***
Целую вечность я рассказывала свой жизненный путь. Два раза чуть не расплакалась, но позориться перед своей идеальной копией не хотелось. Пусть я не так красива, но буду сильна. — Он заставил меня. — Глаза давят слёзы, и я из последних сил сдерживаю дрожь в голосе. Это, кстати, тот самый второй раз, когда я хочу зареветь. — Это было ужасно. Унизительно. Омерзительно. Чудовищно. Я хотела сдохнуть. Этсу прижимает руки к стеклу, словно хочет обнять меня. Она почти всё время просидела молча. — Это Дьявол, — тихо шепчет она. — Настоящий Дьявол. И ты должна научиться с ним бороться. Ты должна выжить, а для этого нужно принять его игру. Чем больше ты сопротивляешься, тем меньше у нас шансов. — Но это же нереально. Так ведь не бывает! Люцифер, демоны, волки… это ведь глупый сон. На самом деле я живу здесь, с тобой, правда? — Сама не веря своим словам, я с надеждой смотрю на свое прекрасное отражение. Но девушка секунду растерянно смотрит на меня, а потом сводит свои идеальные брови вместе, и её взгляд выражает чистейшее сочувствие. Она тоже не верит моим словам. — Открой глаза шире. Не говори о невозможном и прими мир, в который ты попала. Так тебе будет легче. Так ты найдешь выход! — Нет, — шепчу я, стукнувшись лбом о стекло зеркала. — Так не бывает. Я не вернусь туда… Я не смогу. — Ты вернёшься. Ты должна спасти меня и себя. — Нет! Ты отправляешь меня на погибель! Ты же знаешь, что меня там ждёт! — Ты должна бороться! — Лицо Этсу вдруг нахмурилось, а алый оттенок глаз немного потемнел. — Борись, иначе сдохнешь! А вместе с тобой… и я тоже. А я не собираюсь умирать из-за тебя. — Как ты не понимаешь, — я рассерженно смотрю на неё. — Там Ад. Там боль, страх и скорее всего смерть! — А ты. Должна. Выжить, — цедит сквозь зубы девушка. Её голос остаётся бархатным, но уже не нежным и мелодичным. В нём, словно патока, медленными волнами перекатываются строгость и сила. Она мне приказывает. И я, не знаю, почему, чувствую себя намного слабее этой Этсу. Её взгляд, выражение лица и поза — всё говорит о том, как она сильна, уверенна. Она справилась бы. Она смогла бы победить самого Сатану. А я? … — Я не смогу, — горько шепчу я и опускаю голову. — Я не вернусь туда. И ты меня не заставишь. Если я вернусь туда — погибну. В первую же секунду. Как только увижу его серебряные глаза. Я просто исчезну. — Ты вернёшься. Хочешь ты этого или нет, но ты вернёшься. — Снова мелодичный, но ужасающе мрачный голос звучит совсем близко. Я поднимаю голову и от неожиданности пугаюсь. Этсу устрашающе смотрит на меня широко распахнутыми глазами, которые, словно море огня, обжигают изнутри. — И даже думать не смей о смерти. Ты не дерьмо. Пока что. Но он думает, что ты уже дерьмо. Поэтому ты должна доказать, что это не так. Борись. — Она сцепила зубы, а её глаза будто воспламенились. — Борись, мразь, иначе ты не можешь быть моим отражением. Борись! Слышишь?! Борись! — Девушка со всей силы ударила ладонью по стеклу, и оно задрожало. Громкое эхо её голоса отразилось от стен мрака. Она смотрит на меня кровью и пламенем, а я сижу и не могу пошевелиться. Я чувствую, как тело горит, как внутри закипает кровь, и не могу понять, что происходит. Волны её злости сквозь зеркало находят меня и обжигают, словно пар от горячей воды. Сознание медленно уходит, и я понимаю, что сейчас проснусь. Это всё сон. Вот сон. Сейчас меня заберёт реальность, и я проснусь там, в Аду. Рядом с ним. — Не бросай меня! — вырывается из моей глотки хриплый крик, и я бросаюсь к зеркалу, чтобы попытаться ухватить отражение за руку. — Борись! Слышишь?! Но тьма уже поглощает меня. Зеркало медленно расплывается в глазах и исчезает вместе с Этсу, которая продолжала колотить ладонями в идеально чистую поверхность и принуждать меня бороться за жизнь. Её крик звучит в моих ушах до последнего.***
Открыв глаза, я ещё долгое время не могу поверить, что и правда здесь оказалась. Пытаюсь зажмуриться или ущипнуть себя, но стоило пошевелиться, как дикая боль тут же напомнила о моих «боевых ранениях». Заставила непроизвольно застонать и замереть без единого движения. Но голова — всё равно словно центр всей боли этого мира. Чувствую, это из-за той жижи, которой я налакалась перед приходом сюда. Сейчас я ощущаю себя так, словно прошла все круги Ада. И осталась на самом страшном. Перед глазами яркий цвет крови. Простыня, ещё вчера белоснежная, выглядит так, словно на ней произошло жертвоприношение. Кожа стянута, покрыта слоем ссохшейся крови, а волосы слиплись так, что теперь ни одно средство не сможет привести их в нормальный вид. Я даже представлять не хочу, как выгляжу сейчас. Господи, я действительно в Аду. Панически осматриваю комнату. На стенах уже знакомые мёртвые тела и лица. Они смотрят, смотрят, смотрят… Я ощущаю, как отчаянье болезненным камнем ложится на меня и давит на рёбра. Снова начинаю реветь. Внезапно для самой себя. В голове мелькает мысль, что надо быть тише, чтобы не разбудить спящего рядом Сатану, но сейчас это вряд ли получится. Громкие всхлипы, бесконечный поток слёз и соплей, раздирающая боль — это всё, что я собой представляю. Мне так плохо, что хочется орать на весь Ад. Чтобы хоть кто-то услышал меня и хотя бы попытался помочь. Я не понимаю, что такого ужасного сделала в прошлой жизни и за что так рано попала сюда. За что я сейчас испытываю такие муки? — Ну, хватит. — Точно жидкий азот, его голос замораживает и приказывает моим рыданиям и мыслям заткнуться. Я в последний раз громко хватаю ртом воздух и сжимаю в руках кровавую простыню, чтобы прекратить хотя бы чёртову дрожь. Кровь с постели выжимается в кулак, но мне даже не омерзительно. Мне страшно. — Прекрати. — Тяжелая рука хватает моё плечо и немного сжимает его. — Слёзы тебе не помогут. Он переворачивает меня на спину, и я снова могу видеть эти лунные глаза. Дрожь исчезает вместе с всхлипами, но слёзы продолжают скатываются по щекам. Я смотрю на него и вижу волка в овечьей шкуре. Дьявола в теле ангела. Прекрасное лицо, идеальное тело, бархатный тембр голоса, но совершенную бездушную жестокость. У него нет души. Он питается ими. Лицо Люцифера не выражает никаких эмоций. Но, чёрт его дери, взгляд становится похотливым. Быстро проведя кончиком языка по нижней губе, он стирает большим пальцем мокрую дорожку с моей правой щеки и нежно гладит её. А потом нетерпеливо прижимается к губам. От неожиданности и напористости я приоткрываю рот и впускаю жадный язык. Раны искусанных губ дают трещину, и уже знакомый привкус крови наполняет рот. Этот вкус останется со мной навечно. Люцифер целует жадно, властно и страстно. Легким движением пододвигает меня почти вплотную и начинает шарить руками, ласкать, сжимая то грудь, то бедра. Не грубо, но все равно страшно. Я упираюсь ладонью в его грудь, но не пытаюсь вырваться или разорвать поцелуй, просто послушно лежу и терплю. Злить Князя с самого утра, было бы вершиной тупости. Но долго терпеть пассивность бревна Люцифер не намерен. Разорвав поцелуй, он пристально заглядывает в глаза, улыбается хитрой такой, характерной для Сатаны, улыбкой и тихо воркочет низким эротичным голосом: — Я заберу твою боль, если ты постараешься заслужить это. Поворачивайся на животик. И, пока я перевариваю приказ, сам переворачивает меня. Хватает меня за бедра и заставляет стать на колени. Самая унизительная поза, в которой я когда-либо стояла. Господи… — Пожалуйста, — тихо шепчу я. — Мне очень больно. Не надо… — Ш-ш-ш… — он низко наклоняется и слизывает длинным языком выступившую слезу. — Я буду нежным. Положив руку мне на спину, давит, чтобы я максимально выгнулась. Почти сразу ощущаю, как он медленно входит. Чем дальше двигается, тем сильнее разрывает боль. Могучая волна, словно электрический ток, сотрясает тело, и я болезненно стону, сжимая в руках кровавую подушку. — Пожалуйста! — Я чувствую, что уже не могу терпеть. — Тише, тише, — бархатный голос убаюкивает и почему-то отвлекает. Руки нежно гладят спину и бедра. — Расслабься. Я зажмуриваюсь и со всех сил пытаюсь не заорать. Мне приходит бредовая мысль начать считать. Раз, два, три… Боль накатывает медленными волнами, и я снова стону, выгибаясь. Четыре, пять, шесть, семь… «Волна» отступает, но уже почему-то не приходит снова. Остается, что-то легкое, как круги на воде. Восемь, девять, десять… Боль исчезает, как пятна с рекламы порошка. — Теперь, — мурлычет Люцифер на ухо. — Медленно двигайся на встречу. Больно не будет, я обещаю. Обещаю — это именно то, что хотелось услышать. Он уже показал, что не бросает слов на ветер, значит и мне тоже стоит держать статус «хорошей девочки». Закусив нижнюю губу и вдохнув как можно больше воздуха, выполняю приказ. Он заполняет меня еще больше, растягивает, но не причиняет ни капельки боли. Даже не верится. Будто я лишилась нервных окончаний. Даже голова прошла! — Хорошо. — Демон проводит языком влажную дорожку по моему позвоночнику и прижимает ладонь к животу. — А теперь, вперед. — Я выполняю, тяжело выдохнув. — И снова назад. Двигайся, моя девочка. Если бы кто-то сказал, что я сама буду насаживаться на член Дьявола, я бы сошла с ума. Потому что тот, кто сказал бы это, настолько болен шизофренией, что явно заразителен. Я даже близко подумать не могла, что буду стоять в такой позе, сжимая в кулаках пропитанную своей же кровью постель, и заниматься сексом с самим Люцифером. И самое страшное, что мое тело, словно само желает отдаться. Я выгибаюсь, стону, двигаюсь на встречу, будто уже много раз это делала. Чувство стыда покидает меня, как только внизу живота шевелится знакомое ощущение. Такое приятное, тягучее, и, чем дольше и резче я двигаюсь, тем приятнее становится. Новый огонек греет меня, разливается по телу приятными волнами и заставляет не останавливаться, а двигаться еще и еще и еще. Его поцелуи горят на коже огнем, губы снова искусаны. Только сейчас я замечаю, как звучат мои стоны, но не могу остановиться. Именно сейчас я могу позволить себе забыть обо всем и отдаться этим прекрасным минутам. — Громче, — шепчет искусительный голос. — Мне нужно слышать тебя громче. И я выдыхаю. Выдыхаю этот гребаный длинный стон, полный восторга. Он так нежно ласкает мой живот, сжимает грудь, зарывается пальцами в волосы. Покусывает плечи, не раня и так израненную кожу. Я слышу тихое рычание, чувствую влажные поцелуи, ощущаю, как он скользит во мне. Неосознанно ускоряюсь, чтобы скорее настигнуть пика блаженства, но он предательски отступает, потому что я сбиваюсь с ритма и все порчу, мысленно проклиная себя. Пожалуйста, дай мне почувствовать! Он словно слышит и хватает меня за бедра, двигаясь в своем новом ритме. Быстрее. Резче. Я окончательно сбиваюсь и уже не успеваю за ним. Мне остается только повиноваться. И спустя пару длинных, как вечность и одновременно быстрых, как мгновение света, секунд, Люцифер замирает и, не успевшая забыться, горячая жидкость снова обжигает меня. Мужчина выдыхает тихим рычанием и еще пару мгновений побыв во мне, выходит, наслаждаясь моим новым стоном. Я снова не достигла пика. — Еще рано, — тихо мурлычет он, снова прочитав мои мысли. — Скоро ты привыкнешь ко мне и умрешь своей «маленькой смертью». Я лежу в той же позе и тяжело дышу. Только спустя минуту, пустота внутри, уносит меня назад, в жестокую реальность. Возвращая боль. Не только физическую. Я снова забылась. Снова позволила себе забыть о том, что со мной происходит. Меня только что трахнули и я стонала как шаловливая сука. Похотливо двигалась на встречу, и мысленно умоляла довести себя до оргазма. Что я сделала, только что? «Борись!» Нахожу в себе силы пошевелится и упасть на бок. Руки сами собой натягивают кровавую постель до самого подбородка. Ощущается металлический, совсем как вкус, запах. — Что я наделала… — шепчу я и даю волю одной слезе. Снова плачу. Будто за один день, собралась выпустить все слезы, что накопились за восемнадцать лет. — Ты, случайно, не о своей девственности сейчас скорбишь? Князь Девятого Круга расслабленно лежит возле меня, подперев рукой голову. Улыбается совсем, как книжный хулиган-красавчик, который воспользовался наивностью глупой дуры. Такая довольная, белоснежная улыбка победителя. Любая готова душу продать ради этого мужчины. И продаст. Как и я. — Тебе так нравится насмехаться надо мной. Насиловать. Унижать и терзать. Долго ли я проживу так? — уже ничего не боясь, тихо спрашиваю я, глотая комок обиды. В ответ слышу приятный смех, а потом его рука протягивает мне небольшой флакон, наполненный прозрачной жидкостью. — Я не дам тебе умереть. Ты должна пожить еще какое-то время. Пей, Этсу Эванс. Мое имя слетает с его губ по особенному. Словно он уже давно хотел его сказать. — Что это? — недоверчиво смотря на флакон, все же беру его в руки. — Ты ведь не хочешь умереть от моего ребенка? Это страшная и мучительная смерть. Он выгрызет твои внутренности, выпьет кровь и на десерт, очень медленно поглотит душу… Быстро снимаю стеклянную пробку с флакона и выпиваю все сразу до последней капли. Меня передергивает. На вкус, как моча динозавра. В смысле очень противное, я нигде не ощущала такой гадкий вкус. Люцифер смеясь забирает пустой флакон. — Так что это? — все еще кривлюсь я. — Зелье. Я не знаю подробный рецепт, прости. Тихо вздыхаю и закрываю глаза. Боль легкой пульсацией продолжает разносится по телу, но, кажется, я уже привыкла к ней. Мне нужно привыкнуть. — Не переживай, шрамов не останется. — Он отбрасывает простынь и пытливо рассматривает мое изувеченное тело. — Решил пожалеть только сейчас? — Я тебя не жалею. Ты сама себя жалеешь, хотя причин делать это, не вижу. — Меня только что лишили девственности, — сердито отрезала я. — При помощи шантажа. — Но это ведь сделал я. И это был не шантаж, а договор. Ну ты и сукин сын. — Я никогда не смогу полюбить Дьявола, — злобно вылетает из моего рта и я тут же прикусываю язык. Сейчас доиграюсь. Если он разозлиться, мне уже никакие «договоры» не помогут. — Какое поразительное совпадение, — на удивление спокойно отвечает Люцифер и ехидно улыбается. — Я тоже никогда не смогу полюбить такое отребье, как «человек». Комок неловкости и страха, давит валуном на грудь и я немного вдыхаю воздуха в уже горящие от недостатка кислорода легкие. Демон до сих пор сверлит меня взглядом заставляя делать тоже самое. Я до малейших подробностей выучила вид густых светлых ресниц, бровей и лунный тон глаз, в котором почти тонул маленький черный зрачок и… я. Мы молча пялимся друг на друга неизвестно сколько времени и когда мне кажется, что проходит несколько лет, то, в конце концов, сдаюсь первая. — Могу я… — голос получился слишком хриплый и мне приходится прочистить горло. — Могу я идти? Он медленно вдыхает и выдыхает. Его дыхание холодное, словно смерть. — Да. Иди и приведи себя в порядок. К вечеру, постарайся быть хоть немного… эстетичней. Он кривится, а я густо краснею и сгребаю постель. — Я возьму? Мое платье испорчено, а другой одежды я не взяла, поэтому… — я молкну, потому что смех Дьявола ядовитыми иголками заставляет выпасть в осадок. — Что случилось? — Твоя человеческая тупость меня дико веселит — вот что случилось, — объясняет он и треплет мое гнездо на голове, приводя его в еще больший беспорядок. — Не напрягай свой пустой котелок такими заботами. — Отвернувшись, он щелкает пальцами и начинает одевать штаны. Буквально через секунду дверь бесшумно открывается и в спальню, тихими шагами входит Полин в своем нежно-бежевом шифоновом платье. Она держит в руках белую коробку и бархатную ткань черного цвета. — Хозяин, — тихо шепчет она и сгибается в поклоне. — Уведи ее, — бесстрастным тоном приказывает Люцифер, натягивая рубашку. Мы с Полин одновременно поежились. Девушка выпрямилась и уставилась на меня круглыми глазами, пытаясь телепатически передать, что пора убираться. Я со стоном сползаю с кровати и кивком зову Полин к себе. Почему-то перед ней не стыдно. Или мне уже вообще никогда не будет стыдно? Та сразу подбегает и помогает мне подняться. Я почти падаю, махая руками, как садящийся на воду пеликан, но моя фамуля помогает мне устоять на месте. Ловко набрасывает на меня длинную черную мантию, открывает коробку и обувает мои ноги в легкие черные балетки. Быстро помогает спустится по стеклянным ступенькам и мы уходим, даже не посмотрев на «хозяина». Мне и не надо смотреть на него, чтобы узнать, доволен он собой или нет. Весь воздух и так провонял его триумфом. Когда мы выходим, я вижу, что возле дверей стоят две служанки. Одеты точно, как Эрин, но без алмазной броши. Они уставились на меня так, словно я только что восстала из мертвых. Ни мы, ни они нам ничего не говорят. Как только мы отходим шагов на десять, горничные исчезают в спальне. Наверное, чтобы убрать «следы преступления». За весь путь в мою комнату, мне повстречалось много жителей замка. Все они шли по своим делам, но как только видели меня, их глаза шокировано увеличивались в два раза, а некоторые даже останавливались и провожали нас взглядом. Бывало челюсть отвисала, совсем как у меня. — Им странно видеть, что я человек или что я в таком виде? — поинтересовалась я у Полин, стоит еще одной фамуля застыть на месте с открытым ртом, от чего мои руки сами, плотнее укутывают тело в мантию. — Им странно видеть, что ты жива. — Полин усмехается, чуть повернув ко мне лицо, не замедляя быстрой походки. Идти по льду в обуви оказалось, намного легче чем босиком. — Честно говоря, я и сама удивилась, когда меня позвали забрать тебя. Я думала ты уже мертва. — Ну, спасибо — обиженно бормочу я. — О нет, я не это имела ввиду! — хохотнула светловолосая девушка. — Просто, ты ведь и правда человек. Я вообще удивлена, что твое тело еще не рассыпалось в пепел. Да и психика, я смотрю устойчивая. Ты случайно не ведьма? Я кривлюсь, сразу вспоминая Матильду и Нэнси. — Будь я ведьмой, сюда не попала бы… — Ну, почему же, — задумчиво возразила Полин. — Ведьмы это дети Асмодея, так что ты в любом случае старалась бы сюда попасть. — Что? — я сомнительно покосилась на девушку. — Ведьмы хотят попасть сюда? Каким же образом? — Разные бывают способы. Чаще всего через человеческие жертвы. Больше подарков — больше привлекаешь внимания. Больше внимания — больше шансов попасть в родной дом. — Но ведьмы которое хотели принести меня в жертву, присылали души Люциферу. Одна сказала, что он уже восемнадцать лет, как не обращает на них внимание. — Правильно, — соглашаясь кивает Полин. — Какое дело Люциферу до подарков ведьм? Ему приятно конечно, но он ничем им помочь не сможет… — Стоп, — останавливаюсь я. — Так это получается… — меня внезапно осеняет и я понимаю, что произошло. — Все зря? Получается они убивали людей зря? И моих друзей… Ник… Кен… они убиты просто так? От этой мысли словно выбивают дух. Просто не укладывается в голове. Как? Все не может быть так… Полин останавливается, за десять шагов. Я не заметила, как остановилась сама. Она подходит и сжимает мое плечо. — Идем, Этсу, — тихо зовет она и я послушно плетусь за ней. Еле переставляя ноги, но плетусь. Уже сидя в большой ванной, в которую снова водопадом лилась горячая вода, я словно просыпаюсь и вздрагиваю. Полин задела щеткой рану на шее. — Извини, — тихо шепчет она. — Сильно больно? — Мотаю головой; нет. — Я почти слышу рой мыслей в твоей голове. Скажи мне, о чем ты думаешь. Я медленно поворачиваю лицо к Полин и мои губы сами собой расплываются в горькой усмешке. Горькой, как хрен. — Если бы они присылали души Асмодею, он давно дал бы им то, чего они хотели. А значит, возможно мои друзья были бы живы. Тогда мы бы все выбрались из леса… и я не попала бы сюда. — То есть ты считаешь, что виноваты ведьмы? Глубокий голос почти перебивает меня и я оборачиваюсь назад. Эрин подходит к ванной и приседает на недалеко стоявшую голубую кушетку. Позади нее волны океана ударяют о стену. — Они убили моих друзей и подарили их души Сатане, — мрачно отзываюсь я. — А кто привел их в лес? — закинув ногу на ногу, спрашивает Эрин, приподняв бровь. Откуда она знает? — Я, — сипло отвечаю я. — И винишь в их смерти ведьм? К которым сама привела? — Я не приводила их к ведьмам! — разозлившись я ударяю ладонью по воде. Брызги долетают до высоких темно-красных сапог, но к сожалению не укрыли наглую фамуля с головой. — Да, — спокойно, совершенно никак не среагировав на мою истерику, протянула Эрин. — Темный лес — портал в земной мир. Самое опасное место на Хэллоуин. И ты решила именно в этот день придти именно туда. Совпадение? — Меня нашли в этом лесу. Я искала волка. — Волка? Полин перестала намыливать мне голову и удивленно на меня посмотрела. — Волка? — тоже переспросила она. — Волки ведь едят людей. Зачем ты искала того, кто тебя съест? — Нет, — отрицательно машу головой. — Это не такой волк. Он приходит на каждый Хэллоуин. Впервые его вой услышали, в тот день когда меня нашли. Потом он притих, но как только меня забрали из приюта, все началось снова. И я подумала… — Что ты подумала? — вдруг настороженно спросила Эрин, подозрительно прищурив глаза. — Я подумала, что он ищет меня. Это все слишком странно. Даже когда мы встретились… — Встретились? — голос брюнетки внезапно сорвался на визг. — Ты встретилась со стригоем?! Я удивленно покосилась на фамулю и она тут же заставляет себя успокоиться. С чего бы ей так нервничать? И откуда она знает, что это был именно стригой? Так его назвал Люцифер. — Да, — ровно отвечаю я. — Он нашел меня. — И? — нетерпеливо спрашивает Полин, продолжая вымывать из моих волос засохшую кровь. — И я убежала… — вздыхаю я. — Люцифер сказал, что он хотел меня убить. — Ну, конечно хотел, — казалось облегченно фыркнула Эрин. — Что же еще с тобой делать? Уж точно не на спине покатать. Полин прыснула и звонко засмеялась. А я хмурюсь. Не нравится мне поведение Эрин. Слишком подозрительно она себя ведет. Когда моя кожа почти засверкала, как посуда в рекламе, Полин начала втирать в мои ссадины, укусы и раны зеленоватого оттенка мазь, которая хоть и шипела при прикосновении с кожей, но не жгла. — Это поможет быстрее регенерировать. — Угу, — коротко отвечаю я. — Подать еду сейчас или потом? — Потом. Полин вздыхает и протягивает мне легкий, полупрозрачный синий халат, служивший вместо пижамы. — Сейчас тебе лучше отдохнуть. Скоро придет мастер. — Мастер? — я остановилась, так и не засунув вторую руку в рукав. — Да. Хозяин приказал изменить тебе прическу. Он не любит когда у либиды длинные волосы. — И чего же? — Говорят, это навевает ему плохие воспоминания. Но я думаю, что это из-за неудобства. Или может ему просто так нравится. — Ясно, — пожимаю плечами я и падаю на свою кровать. — Значит он еще и с фетишами. Полин соглашающейся хохотнула и сложила в коробку все лекарства, которыми пользовалась. — Я думаю тебе сейчас хочется побыть одной, но если тебе понадобиться моя помощь… — она вдруг цокнула языком и раздосадовано вдохнула сквозь зубы. — Вот черт, ты же человек. Значит через метку не получится… Ну, в случае чего, я буду рядом или внизу. Хорошо? — Хорошо, — киваю я. Как прекрасно, что она поняла, что мне нужно побыть одной. Идеальная фамуля. — Спасибо. Она шлет мне воздушный поцелуй и покидает комнату, тихо прикрыв дверь. А я скручиваюсь в позу эмбриона и обнимаю себя. Боже, как я хочу этой жизнерадостности. Вот так вот улыбаться, наивно верить, что все будет хорошо… Хотя, какая здесь может быть радость? Какая здесь может быть жизнь? Я в дерьме. Ни один человек не был в таком дерьме, как я сейчас. Все проблемы на Земле, просто пыль, по сравнению с этим. Мне не выбраться. Единственное утешение — Ник и Кен в порядке. Звучит громкий, истерический смех и я понимаю, что он мой. — В порядке, — говорю я сама себе сквозь свой же лающий хохот. — Они в порядке! Они в дерьме! Еще большем чем я. И из-за меня. И именно я контролирую это дерьмо. От меня зависит, будут они гореть адским огнем или нет. Наверное, самое страшное, что может произойти — умереть из-за кого-то, а потом, после смерти, еще и зависеть от него. Вечность. А ведь наступит момент когда я сорвусь. Когда я не смогу… Господи, как же я себя ненавижу. Горячие слезы обжигают щеки. Я устала плакать. Но все равно плачу. И буду плакать, пока из глаз не пойдет кровь. Буду рыдать дальше. Я заслужила. Заслужила, больше, чем кто-либо в этом мире. «Борись!» — орет в моей голове мое идеальное отражение. «Я не могу», — мысленно отвечаю я. — «Нет сил.» Целый час пропитываю постель соленой водой. Я полностью истощилась. Нет сил даже дышать. И я бы дальше задыхалась в своем мире отчаянья, пока меня не забрал оттуда стук в дверь. Два удара костяшками пальцев. — Входите, — хриплю я, вытирая черной подушкой лицо. Наверное, это Полин. Дверь открывается и закрывается, тихо щелкнув замком. Тихие шаги, а потом кто-то садится на край кровати. В нос ударяет незнакомый сладкий запах цветов. Это не Полин. Я убираю подушку и смотрю, на присевшее рядом дивное создание. Буйные волосы красного цвета волнами спадают, почти касаясь острых лопаток. Большие желто-зеленые глаза подведены черным карандашом, а пухлые губы с черной помадой изогнулись в милейшей улыбке. Невероятно красивая. — Он тебя обидел, — нежнейшим голосом, пропела незнакомка, сочувствующе смотря. — Я понимаю, как тебе больно. Мы все через это проходим. Девушка подбирает длинное зеленое платье и ложится на мою кровать, становясь визави. — Ты кто? — шепчу я, ей в лицо. — Я Фредерика, — улыбаясь произносит она. — Я помогу тебе выбраться, Этсу Эванс.