Under pressure

Мокрый снег летел в глаза. Было начало декабря, противно, сыро, промозгло. На площадке скопилось достаточно тележек, которые нужно собрать и оттащить обратно в торговый центр. Народу сегодня много. Сюда не ходят пешком – нагружают большие телеги, довозят до багажника автомобиля и бросают ненужную им громоздкую неповоротливую вещь. Витя провожал взглядом счастливцев, которые выходили из теплого супермаркета, садились в не успевшие остыть автомобили и уезжали по своим делам. Парень глянул на цифровое табло и поежился – его рабочий день в разгаре, а значит, желанного тепла еще долго не будет. Выходной, как он ненавидел выходные. Это для других суббота и воскресенье праздник, а для него – кошмар. Нескончаемая толпа лишает его возможности побывать в тепле хоть недолго. То ли дело в будни, особенно с утра. Когда разгрузка трейлеров еще не начинается, а посетителей не так много. Всего несколько выходов за час, чтобы собрать эти ненавистные телеги. Витя подул на озябшие руки, обмороженные несколько лет назад – нитяные перчатки их не спасали, – и принялся за работу. Черный внедорожник обдал его потоками мокрой грязи. Витя знал эту машину – на ней ездил управляющий магазина. Вообще-то, по выходным он бывает нечасто, обычно справляется зам или старший менеджер, но изредка появляется и сам. Павел Николаевич Звягин. Холодный, надменный, жесткий, расчетливый руководитель. Сам Витя общался с ним всего однажды, при приеме на работу – управляющий как раз зашел в отдел персонала, не удостоив кандидата на должность старшего помощника младшего грузчика даже взгляда, просто бросив неразборчивое приветствие. Парень запомнил аромат дорогого парфюма, который шлейфом тянулся за мужчиной. Витя вздохнул, потому что ничего другого не оставалось – не будешь же выяснять отношения с самым большим начальником. Кроме того, он промок намного раньше. Павел вышел из машины и смерил Витю взглядом. – Прошу прощения, не специально, – бросил он и скрылся в здании. Витя пожал плечами – надо же, извинился. Да это из области фантастики – однажды он слышал, как досталось заместительнице управляющего, бедная женщина плакала навзрыд, а она отнюдь не кисейная барышня – двадцать лет в торговле закаляют характер. Витя подтянул еще две телеги и начал толкать тяжелый поезд к служебному входу – рабочий день еще не закончился. *** Попасть в тепло удалось только часам к одиннадцати. Ноги промерзли, хлипкие ботинки не согревали, а к концу дня Витя обнаружил подозрительное хлюпанье. Так и есть: непрочная подошва отвалилась, заставляя ступать чуть ли не босыми пятками. – Блядь! – Что, Витек, приключилось? – Петрович, над всеми грузчиками начальник, сидел на стуле, ожидая, когда закипит чайник. – Да вот, подошва... – Витя махнул рукой. – Заклеить бы... – Не-е, это уже не поможет, – авторитетно кивнул Петрович, – твои тапочки для покойников предназначены – одноразовые. Новые надо – дешевле будет. Вчера ж зарплату получил. Денег на новые взять было неоткуда. Зарплата действительно была только вчера, но давно уже распределена. Большая часть уходила на оплату съемной квартиры. Скажете, барство, можно бы и в общаге пожить студенту? Да и он жил. Первые два курса жил. Без претензий делил комнату с другими четырьмя студентами. Неприятность случилась в конце прошлого года, когда у одного из его соседей пропал новый смартфон. В результате длительных поисков, криков и ругани гаджет нашли. И нашли в Витиной сумке. Доказывать, что он не брал, парень пытался, но против очевидного не попрешь. Соседи верили своим глазам, а не Витиным словам. Поскольку вещь нашлась, обошлись без полиции, но дали понять, что в родной общаге ему лучше бы не появляться совсем. Витя смог найти комнатушку в квартире на окраине города. Но это полбеды, слух по университету расползся быстро, и очень скоро его начали сторониться, как прокаженного, а потом и в открытую кидать оскорбления. Денег резко стало не хватать – до университета приходилось добираться на электричке и автобусе, и поездка туда-обратно стоила прилично и больно била по Витиному кошельку. Он тогда жил на стипендию и случайные подработки, еще и отсылал часть заработанного маме в деревню. Теперь же сюда добавилась плата за жилье. Делать нечего, работа была нужна постоянная. Единственное, что могли предложить студенту-второкурснику, не имеющему модельной внешности, остро подвешенного языка и приличного образования – это таскать телеги в торговом центре. Грузчик на побегушках. Как бы красиво его должность ни именовалась в официальном перечне, суть оставалась той же. Девушка из отдела персонала недоверчиво взирала на неказистого студентика, роста чуть выше среднего, с растрепанными отросшими волосами, по которым плакала хотя бы самая дешевая парикмахерская, в поношенных джинсах, свитере и кроссовках. – Вы знаете, Виктор Владимирович, грузчик – это тяжелая физическая работа. Вы уверены, что справитесь? – Уверен, – кивнул Витя. А что, он выносливый. Да и зарплату предлагают немаленькую. По его меркам, конечно. Кто-то за такую не то что с кровати не встанет, даже глаз не откроет. Пока сессия да каникулы, Витя справлялся. Хватало и на квартиру, и на помощь маме. Себе-то немного нужно, да еще Петрович помогал студентику: просроченные продукты не всегда возвращались поставщикам и кое-что из этого неликвида перепадало и работникам почти даром. Пару раз, правда, Витя получил отравление со всеми вытекающими, но отказаться от искушения сэкономить не мог. Хуже стало осенью. За лето страсти не улеглись, и, придя в университет второго сентября (первого он работал, знал, что все равно будет одна торжественная часть, а пропускать смену ой как не хотелось), Витя снова столкнулся с глухой стеной презрения. Первую неделю он изворачивался – отпрашивался на работе, сбегал с пар, в результате оказался в опале с обеих сторон. А потом вопрос встал ребром – или, или. Витя подумал и перевелся на заочное. Со стипендией пришлось попрощаться, зато сохранял работу. Да и на проезде экономил. Сейчас он смог накопить небольшую сумму, чтобы порадовать маму на новогодние праздники, не бог весть сколько, но хватило бы. А теперь – или подарок и застолье, или теплая обувь. А после Нового года еще и сессия, то есть работы будет меньше и, соответственно, зарплаты. – Ох, молодежь, все пьянки-гулянки, нет бы о семье подумать... Витя проглотил несправедливое обвинение – уж к нему-то оно применимо с точностью наоборот. Он алкоголь вообще не воспринимает, организм, как у эскимоса – уносит на счет раз. Но лирика лирикой, а с ботинками надо что-то делать.