***
Каждая история имеет свой конец. Закончилась и эта, и Куэс Джингуджи была вынуждена покинуть поместье Амакава, дабы отправиться на учебу в Англию. Мерухи лично приехала за ней, на роскошной черной машине, не побоявшись заехать прямо на территорию поместья, и пока дочь собиралась в путь, отправилась на переговоры с дедом. О чем они разговаривали — я не знаю, поскольку был занят поисками одной очень важной вещи. Я провозился так долго, что когда наконец вышел на улицу, меня ожидали всего две фигуры — Куэс, и везде сопровождавшего ее тенью Сакуи. Приблизившись к ним, я посмотрел на машину, без труда разглядев в ней две души одна из которых принадлежала Мерухи, и протянул Куэс то что искал — массивную книгу с изображенной на ней совой. — Я написал ее для тебя. Надеюсь, то, что в ней содержится, будет для тебя полезным, — отдав том, я повернулся к ее спутнику. — Сакуя, присмотри за ней, ладно? Дворецкий слегка поклонился: — Можете на меня рассчитывать, Создатель. С вашего позволения я удалюсь, — он ушел к машине, тактично оставив нас наедине. — Спасибо, Юто, — серьезно сказала Куэс, пролистнув несколько страниц. Спрятала фолиант под мышку и в ее глазах заплясали озорные бесенята. — Помнишь, что ты обещал мне одно желание? — Но ты так и не сказала его, — кивнул я. — Неужели решилась? — Да. Я хочу… — окончание фразы она прошептала мне на ухо. А затем, воспользовавшись моим онемением, поцеловала, блеснула лукавыми глазами и убежала к машине. А я остался стоять, онемев от неожиданности. Подошедшая Тамамо заливисто рассмеялась. — Эта девочка просто чудо, не правда-ли? Я промолчал все так-же ошеломленно глядя вслед садящейся в машину Куэс. Закрыв за ней дверь, Сакуя коротко поклонившись мне напоследок, сел возле водителя, машина взревела двигателем — и устремилась к Ноихаре, вскоре исчезнув за поворотом. Проводив ее глазами теней до границ наших земель я сел на край террасы и задумчиво посмотрел в сторону далеких заснеженных вершин. С уходом Куэс нужно было возвращаться к делам, но… Мне вдруг нестерпимо захотелось отдохнуть от суеты и жизни, побыть в окружении безмолвия, поваляться в снегу, поиграть с духами мороза, побывать на горячих источниках юки-онн… — Давай сходим в горы, — произнес я, услышав знакомые шаги. — Почему именно горы? — Химари приблизилась, мягко ступая по прогретым на солнце доскам, села рядом, звякнув чашечками на подносе. — Может лучше на море? — Слишком шумно и жарко, — поморщился я, беря одну из чашек, — а мне хочется прохлады и тишины. Прогуляться по ледникам, поиграть с вьюгой… — Я не против, — пожала плечами нэко. — Только бабушку предупреди. — Само собой, — улыбнулся я, возвращая чашку на место. Шагнул в комнату и столкнулся в проходе с Тамой. — Я с вами! — безапелляционно заявила кицунэ, придержав меня за руку. Я переглянулся с Химари. Нэко прикрыла глаза и отвернулась, сделав вид что полностью занята созерцанием пляски духов вокруг древа-стража. Осознав, что помощи от нее не дождаться, я со вздохом обернулся к лисе. Скептически ее осмотрел и подозрительно спросил: — Чего это ты захотела с нами пойти? Тебя же из дома канатом не вытащишь. — Мне скучно! — Стоящая причина, — фыркнул я. — Собирайся.***
Выгравированная на переплете сова, была исполненная с такой точностью, таким изяществом, что казалась почти живой. Куэс провела по обложке кончиками пальцев, отмечая каждый штрих, каждое перышко на плотной коже и вздрогнула, когда сова встряхнулась под пальцами, мотнула ушастой головой достала из перьев золотое пенсне, нацепила его на нос, и, растянув клюв в такой знакомой, чуть печальной суетливой улыбке приветливо кивнула. Помедлив, ведьмочка с улыбкой ответила на приветствие, и раскрыла книгу. Нахмурилась. Серебристые страницы были девственно чисты. Впрочем, таковыми они были недолго. Стоило ей прикоснуться к листу, как от пальцев по его поверхности пробежала волна серебристого света оставляя за собою изящные руны слов. Они были незнакомы, но, странным образом понятны.В ночь полнолуния, где прошлое и будущее вручены настоящим, мистическая книга откроет все свои секреты.
Замерцав, надпись истаяла, а взамен, из глубины страницы выплыли разворачиваясь строки оглавления: десятки разделов, сотни глав. Некоторые несли знакомый смысл, но куда большая часть была абсолютно неизвестна. С интересом пробежавшись по ним взглядом и раскрыв на главе «Теургия» ведьмочка осознала, что многое из написанного там, непонятно даже на первый взгляд, а то что понятно, явно несет иной смысл, вернулась к оглавлению и изумленно застыла, увидев вместо оглавления слова: Что, слишком сложно для понимания? Естественно! Не имея образования и даже мало-мальского понимания разобраться в гримуаре профессионального мага невозможно. Чувствуешь собственное невежество? Терпи ведьмочка — ведьмой станешь. Когда-нибудь… наверное… Ладно, не буду долго издеваться. Как приедешь в свой «Хогвартс», перед сном положи книгу под подушку. Удивишься. Весело рассмеявшись, Куэс покачала головой и закрыла книгу. Все-таки некоторые вещи оставались неизменными.***
— И долго вас не будет? — обеспокоенно спросила бабушка, выходя к порогу. — Дня три-четыре, — поправив плащ, я удовлетворенно кивнул и начал обуваться. — Может неделю. Хочу еще пройтись по поселениям, заглянуть в Додзе Тэнгу, а оттуда уже к Куо наведаться. — Неделю?! — охнула бабушка. — Может вам хоть еды в дорогу собрать?.. Кая. Кая! — она устремилась на кухню. — Ба… — поняв что меня не слышат, я переглянулся с Химари. — Похоже, нам сейчас будет весело… К сожалению, предчувствия меня не обманули. Вошедшая в раж бабушка, похоже решила собрать нас на целый месяц странствий, не принимая в расчет никаких возражений. За маленькой (человек на десять) корзинкой последовала еще одна, — для Сураи, за ней шарф, теплые носки, свитер, несколько пар кимоно и многочисленнейшие нравоучения в стиле «не ешь сырое мясо, не лезь в норы к животным, не карабкайся на скалы и вообще, во всем слушайся Тамамо, она уже взрослая, присмотрит за вами…» — на этом моменте я неосторожно хмыкнул, не без основания сомневаясь во «взрослости» кицунэ, и был «вознагражден» еще одной порцией полновесных наставлений… — Это просто кошмар, — пожаловался я Химари, спешно покидая дом и пытаясь стянуть с шеи удавку шарфа. Сделать это получилось, лишь отдав Химари корзину, и двумя руками развязав узел. — Я конечно знал, что ба не любит когда мы уходим без подготовки, но чтобы настолько?! — Я бы на ее месте тоже волновалась, — заметила нэко. — Отпускать кого-то в далекий путь нелегко, кто знает что может случиться особенно в горах, где обитает множество аякаси, зачастую недружелюбных к чужакам. — Я понимаю, — вздохнул я, не собираясь отрицать и так очевидного. — Еще я понимаю, что ей бессмысленно объяснять что мне почти невозможно навредить. Химари пожала плечами и мы вышли на улицу. Ожидавшая нас Тамамо, сидя на краю террасы лениво крутила в руках цветастый зонтик и тихо напевала песню на старом языке, названия которого я не знал. Сидевший рядом Сураи, пытался подпевать, легонько порыкивая в такт словам, но вызывая тем самым лишь слабую усмешку у кицунэ. При нашем появлении они поднялись, и Тама, поддернув подол синего кимоно, ехидно спросила: — Вас наконец отпустили? Я кивнул, глядя в небо. Палящий зной, преследовавший нас почти все лето, сменился приятной тенью пасмурной погоды. Небо хмурилось тяжелыми свинцовыми тучами, обещая скорый дождь. Иногда легкий ветер приносил одинокие капли, звонко разбивавшиеся о крышу поместья и камни дорожки, разлетаясь сотнями хрустальных брызг. Кицунэ словила раскрытой ладонью упавшую каплю, придирчиво ее изучила. — Как странно… еще утром была прекрасная погода, а стоило нам выйти как начало моросить… Твоих рук дело? — По дороге с облаками Мы идем в далекий путь. Лиса, не отставай. — задумчиво продекламировал я, направляясь к лесу. — Ну хоть чему-то я смогла тебя научить, — довольно фыркнула Тама, идя следом. Я слабо усмехнулся: было дело, — как раз после нахождения Эйрин. Именно тогда, за два месяца до поездки в Токио, вознамерившаяся отплатить мне за бесценнейшие знания о магии кицунэ, решила научить меня всему тому, что по ее мнению нужно было знать воспитанному юноше из благородной семьи: поэзии, стихосложению, рисованию, утонченной и очень сложной вариации каллиграфии, разнообразным церемониям и ритуалам, сотням различнейших наук… Для этого она заручилась поддержкой деда, переборола на время собственную лень, составила план занятий… Задумку лисы погубили две вещи. Первая из них — архаизм ее знаний, устаревших на добрую тысячу лет, и выглядевших седой древностью даже на фоне откровенно ортодоксальных познаний большинства аякаси. А вторая… боги. На первом же уроке она затронула эту тему, после чего я наотрез отказался изучать что-либо связанное с их упоминанием. Тама настаивала, Тама упрашивала, Тама подключила старшее поколение Амакава и Химари — но все чего добилась, это пары уроков поэзии, рисования и любимой мною каллиграфии. Тема была закрыта и мы больше никогда не касались ее, но полученные знания я иногда использовал. Додумать мне помешала звонко щелкнувшая по носу капля. Расфыркавшись от неожиданности, я укоризненно покосился на бессовестно смеющихся аякаси, а затем, неожиданно даже для самого себя заразившись их хорошим настроением, предложил: — Давайте наперегонки! — и бросился вперед. За спиной ахнули, и вскоре мимо меня проскользнула золотая молния. Солнечный лев гулко рыкнул, без труда обгоняя, вырвался вперед и помчался далее, оставляя за собою отчетливую цепочку светящихся отпечатков лап, за ним мелькнул гибкий силуэт принявшей звериный облик кицунэ, насмешливо сверкнул бирюзой глаз, сидевшая на ее спине белая кошка иронично помахала мне лапкой: — Пока-пока. — Так нечестно, — возмутился я останавливаясь. Покачал головой, усмехнулся: — Хотите значит посоперничать со мной? Бесполезно! Скользнув в боевое обличье, я повел плечами, привыкая к иному телу, и растянул пряжу времени, одним мгновенным броском оказываясь рядом с Тамой. Хлопнул кицунэ по боку, и побежал рядом, не уступая ни на сантиметр, но и не обгоняя. Вытоптанная тропинка стелилась под ногами, сытой змеей извивалась между деревьев, вела нас все выше и выше в горы. Мы бежали по ней под веселый смех, обгоняя ветер и дождь. Призрачные лесные огоньки весело танцевали в полутьме чащи, освещая наш путь, скрипучие лесные духи неодобрительно шептались нам вслед, шурша кронами и скрипя стволами, задорные феи кружили в воздухе приветствуя приближающуюся грозу. Вдалеке мелькнуло и сразу пропало озеро и водопад, из-за верхушек крон на миг показалась остроконечная вершина Виноградной скалы. Мы обогнули по краю безмятежно-темную гладь заиленного озера, пробежали мимо скалившихся холодными гранями темного камня, древних руин на холме, созданных не людьми и не для людей, и оказались в лесу на пологом склоне горы, как раз в тот миг, когда небеса расчертила ломанная зарница грозы. Остановившись на опушке, я обернулся, глядя как в небесах накатывает вал чернильного цунами дождя. Скосил глаз на вставшую рядом лису. — Надо искать укрытие. И как можно скорее. Тама согласно фыркнула, стряхивая со спины недовольно заворчавшую Химари, приняла человеческий облик, и замерла, подзывая к себе окрестных духов. Взяв на руки требовательно подошедшую нэко, я прислушался к бестелесному шепоту, услышал их ответ прежде самой Тамы, кивнул в глубину леса: — Там есть укрытие. Небольшая пещера, облюбованная медведем. Пологий холмик подозрительно правильной, округлой формы напоминал домик какого-то заблудшего хоббита, нашедшего подходящее место для своей норки чем жилище дикого зверя. О том, что это все-таки дом медведя говорил лишь устойчивый запах дикого зверя. Прислушавшись я услышал мерное дыхание зверя, и кивнул Сураи. Лев одним прыжком очутился в норе, внутри взревело, донеслись звуки борьбы, теплый солнечный свет хлынул из зева хода и все стихло. Проморгавшись я первым вошел в нору, с сожалением оглядел распростершуюся тушу мишки. — Жалко… — Смотри на это выше, — подбодрила меня Тама. — Он все равно не отдал бы нам свой дом без боя, а так у нас есть убежище и мясо. Поразмыслив и вспомнив найденные пять минут назад в перегное останки оуни* я согласно кивнул уже без всякого сожаления смотря на тушу. Он все равно не отдал бы нам пещеру, а договариваться со зверем охотящимся на разумных, мне было противно. Отдав заботы по разделки туши в руки кицунэ, священнодействовавшей под пристальными взглядами нэко и льва, я прошелся вдоль пещеры рассматривая наше убежище. Пещера была довольно большой, неправильной куполообразной формы. Пол был засыпан толстым слоем песка, и что находилось под ним было не разглядеть, однако стены выглядели неестественно гладкими, желтоватыми словно… старая кость. Проведя по гладкой поверхности когтем, я растер пальцами тонкую линию стружки и почувствовал как по спине пробежал легкий морозец. Если он проснется, будет плохо. — Тама, не разводи огонь! — Почему? — собиравшаяся устроить хороший костер кицунэ недоуменно подняла голову, сощурившись посмотрела на меня, и, внезапно поняв в чем дело медленно кивнула, гася горевший на ладони огонек пламени. — Поняла. — Но почему? — возмутилась Химари. Сураи поддержал ее возмущенным мявком. — Нас же никто не увидит. — А ты присмотрись к стенам. Пока нэко осматривалась, пытаясь сообразить в чем же дело, я размышлял стоит ли доставать Изумрудный Огонь, пришел к выводам что Пламя Хаоса Гашодокуро не учует и, сдернув с шеи Сердце, метнул его в центр пещеры с одним простым приказом: «Гори!» Изумрудное пламя затанцевало на песке, расцветив пещеру всеми оттенками зелени, а заодно придав нам вид уже несвежих, — в случае медведя, еще и погрызенных, — зомби. Однако оно дарило тепло, было неощутимо для екаев и не могла обжечь нас — а значит с побочными эффектами в виде неприглядного внешнего вида можно было смириться. — Не учует, — успокоил я вопросительно вздернувшую бровь Таму, сел возле костра, прислонившись к горячему боку Сураи. Снаружи стояла непроглядная тьма, бушевал ветер, сгибая верхушки деревьев, а тут было тепло, сухо и тихо, к тому-же, были те кому можно было безоговорочно доверять. Чудное место. Усмехнувшись я погладил забравшуюся на колени Химари и принялся ожидать пока приготовится мясо.