***
Задав вопрос, я шагнул из переменчивой реальности Темного двора на поляну близ поместья, смерил взглядом обернувшуюся, и тут-же насмешливо прищурившуюся Таму, оглядел задумчивого Нурарихёна и остановился на его свите. Пришедшие с Нурой аякаси были мне знакомы лишь косвенно, но благодаря Цицерону и его подчиненным, я знал о всех их действиях за последние годы, с точность до минуты. Собственно, потому я и задержался: слушал шепот теней. — Неужели у Главнокомандующего аякаси нашлось время для посещения захудалого клана дабы поговорить с простым ребенком? — Ты совсем не изменился, Вечное Дитя, — сокрушенно покачал головой екай. — По прежнему никакого почтения к другим… Ты прав. У меня дело именно к тебе. Выслушаешь? Я задумчиво прищурился, разглядывая напряженно застывшего аякаси. Ситуация была странной донельзя. Я мог поклясться что до этого никогда не встречался ни с кем из клана Нура, никогда не переходил им дорогу, и никогда не общался с их главой. Так почему он ведет себя так будто мы знакомы? И почему в его эмоциях опаска? — Выслушаю, — после небольшого раздумья кивнул я, развеивая барьер. Тама, создай Отражение поместья. Понимающая усмешка вошедшего в дом Нурарихёна показала, что он почувствовал разделение пространства, но вслух екай не произнес ни слова возражения, видимо, справедливо полагая, что в чужом доме свои порядки, и принимать подобных гостей как обычных, никто не станет. Указав ему куда садиться, я покосился на ставшего по левую руку от Нуры екая. — А ты чего встал? Сядь. — Я постою, — неприязненно ответил здоровяк с черепами на шее, и незамедлительно поплатился за это. Громадная ладонь цвета тусклого золота легла ему на голову, целиком обхватив ее и придавила к земле, заставив буквально рухнуть на затрещавшие от напряжения маты. — Господин сказал тебе сесть! — проявившийся у него за спиной Арго, надавил сильнее, пресекая начавшееся сопротивление, и резко повернул голову в сторону вскочивших екаев. — Проблемы? Выступившие из-за его спиной Кёко и Тен, изготовились к бою, и я понял что если не вмешаюсь сейчас, то следующие часы кто-то будет отмывать дом от крови. И не факт что это будет Арго. — Довольно! Арго, отпусти его! — отпустив Аотабо, «они» отступил от него на шаг, бдительно следя за каждым его движением. — А вы, сядьте если не хотите вылететь из моего дома! Недовольные и напряженные аякаси расселись по местам, а я перевел взгляд с получившего приказ уходить Арго на что-то подозрительно молчаливого Нурарихёна, и почувствовал как правый глаз неудержимо начинает пробивать тик. Даже не думавший вмешиваться в перебранку екай, с видом свято уверенного в собственном бессмертии таракана таскал из вазочки печенье, нагло выбирая то что повкуснее. От такого зрелища рука сама потянулась к мечу, и остановить ее смогло только выражение лица Тамы — причудливое сочетание ошеломления, задумчивости и жажды убийства, как две капли воды похожего на мое. Прикрыв глаза ладонью, я глубоко вздохнул, успокаиваясь и в следующий миг ярко и искренне улыбнулся во все сто двадцать зубов. — Звездное дитя слушает тебя, глава Нура. Нурарихён подавился печенькой.***
— Ну это уже совсем никуда не годится! Создатель! — знакомый возмущенный голос прозвучавший над ухом заставил меня слегка вздрогнуть от неожиданности. Оторвав взгляд от игравшейся с феей Химари, я обернулся, с недоумением посмотрев на зависшую позади фею. Упершая кулачки в бока радужнокрылая летунья с крохотной серебряной короной на голове, сверлила меня обиженным взглядом огромных фиолетовых глаз, пытаясь выглядеть строгой и злой. Получалось плохо, поскольку сама фея, ростом не превышая пятилетнего ребенка, больше напоминала ожившую куклу чем живое существо — и выглядела соответственно: безобидной прелестной игрушкой, которую никто не воспримет всерьез. Химари немедленно уставилась на это чудо восхищенным взглядом в котором явственно проступало желание обладать, а фея у нее на плече виновато пискнув «моя королева» сникла и попыталась спрятаться в волосах. — Ты чего возмущаешься? — Чего? — королева мигом очутилась рядом. — Я с самого утра сижу одна во дворце, мирюсь с лягушками из восточного болота, обиженными снижением популяции комаров из-за увеличившегося количества хищных растений, ожидаю доклада и все ради того чтобы узнать что те кого я отправила по очень важным поручениям, заняты совершенно другим! И главное от кого? От темной! Создатель! Ты мог предупредить меня, или хотя бы взять кого-то другого? Прятавшаяся в волосах нэко фея, поняв что на нее не обращают внимания, поспешила скрыться. Вслед за ней устремилась еще одна золотистая тень. Я пожал плечами, стараясь не рассмеяться, — обидев тем самым фейку до конца дней. — Прости. Совсем из головы вылетело. — Юто, кто это? — спросила Химари, подходя ближе. — Я? Я — Королева Фей, — тут-же напыжилась фейка, моментально забыв про обиду. — Луадельвина Ли… Но-но без рук! — и вспорхнула с пенька как бабочка, уворачиваясь от попыток нэко ее словить. Промахнувшаяся Химари вскинулась отслеживая ее взглядом и азартно помахивая хвостом — совсем как кошка увидевшая лакомую добычу, и вновь попыталась ее словить. Наблюдая за безуспешными попытками вошедшей во вкус нэко словить с нескрываемым удовольствием выписывающую виражи вокруг фею, я совсем упустил из виду Куэс, а когда очнулся — было уже поздно. В отличие от Химари, ведьмочка не пыталась словить фею, она поступила гораздо подлее — уставилась на меня умоляющим взглядом. — Лу, дай ей уже себя словить, — через несколько минут сдался я. — Ни за что! — насмешливо фыркнула фея. — Я договорюсь с жабами. Лу задумалась, повиснув в воздухе и изредка помахивая крыльями. — Точно? Я покосился на состроившую просящую мордашку Химари. — Обещаю. — А мед дашь? — Попрошу у королевы пчел маленький бочонок на всех. — А попросишь Хозяина леса вырастить новый дворец? Я задумался. С одной стороны Леший не откажет, с другой — соглашусь и веревки будет вить. Впрочем… — Я покосился на Химари и Куэс сейчас схожих как две сестры, выражением незримой надежды и желания, — и так есть кому вить. — …Хорошо. — А… — Имей уже совесть! Мне проще еще одну королеву создать. — Ладно, — сдалась Лу, медленно приземляясь на пенек и настороженно кося на приближающихся с двух сторон девушек. — Только давайте не здесь. Не хочу чтобы меня видели подданные. Я пожал плечами, щелкнул пальцами и мир, повинуясь желаниям перенес нас в Святилище Жизни.***
Старого хрыча решившего безнаказанно перекусить за наш счет, откачали, но к печенью он больше не прикоснулся. Почему — не знаю. Возможно в этом была виновата «добрая» и «всепонимающая» улыбка откачивавшей старика (хотя, какой он старик? Для аякаси возраст у него средний, а после «лечения» Тамамо и вовсе скакал молодым козлом, хватаясь за зад.) Тамы, решившей пошутить попутно проложив того легкой молнией? Как бы то ни было, Нурарихён решил перейти к делу, и всего через полчаса расшаркиваний, пустых бесед о погоде и сетований, что раньше молодежь была воспитанней и не пугала почтенных старейшин, наконец подошел к интересовавшей его теме. А она была весьма прозаичной. Смерть — вот что привело одного из Трех легендарных аякаси в мой дом. Смерть его сына. Он умер всего несколько дней назад, но был убит необычным оружием, препятствовавшим всяким попыткам Нурарихёна воскресить потомка. Присутствовавший при смерти Рикуо, не мог сказать ничего конкретного о личности убийцы, единственное что удалось узнать — внешность. Черноволосая, черноглазая девочка в платье. — …Описание размытое, но большего добиться нам не удалось, — сокрушенно покачал головой старик. — Ёхимэ пыталась воскресить сына, но даже ее дар оказался бесполезен. Не знаю что за оружие сразило Рихана, но оно выпило всю его ёки в один миг. Прошу тебя, Звездное дитя, воскреси моего сына! Молю! — он подался вперед, до скрипа сжав столешницу. Я отрицательно покачал головой. — Я не буду этого делать. — Ясно, — печально кивнул старик головой. — Этого и следовало ожидать, все-же моя просьба очень нахальна, — он начал подниматься из-за стола, замер на полпути, будто что-то вспоминая, а затем сунул руку под свой коричневый хаори. — Чуть не забыл. Печать с дерева Тенрю начинает спадать. Заверши дело. И кинув на стол меч в истертых ножнах, направился к выходу. Подняв его, я обнажил клинок, и понял что все намного серьезней чем казалось. Оружие в моих руках, было именно тем мечом, что некогда подарил мне Цицерон, а я — Химари. Клинок казненного Цучимикадо, сейчас лежал в моих руках, — же лежал у меня в пространственном кармане. Спрятав оружие, я пристально посмотрел вслед уходившим аякаси. В глубине тела Нуры, сплетаясь мириадами нитей с его душой и жизнью, мерно пульсировало опаловое сердце, несущее на себе отпечаток до боли знакомой силы Искры. — Нура. Остановившись, Нурарихён обернулся. — Ты встретишь ушедшего, когда сын кицунэ вернется в этот мир. Не упусти момент. Молча поклонившись, Главнокомандующий аякаси во главе свиты покинул дом. Вздохнув, я развеял «Отражение» и оперевшись подбородком на переплетенные пальцы, задумался. Со стороны молча сидевшей Тамы раздался легкий шелест одежды, повеяло магией и что-то легкое коснувшись головы. Склонив голову я довольно зажмурился, подставляя под гребень растрепавшиеся под ветром Темного Двора волосы. — Почему ты отказал? — через несколько минут спросила Тама. Я пожал плечами. — Наверное… потому что это их история и не мне лезть в нее? Пусть сами создадут будущее без моего вмешательства, а в конце, когда они определяться чего именно хотят, я помогу им… и сделаю Кузунохе предложение от которого нельзя отказаться. — В этот миг я наконец понял что именно мне казалось в речи Нурарихёна неправильным. Упоминание Ёхимэ. Он говорил о ней словно она была жива, но будучи человеком, химе не могла прожить так долго. Способность исцеления, не способная восстановить сердце, не может растянуть жизнь смертного на четыре столетия. Я ощутил как по спине пробежал холодок предвкушения тайны и слегка улыбнулся. Становиться все интереснее. — Ты в своем репертуаре, — лицо Тамамо я не видел, но почувствовал в голосе улыбку. — Именно, — я улыбнулся в ответ, растрепал только расчесанные волосы вызвав у Тамы негодующий вскрик, и быстро прыгнул в зев портала — выскакивая под проливной дождь. Поежившись от попавших за шиворот ледяных струй, я быстро накинул на голову капюшон и устремился в сторону возвышавшейся впереди цитадели Арго. Едва видимые в бушующей непогоде белоснежные стены едва светились в сероватом полумраке, ясно указывая куда идти, а створки массивных врат были распахнуты. Пройдя сквозь них и посочувствовав стоявшим на страже под ливнем «они», я пересек сейчас пустой внешний двор, вторые врата, просторный плац меж вторым и третьим кольцом стен и, наконец попав во внутренний двор, остановился от неожиданности, увидев тех, кого увидеть не ожидал. Да и не полагалось им здесь находиться. Прямо посреди двора, на камнях мощеной площадки среди сада, не испытывая ни малейших неудобств от хлещущего ливня и шквального ветра, разместились безликие паломники — как всегда облаченные в струящиеся белоснежные одеяния. Они негромко играли на флейтах, создавая тихо журчащую мелодию, что чудным образом пробиваясь сквозь рев ветров и громовые раскаты, растекалась по двору, завораживая и очаровывая. Некоторые из обитателей замка попав в ее плен, уже стояли меж деревьев, грезя наяву. Заметив меня, один из паломников прервался, спрятав флейту поднялся, и текучим шагом очутившись рядом, навис надо мной. Склонил голову, ощупывая пристальным вниманием из едва очерченной белой тканью капюшона пустоты. — Что? — я вопросительно приподнял бровь. Медленно покачав головой, паломник отстранился, рука с необычайно длинными тонкими пальцами погрузилась под плащ и вынырнула обратно, сжимая широкополую соломенную шляпу — точную копию той что была на нем самом. Ее он и протянул мне. После небольшого колебания я принял дар. — Спасибо. Приложив ладонь к груди, паломник глубоко поклонился и удалился обратно, на ходу доставая флейту. Принимать подарки от аякаси чревато, особенно от таких отдаленных от людей как Безликие Паломники, но этот дар был безвозмездным, и я, будучи уверенным в своей полной неуязвимости от подобных проклятий примерил дар, оставшись доволен. Шляпа оказалась очень удобной, а защищала от дождя куда лучше чем капюшон. Впрочем, вскоре надобность в ней отпала, поскольку я вошел в замок, но снимать дар я не стал, а наоборот, скользнув на изнанку реальности направился на самый верх башни, веселым перезвоном подвесок пугая часовых. Озадаченные идущим из пустоты звуком «они» даже попытались прихлопнуть меня дубинами, а когда поняли всю бесполезность этих попыток — позвали магов. Шестеро субтильных на фоне сородичей магов, по интеллекту очевидно ушли недалеко от своих менее одаренных собратьев, первым делом попытавшись выжечь источник звука огнем. Начинающийся пожар сумел обуздать только прилетевший на всех парах Рисэй, после чего незадачливые поджигатели собственными головами оценили увесистость цельнолитого посоха, и богатство матерного лексикона синекожего «они». Не став ожидать пока тот закончит экзекуцию я быстренько прошмыгнул на следующий этаж, и уже нигде не задерживаясь, направился к покоям Арго. Постучав и дождавшись приглушенного «Войдите» я проскользнул сквозь дверь: — Хорошая у тебя стража стоит. Незаметно не пройти. Застывший с регалией наперевес у окна полуобнаженный «они» опустился на колено. — Господин! — Да брось, — отмахнулся я подходя к нему. — Поднимись, приведи себя в порядок и рассказывай как все прошло. — Выглянув наружу я оценил вид на окружающие горы и плац на внешнем дворе — где не смотря на непогоду усердно тренировалось несколько десятков екаев. Вернув регалии прежний вид, Арго быстро накинул на обнаженные плечи хаори, сел рядом, — даже в таком виде возвышаясь надо мной словно незыблемая гора, и начал рассказ. Выслушав его я задумчиво кивнул, сделав в уме пометку заняться психическим состоянием Тензаншена. — Надо будет им заняться пока его разум не регрессировал… Идем, — и остановил потянувшегося к одежде Арго. — Не стоит. Это недалеко. Идти действительно было действительно недалеко — в казематы под крепостью — длинные коридоры с многочисленными укрепленными камерами, населенными многочисленными обитателями: призванными из Дзигоко «они», пойманными дикими аякаси, и даже парочкой черных искателей, — торговцев частями тел аякаси, схваченными в лесах неподалеку от поселения Куо, и ожидавшими участи быть превращенными в «они». Пройдя по длинному тюремному проходу к самому концу, я распахнул неприметную дверь в глухой стене и завел удивленного наличием незапланированного помещения демона в обширные покои в три комнаты без окон и дверей. Пропустил его вперед, кивнул выглянувшей из смежной комнаты Эйко: — Он твой, — и под удивленное восклицание Арго, пулей выскочил из покоев, захлопнув за собой дверь на засов. Прислонившись спиной к двери облегченно выдохнул, и прислушался. Вначале было слышно только негромкий разговор, потом прозвучало громкое восклицание и в дверь изнутри что-то с силой ударило. Судя по воплю — голова Арго. Затем раздалось восклицание, в дверь еще несколько раз громыхнуло, и вопли стихли, сменившись иными, куда более интимными звуками. Отстранившись от двери, я улыбнулся, возвращая сотворенное тело в изначальное состояние, и сквозь облако взмывающих ввысь искорок теплого света, взглянул на два ярких огонька душ за стеной. У нее — проблемы с энергетикой и необычные способы ее пополнения. У него — патологическая страсть к кицунэ и неистощимый запас энергии. Думаю они отлично сойдутся, и станут замечательной парой. Разумеется, будут и скандалы, и ссоры, и недопонимания вызванные дурной репутацией обоих, но я не буду вмешиваться пока они не примут судьбоносное решение, и лишь затем помогу. Да, они станут отличной парой. Нужно только немножко подождать… Сотворенное тело рассеялось последними крупицами солнца, и мой разум слился воедино.***
Ощущение раздвоенности быстро прошло, и я, вновь очутившись под сенью Короля Всех Древ, быстро огляделся. Святилище Жизни почти не изменилось, все так-же поражая величием застывшей мелодии Природы неподготовленные умы. Зачарованная ею Химари гуляла в садике взращенном обитавшей здесь феей, любуясь громадными пестрыми цветами, а уже бывшая здесь Куэс, очнувшись от наваждения, тискала безропотную Лу. Все было как и прежде. Исключая странные звуки откуда-то позади могучего ствола. Нахмурившись, я обошел Древо вскоре наткнувшись на источник звуков. Сварливая вестница в одеяниях цвета осени, гоняла кодам от крохотного родничка под корнями Древа, ругаясь метала крохотные оранжевые искорки магии, не давая духам леса приблизиться к ярко-бирюзовой воде. — Пошли отсюда. Нечего вам тут делать маленькие [Цензура!], [Цензура!] Кодама не сдавались, пытаясь прорваться к источнику, и зачерпнуть хоть немного воды. Посмотрев на их бесплодные попытки, я вернулся обратно, отобрал Лу у протестующей Куэс, и повел недовольную Королеву за собой. — Видишь? — указал я на творившееся безобразие. Лу моргнула, пытаясь понять что я имею в виду, сообразила, ахнула, и взметнулась в воздух. — Дионима! Ч-что… что ты делаешь? Гонявшая духов вестница быстро обернулась, и, судя по ее виду, захотела провалиться сквозь землю, подальше от разъяренной Лу. — Моя королева… С ухмылкой наблюдая как осеннюю вестницу песочат на все лады, я почувствовал как меня дергают за рукав и обернулся, встречаясь взглядом с Куэс. — Юто, почему Лу такая злая? — Потому что ее подчиненная не имела права забирать источник в свою собственность. От него питается весь лес, и без него быстро засохнет. Кстати о лесе. Идем, — взяв ведьмочку за руку я отвел ее к столпившимся у источника кодамам, и указал на воду. — Зачерпни немножко воды, и дай им. Это позволит тебе подружиться с ними. Смелее, не бойся, они безобидны. Поколебавшись, Куэс зачерпнула в ладошку воды протянула ближайшему духу. Кодама нерешительно приблизился, и, после небольшого сомнения прильнул к воде. Благодарно пискнул, выпив и вокруг ведьмочки собрались все духи, на все лады требовательно пища: — Дай! Дай! Дай! — Ты им понравилась, — подбодрил я растерявшуюся от напора ведьмочку. — Напои их, и они отстанут, а у тебя появится много друзей. Заручиться благодарностью кодам было нетрудно, по детски наивные и доверчивые духи деревьев редко кого отвергали, будучи по своей натуре незлобивыми и добродушными. Не отвергли они и Куэс, и в благодарность за воду поделившись с ней толикой сил, разлетелись по лесу, возвращаясь в свои жилища. Затем я отвел присмиревшую ведьмочку к Источнику Жизни, где опустившись на колено, бережно погладил лепестки крохотного ростка, проросшего на берегу. — Это твой Шедевр, Куэс. И мы взрастим его.