cry baby

      Черная машина проезжала мимо заученных магазинчиков, что пролетали с молниеносной скоростью за тонированными стеклами. Вот магазин мороженного, где Мелани в детстве каждый день по пути в школу покупала пломбир. Она помнит даже сладкий запах, витающий в воздухе маленького помещения. Вывеска с красными яркими буквами исчезла со своего места, да и весь вид магазина был современным, а не как десять лет назад. Не было старой двери, покрытой третьим слоем белоснежной краски, которую приходилось обновлять каждые пол года. Былые цветочные клумбы, засаженные белыми розами, которые обрывали то прохожие, то дети с соседних домов, превратились в пустые скамейки.       Мелани оперлась головой о стекло, витая в облаках, и лишь изредка смотря на пейзаж за окном машины. Магазинчик мороженного остался позади еще две улицы назад, но девушка только-только очнулась от былых воспоминаний. Сколько она не была в родительском доме, где провела большую часть своей недолгой жизни? Может неделю, может месяц, нет, эти пять лет дают о себе знать при каждом взгляде на какой-либо дом из детства.       Посмотрев в окно вновь, хотя героиня говорила себе, что прошлый раз будет последним, певица заметила дом когда-то близкого друга — заброшенное здание с выбитыми окнами, исчезнувшей входной дверью и почти развалившегося фасада.       Через пару — тройку зданий будет тот самый, белоснежный дом, некогда маленькой девочки, что даже не думала о популярности. Дождь, начавшийся минут десять назад, оставлял свои капли на стеклах автомобиля, поэтому девушка не смогла насладиться моментом ностальгии, выходя из авто. Ее волосы намокли, пока Мелани шла к входной двери, что в детстве казалась гораздо больше. Вот и раздался оглушающий душу, но одновременно тихий, кажущийся робким удар по массивной двери, ведущей глубоко внутрь дома с темными занавесками на окнах.       Дверь открылась под влиянием руки фарфорового цвета. «Опять это взгляд» — Мелани встретилась с глазами, что так любила когда-то. Раньше они излучали огромную любовь материнского сердца, но теперь в них застыли голубые льдинки. Некогда девочка, теперь взрослая девушка двадцати одного года видит этот взгляд, который ранит ее глубоко в душе. Мелани улыбнулась приветливо-натянутой улыбкой:       — Привет, мама.       Женщина так же улыбнулась, пропуская противный взгляд через слабое тело напротив. От нее пахнет алкоголем и дешевыми сигаретами, как обычно: — Я тоже рада видеть тебя, милая моя.

***

      Семейный ужин. В любой семье он представляет собой застолье с каждым членом этой родословной за огромным столом с белоснежной скатертью. Они веселятся и смеются, дарят другу заряд положительного настроения, ласку и любовь. Там, в идеальных семьях, каждый любит младшего и уважительно относится к старшему. Но семья Мелани никогда не была идеальной, даже наоборот — являлась исключением среди великолепных семей этого квартала, что едят на завтрак тосты с сыром.       Семейный ужин в стенах этого дома слишком странный обряд, который так и не изменился со времен проживания плаксы здесь. Все осталось прежним — мать, сидящая с краю и пьющая красное вино из любимого бокала, а ее муж — не являющийся отцом обоих детей, но упрямо верующий, что подросток и девушка напротив ничего не знают об этом — как обычно разрезал очередной кусок приготовленного мяса. Атмосфера слишком хмурая, как погода днем в городе. Царило чувство, что в любой момент молния разорвет воздух, а холодный дождь из-под люстры на потолке намочит головы хозяев. Был слышен звук столовых приборов в умелых руках.       Последняя вилка опустилась на салфетку рядом с грязной тарелкой. Больше половины блюд, приготовленных мамиными руками, остались нетронутыми. Младший брат Мелани сразу поднялся со своего места, отодвигая стул с громким скрипом по деревянному паркету. Атмосфера накалилась еще больше, когда за праздничным столом осталось трое — мать с отчимом и маленькая девочка, которую никто никогда не понимал. Она превратилась во взрослую Мелани Мартинез, чье имя стало известным в стране и за ее пределами.       — Увидемся завтра, Мелани, — ее имя в произношении отчима звучало слишком неприятно, что хотелось закрыть уши теплыми руками и запереться в комнате сверху, что девушка и сделает в следующие пять минут. Звук ее уверенных шагов раздался по ступеням винтовой лестницы, что вела напрямик к единственной комнате на втором этаже. «Видимо они здесь не убирают» — на перилах скапливается третий слой пыли, а ручка межкомнатной двери была неприятно грязной и липкой. Весь вид ее старой комнаты вызывал отвращение, а не теплое чувство чего-то ближнего и родного, а все из-за запущенного состояния помещения.       Внутри стояло совсем немного мебели: одинокая кровать, пустынный стол и старый деревянный шкаф, на котором не висели плакаты и вырезки из газет с изображениями любимых певцов и артистов. Мелани вошла внутрь. В воздухе было не меньше отравляющей пыли, чем на остальных предметах, поэтому у нее началась аллергическая реакция — постоянный кашель, разрывающий легкие и глотку. «Сегодняшний вечер потрачу на уборку. Спать тут невозможно» — гостья, по совместительству родная дочь одного из хозяев, была крайне недовольна, что ее комнату не могли подготовить к ее приезду, и хотя бы на сотую долю облегчить пребывание здесь. Она не хотела сделать и один шаг навстречу этому дому.       Любви к этому месту, а тем более к его хозяевам частного дома у девушки уже давно нет, скорее ненависть и крошечное чувство справедливости, дающее надежду на месть. Но она прекрасно понимает, что не сможет совершить это, не сможет видеть слезы матери или отчима, пусть эти люди и принесли слишком много боли ей самой.       На прикроватной тумбочке фотография маленького ребенка, что счастливо улыбается. В человеческих руках от нее исходит холод, но на лице появляется такая же улыбка, лишь пропитанная сочувствием. Мелани хотела только лучшего для младшего брата, поэтому давала родителям еще один последний шанс вырастить одного ребенка в любви и спокойствии, как подобает идеальной семье.