Серебряный свет

Ошибки быть не могло. Не в этом случае, и не с моей абсолютной памятью. Я помню все, что видел, чувствовал, делал. И я никак не мог спутать эту душу с любой другой. Ведь это она! Душа заключенная в темнице астрала, освобожденная мной… исцеленная мной… Так вот ты какая, — Красивое тело и красивая душа… Интересно! А ведь между нами, уже есть связь. Связь что близка к узам хозяина и фамильяра… я ясно ее вижу. И ведь теперь понятны и мои сны, и чувство собственности, что заставляло меня делиться с нею силами, и даже то что она пришла сюда — ко мне. Иногда мне так стыдно за собственную непредусмотрительность… Ведь я сам лечил ее душу, поделился своей силой, восстановил ее разум, и забыл что все чего коснулась моя сила становится моим… знай я это тогда, то мог бы предугадать последствия, помочь раньше, но уже слишком поздно… и все что мне остается — это позаботиться о будущем! Нужно перенести лису в укрытие и залечить ее раны. Заставлять Химари ее нести… неправильно, а потому, вновь пришел черед магии. Свиваю нити магии в замысловатое плетение, кратко взываю к стихии Земли, и хлопаю по земле — выпуская заклинание на волю. Мелькнули коричневые нити плетения, отползли в сторону, свиваясь в круг, углубились вглубь. Почва вспучилась горбом, вытянулась вверх, сминаясь как кусочек пластилина под незримыми пальцами и приобретая форму, несколько мгновений и рядом со мной стоит невысокий, в человеческий рост земляной голем. Грива из травы, рога — кривые сучки, глаза — провалы зеленого огня, сгорбленное тело — уплотненная до крепости камня земля, а когти — бритвенно-острые осколки камней. Он, повинуясь приказу, аккуратно поднял кицунэ и понес ее в беседку. Я посмотрел на Химари, и ответил на немой вопрос: -Обычный земляной голем. Звон цепей заставил нас обернуться — дабы увидеть такую знакомую для меня, и дикую для Химари картину: земля вокруг Мирина вскипела и превратилась в маслянисто блестящее антрацитовое зеркало, из которого повинуясь рывку цепей, выходящих прямо из тела дракона, начали подниматься мертвецы. Медленно всплывая, они вставали окружая кольцом пленников, вооруженные и безоружные, в доспехах, робах, мантиях, иной одежде и даже вовсе без нее, человеческие и нечеловеческие, и все как один одинаково источающие ужас и хлад смерти. Те кого мой побратим счел достойным врагом… Они обречены на вечность служения и рабства своему убийце - и нет тех кто ненавидел бы его больше чем они! -Похоже Мир решил поиграть… -Что?! Ничего не ответив, я направился к Мирину, а Химари, немного помедлив, пристроилась сзади. Прохрустев ледяными стеблями травы и пройдя сквозь ряды почтительно расступившихся мертвецов, я приблизился к дракону, и хлопнул ладонью по золоту наруча. Полыхнули небесной благодатью многочисленные руны доспехов, унимая рябь воздуха и выправляя искаженные черты тела. -Дабы выковать этот доспех, я сразился с Престолом Порядка, выплавил из его плоти и крови небесное золото, заплатил Уриилу десять чистых душ за благословение, и все дабы ты мог спокойно находиться в проявленных мирах, не тратя силы на поддержание тела… и ради чего все труды? Чтобы ты забыв про его свойства, показал всему миру что мы здесь?! Мир яростно рыкнул в ответ: -Я еще никому ничего не показывал! Я прикрыл глаза, досчитал до десяти: -Мир, мне стоит напоминать что если боги узнают что я здесь нам придет конец? Руны на нагруднике ярко сияли, возвращая Мирину ясность разума и контроль над собою, а потому его ответ прозвучал намного спокойнее: -Нет! -Но проблема в том, что то-же касается и тебя, откроешься и нам конец! Как ты этого не понимаешь?! -Извини… — он быстро успокоился, — …я потерял контроль над собой, когда увидел что эти отбросы ранили тебя. Никто кроме меня не смеет нападать на тебя! И за это я их уничтожу! Драконы… как же с ними тяжело! Они импульсивны и яростны, а драконы Хаоса еще и безумны… хотя и преданны до конца своих дней. -Эх, просто не забывай про доспех… а лучше уходи в мой мир — там ты сможешь безбоязненно открыться. -Так и сделаю, — кивнул дракон, и вскинул руки сплетая заклинание. -Только пса оставь, — я ткнул пальцем в екая напоминающего помесь собаки и тигра. Посмотрев на него Мир кивнул, взмахом руки переместил всех пленников, оставив лишь указанного мною, и посмотрел на Химари, — все это время стоявшую за моей спиной и с интересом рассматривавшую его. -Рад познакомиться с тобою, Химари, — он прижал левую ладонь к груди и склонился. — Я, Мирин Астеро, побратим Юто, и я рад приветствовать килайши (досл. охраняющая тело) и подругу моего брата! Химари поклонилась в ответ: -Рада встрече с вами, господин Астеро, но разве мы знакомы? Мирин поморщился: -Просто Мирин, можно Мир, и только на ты, ненавижу это безликое вы! И отвечая на твой вопрос — да мы знакомы, по крайней мере я с тобой, ведь все эти годы я был рядом. -Рядом? — удивилась нэко, — но я тебя не видела! -Естественно — рассмеялся Мир, — я ведь не хотел что-бы меня увидели, и уж не сочти насмешкой — но ты бы не заметила меня, даже если бы я стоял перед твоим носом. Химари зло сверкнула глазами, и я поспешил вмешаться, пока беседа не обрела нежелательный поворот… Химари то сдержится, а Мирин? Он ведь еще не считает ее семьей… -Хватит уже любезностями обмениваться, — кошка ограничилась взглядом, — у меня уже скулы сводит от такого вежливого и мирного тебя! И вообще, Мир, вали уже! -Сейчас, сейчас, только посмотрю что ты хочешь сделать с этим духом. — покачав головой, я отвернулся от веселящегося дракона и подошел к екаю. Короткий взгляд на Мирина, и цепи с легким звоном растворяются в воздухе. Взвизгнув, екай упал на землю и оскалившись неловко приподнялся на дрожащих выломанных лапах. -Не бойся песик, — я присел на корточки и погладил его по голове, игнорируя оскаленную пасть, — ты был плохим псом, обижал других, слушал не тех хозяев, — хватаю его за загривок, вздергиваю голову и смотрю в глаза, в них лишь страх и обреченность — но теперь все изменится… для тебя! Ты обретешь нового хозяина. У екаев зачастую нет материального тела. Их тела — сгущенный эфир, чья плотность и структура зависит от сознания, вида, степени развития, обличья (в человеческом облике их тела абсолютно материальны) и многих других параметров, среди которых контроль разума и магии играет не последнюю роль. Потому и принято разделять аякаси на девять (вернее десять) степеней развития. От первой — низший круг, до девятой — высший, или полубожественный. За высшими стоят Легендарные аякаси — та же Тама, Шутен и иже с ними, и уж совсем высоко стоят достигшие десятой степени, — полноценные божества (не путать с синтоистскими божествами, где имеющий пару последователей уже бог). Эта система выставлена самой природой, в соответствии с иерархией духов, что разделены на ранги, каждый из которых определяет их развитие (низший ранг — маленький сгусток магии без разума, с обрывками инстинктов, а высший ранг, имеет душу, полноценный разум и могущество как у иного бога). Правда и тут видно отличие екаев от истинных духов: в среде духов слабые не могут напасть на сильных, даже если их в стократ больше, это заложено в их сути. Ну, а екаи могут. Могут напасть на более сильного соперника, чем показывают свою близость к материальным существам — людям, эльфам и прочим… Хотя тут следует учитывать что каждый следующий ранг повышает силу аякаси от трех до десяти раз, и екай даже шестой степени развития с трудом пробьет ауру екая девятой. И почти единственный способ для более слабых екаев, убить более сильного противника — завалить его толпой, или запечатать, — излюбленный способ экзорцистов. (высшего екая убить по настоящему — тяжело, поскольку в момент гибели их душа раскалывается и каждый осколок несет в себе отпечаток структуры души… а там уже главное найти подходящего реципиента) И да, чем плотнее эфир тела аякаси тем больше от него остается после смерти. Тела сильных, или более развитых, ну или тех кто ближе к материальному миру (как Химари) екаев могут храниться довольно долгое время (до столетий), тела слабых, или утративших большую часть сил, развеиваются в мире (Кстати, потому от некоторых екаев остаются некоторые органы или вещи — это следствие того что высвобожденная энергия тела воплощается в той или иной форме) Но к чему я веду: аякаси разные, но их тела в истинном обличье — эфир, а с ним мне работать легче чем с плотью… Намного проще. Солнце, оно согревает, освещает, дарует жизнь и в то-же время убивает. Оно разное, и именно его силу я взял в основу создаваемого аякаси. Самым тяжелым было создание личности, и оформление разума, остальное далось намного проще. Скомпоновав облик, способности и разум создаваемого духа в одно целое я подивившись легкости манипуляций даже без Грёзы, одним волевым усилием воплотил желаемое в действительность. Полыхнув золотом в моей руке появилась небольшая переливающаяся искорка, — которую я тут -же впечатал в лоб духа и поспешно отошел. Душа пса приняла золотую искру, и смялась в невесомый комок ажурных нитей, переплавляясь в горниле Творения, перерождаясь в нечто иное. Процесс был безумно болезненным — екай выгнулся дугой, послышался хруст костей, краткий визг, по темной шкуре поползли золотые полосы, и дух… взорвался неистовым золотым огнем, выжегшим все на десяток шагов вокруг. Когда пламя спало мы смогли полюбоваться лежащим в эпицентре взрыва екаем. Его лапы дрогнули, он приподнял голову и медленно неуверенно встал, давая разглядеть себя во всей красе. Лев! Громадный лев, чья шкура переливалась расплавленным золотом, отбрасывая солнечные зайчики по всей поляне, грива ярко сияла солнечным светом, а глаза были двумя колодцами солнечной пыли. Он встряхнул несколько раз гривой, взревел, — вторично выжигая солнечной аурой землю до состояния оплавленного зеркала, подымая клубы пара, прошел вперед, и выжидающе остановился в трех шагах. Отпустив свои многострадальные уши (а Химари-то, еще хуже пришлось) я безбоязненно подошел к нему, протянул руку. Лев был громадным и превосходил меня в росте почти вдвое, будучи по грудь взрослому человеку в холке. С легким фырканьем он ткнулся покатым лбом в ладонь, и я погладив его по носу, доверительно сообщил: -Твое имя… Солнечный лев Сураи. Он лизнул меня в лицо громадным, грубым, шершавым языком, и отплевавшись я схватил его за гриву ведя к застывшим наблюдателям. -Вот, познакомитесь, это моя лошадка — лев Сураи. -Ты в своем репертуаре — расхохотался Мирин и исчез вместе со своими рабами. -Химари?! — кошка, застывшая как кролик перед удавом, — в роли удава был стоящий в полуметре от нее Сураи — медленно повернула лицо. -Юто, что это?! -Котенок — пояснил я с невозмутимой миной, — прибился случайно, вот я его и подобрал. Не бойся, он хороший, мурлычет, дает себя гладить и мышей ловит. -Котенок… — Химари все никак не могла очнуться, — страшно подумать каких мышей он ловит! -Больших, очень больших… но тебе его грех бояться! Погладь его… -Погладить? — переспросила Химари, — Сураи, да?.. — она нерешительно протянула руку, и осторожно погладила льва по шкуре — с которой шипя испарялись капли дождя, — …красивый! -Спасибо! — его голос был глубоким, раскатистым, грассирующим. Химари как будто обжегшись отдернула руку… -Разумный?! -Разумеется, — обиделся Сураи — я не менее разумен чем ты! -Извини, … — она, теперь уже более уверенно, почесала его за ухом, — я не хотела тебя обидеть… -Ничего, — лев разомлев под руками, свалился на землю, подставляя для чесания брюхо, — я не обиделся. Рассмеявшись, Химари почесала ему брюхо, заработав этим благодарное мурлыканье, и подняла сияющее лицо: -А он мне нравится. Я весело подмигнул: — Кошка с кошкой всегда найдут общий язык, верно? -Верно, — она чуть помрачнела — осталось только уговорить Генноске. -Ну, лису он разрешил поселить, так что думаю и льва разрешит, — тем более что есть-то, ему особо и не надо. -Лису? — не поняла нэко, — ты что, знал что мы встретим кицунэ? -Ну, — я направился к беседке, — скажем так: я предполагал что мы с ней встретимся… Шумно вздохнув, Сураи перевернулся и поднявшись, пошел следом, увлекая за собой Химари.

***

Голем положил кицунэ на скамью, а сам застыл у входа молчаливым стражем. Проходя мимо, я мазнул пальцами по нему, закрепляя привязку к местности и окончательно превращая его в стража этих мест. Попросив Химари раздеть кицунэ, я занялся обеспечением уюта, для чего потребовалось буквально пара простых бытовых заклинаний. Закончив, я развернулся и посмотрел на лежащую лису. Присвистнул и лишь через пару минут смог прокомментировать увиденное: -Впечатляет. Кицунэ как будто проволокли через заросли нож-травы, или — что намного вероятнее — загоняли как зверя. Ожоги, неглубокие раны, царапины, ссадины и синяки, ясно виднелись даже сквозь слой грязи, покрывали все тело частой сеткой, и наглядно свидетельствуя о тяжести последних недель ее жизни. -Несладко ей пришлось, — даже Химари была впечатлена, и смотрела на кицунэ с жалостью и сочувствием. Мысленно с ней согласившись, я сложил пальцы в знак чистоты, направляя воздействие на кицунэ. Спутанные волосы, даже под слоем грязи отливавшие чистым золотом, после очищения просто засияли, сразу показывая что обладательница такого украшения не простая лиса, а полноправная кинко, или даже Тенко, по крайней мере божественное начало у нее было. Ладно. Попробуем примерить на себя личину целителя. Царапины, ссадины и синяки были ерундой, они исчезли после одного «Высшего исцеления», другой проблемой была рана на левом боку. Глубокая, оставленная кривым коротким клинком, она не исчезла после заклятия, которым можно было даже поднять недавно умершего, не говоря уже об одной ране, и это показывало на более серьезную проблему. На клинке был смертельный яд. Даже сейчас он продолжал свою работу, разрушая ауру, и душу своей жертвы. Я отчетливо видел его темные щупальца, поразившие почти весь левый бок, и начавшие подползать к сердцу. И обычному лечению он не поддавался! -Странно… -Что? — встрепенулась Химари — Что-то опасное? -Ее ранили отравленным клинком, с неизвестным мне ядом. -Сможешь вылечить? Я потер подбородок, и более внимательно осмотрел пациентку. -Смогу, просто мне интересно: если они хотели ее взять живой, то зачем понадобился смертельный яд?! -Девятихвостые кицунэ очень опасные противники, может они просто поняли что не могут захватить ее живой, и решили избавиться от возможной мести? -Может, — эта мысль была здравой, ведь если бы она ушла от преследователей то потом через некоторое время постаралась бы отомстить… лично я бы так и сделал, — все, не мешай. Погружаюсь в транс, сплетая «Высшее очищение» и «Божественное исцеление», последнее мне далось с трудом, недостаток контроля я пятикратно возместил силой, и отпустив плетения, с облегчением вытер лоб, наблюдая как извиваются стараясь избежать гибели щупальца яда, растворяясь в изумрудном сиянии «Исцеления», и белоснежном — «Очищения». Что же за яд они использовали?! Я вбухал в эту лису половину резерва, и мог на потраченную манну воскресить десяток человек! Если бы и это не помогло пришлось бы обратиться к своим возможностям как Творца. Послав Мирину сообщение, с просьбой выпытать все из пленников, откинулся на спину и задумчиво посмотрел на исцеляемую. Хм, а у нее грудь больше чем у Химари! -Химари, а где ее одежда? -Эти тряпки одеждой уже нельзя называть, я их выбросила. -Мда… ладно, создам ей новую, а сейчас пусть полежит под одеялом. Вновь привычные манипуляции с переводом манны в материю, и укрываю девушку теплым, темным покрывалом. Немного подумав, я аккуратно заставил разойтись кожу на запястье, и дал кицунэ несколько капель своей крови. Химари не замедлила полюбопытствовать: -А это зачем? -Кровь, одна из самых насыщенных магией жидкостей в теле, она поможет ей быстрее восстановиться. -Одна из? А какая самая? Или она притворяется заставляя меня это говорить, или действительно не знает?! Глянув на кошку я сошелся на мысли что не знает, любопытство было искренним. -Самая насыщенная магией жидкость, это мужское семя, и думаю такой способ восстановления был бы немного… неуместным! (да и рано еще мне… эх…) -О, да! — поспешно согласилась покрасневшая Химари.

***

Устроив поудобнее ноги на заснувшем Сураи, я пододвинулся к Химари, прижался к ее боку, и замер слушая мерное биение ее сердца и шум дождя на улице. -Юто… скажи… — ее голос был неуверенным. -Да? -Мирин… кто он? Я внимательно посмотрел на серьезное лицо нэко. Она явно была испуганна силой Мира. -Боишься его? -Да… -Не надо, не бойся и не обижайся на его грубость. Он дракон Хаоса, а они все странные, Мирин еще цветочек по сравнению со своими сородичами, по крайней мере он сохраняет ясность разума большую часть времени. -Дракон?! — похоже она пропустила все остальные слова мимо ушей, — а почему он назвал тебя братом? -Потому что он мой брат, — я искреннее улыбнулся ее непониманию, — вернее побратим. Еще с тех времен — времен прошлой жизни. -Знаешь, мне все еще не верится что ты намного старше чем я тебя помню… Я грустно рассмеялся -Химари, от меня прошлого не так много и осталось, знания, враги, друзья… моя личность уже совсем другая, я переродился и являюсь все тем-же Юто, которого ты помогала нянчить… так что не надо про «ты иной» и «я тебя не знаю», ты меня знаешь лучше чем все остальные в этом мире… -Извини… — кошка поникла. -Не страшно, ты привыкнешь, да и к тому-же я ведь обещал тебе ответить на любые вопросы… не стесняйся, задавай. -Тогда… расскажи как ты встретился с Мирином. Я поморщился, Химари могла задать и другой вопрос! Но раз я пообещал ответить, ничего не поделаешь — придется отвечать! Потому я забрался на скамью, скрестил ноги усевшись поудобнее, и нехотя начал: -Это… глупая история… — я задумался. Действительно глупая, а еще более глупо буду выглядеть я — когда буду ее рассказывать. Ребенок, рассказывает девушке о своей несчастливой судьбе, и первой любви… какая глупость! Хорошо хоть мы одни, некому будет смеяться… Химари терпеливо ждала продолжения. -…Это случилось к середине второго тысячелетия моей жизни. Я тогда только вышел из Земель Мертвых, где проходил обучение владению клинком у чемпиона Арены Мертвых — Дариоласа. Тогда я и встретил ее — Кинэль Богиня Любви — так она представилась мне. — Я хмыкнул, сообразив что не могу вспомнить даже ее лица. Облик, некогда сводивший меня с ума женщины, стерся из моей памяти, — Она была первой женщиной которую я встретил за более чем пятьсот лет, и первой живой и недемонической женщиной, которую я встретил вообще! Ее облик свел меня с ума, я влюбился как глупый мальчишка, и в буквальном смысле потерял голову. Но тут я был не одинок. Мирин уже ухаживал за нею, и когда мы встретились то поняли что нам не быть друзьями… — я улыбнулся вспоминая нашу первую драку — мы сцепились как два петуха в одной клетке… мы были Симплигатами, и не могли ужиться вместе… -Извини что перебиваю, но кем вы были? Симплигадами?! -Я говорю не про греческие скалы, и эпос, а про противоположности. Симплигаты — разные, различные, этим словом обозначают разумных что абсолютно различны, между собою. Я был ледяным кристаллом разума, отточенным контролем, рассудительностью, а Мир, был животным безумием и неистовством чистой силы, и Хаоса, мы были противоположны по своей сути. Мы невзлюбили друг друга с первого взгляда, с первой улыбки Кинэль подаренной сопернику. Женщины… Тогда мы и устроили первую серьезную схватку, попутно уничтожив безымянный мир, населенный лишь хтоническим титаном, мы выжгли мир дотла, раскололи его на множество частей, и ушли, так и не победив. Я прервался, и поменял позу устраиваясь поудобнее, взглянув на затаившую дыхание Химари и усмехнулся… -Так продолжалось почти двести лет, мы ухаживали за Кинэль, схлестывались в бою, развивались в перерывах… за те двести лет я познал больше чем за предыдущие полтора тысячелетия, и мы уничтожили еще один мир в своей междоусобице… А затем я попал в Бездну Ледяной Стужи. Кинэль попросила у меня Цвет Стужи, и я — молодой идиот, радостно поперся исполнять ее просьбу. Я нашел цвет, — в сердце цитадели Хлада, прошел сквозь многочисленную охрану, обманул архидемона Ассалора, залез в его сокровищницу… и в итоге попался на обратном пути. Я убил много демонов, прикончил трех архидемонов, и даже ранил самого Ассалора, но их было слишком много и они были слишком сильны! Меня обессиленного зажали на ледяном пике, оттолкнули в пропасть, и когда я уже падал меня за руку схватил Мирин. Он помог мне выбраться, спас меня! — « Я не могу позволить всяким отбросам убить моего врага» — вот что он сказал мне, когда мы, израненные и обессиленные вырвались из Бездны… -Удивительно… — глаза Химари сияли, так увлек ее мой рассказ. Чуть улыбнувшись, я приоткрыл свой разум позволяя ей увидеть минувшие события! -Я принес Цвет Кинэль, получив в награду поцелуй, и был счастлив что не обратил внимания, на выражение ее лица… а стоило бы! Но я был слишком ослеплен любовью… В следующий раз, я встретил Мирина когда, — опять по просьбе Кинэль — забрался в хранилища Верховного Храма Ллос, в Кайрате. Я полз по темному, пыльному переходу, и заинтересовавшись радостными гимнами в честь Паучихи выглянул в попавшееся по пути окошко. То что я увидел потрясло меня… Они схватили его, сковали мифриловыми цепями и готовились принести в жертву своей богине — как же, дракон Хаоса — Великая Жертва! В тот момент, когда я видел его: скованного, израненного я ощутил безумный гнев, потрясший меня самого! Они посмели напасть на моего противника! Я перестал таиться в тенях, вылез из коридора, перебил всех на своем пути, принес Верховную Жрицу в жертву Ллос — заколов ее прямо на алтаре, и разбил цепи, сковавшие Мирина! На мой ироничный вопрос как же он попался он открыл мне правду… Мы были глупыми и молодыми юнцами, мне было чуть больше полутора тысячелетий, Мир был старше меня на полвека… глупые, молодые… такой старой и опытной богине как Кинэль не составляло труда манипулировать нами! Она открыла мне не всю правду, она была не только богиней Любви, но и Интриг и Предательств… Мир узнал об этом, когда его поймали, и сказал мне когда я его освободил… Она манипулировала нами! Очнись Аркаллион! Отбрось свою влюбленность! -Не верю… не может быть… -Я… не верил ему, но у него были… весомые доказательства… Знаешь, правду говорят что от любви к ненависти — один шаг. Когда мы осознали что нас использовали… все наши чувства к ней сгорели, перековались в нечто иное — нечто темное, безумно могущественное и ослепляюще злое. Неверие стало яростью, а любовь — ненавистью. Мы стали ненужны Кинэль, перестали забавлять ее своим соперничеством… и она решила избавиться от нас! Я должен был погибнуть тогда, в Бездне, а Мир — сдохнуть на алтаре Паучихи… Мы, объединив свои силы, уничтожили Каэр Ном. И тогда… к нам, на руины города отозвавшись на мольбы погибших последователей, пришла Ллос. Она пришла посмотреть на тех кто залил кровью ее город. И она увидела. Увидела нас. Мы с радостью сразились с ней, стремясь утолить в битве горечь и злобу. С ней и ее народом. Каждый из нас применил свои меры: Я применил «Час восставших мертвецов» — на один час подняв всех погибших в том мире, со времен основания мира. Волны мертвых захлестнули мир, превращая его в могильник… Мирин же, пробил брешь в пространстве, открыв прямой путь в Пределы Хаоса, призывая бесчисленные орды демонов, и отродий, и на фоне этой бойни, мы схватились с Ллос. С трудом, пройдя на тонкой нити отделявшей поражение от победы, но мы победили. Паучиха бежала, источая угрозы, обещания мести и проклятия, а мы, оставив за собой выжженный мир, направились мстить. Мы ушли в Амор — мир Кинэль, ворвались в ее домен, безжалостно перебили ее слуг… убили ее саму. Я лично насадил ее голову на кол, поставив его на центральной площади Амора. Там же мы и решили все свои разногласия с Мирином. Это была наша последняя схватка. Схватка в которой я победил… знаешь, жизнь в Аду отучила меня щадить своих врагов, но тогда… я просто не смог нанести последний удар. И вместо клинка, я протянул ему руку, предложив ему стать моим братом… -Вот такая история Химари, на мой взгляд она воплощение глупости, и моих собственных ошибок, потому я и не люблю ее рассказывать. -Но мне ты ее рассказал! -Только потому что обещал. Помолчав нэко полюбопытствовала: -И какой вывод ты вынес для себя? Я тяжело вздохнул. -Что хороший враг лучше плохого друга… и что если ты кого-то любишь, это не означает что он любит тебя! И давай закончим на этом. -Давай — легко согласилась Химари, видя что мне эта тема неприятна. А кому она должна быть приятна? Ведь у этой истории очень плохой конец: Мужем Кинэль был Артис — бог войны, и та тварь что убила Миру! Он поклялся отомстить нам, и в конце-концов, — через три тысячелетия ему это удалось… Он первый к кому я наведаюсь после того как верну себе Библиотеку! -Химари, я помнится обещал тебя кое-чему научить? -Думаешь сейчас хорошее время? — нэко с сомнением покосилась на спящую кицунэ. -Сейчас лучшее время! Начнем, смотри мне в глаза…