C'Est la Vie, mon Cher...

Возможно, это мнимое послание слыло происком коварных агентов ее родного, некогда горячо любимого брата… Анна отныне не знала, кому в своей жизни могла доверять. Наполеон после недавнего скандала стал являться к ней крайне редко и заметно похолодел. Видимо, объятия столь многочисленных любовниц служили ему исправную «службу» и без забытой супруги… Ах, значит, он действительно женился не на ней, а на брюхе! На её способности к деторождению! Осознавать это было невыносимо даже не по вине гордости, но из-за уязвлённой, но по-прежнему сильной любви. Зачем он так сильно вскружил ей голову? Зачем в порыве страсти шептал такие завораживающие, нежные слова на итальянском? Зачем заставил обожать себя до безумия? Мари-Анн лежала на кровати, заходясь в рыданиях. Императрицу не сумели развеселить даже нелепые речи служанки о том, что все будет хорошо и что повелитель Европы всего лишь немного зол на самого себя, а потому, следовательно, и старается уединяться… Хорошо было бы, если так! Но «уединялся»-то Бонапарт не один… Может, взаправду стоило принять предложение Александра и бежать в Россию? Нет, глупости! Она бы умерла в дороге от тоски и удушающих оков совести… Две больших слезинки скатились по пылающим щекам дамы и та поспешила поднять голову, учащенно хлопая влажными ресницами. Плач тут не поможет… Но есть ли какое-нибудь средство от столь ехидных усмешек Провидения? Дверь открылась и в помещение кто-то вошёл, явно стараясь не создавать лишнего шума. Мари-Анн теперь уже было все равно, даже если бы это был сам дьявол (по крайней мере, она так считала)! Императрица медленно подняла голову, стараясь сдержать слезы и обернулась… Перед ней стоял, застыв прекрасной статуей, Бонапарт, облачённый в простой черный фрак. Мужчина, не произнося и слова, присел на кровать рядом с женой и нежно провёл рукой по её щечке, заставляя мысленно взвыть от радости. Что он хочет ей сказать? Какие цели преследует? Анна не верила и не слушала саму себя… Извечно стремительный ход мыслей мужа пугал Романову, заставляя трепетать всем естеством, но внешне девушка никоим образом этого не выказывала. Ее личико было все таким же красивым (небольшой синяк на щеке затянулся довольно быстро благодаря мазям), глаза все так же блестели, а губы…пылали, словно сочные, алые ягодки… — Анна, вы плакали… Pourquoi, mon cocotte*? — любовно прошептал император Французов, бросая даму в жаркие объятия страсти. Она пыталась подавить в себе желание поцеловать его, повиснуть у него на шее, отдаваясь сладостному танцу любви, но Аннушке нужно было сначала разобраться и с ним, и с собой. Она не собиралась быть игрушкой монарха, которую сначала ласкают до упоения, а потом небрежно швыряют в темный угол! — Это не важно, Сир, — холодным тоном ответила Княжна, переводя горящий взор на заваленный бумагами секретер. Император резко выпрямился и устремил на неё взгляд, полный недоверия, который она почувствовала на себе буквально сразу же… Не пытаться ли он прожечь в ней дырку? Ох, одновременно этот человек внушал ей величие, страх и истинное восхищение… В её мыслях плескалась боль, но сердце верило. Верило и обожало. Слепо, трепетно, неизбежно… — Для меня важно…- заверил Наполеон с ребяческим рвением и тепло улыбнулся, поистине с братской нежностью обнимая женушку за плечи. Анна хотела вывернуться, но оказать сопротивление означало бы испортить столь переменчивое настроение корсиканца. Ко всему прочему… Бонапарт хотел ей что-то сообщить девушки прерывать его было бы опрометчивым деянием.- Я знаю, что вы испытываете в данный момент. Приблизительно, но знаю… Ощущение, будто тебя живьём привязали к вертелу и заставили гореть на медленном огне, не так ли? Уязвлённая гордость и обиженные чувства — что может быть хуже? — Действительно, моя гордость изрядно пострадала. Что до обиженных чувств… Мои чувства не гаснут за такой ничтожный срок! Впрочем, вы соизволили превратить мою любовь в какую-то дикую охоту за…плотскими утехами… Ваше Величество, безусловно, в праве так поступать. Ведь, любовь, молитва и война всегда начинаются прекрасно, а заканчиваются ужасающими последствиями! Наполеон сидел тихо, заворожённо слушая и, видимо, принимая все обвинения дамы, как должное. Он был сейчас похож не на правителя Европы, грозного гения, чьё имя заставляло дрожать целый континент, а на школьника, которого отчитывают за мелкие проступки. Какой он милый... Мысль прокралась в голову императрицы воровато, по-предательски и вынудила смолкнуть, засмущавшись. Внезапно Анна почувствовала, как горячая волна пробежалась по её телу вниз по позвоночнику... - Oui... Une guerre commence dès une allégresse et un bravés chansons, et expire unefête un décès**!- после непродолжительной паузы выпалил Наполеон и закрыл глаза, как закрывает подстреленный орёл. Ей стало жалко императора Франции. Впервые русская подумала о тех великих гвардиях, которыми он командовал, о тех жутких пейзажах, которых он постоянно "имел честь" лицезреть... Страх и кровь... Может ли простой смертный выдержать подобные муки? Анне хотелось отвернуть от него смутные думы, успокоить, прижать к себе. О, что она ему наговорила?! Только подумать,- какую рану нанесла! - Ваше Величество... - Анна, ты скажешь все, что хочешь, но сперва выслушай меня...- Бонапарт лихорадочно сглотнул и ещё раз провёл чувственными пальцами по её щёчке, именно там, куда недавно пришёлся его удар. Он рассматривал кожу девушки, слегка прищурившись, словно пытался увидеть там что-то интересное... Только едва заметное синее пятнышко.- Прости меня за это, ma fleur***... - Я уже давно простила...- Мари-Анна говорила совершенно искренне. Это можно было прочитать в глубоких, хрустальных глазах девицы, которые она теперь слегка прикрыла, ломая всякое волеизъявление, направленное на дела сердечные.- Однако, простила именно "это", Ваше Императорское Величество... - За что же я ещё должен извиняться? - Хотя бы за то, что... За графиню Валевскую! Наполеон нахмурился, а затем вскинул брови. Императрице на мгновение показалось, будто вновь все прийдет к скандалу, что, в свою очередь, ничем хорошим не будет увенчан... Но он лишь расслабил спину и взял вздрагивающую ручку супруги в свою, покрывая легкими поцелуями. А потом рассмеялся... Будто "глупая" ревность жены доставляла ему наслаждение. За эти тринадцать дней она похудела и стала дерганой из-за всех тех неистовых переживаний и постоянных стрессов, а он... - Какие же вы, русские...собственницы!- фыркнул от хохота Бонапарт, а после бережно обнял супругу. Девушка уткнулась носом в его плече, ещё напрягая всевозможные мышцы.- Разве, тебе не известно о том, что Мария Валевская не далее, как три дня назад отправилась в Варшаву? ***** Яд? Чушь! Она просто устала...очень. Судьба уже пыталась сломать ее изнеможением - она всегда вставала и шагала дальше. Почему же теперь конечности категорически отказываются служить своей госпоже? Голова раскалывалась на части... Да и не мудрено! Не положить в рот и кусочек еды со вчерашнего утра! Анна пыталась заставить себя съесть хотя бы что-то, но даже чудесное, воздушное безе казалось ей отвратительным. К чему ей вся эта комедия? Возможно, дабы обратить на себя внимание? Нет, ей просто нужно было отвлечься от окружающего мира. Почувствовать себя по-настоящему свободной, а не рабыней, чьё истинное название тщательно вуалировали. С помощью служанки облачившись в серый костюм для верховой езды, императрица наконец-то вздохнула с облегчением... Конечно, сад - не самое подходящее место для конных прогулок, но её супруг, по всей видимости, его одобряет. Белесоватое небо изредка поблескивало тучками. Воздух был тяжелым, словно земля готовилась к сильнейшей буре... А душа пела. Пела, когда Аннушка Павловна смотрела на гарцующего белого жеребца редкой австрийской породы, которого привезли в Париж специально для неё. Какой красавец... И она вот-вот его оседлает! Неподдельное счастье! Мари-Анн обернулась, увидев, как перед императором в ряд выстроились принцы и герцоги в расшитых золотом мундирах. Заглядение да и только! Дама очами отыскала в толпе Monsieur Rovigo-Savary и le Marquis de Caulaincourt, и только после, поняв, что и она, и Бонапарт под надежной защитой, потянулась ножкой к стременам. Девушка непринужденно пришпорила скакуна и погладила животное по холке... Романова готова была улететь хоть на край света, а потом также быстро вернуться обратно... Восхитительный конь. Просто великолепный и вполне достойный имперской короны конь! Быть может, её мечты не такие уж и "несбыточные"?