Вампир из Трансильвании

      На следующий день, бродя по Брашову с зажатым путеводителем в руке, я размышляла о том, что делала бы, если бы в моём распоряжении было неограниченное количество лет. Хотя я и не была уверена, живут ли вампиры вечно, но от загадочных реплик Влада так и веяло столетиями или, может быть, даже тысячами лет.       Пожалуй, нет, всё-таки не тысячами. Владу, конечно, было далеко до среднестатистического мужчины, особенно теперь, когда я знаю правду, но если закрыть глаза на некоторые его особенности, то он выглядит довольно современным. Почти нормальным.       Если бы не эти его взгляды, долгие и мрачные, не эта его манера говорить — немногословная и туманная, не его лицо, будто покрытое едва ощутимой тенью или, может быть, тьмой, он бы с лёгкостью затерялся в толпе. С таким количеством и разнообразием вкусов и стилей в наши дни, мужчина в тёмных одеждах со слегка отросшими волосами попросту не может бросаться в глаза.       И всё же, чем больше я на него смотрела, тем яснее понимала, что он притягивает взгляд помимо воли и без явной причины. Несколько раз я пыталась оглядеть его критически и разобраться, что именно в нём привлекает, но каждый раз разделяя его внешность, манеры и речь на отдельные составляющие, приходила к выводу, что он довольно обычный. Может быть, немного странный. Может быть, даже фрик…       Что-то было в нём загадочное, думала я — и тут же презрительно качала головой оценивая собственные умственные способности.       Ещё бы, Сашка, он же вампир! Куда уж загадочнее.       Должно быть, те сказки, которые рассказывали о сверхъестественном обаянии и гипнотической притягательности вампиров имели здравое зерно. Должно быть, я, будучи просто человеком, чувствовала нечто выходящее из ряда вон, но никак не могла охватить эту тайну, чётко определить её границы.       Влад был каким угодно, только не обычным.       Иногда он выглядел до боли просто. Например, когда мы встретились впервые, он действительно походил на самого обычного человека, попавшего в неприятности. И на следующий день, когда мы немного поболтали на кухне, он был более чем нормален. Под конец, правда, достал меня и вроде бы нахамил. Но зная его так, как сегодня, я могу с уверенностью сказать, что он изо всех сил пытался вести себя приветливо. Наверное, старался быть благодарным и не пугать меня зря. Тогда у нас с ним, как оказалось, был самый содержательный разговор.       А потом всё изменилось.       Я забралась в его дом, пыталась засунуть свой нос куда не следует и поплатилась за это, вляпавшись в неприятности.       Нет, об этом я думать не хотела.       Если бы я жила сотни лет, то, наверное, побывала бы во многих странах и выучила бы множество языков, научилась готовить блюда из всех популярных кухонь мира, играть на пианино и в шахматы, делать массаж, ездить на борде — хоть по снегу хоть по волнам, и ещё много-много всего на свете.       Кстати, Влад, возможно, тоже мог многое уметь. Надо поинтересоваться при случае. Правда у меня столько важных вопросов, а румын упрямится выдавать мне секреты, даже зная, что я ни с кем не поделюсь и скоро всё равно всё забуду!       Мне вдруг на секундочку стало жаль вычёркивать это приключение из своей жизни. Скольким выпадала возможность повстречаться с настоящими вампирами и пережить это? И даже сохранить свою кровь при себе. Мне выпал удивительный шанс и именно этим, должно быть, был смущён мой разум. Но я уже решила, что гораздо безопаснее будет всё забыть и вряд ли мне стоило менять решение. Одно дело чего-то хотеть, другое — действовать разумно и взвешенно.       Мне часто бывает очень сложно примирить два противоборствующих желания, но сейчас я действую в собственных интересах, которые оценивались ни много ни мало в целую жизнь. Так что мне вряд ли стоило рассуждать на эту тему. Зная себя, я чего доброго ещё захотела бы поупрямиться и сохранить свою память и знания, пусть и скудные, при себе.       Нет, хватит неприятностей, Саша, — уверенно осадила я себя.       В кафе, где меня уже стала узнавать официантка, я освежила содержание пьесы — слава интернету. Держу пари, что Влад ещё может прицепиться по поводу того, что я, не зная румынского, потащилась в театр. Я не собиралась давать ему такую возможность.       Канва сюжета заслуживала тщательного внимания — чего там только не было: дружба, любовь, ревность, предательство, бегство, смерть, сожаление и ещё море человеческих чувств под прицелом шекспировского микроскопа.       Завибрировал мобильник.       — Да, — подняла я трубку, видя номер, который внесла в список контактов накануне.       — Ты всё ещё в кафе? — спросил Влад.       — Ага.       — Почему так долго?       Бросив на часы взгляд, я поняла, что немного засиделась, но говорить о причине не собиралась.       — Объедаюсь пирожными.       Влад молчал.       — Ладно-ладно, уже выхожу.       На улице я огляделась, но Влада нигде не заметила. Похоже, он ходил где-то поблизости, если знал, что из кафе я не выходила.       Только сейчас ко мне пришла мысль, что всё то время, что я гуляла по Брашову и проводила в кафе, Влад без отдыха следовал за мной. Интересно, вампирам знакома усталость или я зря переживаю?       После обеда я вновь бродила по Брашову, битых четыре часа. И, наверное, под конец своей бесконечно скучной прогулки, могла поклясться, что мы с Владом страдаем ерундой и Этьен не объявится ни по чью душу.       К счастью, день мог быть спасён.       Мы не собирались возвращаться домой, договорившись, что после прогулки я сразу отправляюсь в театр, а он явится отдельно, заранее забрав билет. Так что я сначала направилась к машине, чтобы переодеться.       Для похода в театр или на всякий другой официальный случай у меня было платье, чёрное, до колен, с рукавом три четверти, расшитое бисером вокруг v-образного выреза. Оно мне очень нравилось и я была рада, что смогу воспользоваться им хотя бы единожды, раз уж Рождество прошло совсем не так, как я планировала, а в Новый год не было никакого настроения наряжаться. Переодеваться в машине было не очень удобно, но я включила печку и подождала, пока запотеют окна. Затем с трудом натянула тонкие капроновые колготки, осторожно втиснулась в платье, стараясь сохранить его презентабельный вид, и достала аккуратные полусапожки на небольшом каблуке. В последний момент решила распустить волосы — идти в театр с хвостиком показалось по-детски просто.       Оставшись вполне довольной собой, я завела двигатель и поехала по направлению к театру. До него было рукой подать, но за последние дни я, пожалуй, нагулялась.       Я взяла билеты в партер, на пятый ряд. Посредине шёл дополнительный проход помимо боковых, и два крайних места в самом центре были моими — ненавижу, когда приходится выходить, при этом наступая всем сидящим на ноги и демонстрируя пятую точку.       У выбора были и недостатки. В идеале следовало дождаться, когда усядутся остальные и только потом занимать место, иначе именно мои собственные ноги будут оттоптаны. Поэтому я замерла в шаге от нужного ряда, с любопытством оглядываясь по сторонам.       Театр в Румынии выглядел так же, как и на родине. Слегка нуждающийся в новом слое штукатурки, чтобы скрыть частые паутины трещин, расползающиеся по углам и внутренним стыкам стен, не меньше чем в новом слое краски, закрывающем лопнувшие пузыри старого, зал слегка пах нафталином и — едва уловимо — плесенью. Тяжёлые, некогда огненно-оранжевые, а ныне тёмно-горчичные шторы притворялись торжественным занавесом, скрывающим великую мистерию театрального искусства вот-вот готовую раскрыться собравшейся публике. Осталось всего лишь дождаться третьего звонка.       Зал был заполнен уже на половину, и поток гостей быстро иссякал, вторгаясь сначала всплесками малочисленных компаний и пар, затем одиночек, возвращающихся из фойе и прячущих мобильники поглубже, и вот двери стали закрываться.       Влада по-прежнему не было.       Я заняла место, оставляя крайнее к проходу сидение свободным, и сунула руку в прихваченный на случай клатч, собираясь отключить звук своего телефона. Свет стремительно гас, когда по правую сторону от меня в кресло опустилась тень, настолько незаметно возник Влад.       Я подняла голову и скользнула взглядом по знакомому профилю.       Влад не обернулся, чтобы поприветствовать меня или просто улыбнуться, отмечая собственное появление. С отрешённым спокойствием мужчина смотрел перед собой, словно находился в другом мире, и ничто не могло привлечь его сосредоточенное на сцене внимание.       Не став тревожить румына назойливой компанией в лице себя, я так же уставилась перед собой, собираясь получить хоть немного культурного опыта и дать своим бедным ногам короткую передышку.       Занавес наконец распахнулся и представление началось.       Поначалу пытаясь прислушиваться к речи, вылавливая редкие кажущиеся знакомыми слова, я очень скоро выбилась из сил. Мысли сами собой свернули к другому представлению, разыгрывающемуся на просторах собственной жизни. Я снова думала о своём путешествии в Трансильванию, об Искателях, оказавшихся мыльным пузырём, собственной глупости, загнавшей меня в подвалы Чёрной Церкви и позволившей ушлому вампиру беспрепятственно развешивать лапшу на мои уши…       Неожиданно я поймала себя на мысли, что, кажется, мне суждено было отыскать то, что я так стремилась найти. Я могла бы не свернуть на ту просёлочную дорогу, возвращаясь домой после посещения Поэнари, но всё равно бы угодила в компанию вампиров, побывав на встрече Искателей. Или могла не встретить в тот вечер Этьена, но всё равно подобрала бы раненого вампира в заснеженных горах. Мой шанс был не просто редкой случайностью, но двойным попаданием точно в цель.       Судьба?       Я слегка откинулась в кресле и повернула голову к Владу.       Держащий спину прямо, румын не выглядел вытянувшимся по струнке студентом, алчущим каждого слова актёров в надежде уловить отголоски мудрости великого ума, а позже похвастаться вычурностью предпочтений перед одногруппниками. Сейчас, в этот самый миг Влад являл собой образчик той самой утончённой публики, о которой я не раз читала на страницах русской классики, пытаясь вспомнить, навеян ли призрачный образ конкретным произведением или мозаикой собрался из того небогатого школьного опыта, который в потугах втолковывали учителя литературы.       Не придя ни к чему определённому, я поймала себя на том, что всё глубже погружаюсь в бессмысленное созерцание чужого лица. Влад, не поворачивая головы, скосил взгляд в мою сторону, будто зная, что я замечу. Пойманная на подглядывании, я поспешила вернуться к происходящему на сцене.       После отзвучавших аплодисментов нас вынесло на улицы Брашова вместе с толпой. Голова слегка закружилась от обилия свежего морозного воздуха. Я неожиданно чихнула.       — Вы же не болеете в Архангельске, — рядом, снова из ниоткуда, возник румын.       — Не болеем, — упрямо повторила я, похоже, у Влада, а может, и всех вампиров всё-таки на редкость хорошая память. — Тебе понравилось? — Развивать тему собственных соплей совсем не хотелось.       — Сносно, — без всякого выражения отозвался Влад.       — Сколько раз ты смотрел эту пьесу?       — Больше, чем она того заслуживает.       — Не любишь Шекспира? — Пожалуй я немного удивилась, ведь англичанин недаром заслужил своё место в пантеоне драматургов. По крайней мере, я так считала.       — Предпочтения — дело сугубо личное.       Вот ведь змей изворотливый.       — Ты хоть когда-нибудь говоришь прямо?       В этот момент я посмотрела на Влада и увидела, как мышцы на его лице едва заметно дрогнули — он улыбнулся.       — Обычно прямота и честность выходит боком. Не находишь?       Я задумалась, но так и не нашлась что ответить, хотя интуиция подсказывала, что и я не раз попадала в неприятности говоря правду. Вот только не смогла вспомнить ничего конкретного.       — Ну и что же, вечно увиливать и сочинять?       — Почему же? Можно ещё умалчивать и отказываться отвечать, — то ли в шутку, то ли всерьёз произнёс Влад.       Тон говорил о том, что он со мной играет, но, немного понаблюдав за его поведением, слова можно было принять за чистую монету — Влад поступал именно так, как говорил.       — По-моему, скучно держать всё в себе. Конечно, не стоит распускать язык с кем попало, но ведь с друзьями откровенничать можно?       — Наверное, — прошелестел мужчина, словно ответ не имел никакой значимости, но мне так не показалось.       — У вампиров ведь есть друзья?       — Должно быть, — ещё глуше ответил Влад, и мы ненадолго замолчали.       Не знаю, что там у вампиров, но друзей у румына, судя по всему, не было.       Я вдруг вспомнила, как резко отзывался Этьен о характере Влада, а я с энтузиазмом ему поддакивала. Мне стало стыдно. В конце концов, только благодаря Владу я всё ещё была жива. Не может быть, чтобы за свою долгую жизнь никто не разглядел в нём то, что уже стало ясно даже мне — Влад был далеко не так плох, как это казалось на первый взгляд. И на второй. И на третий.       Задавать вопрос в лоб — есть ли у тебя друзья — было неудобно, вместо этого я придумала обходной путь.       — Кстати, а как вы связываетесь друг с другом? — Кажется, мой вопрос мужчину озадачил. — Ну, если кому-то нужна помощь.       В ответ тишина.       — Вот, например, ты ранен, — я собиралась добиться правды любой ценой. — Как тогда, на дороге. Вы ищете ближайший телефон? Или телепатия? — с неожиданным воодушевлением воскликнула я, забежав чуть вперёд и перегородив дорогу Владу. Он остановился, опустив на меня тяжёлый взгляд, а затем вдруг шагнул вплотную, нависая надо мной угрюмой скалой.       — Если ты ранен, то лучше тебе забиться в самую глубокую нору и надеяться, что оклемаешься раньше, чем об этом узнают другие.       Его пристальный взгляд пронизывал насквозь. Я сглотнула, пытаясь избавиться от тягостного наваждения. Но вот Влад обогнул меня одним неуловимым движением и двинулся вперед по улице.       Вздрогнув, словно стряхнув уже высыхающие струпья страха, я поторопилась следом.       — Значит тебе повезло, что тогда на дороге тебе встретилась я? — И зачем я только приставала? — Наверное, нужно было идти в медицинский, раз я так ловко тебя подлатала.       Я несла всю эту чушь, чтобы развеять мрачную атмосферу, повисшую вокруг из-за слов Влада, когда меня буквально откинуло в сторону от внезапно загрохотавших раскатов. На нас обернулась пара прохожих, но увидев, что какой-то мужчина всего лишь неприлично громко смеётся, они поспешили отвести взгляд и вернуться к своим заботам.       — Что смешного?       — Ты, — ответил Влад, повернувшись. Я хотела возмутиться, но слова где-то потерялись, а он продолжал говорить: — Если бы я был человеком, умер бы часа за пол.       В этот миг его лицо, обычно суровое и сосредоточенное, слегка оживилось. Всего на несколько мгновений он вдруг превратился в того Влада, с которым я встретилась наутро после моих, как оказалось, жалких попыток спасти чужую жизнь.       — Но ведь не умер, — пробурчала я, отчего-то смутившись и опустив взгляд.       — Ты остановила кровь и тело излечилось быстрее. Но хорошо, что ты не выбрала дорогу эскулапа, — хмыкнул он и снова пошёл вперёд.       — Знаешь, — нагнала его я, успев вернуть привычное самообладание. — Можно проявить и побольше благодарности. А-апчхи, — смачно чихнула я и тут же зарылась в сумочку в поисках платка. Секундой позже мне на плечи легла непривычная тяжесть.       Пальто.       Невоспитанный румын — или всё же немного воспитанный — уже вышел из-за моей спины и, в тысячный раз позабыв о моём существовании, зашагал дальше вдоль заснеженной улицы, сунув руки в карманы.       — Спасибо, — произнесла я вдогонку.       Получилось негромко, но почему-то я была уверена, что он услышал.