***
Шепот, легкое мерцание одиноких свеч среди уже потухших. Все живое замерло, как будто Бог нажал «стоп-кадр». Я стою в окружении ужаснувшихся людей и не до конца понимаю, что только что произошло. Боль, словно после удара кувалдой, продолжает оглушать меня. Дико не хватает воздуха. Я тяжело дышу, чувствуя, как медленно теряю сознание, в голове до сих пор бьет набатом пульс, а горло режет от громкого крика, который вырвался изнутри. Хочется кричать ещё. — Дьявол! Это всё Дьявол! — истошно вопит омерзительный женский голос у меня за спиной, и я сразу поворачиваюсь к источнику. Уже поседевшая, но пытающаяся сохранить молодость ярким макияжем тётка ткнула в меня тонким пальцем и, скривив накрашенные ярко-красной помадой губы, снова заорала что-то невразумительное о Дьяволе и одержимости. — Такой крик могут издать только одержимые люди! — визжит она, здорово напоминая мне разозленного павлина. — Её нужно держать подальше от нашего общества и срочно изгнать нечисть! Святой отец! — Женщина вытянула шею, высматривая священника, который куда-то исчез. Видимо, за шесть лет он ничуть не стал храбрее. — Какая одержимость? — Голос мисс Литтл прозвучал громче, чем обычно. — Что за чушь? Она обыкновенный ребёнок! — Обыкновенный ребёнок такие звуки издавать не способен! — выкрикнул кто-то из толпы позади миссис Павлин. — Она одержимая! Нам нужен экзорцист! Все вокруг внезапно оживились и загудели, утвердительно кивая и перешептываясь. Взгляды округлённых испуганных глаз устремлены на меня, а я растерянно смотрю на Грейс, которая прижимает меня к себе. — Послушайте меня, люди! Вы в своём уме? Это же просто невинная девочка! Она больна, вот и всё. У неё просто… неравномерно смыкаются голосовые связки. Неужели вы действительно считаете, что в неё вселился бес? Придите в себя! — Она посмотрела на всех своими васильковыми глазами и крепко стиснула мою руку. Это был мой последний поход в церковь.***
— Ты только взгляни на неё — какая лапочка! Посмотрите на эти карие глазки и ангельское личико! — Она послана Им, Оливия. Мы должны забрать её. Именно эти слова прозвучали из уст моих новых родителей, когда они впервые увидели меня. Я тайком заглядываю в комнату и наблюдаю за разговаривающими с хозяйкой людьми. Мне даже не верится, что пришёл тот день, когда у меня наконец появятся мама и папа. Правда, они не совсем похожи на тех, которые хотели бы взять ребёнка в семью. Милые с виду, но я шкурой чувствую — тут всё не так просто. — Иди сюда, маленькая крошка! Это моя новая мама: молодая, с тёмными, длинными, слегка волнистыми волосами и сине-зелёными глазами. Одета в красный плащ и замшевые серые сапоги. Она протягивает мне руку, как только замечает, и я не знаю, почему, но идти к ней совершенно не хочется. Хоть она и красива, с добрыми глазами и улыбкой, но… что-то тут не так. Отец, кстати, тоже не вызывает доверия. Он стоит рядом с женой в чёрной куртке и штанах, пристально рассматривая меня. Я вцепилась в дверной косяк рукой, будто меня собирались тащить силой. — Этсу, ты чего? Услышав своё имя, я смотрю на обратившуюся ко мне мисс Литтл. Она вопросительно смотрит в мою сторону и тоже протягивает руку. Ну что ж, если няня не злится и нормально разговаривает с этими людьми, значит, всё хорошо, и они не причинят мне вреда. Отрываю пальцы от косяка, словно они приросли к нему, и медленными шагами подхожу сначала к няне, а потом, передумав, беру за руку эту Оливию. Ведь мне нужно как-то задобрить своих новых родителей и не портить впечатление о себе. И это замечательно получается. Женщина широко улыбнулась и прижала меня к себе второй рукой. Мужчина обнял жену за плечи. — Я так рада, вы даже не представляете! — со слезами в голосе говорит моя новая мама. — И я тоже рада, что у Этсу появится семья. Я очень сочувствую вашему горю и считаю, что вы поступаете правильно, удочерив девочку без семьи. Бог видит это и обязательно запомнит ваш поступок. — Мы атеисты. — Оу… — Мисс Литтл опешила, но тут же исправилась. — В любом случае я желаю вам счастья. Берегите эту девочку. Все обменялись дружественными улыбками и взглядами — все, кроме меня. Мне до сих пор не по себе.***
Вчера меня официально удочерили супруги Эванс, а сегодня они приехали забрать меня в мой новый дом. Мисс Литтл расплакалась, в последний раз обнимая меня и не совсем разборчиво нашептывая, чтобы я вела себя хорошо и была умницей. Я не знаю, искренни ли эти слезы, потому что ночью слышала, как одна нянечка назвала хозяйку «слепой», раз она не видит, что отдает меня семье «демонов», о которых уже давно ползут слухи. Грейс ответила, что эти люди совершенно нормальные и это вообще хорошо, что они забирают меня, ведь из-за моих повадок в церкви, я могла остаться в приюте навсегда. И если бы она им отказала, то навсегда лишила бы ребёнка семьи, чем совершила бы самый большой грех в своей жизни. Действительно ли мисс Литтл заботится о моем благополучии или просто хочет избавиться — я не знаю. Но уже в машине поняла, что это не самый важный вопрос. Правда ли с этими людьми что-то не так? Они приехали за мной на черной «Хонде» и на ней же увезли домой. Весь путь ни Джеймс, ни Оливия не разговаривали со мной, но я в этом и не нуждалась. Мне не хотелось обращать на себя лишнего внимания или спрашивать о чём-то. Я просто чувствовала, как неощутимый ранее холод страха медленно клубится в желудке, словно облачко дыма. Он становился всё больше, постепенно прокрадываясь выше, по моим рёбрам, задевая сердце и лёгкие, пока, наконец, не остановился в горле огромным комом. На секунду мне показалось, что я умерла и еду в самое сердце Ада, где меня ожидают другие демоны и вечные муки. И когда остановилась машина, кажется, остановилось и моё сердце, тоже заглушив мотор. Дверь с моей стороны открылась, и я вздрогнула всем телом. — Выходи, Этсу, смотри, это твой новый дом, — женщина широко и ласково улыбнулась, вытаскивая меня за руку из машины. Комок в горле медленно сполз, и я проглотила его. Смотрю снизу вверх на двухэтажный, уютный с виду домик и понимаю, что случайно услышанные слова няни невообразимо повлияли на меня и мои мысли. Это явно не то, что я ожидала увидеть. Моя фантазия рисовала замок Дракулы и стаи летучих мышей, кружащихся над крышей, но никак не типичный американский дом желтого цвета, с белыми окнами и светло-коричневой крышей. На небольшой веранде, к которой вела каменная тропинка в обрамлении ярких цветов, стоят деревянные стулья и стол. Все просто и не примечательно. Явно не тянет на обитель демонов. — Заходи, дорогая, не бойся. Я надеюсь, ты скоро привыкнешь, — Оливия открыла дверь и пропустила меня вперёд. Внутри дом точно такой же простой и светлый, как и снаружи. Просторная гостиная, переходящая в кухню, ванная на первом этаже и две спальни на втором. Одна — со стенами нежно-персикового цвета и постелью в тон на двуспальной кровати — досталась мне. Вторая принадлежит приёмным родителям, но мне запретили туда входить. Так и началась моя прекрасная новая жизнь. Спокойная, тихая и бестревожная… Шутка. Это ведь моя жизнь. Как она может быть спокойной, тихой или хотя бы бестревожной? Естественно, мне открылись сюрпризы этой семьи. Первое, что меня сразило, случилось через месяц после того, как я переехала. Ни с того ни с сего рано утром я проснулась от того, что кто-то вылил на меня ведро серной кислоты. Точнее, ощущения были именно таковыми. На самом деле это было ничто иное, как святая вода, но тогда я ещё этого не знала и, сама того не контролируя, заорала нечеловеческим криком. Отец, державший в руках ведро, бросил его и, схватив меня на руки, буквально вылетел в ванную, где полностью смыл жидкость горячей водой. Я продолжала истошно драть глотку и отбиваться от его рук, пока боль полностью не исчезла. Потом осознала, что натворила: открыла свой главный секрет. Все мои труды хранения тайны годами пошли насмарку за одну минуту. Я застыла, словно статуя, зажмурив глаза и ощущая, как прилипшая к телу мокрая пижама становится холодной. Что теперь будет? Меня отдадут экзорцистам? В ужасе решаюсь открыть глаза только с третьего раза и, посмотрев на родителей, вижу невероятное — они стоят на коленях, опустив головы. — Это она, Джеймс. Она! — задыхаясь в радости зашептала Оливия. — Это та девочка! Посланная Им! Вот так я узнала, что мои новые родители — сатанисты. Всё-таки няня была права и видела этих людей насквозь, хоть и немного преувеличила с «демонами». Может быть, Грейс тоже всё понимала и просто не подала виду, но не в этом суть. Оливия и Джеймс Эвансы — главари секты поклонения Люциферу. Они слышали о случае в церкви и свято верили, что я посланница Сатаны. Допросив того самого святого отца, а потом обыскав все ближайшие приюты, они все же добились своего, и поэтому я здесь, с ними. А этот эксперимент со святой водой — просто проверка на действительность наличия во мне дьявольщины. С тех пор я почувствовала себя маленькой принцессой. Ведь этот дом и эта семья приняли меня так, как не принял бы никто. Первая и родная дочь Эвансов — Мирта — погибла в аварии, но они постарались не отчаиваться и полюбили меня, как родную. Ведь я — посланная Им. В секте собралось немало людей, человек двадцать или больше. Они собираются раз в месяц и каждый раз берут меня с собой, невзирая на то, что я ребёнок. Все участники секты совершенно нормальные люди. Они ничем не выдают себя, не носят мрачной одежды и не пытаются заманить к себе маленьких детей. Почему-то люди подозревают именно моих приемных родителей в связях с Дьяволом, но именно с помощью этих слухов новые члены секты находят нас. А через год меня отправили в школу. Я ничем особо не выделялась среди других детей, кроме слишком тёмного цвета волос и бледной кожи, в то время как большинство моих сверстников — светловолосые и загорелые. Большую часть моей «хорошей» репутации собрали те самые слухи. Но даже среди насмешек и непонимания я нашла единомышленников, которые стали мне друзьями. Так у меня появилась компания из пяти человек. Хотя сначала их было шесть, пока не случился один очень плохой инцидент, который почти перевернул мою жизнь. Ребекка Риверс была на год младше и одной из первых моих подруг. Я не знаю, как так получилось, и не помню, из-за чего произошла такая ссора, но когда она развернулась и пошла прочь, я в порыве злости крикнула ей вслед, что больше она не вернётся. Естественно, я имела в виду нашу компанию, но получилось так, что она не вернулась вообще. Уехала на уик-энд с родителями на озеро и утонула. Друзья, которые присутствовали в момент нашей ссоры, сразу подозрительно покосились на меня. Особенно Мишель, которая была лучшей подругой Бэк. — Ты её прокляла, сука! — орала она, захлебываясь рыданиями. — Я слышала, что ты ей сказала! Мы все слышали! Тогда я просто стояла и слушала, не веря, что всё это произошло на самом деле. Что Бекки с нами больше нет. Что мои последние слова ей были именно такими. Я хорошо понимала, что вместо Мишель кричит её отчаянье и горе, но не была зла на неё. Я ни на кого не была зла. Скорее напугана, потому что понимала, что, возможно, это действительно моя вина. Спустя время всё наладилось, и все постарались забыть этот инцидент. Утрата продолжала колоть иглами наши сердца, но обвинений в свой адрес я больше не слышала. Кроме как от самой себя. Я до сих пор уверена, что убила Ребекку. Может, я действительно как-то связана с Люцифером? Ведь я негативно реагирую на церковь, святую воду, молитвы и другую атрибутику связанную с Всевышним. С каждым новым подтверждением моих «нечистых» сил уважения становится все больше, а вместе с тем и страха. Я чувствую, что даже мои друзья побаиваются меня и не смеют сказать лишнего слова, особенно после случая с Бэк. Хотя чего таить, я и сама себя боюсь. Я не знаю, что живёт во мне, откуда я пришла и кто мои настоящие родители. Кто я такая? Действительно ли я послана Им? А вдруг?..