Беглец

-Значит, сыпанул яда? Так просто? — Эгмонт сидел, обхватив руками голову. -Именно. Знакомое поведение, не так ли? Есть в кого, — Рокэ криво усмехался. Он был бледнее обычного, а под глазами залегла синева. -Я не думал, что закончится так. Ты ведь его не убил? -севшим голосом спросил Окделл. -Не убил, — прищурился Рокэ, — но нянчиться и дальше уж увольте. Почему бы тебе не найти его самому и не попытаться на личном примере объяснить, как делать нельзя? -Я не могу, -хрипло повторил Эгмонт, — просто не могу. Рокэ молча коснулся кончиками пальцев висков. Потом произнес тихо: -Ты хоть с кем-то из своих общался? Эгмонт словно не расслышал, сидя со скорбно-непроницаемым выражением лица. Потом уголок губ у него нервно дернулся, и он ответил: -Только с Мирабеллой. Не хочу дразнить малышей. -А, — Рокэ откинулся на спинку кресла, -и ты правда считаешь, что так будет лучше? Чтобы они не знали ничего? -Я не знаю, -хрипло отозвался Эгмонт. Алва встал. Покачнувшись, уцепился за подлокотник кресла. -Его вывезли на границу в сторону Агариса. Может, все же перехватишь? Эгмонт мотнул головой и пошел к выходу, сгорбившись. -Стой, — крикнул Рокэ, — деньги. Я не все потратил на вепренка. Эгмонт махнул рукой. -Нет уж, забирай свое, -хмыкнул Алва и передал Окделлу мешок с монетами. -Нам следует уехать, -Эгмонт метался по поместью, скидывая вещи в сундуки. -Может, объяснишь, что происходит? — Мирабелла прижимала к себе младших дочерей. -Не сейчас, Мира. У меня стоит экипаж, в нем несколько десятков тысяч золотых. Собирай девочек, сейчас же. Дочери испуганно жались к матери, растерянно глядя на изможденного заросшего страшного старика, что кричал на маму. -Мы никуда не поедем, пока ты не объяснишься, — Мирабелла скрестила руки на груди. Подземный толчок сбил ее с ног. Со стены рухнула картина, чудом не задев Эгмонта. Девочки завизжали. -Слуги и крестьяне из окрестных деревень давно разбежались, — зарычал Окделл. — А у тебя так и не хватило мозгов… — Для чего, Эгмонт? Что все это значит? — женщина затравленно отползала к выходу. — Это значит только одно: скалы отвернулись от своего Повелителя, — признался Эгмонт Окделл. Мирабелла медленно поднялась на ноги и подхватила плачущую Дейдре. Эдит уцепилась за юбку матери. -Вот и молодцы, — прошептал Эгмонт, направляясь к карете. Женщина молча усадила девочек в карету и залезла сама. — Не плачьте. Не надо плакать и бояться, — шепнула она дочерям. Обернулась к мужу. Тот поставил чемоданы назад. -Езжайте, -велел он. -А ты? -неживым голосом спросила она. -А я дождусь Дика, -ответил Эгмонт. На самом деле он просто боялся, что Скалы мстят лично ему. Он так и стоял рядом с замком, когда карета вылетела на дорогу и накренилась. Как в страшном сне пласт земли сполз вниз, увлекая за собой тройку лошадей и повозку, в которой были его жена и дети. Эгмонт метнулся за ними затравленным зверем, но что он мог сделать против разбушевавшейся стихии… Он кричал, звал, проклинал, рвал на себе волосы. Замок позади сложился, как карточный домик, но разыгравшаяся стихия не могла затмить бурю в его душе. Эгмонт потерял разом интерес ко всему. Мирабеллы больше не было, как и его дочерей. Первым его желанием было вставить себе дуло пистолета в рот и нажать на курок. Потом вспомнил, ради чего остался тут. Почему не поехал вместе с женой и дочерьми. Значит, он дождется. Он пешком добрался до северной границы Надора, волоча с собой остатки денег. Потом долго долбил мерзлую землю, выкапывая яму для мешка. Придавив взрытую землю камнем, Окделл зажал карандаш в закорузлых пальцах и принялся зарисовывать карту места. Возможно, когда-нибудь эти деньги помогут его мальчику… О судьбе Дика Эгмонт не знал. Он поселился в одной из заброшенных хижин Надора, в одиночестве добывая себе дрова для печки и порой отлавливая одичавший скот или мародерствуя в подвалах покинутой деревеньки. Иногда его душил кашель, и он сгибался пополам, пока капли крови алыми брызгами не разлетались по грубым доскам пола. Иногда он бродил призраком по покинутому герцогству, вооруженный пистолетом и кинжалом. Одним промозглым вечером он услышал впервые за долгие месяцы голоса людей. -Ты здесь не для дуэли, мозгляк. Ты заигрался с Альдо и разворотил какую-то сволочь. Вашу, надорскую. Похоже, она уймётся только с твоей смертью, значит, тебе пора умирать. Лучше, если ты это сделаешь сам, своим кинжалом и на земле, что была за Окделлами.  — Хоть какой-то толк будет…  — Сделает он, как же!  — Не сделает, помогу. Окделл, я считаю до шестнадцати. На Создателя ты плевал, обойдёшься без молитвы. Раз…  Эгмонт хищным зверем бесшумно приблизился к говорящим и выглянул из-за разрушенной стены. Сына он узнал сразу, хотя Дик и изменился с момента визита в Надор. Сейчас мальчишка напоминал загнанного в угол волчонка. -Два… Наверно, Рокэ был прав. Следовало поговорить. Объясниться. Бедной Мире было слишком тяжело быть матерью и герцогиней. Она выбрала себе роль и срослась с маской. -Три, четыре… Рокэ тоже ничего сделать не мог. Мирабелла мертвой хваткой держалась за свою легенду, в которой Рокэ была отведена роль злодея… -Пять! Эгмонт достал пистолет. Он снимет этих двоих с пистолетами наготове. Дальше будь что будет. -Шесть… Мальчишка изготовился. Подобрался, опираясь босыми ногами на камни. Что же ты натворил, сынок, раз тебя привезли убивать -Семь! Дикон не хотел умирать. Эгмонт тоже не собирался просто смотреть на то, как убивают его сына. — Восемь!  Мальчишка рванулся. Успел вырваться из окружения, перескочить на стену. Решение пришло мгновенно — не проливать кровь, а… Грохнул выстрел, и не один. Эгмонт сшиб сына с ног в прыжке, прикрывая собой. Обожгло. Бок, спину, кажется, плечо… Они кубарем полетели в темноту расщелины. Дик отбивался, будто попал в западню, невнятно кричал ругательства. Эгмонт приземлился на спину. Хрустнула кость, и в глазах замелькали искры. Эгмонт лежал, прикрыв глаза. Шевелиться не хотелось. Не хотелось вообще ничего. Шагов сверху не было слышно. Очевидно, те сочли Окделла мертвым. Дикон приподнялся на локтях, расширенными глазами глядя на отца. Потом жалобно всхлипнул, узнав спасителя. — Ты же умер, — прошептал он. — Еще нет, — ответил Эгмонт и провел рукой по волосам Дика, — сынок… Под спиной расплывалось горячее липкое пятно. И это было правильно. Хорошо умереть так, не напрасно. Дик сел рядом, поджав под себя босые ноги. — Я не знал. Я ни о чем не знал. Мама так переживала. Я думал, ты нас бросил и уехал. Говорили, что ты сгинул в болотах Ренквахи. Что Ворон… — зачастил он. — Прости, — во рту чувствовался металлический привкус крови. Эгмонт приоткрыл глаза. — Ты делал все во имя Великой Талигойи. Я не имею права тебя прощать или не прощать. Ты… -Я делал все ради себя, -ответил Эгмонт, -мне это нравилось. Нравилось чувствовать себя святым Аланом. Нравилось ощущение могущества и власти. Я тогда жил, а не существовал. Я знал, что могу вернуть славу Надору с деньгами, которые были у меня. — Откуда? — Дик не отрывал взгляда от отца. — Мне хорошо заплатили за бунт, — улыбнулся Эгмонт устало, — послушай, Дик. Вот, это тебе. Здесь двести тысяч. Зарыты в том месте, которое отмечено крестом. Я… Ты сможешь восстановить Надор, если захочешь. Скалы отомстили. Все правильно. Я должен был умереть так, на своей земле, оплатив предательство кровью. Я… хотел этого. Холодеющие пальцы сжали руку сына. Дик задрожал, оглядывая отца. — Я не… Я тебя не оставлю. Я не дам тебе умереть теперь. Он почувствовал горячую кровь на пальцах, вздрогнул. -Оставь, Дикон. Береги себя. Мне пора, и это правильно, -Эгмонт отстранил руку сына. -Мама и сестренки… — прошептал Дик. Эгмонт чуть качнул головой. Дик зажал рот рукой, пытаясь подавить рыдания. — Что мне делать? — Дик чувствовал себя совсем маленьким и беспомтщным. -Жить. За всех. И помнить о долге, — ответил Эгмонт. — Пока можешь переночевать в доме старой Нэн. Я жил там, и там достаточно припасов и… Веки его отяжелели. Дорога звала его туда, где не нужны были полученные от Гайифы средства. Где его ждали Мирабелла и дочери. Дикон долго сидел рядом с телом отца. Потом поднялся, накрыв отца плащом, и хромая направился туда, где он мог найти приют. У него было много незаконченных дел.