***
Сказать — одно, сделать — другое. Мэг могла сколько угодно внушать себе, что при должном усердии мысли о случившимся покинут её, но на самом деле с каждой минутой она думала об этом всё больше и больше. Странными были даже не воспоминания, о которых она, хоть и молила себя не думать, но всё равно восстанавливала картину до мельчайшей детали; странным было ноющее чувство, влекущее девушку за собой. Снимая одежду после душа, Мэгги невольно провела ладонью по гладкому плечо и замерла, представляя, как мог бы коснуться её Эрвин. Мотнув головой, Мэгги наспех залезла в кровать. Но даже натянутое до макушки одеяло не спасало её от мыслей. Стоило лишь подумать о майоре, как всё внутри сжималось, а дышать становилось трудно. Вопреки собственным усилиям, Мэгги всё равно вспоминала те ощущения, что наваливались на неё от его прикосновений. Сильные руки Эрвина, крепко удерживающие её, горячее дыхание, требовательные поцелуи… Мэгги заёрзала в постели. Как же ей хотелось вырвать собственное сознание и стереть из него все эти моменты! Мэг искренне презирала себя за учащённое дыхание и приступы эйфорического возбуждения. Нет. Нет. Нет. Не думать об этом. Она не понимала, что с ней творится. Тело отказывалось слушаться, а мозг сам воспроизводил фрагменты из памяти, которые Мэгги отчаянно хотела стереть. И это — как назло! — было в канун вылазки. Как же не хотелось Мэгги Хлоиц оплошать там, вне Стен, из-за того, что её рассудок подчинён столь безобразным мыслям. Утром, натягивая узкие брюки, Мэг невольно касается бёдер и вздрагивает, как от удара током. Откуда в ней это, чуткое, живое? Мэгги проводит тыльной стороной ладони по гладкой коже между ног и задыхается от её мягкости. Ей вдруг становится до жути приятно касаться своего тела и ощущать его податливую текстуру. Проглатывает горькую слюну и молча смотрит на своё отражение в овальном зеркале на стене; низкая, самая низкая в выпуске, маленькая грудь похожа на круглые яблоки, аккуратный пресс, широкие бёдра и довольно крупная задница, из-за которой фигура Мэгги казалась слегка полноватой, крепкие ноги, обтянутые форменными брюками. Она подносит ладони к груди и пальцами обводит ореол розового соска, чувствуя, как дыхание становится тяжёлым. С каких пор… С каких пор она может смотреть на себя и не ощущать отвращения? Что в ней изменилось, святая Роза? Тоже мрачное лицо, усыпанное некрасивыми веснушками, те же лохматые короткие волосы, что падали на это чёртово лицо, странная, совсем непривлекательная фигура. Ничего в ней не изменилось, но почему-то Мэг больше не испытывала жгучего чувства вины за свою внешность. И это новое ощущение так испугало Мэг, что она с ужасом бросилась к шкафу в попытках найти вещи и немедленно прикрыться. Когда её тело было в безопасности [куртка застёгнута], в спальню вошла Иса. — Шесть часов, — простонала она, подавляя зевок. — В ванную очередь такая, будто в последний раз… — запнулась. Потому что: правда может быть в последний. — Не хочу нагнетать, — мягко произнесла Мэг, — но многим страшно. Это ведь наша первая нормальная вылазка. — О-о-о! Неужели и ты боишься? — в глазах Исы плясали дьявольские огоньки. Кажется, эта малышка вообще ничего не боялась. — Боюсь, — кивнула Мэг. — Мне кажется… — она печально усмехнулась, — я недостаточно готова. — С ума сошла. Ты тренировалась как ненормальная. У тебя мотивации и амбиций больше, чем у нас всех вместе взятых. Мэгги, если ты не готова, то никто не готов! Хлоиц не ответила. Ей очень хотелось сказать, что физически, возможно, она готова, но что делать с шальной головой? Что может тело, когда рассудок столь безумен? Если все мысли поглощены только… — Эрвин Смит собирает всех на построение! — крикнул кто-то, проходя по коридору мимо их спальни. — Срочно! Всем собраться внизу! Не забываем снаряжение! Дверь раскрылась, и в комнату вошла Шавон, она уже была в полном боевом облачении, а на шеи висело полотенце. — Тренировалась? — тихо спросила Иса, пытаясь убрать неловкость между подругами. — Да. С утра навернула сотню кругов. Шавон подошла к своей кровати и, скинув полотенце, достала из-под подушки тугую верёвку и быстрым движением перевязала волосы так, что длинный хвост был закреплён на макушке, образуя петлю. Наблюдая за её механическими движениями, Мэгги ощущала только сильное биение сердца. Она глубоко вздохнула и выпалила одними губами: — Янехочустобойругаться. — Что? У Шавон, оказывается, строгий пристальный взгляд. Мэг нервно сглотнула. — Ты — моя лучшая подруга, не смотря ни на что. Пожалуйста, не злись на меня. Я — эгоистичная дура, которая слишком много на себя берёт. И я… — Не надо, — криво улыбнулась Шавон. — Ты не изменилась, Хлоиц. Люди не меняются, если их избить. Вообще, тут должна извиниться я. Не надо было… Но что сделано, то сделано. — Она наклонилась и протянула руку. — Предлагаю пожать друг другу руки и мирно разойтись. Я сделала тебе больно, я была ужасно зла на тебя и не понимала, что творю. Но, будем честны, последние годы ты изображала мою мамочку и заигралась. — Ч-чёрт, — простонала Мэгги. — Ты не понимаешь! Я не хотела унижать тебя или слишком опекать. Я просто хотела защитить тебя… — она бросила взгляд на Ису, — вас… У меня нет семьи. Вы же знаете, что я потеряла всех на Пожаре. Теперь у меня есть только вы двое, и как вы не понимаете: я готова погибнуть, но спасти вас?! — Ебанутая, — прошипела Шавон, хватая Мэг за ворот куртки. — Не у тебя одной есть чувства. Не ты одна переживаешь за других. Считаешь, что нам будет хорошо, если ты сдохнешь, защищая меня или Ису?! Тёмные глаза невольно расширились. Мэг ощутила, как из её лёгких в миг выкачали воздух, и теперь она могла только по-рыбьи шевелить губами. — Но это мой путь! — прошептала она. — Я должна защищать вас… На плечо опустилась рука, мягко сжимая его. Иса подошла ближе и, склонившись, внимательно посмотрела Мэгги в глаза. — У меня тоже нет никого, кроме вас. Ты мне как сестра, Мэгги. Я не помню ни лица, ни имени своих родителей, и поэтому во всём мире для меня нет никого роднее, чем ты. Да я умру, если умрёшь ты. — Н-нет, — простонала Мэг. — Замолчи. Не говори так, не н-надо… — Вам, что, особое приглашение надо? — разбивая столь трогательную картину, поинтересовался Майк. — У нас уже две минуты как построение. А ну, встали и пошли!***
Толкая друг друга, девочки вышла на площадку. Утреннее солнце заполнило двор мягким золотистым сиянием, и приходилось щуриться, смотря вперёд. Стараясь пройти максимально незаметно, рядовые протиснулись мимо стен корпуса и заняли места в самом дальнем ряду. Мэгги облегчённо выдохнула, искренне надеясь, что никто не заметил их позорное опоздание. Пока Шадис, чеканя шаг вдоль строя, кричал что-то про верность королю и человечеству, она смогла на всякий случай проверить амуницию: клинки заточены идеально, баллоны полны газа, одежда нигде не жмёт и не сковывает движений. Подняв взгляд вперёд, Мэгги увидела приготовленных лошадей, — после построения они сразу поедут через город и выйдут за Стену. Не будет времени на философские разговоры и сомнения. Девушка обречённо вздохнула. Ну вот, Хлоиц, твоя первая, настоящая вылазка. Ты так долго к ней готовилась, отдала практически всю себя ради этой сумасшедшей мечты. Сейчас у тебя есть всё, о чём ты так грезила: место в Легионе, боевая форма… почему тогда тебе не радостно? Мэг покачала головой и повернулась к Исе. — Эй. В прошлом, когда они были в кадетском, их болтовня во время утреннего построения сводила инструктора с ума. — Ась?.. Чего тебе? — Выживи, ладно? — улыбнулась Мэгги, хотя на глаза выступали колючие слёзы. — Можешь потом кричать и злиться на меня сколько хочешь, но главное — выживи. — Ой, ну я подумаю, — насмешливо произнесла Иса. — Столько мороки… — Иса! — усмехнулась Мэг. Они переглянулись и захихикали громче, чем следовало. И весь строй разом, как по команде, развернул головы и уставился на них. Ощутив на себе пристальное внимание, Мэгги вмиг покраснела и пробурчала что-то про извинения, но, кажется, было поздно, и её нерадивое поведение вызвало вполне законное осуждение у офицеров. — Рядовая Хлоиц, — устало начал Эрвин, неторопливо приближаясь к ней. — В мире много вещей, что могут меня развеселить. Но почему-то нет ни одной, что рассмешила бы меня на боевом построении перед выходом за Стены. Мне даже любопытно… — он уставился на неё небесно-голубыми глазами, и Мэг ощутила, как ей стало невыносимо жарко. — Поделитесь своим весельем? — Это нервное, — защищая подругу, выпалила Иса. — Честное слово, сэр, это нервное! Он посмотрел на Ису и медленно, словно обдумывая её слова, кивнул. — Допустим. Но всё-таки настоятельно рекомендую вам обеим внимательнее слушать инструкции и не отвлекаться. Ещё несколько шагов и он, минуя всех, удивлённо смотрящих на офицера, подошёл вплотную к Хлоиц. Девушка, чувствуя на себе его пристальный взор, могла лишь кивать, опустив глаза вниз: и, увы, не от стыда, а от того, как дико стучало сердце, когда он был рядом. — Вам это ясно? Как же сводит с ума его бархатный голос, строгий и звонкий. Как же невыносимо просто существовать, когда он смотрит, столь внимательно изучая каждый жест. — Я не слышу ответа, Хлоиц. — Д-да, сэр, — пропищала она, краснея как помидор. — Мне всё ясно. Камушки скрипят под подошвой его сапог. Мэг перестаёт дышать, а Эрвин, делая к ней ещё один чёртов шаг, опускает руку на ремни, расположенные вокруг грудной клетки. Мэг вздрагивает: у неё перед глазами становится темно, а колени начинают дрожать. Что… что он делает?! Она взволновано облизывает губы. — Ослабьте здесь, — равнодушно рекомендует Смит. — Этот ремень сильно перетянул вам грудь и будет мешать вовремя полёта. Мэгги выдыхает, едва не падая в обморок. Ей кажется, что ремень действительно слишком сильно давит и мешает дышать. Или дело в Эрвине Смите, что до сих пор стоит рядом? Но, когда он всё же отходит, возвращаясь вперёд, туда, где стоят прочие офицеры, откуда-то из строя слышится ехидный шёпот Катерины Мюллер: — Не знаю, как вам, а мне вот любопытно, откуда майор знает, что наша ненормальная не плоская как дерево.