обратилась к нэкомате. ‒ Неджемет, поручаю тебе легкую пехоту мумий. Твоя задача будет зайти в поселение с южной стороны, Рехмира же поведет своих воительниц с северо-западной части, обойдя оазис. Наконец, Аменердис, ‒ обратилась она к командиру наемников. ‒ Вы, а также ваши саламандры и кентавры возьмете на себя самый ответственный участок, на северо-востоке. До начала штурма вам следует перерезать дорогу и блокировать станцию. Нельзя допустить, чтобы кто-либо ушел, и людям в долине раньше времени стало известно о нас.       Большая же часть армии фараона осталась за грядой каменных холмов южнее Бахарии в резерве. Поселения были не столь большими, чтобы бросать против них все силы. Согласованная атака с трех сторон началась около половина четвертого ночи после завершения скрытых маневров для окружения оазиса. В ночь на 25 октября стояла почти полная луна, которая свои ярким светом могла раньше времени демаскировать мамоно, пока они перегруппировывались. Поэтому они сделали ставку на скорость и внезапность нападения. По знаку, сделанному фараоном, заклинатели создали над оазисом шумопоглощающий купол, изолировав Бахарию от внешнего мира. Только после этого воительницы налегке, стараясь не поднимать шума, быстрым шагом стали сокращать расстояние до черты, отделявшей крайние дома и ограды с насаждениями от пустыни. К неудовольствию монстродев, дворовые псы все же подняли лай, когда до поселка оставалось менее сотни шагов.       Неджемет первая сообразила, что если они хотят меньше разрушений и жертв, они могут положиться лишь на быстроту. Счет пошел буквально на секунды. - Скоро о нашем присутствии будет известно всему поселку. В бой! ‒ скомандовала сфинкс. Одна из нэкомат-горнистов подала чистый и пронзительный звук из серебряного рожка на поясе. Ей ответили звуки рога с северо-запада и барабанная дробь со стороны железной дороги.       В первую же минуту ворвавшиеся в поселок тарантулы опрокинули полицейскую будку и вломились в дежурное отделение. Лишь один молодой сотрудник успел разрядить табельное оружие почти в упор арахне, уложив её наповал. По иронии судьбы, она и стала единственной потерей для воительниц. С устранением силовиков, мирный поселок, отрезанный от большой земли, пал в течение получаса. Некоторых его жителей ворвавшиеся монстры застигли в их же постелях. К четырем часам было все, фактически, кончено. Под утро захватчики согнали селян на небольшую площадь в центре Бахарии перед фараоном, и Шеббсет торжественно объявила, что отныне оазис находится под её покровительством, обещав, что жизнь и имущество его обитателей будет в неприкосновенности. - С этого момента эта земля объявляется нашим владением! ‒ провозгласила сабасская царица с самодовольным видом. Пока что дела продвигались довольно гладко.       Здесь же, в Бахрии, фараон предоставила своему воинству отдых перед последним рывком к Файюму, частично разместив своих бойцов в черте поселения, а частично в лагере у холмов. Этим не преминули воспользоваться молоденькие волчицы и нэкоматы, утащивших к себе в шатры понравившихся молодых людей. Старшее поколение видя, как к их сыновьям прижимаются полуголые бесстыжие женщины с другого мира, были вне себя от ярости, но были бессильны что-либо предпринять. Стоявшие в поселке наемницы дали понять свои грозным видом и оружием, что малейшая попытка к сопротивлению тотчас будет подавлена, а бродившие по улицам мумии и мамоно с крокодильим торсом и вовсе вселяли в сердца ужас, заставляя селян крепче запираться в своих жилищах.       Вечером того же дня Шеббсет приказала воинству сниматься с лагеря и выступать в финальную часть похода, оставив, впрочем, в Бахарии отряд в две тысячи воительниц во главе Харемахет из рода анубисов. Снова потянулись однообразные дюны, полоса за полосой, после того как мамоно пересекли железнодорожное полотно. Встречный ветер мерно гонял песчинки по выбеленным костям животных и гладким камням. Однако в этот раз воительницы после недавней удачной схватки были в приподнятом настроении. - Еще пара ночей, ‒ бахвалилась молоденькая девушка-ящерица своей подруге, ‒ и мы закончим этот постылый марш. Наконец-то будут населенные земли, а там и добыча, и слава, и ценные пленники! - И не говори, Сатира, ‒ отвечала вторая ящерка с медного цвета чешуей. ‒ Уж на что я привычна к пустыне, но даже для меня здешние пустоши нагоняют тоску. - Говорят, в долине на востоке проживает много людей. Десятки и сотни тысяч. Причем половина из них молодые и в самом расцвете сил, ‒ мечтательным тоном произнесла одна из анубисов. - Вам, волчицам, проще. Из-за популярности вашего вида, ваши девушки недолго остаются незамужними, ‒ с завистью произнесла пустынный тарантул. - Да дело не в виде, ‒ покачала головой смуглая волкодевушка. ‒ Рассуди логически: вы живете в одиночестве в пустыне, как и многие ламии, хотя те живут кланами. Мы же создаем стаю и обитаем ближе к человеческим городам. Даже в древности, когда мамоно постоянно угрожали ангелы, всегда были дружественные земли, где нашей сестре были рады. Многие из нас проживали в городах и нередко занимались там каким-нибудь ремеслом или нанимались охранять караваны. Люди в нашем мире со временем к нам привыкли, и мы старались найти спокойный подход. Вот и весь секрет успеха. - Вот только не работают эти ваши подходы на этой планете, ‒ проворчала паучиха. ‒ Видела же, что было в оазисах? Такое впечатление, что здешние люди нас повсюду боятся, неважно, с каким видом столкнулись. - Ну, во-первых, на юге было не так. Там даже арахнам были многие рады. Во-вторых, я ведь не говорила, что в прошлом и в нашем мире все приветствовали мамоно. Те, кто прислушивались к словам лживой богини Света, тоже нас боялись. Здесь иные предрассудки, но суть явления та же. И это только доказывает правоту моих слов, ‒ заключила анубис. ‒ Обходительность и такт сделают чудеса. Я верю, что мы найдем общий язык с местными и создадим лучшую страну, чем сейчас. - Я бы предпочла сначала разоружить их, а только потом играться в церемониал, ‒ упрямым тоном произнесла женщина-тарантул. - Люди Мисра преклоняются перед силой. И мы покажем им эту силу, ‒ хвастливо заявила ящеродева с медной чешуей. - Покажешь, когда преодолеешь расстояние выстрела, ‒ с насмешкой парировала паучиха. - Вот ня этот случай ня-ам и пригодятся чары, ня! ‒ промурлыкала сфинкс в облачении жрицы. ‒ Няша царица горазда на хитрости.       Подобные разговоры и девичья болтовня о парнях, которых еще только предстояло наловить, скрашивали унылую дорогу и подогревали кураж перед скорой битвой. Мамоно осознавали, что для некоторых из них поход может оказаться последним, но верили в своих командиров. Этой уверенностью было заражено все второе поколение, родившееся после последнего поражения Илиас, а оно было самым многочисленным в истории расы монстров.       Наконец, с наступлением последней ночи октября вернувшиеся разведчицы доложили, что до Меридова озера рукой подать. Фараонова армия, как оказалось, прошла немного севернее и, таким образом, она подходила к Файюму с пустынной незаселенной части, тогда как источник Силы находился к северо-востоку, на таком же расстоянии в 5-6 милях, как и озеро. Шеббсет распорядилась, чтобы её воительницы выпили заготовленные для этого эликсиры, чтобы восполнить силы и бодрость перед сражением. Сама же фараон последний час пути выжимала пленника, скрытая от посторонних глаз на паланкине, не ради удовольствия, но ради полного запаса маны, нужного для исполнения её плана. Также царица разделила свое воинство на две части. Двадцать семь тысяч пехотинцев и шесть тысяч кентавров и наездниц на дромадерах она передала под командование верховного визиря Харсафес. - Твоя задача определена. Возьмешь на себя Файюм и отрежешь дорогу, соединяющую север и юг страны по западному берегу реки. Когда закончишь с зачисткой, то далее приведешь войска к точке сбора около ступенчатой пирамиды на соединение со мной. - Слушаюсь и повинуюсь, ‒ лаконично ответила кошка, поклонившись по-восточному. Сама же Шеббсет развернула лучшую часть армии на северо-восток. Там, в паре десятков километров над темной гладью пустыни расцвели яркие огни большого города, настолько огромного, что многие мамоно даже не могли такое прежде вообразить. А перед ними возвышались черными треугольниками силуэты Великих Пирамид на каменистом плато. - Наконец-то, ‒ прошептала фараон, обходя в последний раз растянутые шеренги своей пестрой армии. ‒ Цель перед нами! Долгий марш подходит к концу. Эта битва определит дальнейшую судьбу этих земель. Наши родные края были слишком тесными для столь пылких и отважных мамоно, как вы. Здесь же мы встретили множество мужчин, нужных для дальнейшего процветания наших рас. И главное, эта страна по своей природе во многом похожа на земли, которые мы покинули. Я жду от вас того же рвения, веры в победу и дисциплину, которые вы проявили весь путь через этот материк. И успех непременно придет к нам! - Эндоррэ! ‒ ответил правительнице хор десятков тысяч мамоно. ‒ Ведите же нас бой! - Когда мы получим контроль над источником Силы, победа окажется в наших руках, ‒ простерла длань фараон в сторону плато Гиза. ‒ Большая часть армии Мисра сейчас отражает нападение других людей на востоке за каналом. Это нам на руку. Настало время преподнести главную заготовку на этот случай…       Теперь, когда запас маны был полон после недавнего секс-марафона, Шеббсет была готова задействовать следующую часть плана. Перехватив поудобнее жезл с навершием в виде капюшона кобры, фараон начала творить волшбу, главный козырь прежних своих побед. - Первая печать вскрыта, ‒ начала говорить нараспев она, слегка прикрыв веки, ‒ именем Хаутхенуи я вскрываю Врата. Вторая печать вскрыта – именем Себау моя сила проникает в каждую песчинку. Третья печать вскрыта – именем Дуата я заклинаю змей повиноваться мне. Четвертая печать вскрыта – именем Аз-Маа-Херу силой песка я пронзаю эфир. Пятая печать вскрыта – части разрозненного сливаются в целое. Кебх-Сеннуф… Джесерт… Аметуи… Раусетра… Иуна… Иуна… Кенну… Неб… Эр… Чера… Теп-Ретуи!       Первые слова заклинания произносились чуть ли не громким шепотом и скороговоркой, тогда как последние уже медленно и с расстановкой. С каждым произнесенным отрывком лежавшие в покое песчинки приходили в движение, собираясь в тонкие жгуты, а последние сливались в более плотные вихри. Эти мириады песчинок вздыбливались в сплошную стену, клубились в облаках, затягивавших до этого чистое небо. Последние магические слова фараон вынуждена была выкрикивать, пересиливая нарастающий шум ветра. - …Иуна… Иуна… Кенну… Неб… Эр… Чера… Теп-Ретуи! ‒ повторила Шеббсет, ударяя жезлом после каждого слова. И, казалось, силы пробужденные царицей, торжественно ответили ей раскатами грома из песчаного облака. - Смотрите! ‒ воскликнула Рехмира, указав на фиолетовый разряд молнии в макушку пирамиды. ‒ Явлен знак! Это сигнал к началу боя. - Полки «Алого Крокодила» и «Синего Скарабея», слушай мою команду: в атаку! ‒ указала жезлом Шеббсет в сторону мегаполиса, фактически, с этого момента осажденного сразу с двух сторон.       Молнии еще раз осветили лик фараона, наблюдавшей с паланкина, как широкое полукольцо её воинства двинулось на город, следуя за оживающей на глазах пустыней.

******

      Осень этого года были сродни кары небесной для жителей Египта, когда страна подверглась нападению сразу с двух направлений: со стороны сил «Панафриканского конгресса» на юге, и сил ЦАХАЛ на Синайском полуострове. Но больше всего запомнилась последняя ночь октября. Память о ней крепко сохранилась в умах тех египтян, кто смог впоследствии всеми правдами и неправдами покинуть страну. Для региона дельты и столицы день 31 октября начинался спокойной ровной погодой. Казалось, ничего не предвещало беды. Однако на втором часу ночи, вопреки всем прогнозам синоптиков с запада пришел свирепый песчаный шторм, «буря столетия», как впоследствии её окрестили акулы пера. Первыми очевидцами и жертвами этого грозного явления стали работники на стройке так называемого «города имени 6 октября» и соседнего с ним «города шейхов». Уже давно закончилась вечерняя смена, когда видавших уже второй сон строителей в городке поднял грохот, напоминавший движение грузового состава по железной дороге. Ничего не понимавшие люди почти в одном исподнем вскакивали со своих гамаков, распахивали двери и окна, чтобы затем в ужасе их захлопнуть при виде песчаного апокалипсиса вне их временного обиталища.       Примерно тоже самое увидели и таксисты-бомбилы, скучавшие в недалеко от международного аэропорта Каира. В указанное время они заметили сначала, что на небе куда-то исчезли звезды, сменившись рыжеватой мглой. Затем с усилением порывов ветра послышали раскаты грома. Разряды атмосферного электричества били с пугающей частотой в шпили, минареты, радиомаяки и отдельно стоящие деревья. Последний особенно мощный разряд привел к тому, что вся западная часть Каира и Эль-Гизы осталась без света. Когда же множество танцующих песчаных смерчей ворвались из пустыни на опустевшие улицы и вокруг стали со звоном разбиваться витрины и стекла, извозчики в панике бросились к своим железным коням и включали зажигание.       Однако это не шло в сравнение в то, что пережили сотрудники ДПС, дежурившие в ту ночь около кольцевой развязки на юго-западной окраине города и работники Каирского музея на площади Тахрир. Полицейские, патрулировавшие в момент начала непогоды окраинную дорогу, заметили, как со стороны пустыни на них движется девятиметровая стена песка, которую венчала величественных размеров голова неизвестной женщины в царской диадеме. В момент, когда песчаное цунами накрыло первые строящиеся многоэтажки в «городе имени 6 октября», рукотворная голова неожиданно раскрыла рот и буквально перекусила каменную арку над въездом в строящийся микрорайон. Уже этого было достаточно, чтобы вызвать в сердцах очевидцев трепет, но эта ночь преподнесла еще одно испытание на храбрость в лице сотен и тысяч ковыляющих фигур в пеленах, едва различимых сквозь облака песка. - Дави на газ! ‒ не выдержал один из полицейских, мысленно взывая к Аллаху. Патрульный автомобиль сорвался с места за минуту, когда через бордюр перешагнула первая сотня пар перебинтованных ног. Нет, без подкрепления нечего было и думать, чтобы задержать такую толпу.       Каир скоро ответил на этот вызов, но он был связан не с его обитателями и властями. Плато Гиза вспыхнуло в ответ на яростную атаку со стороны пустыни зловещим синеватым свечением. Таким же ореолом покрылись все купола и минареты старого Каира. В тот же час нечто стремительное пронеслось, словно тень, через половину просыпающегося города, пока не достигло Тахрира. Нечто со страшным дребезгом и треском выломало двери и подняло по завыванию сигнализацию всю охрану музея. Решив, что в здание проникли грабители, служба внутренней охраны, естественно, бросилась проверять камеры наблюдения, но не заметили проникновения кого-либо снаружи. Ответ, впрочем, пришел очень скоро из залов второго этажа музея, и увиденное было таково, что часть охранников с ошеломленным видом готовы были сползти на спине вниз по стене, а самый пожилой из них потерял сознание, получив инсульт.       Камеры явили поднимающиеся тела экспонатов, некогда погребенные в Саккаре, Дахшуре, в Долине Царей, в Оксиринхе, в Карнаке и многих других областях Египта. Потемневшие и иссохшие мертвецы один за другим переступали через разбитые осколки, считавшимся прежде непробиваемым стеклом, срывали со стен образцы древних секир и искривленных бронзовых мечей, после чего этот молчаливый сонм восставших из вечного сна побрел по лестнице на первый этаж. - Кто-нибудь, вызовите копов! И скорее забаррикадируйте двери! ‒ завизжал не своим голосом один из немногих охранников, кто еще был на ногах.       Именно в этот момент на районе пропал свет. Казалось, что древний ужас, пробудившийся к противоестественному подобию жизни, неминуемо настигнет их. Но к великому облегчению людей, импровизированный отряд мертвецов полностью проигнорировал живых и побрел через площадь Тахрир в направлении Гизы. Никто из охраны в тот момент не подумал, что им придется вскоре давать объяснению инциденту и отвечать за утрату общенационального достояния. Все были рады тому, что вообще остались живы и невредимы, не считая того горемыки, умершего от остановки сердца.       Но ужас в музее был лишь вершиной айсберга. В тот час на западном берегу Нила творилось светопреставление в локальном масштабе. На пути шагающих мумий фараона войска один за другим поднимались покрытые иссохшими пеленами трупы, погребенные много веков назад в здешних песках. Казалось, сама древняя земля Кемет, возмущенная вторжением чуждых сил, восстала против этого. Забальзамированные костяки пробивали себе путь наверх из песчаных могил, со дна давно затерянных шахт и разрушенных мастаб без различия рода, чинов и знатности. Достигнув поверхности, они обращали взор пустых запавших глазниц на запад, где когда-то были владения злобного бога Сета. Древние пророчества обрели силу. То, что услышал от чародеев еще великий Хуфу, что напоминали мудрецы его преемникам во времена Среднего царства, теперь обрело явь и плоть. Звезды сошлись спустя сорок веков, указывая место и час битвы, которая определит судьбу Кемет.       Шеббсет, узревшей громаду Сфинкса, казалось, уже ничто не могло остановить. Сила, сокрытая между лапами человекольва, влекла и манила её. - Вот и пробил момент! ‒ воскликнула сабасская царица. ‒ Колодец Силы принадлежит мне по праву завоевателя, а с ним и вся эта страна! - НЕТ! НЕ БЫВАТЬ ЭТОМУ! ‒ раздался гулкий голос откуда-то из-под земли.       Скальные породы плато заходили ходуном, пугая слона фараона, а с вершины скульптуры посыпалось каменное крошево. Синий ореол охватил Сфинкса, и луч яркого света пробился снизу к тучам от лап древнего изваяния. - Кто ты, наглец, дерзнувший бросить мне вызов? Покажись! ‒ потребовала багровая от гнева царица. - Тот, кто создал эту страну задолго до твоего прихода… ‒ ответил ей рокочущий голос из недр земли.       Темное доселе квадратное отверстие в скале, скрывавшее пустоту под Сфинксом, вспыхнуло синевато-белым свечением, явив перед Шеббсет величественную фигуру, увенчанную белой короной-хеджетом. На статном и рослом воине, облаченном в пластинчатые доспехи из меди с костяными вставками, находился знак жалящего скорпиона. - Кто… ты… такой? ‒ уже не в гневе, но в удивлении на грани восторга выдала Шеббсет. - Я – первый пророк Амона, сын богини Селкет, дочери Ра, ‒ молвил ей гулким, как штормовая волна, голосом незнакомец. ‒ Я создал эту страну, на которую у тебя нет прав, захватчица! Я Хор-Шелк, потомок богини-скорпиона, не позволю тебе двигаться дальше. Если ты хочешь оспорить мое право на эту землю, тебе придется сразиться со мной! - Если ты хочешь этого, я сражусь с тобой, ‒ гордо изрекла фараон, не отрывая от него заинтересованного взгляда. ‒ Я уйду, если ты докажешь, что сильнее меня. Но если же победа достанется мне, это царство будет моим! - Ты его даром не получишь… ‒ глухо проронил Хор-Шелк, материализовав в правой руке увесистый кистень, усыпанный скарабеями на рукояти.       Тяжелая сандалия с сотрясением ступила вперед от лап Сфинкса. Шеббсет выставила вперед свой жезл, сокращая дистанцию. Королевская битва за обладание троном началась. ---------------------------------------------------------------- [1] Сугавара-но Митидзанэ (845-903 гг.) ‒ японский государственный деятель, учёный и поэт периода Хэйан. При императоре Уда сделал головокружительную карьеру, будучи сыном мелкого чиновника, получил назначение в ректоры Киотского университета. Позже, в 899 г. занял пост «министра правой руки» и получил председательство в Палате Большого государственного совета. Быстрый рост и влияние Сугавара и запланированные им прогрессивные реформы в области госуправления вызвали ненависть столичного чиновничества и части аристократии. Враждебная партия Сугаваре во главе с Фудзивара-но Токихира, всесильным временщиком того периода, организовала против него заговор, добившись сначала его временной и почетной ссылки на управление отдаленной провинцией, а позже и вовсе смогла изгнать с императорского двора. После смерти оклеветанного врагами Сугавара, страну постигла целая серия природных катаклизмов и эпидемий, жертвами которых были в том числе и члены знатных родов, добившихся ссылки Сугавара. Впоследствие это стало основой для легенды о мстительном духе Митидзанэ, оскорбленного несправедливой ссылкой и очернением доброго имени. Арты к главе: (1) Урваши (и Айрджуна): https://chillywilly.club/uploads/posts/2023-03/1678558795_chillywilly-club-p-urvashi-apsara-art-demiart-devushki-64.jpg (2) Схватка богов: https://i.ytimg.com/vi/4zm2Zk5eMys/maxresdefault.jpg (3) Духи Шибальбы: https://i.pinimg.com/originals/cb/8b/6b/cb8b6b9e0519544e23a015c63247d07c.png