Там, где цветут кровавые розы

— Люцифер. Белые пушистые ресницы задрожали, и бааван ши открыла глаза. Зрачков нет, только белки. Белое, словно мраморное, лицо совершенно безэмоционально. Тонкие губы, белые волосы. Точная копия хозяина башни, которую ей дано открывать. Я стою позади Эрин в уже знакомом темном холле, напротив клетки, которая висит во главе остальных. Это неудивительно, ведь она открывает дверь к спальне самого Люцифера. Не знаю, как так получилось, что я добровольно вышла сюда и даже не попробовала сделать попытку бежать. Наверное, просто поняла, что прятаться от Дьявола в его же замке — это самое дебильное, что может прийти в голову. Оно, конечно же, пришло, но не делать подобного мозгов хватает. Отдаться — хватает, а бежать — нет. Пиздец, да? Хотя колени уже начинают предательски дрожать. Либо от усталости, либо от напитка, которого я, кажется, перебрала. Но, скорее всего, от банального страха. Куда мне ещё бояться — не имею понятия. Но боюсь. Боюсь думать, что скоро привыкну и смирюсь с этой чертовой судьбой. А мне нельзя. Я должна что-то придумать. Что-то предпринять. Алый свет загорается позади клетки, и Эрин делает шаг назад. — Иди. Мне с тобой нельзя. Там тебя проведут. — Я поняла. — И попробуй только выкинуть что-то, — зашипела она в моё ухо. — За твоей тушкой будет целая очередь. Киваю. Колени перестают трястись, но в желудке ощутимо похолодело. Так, успокойся, Этсу. Возможно, будет возможность договориться. Быть может, всё не так уж плохо. Главное — не начать истерить. И не разрыдаться. Не сломаться. Это же всего-навсего Люцифер. Сатана. Пф-ф, да хоть каждый день. Пытаюсь по максимуму принять расслабленный вид и спокойно идти к порталу. Только ноги почему-то одеревенели. Делаю три шага, останавливаюсь и оборачиваюсь назад. Эрин до сих пор стоит возле клетки. Сжала губы в тонкую полоску и сложила руки на груди, терпеливо наблюдая, как я иду. Она не уйдёт, пока я не исчезну. На моё растерянное выражение лица приподнимает дугу брови вверх и подталкивает меня кивком, мол, «иди-иди». Вот же сука. Поворачиваюсь, закрываю глаза, сжимаю и снова разжимаю кулаки. Глубоко вдыхаю, зажмуриваюсь и быстро шагаю вперёд, пока не ощущаю уже знакомую невесомость, а потом резко холодную поверхность. Не хочу открывать глаз. Боюсь увидеть то, что здесь может быть. Вдруг сейчас меня окружают тела, подвешенные на крюки, как тушки свиней? Температура, как на севере, так что вполне вероятно, что я в холодильнике для мяса. Опускаю голову в пол, закрываю лицо руками и медленно приоткрываю веки, смотря сквозь пальцы. Пол сделан изо льда. Прозрачного, отдающего голубизной льда, который здорово замораживает мои босые ноги. Тело уже бьёт озноб, ведь лёгкое чёрное платье из ткани, похожей на невесомые нити паутины, создано, чтобы его красиво снимали. Долго стоять здесь не вариант. И в этот же момент в поле зрения появляются чьи-то ноги, обутые в чёрные ботинки. Они останавливаются прямо возле меня, и я поднимаю голову. Нахмурив брови и опустив уголки рта, на меня смотрит невысокий парень с чёрными жёсткими волосами и глубоко посаженными карими глазами. Лицо бледное, но белизну кожи украшают чёрные узоры, которые почти вылезли на подбородок, скрывая всю шею и исчезая в воротнике чёрной рубашки. Незнакомец медленно проскользил по мне взглядом и ещё больше нахмурился. — Этсу? — словно патока, вылился изо рта хриплый голос. Я киваю, не отрывая от него глаз. Это он должен проводить меня на смерть? — Идём, — коротко бросает незнакомец, разворачивается и делает шаги вперёд по коридору. По классике жанра, я должна упрямиться и остаться. Но мои ноги так замёрзли, что если я ещё хоть минуту простою здесь, то навсегда примёрзну к этому месту. У меня не остаётся ничего другого, кроме как идти за ним. И пока «проводник» шёл, не оборачиваясь, я быстро оценила обстановку. Длинный широкий коридор сделан из чистейшего льда. Внутри стен застыли, остановив своё время, поразительной красоты яркие цветы и дикие животные. Вверху, возле самой границы зыбкой тьмы, в которой тонет потолок, медленно плавают большие и маленькие шары, похожие на звёзды. Я сразу догадываюсь, что это, ведь сегодня среди них могла летать и я. Непроизвольно приоткрыв рот, я осматриваюсь вокруг, позволив себе забыть о своих планах. Видно, художники в Аду умеют рисовать и внутри льда. Рисунки объёмные, словно живые. На них изображены природа, красивые существа, большие битвы и даже любовные сцены. Просто удивительно то, что я не упала и не расквасила себе фэйс, смотря на все это. Ноги опасно скользят, но я продолжаю идти, потому что буквально замерзаю. И когда мы почти подошли к большой двустворчатой двери впереди, мой инстинкт самосохранения быстро выключил культурную программу. Я резко опомнилась, что мы прошли почти все возможные повороты в другую сторону. Кроме одного единственного, последнего, почти в десяти шагах от двери Люцифера. И это мой спасательный круг. Как бы невзначай, медленно сбавляя шаг, я постепенно отдаляюсь от провожавшего меня брюнета, внимательно следя за тем, чтобы он не заметил. И как только мы проходим поворот, сразу сворачиваю туда и бегу. Господи, от адреналина я даже забыла о своих окоченевших ногах. Я просто побежала вперед, сжав в кулаках платье, не видя перед собой ничего. Картины и всё, что внутри стен, просто размылось в глазах, но мне уже всё равно на их красоту. Я просто хочу убежать. И я бегу по льду, пока моя неуклюжесть не дала о себе знать. Всего за пару шагов до перекрёстка я поскальзываюсь, долю секунды чувствую полёт и со всей дури падаю на пол. Голова с глухим стуком ударяется о лёд, и перед глазами пляшут серые пятна. Не знаю, сколько я морозила там задницу, не шевелясь, но в конечном итоге услышала шаги. Кто-то, не торопясь, приблизился, схватил меня за запястье и поднял мою тушку вверх так, чтобы даже ступни не касались пола. Открыв глаза, я вижу перед собой лицо с глубоко посаженными карими глазами. — «Кто не рискует — тот не пьёт шампанского» — так в вашем мире говорят? В голове забил молот, я не сразу соображаю, что он говорит. Но ему и не надо. Так и не поставив меня на ноги, проводник понёс меня обратно. — Пусти, — тихо стону я спустя несколько минут. Когда тебя несут подняв за руку, это не самое приятное ощущение. Точнее, совсем не приятное. — Мы опаздываем. — Но мне же больно! — Это не самое болезненное, что ты ощутишь в этом месте. Робею. Больше ничего не говорю. Просто опускаю глаза в пол и смотрю, как болтаются в воздухе мои ноги и длинное платье. Надеюсь, у здешних проводников просто хреново с юмором. Когда мы подошли к двери, меня поставили на пол, но руку не отпустили. Суставы заныли от боли, а кожа на запястье, казалось, слезет от железной хватки. Я пару раз дёргаюсь, чтобы парень наконец отпустил меня, но он лишь молча смотрит мне в лицо, а потом на дверь. Наконец, она бесшумно открывается, и меня обдаёт теплом. Хочется тут же шагнуть туда и согреться, но меня до сих пор держат за руку. — Князь, — кивает кареглазый брюнет и только тогда толкает меня вперёд. Я, запутавшись в онемевших ногах, сваливаюсь на четвереньки. Как грёбаная Анастейша Стил. Его Величество, до этого стоявший спиной к двери, поворачивается, оценивает моё положение и устало прикрывает глаза. Почти незаметно вздыхает, снова отворачивается к окну, достаёт сигарету и прикуривает. Люцифер — не Кристиан Грей. Он не будет бежать поднимать девушку с пола. Но так даже и лучше. Я не хочу, чтобы он прикасался ко мне и была бы счастлива, если бы не вызвала у него никакого сексуального желания своим потрёпанным видом. Не дожидаясь нового взгляда, который превращает Сахару в Антарктиду, я поднимаюсь и ошеломлённо оглядываюсь вокруг. Теперь я точно уверена, что попала в Ад. Спальня Люцифера — смесь дьявольски прекрасного и одновременно просто ужасающего зрелища. Как и ожидалось, помещение полностью изо льда. В комнате абсолютно светло, хотя здесь нет никакого пламени или свечей, поэтому кажется, что свет исходит из самого льда. Посредине стоит внушительных размеров кровать со снежно-белыми простынями, к которой нужно подниматься по ступенькам. Возле стены — пара белых кожаных кресел и оттоманка, но, чувствую, ими редко когда пользуются. Рядом с входной дверью есть дверь, видимо, в гардеробную, и ещё одна маленькая, почти незаметная. Но я боюсь думать, что там. Как и в моей комнате, справа выход на балкон, но уже без дверей. Не знаю, как так получилось, что в комнате Люцифера теплее, чем в коридоре. Или, быть может, я просто уже не чувствую температуры? На этом стоило бы завершить описание покоев Сатаны, если бы не одна небольшая деталь, которая и привела меня в ужас. Декор стен. Если в коридоре застыли в вечной позе прекрасные цветы и животные, то здесь навеки остались прекрасные особи женского пола. Полностью обнаженные, они замерли в разнообразных позах и смотрели в комнату пустыми, мёртвыми глазами. У каждой из них шелковистые длинные волосы, точёная фигура, большие глаза и пухлые губы. Идеальные. Некоторые из них в позе лёжа, некоторые сидя, есть стоя, даже в движении. На всех лицах совершенно разные эмоции: от искреннего веселья до горьких рыданий. Казалось, они до сих пор не осознают своей смерти. На полу дело обстоит ещё хуже. Там не тела — просто лица. Словно вырезанные и снятые с головы, совершенно спокойные, с закрытыми глазами. Как маски. Онемев, я уставилась на лицо в нескольких сантиметрах от моих ног, не решаясь пошевелится. Кажется, что сейчас оно откроет глаза и завопит. — Полин не нашла обуви твоего размера? Кожаный чёрный ботинок наступил на то самое лицо прежде, чем я вздрогнула и подняла глаза. Люцифер уставился на мою посиневшую от холода ногу, нахмурив брови. — Эрин сказала, что впервые я должна прийти босиком, — тихо лепечу я, и нахмуренность на лице Дьявола сменяется недоумением. Кажется, меня выставили идиоткой. Хотя Эрин могла и не стараться, я и без неё отлично справляюсь. — Иди на кровать, а то сейчас пальцы потеряешь. Инвалиды не в моём вкусе. Люцифер кивком указывает на большую кровать, но я не двигаюсь с места. Мой план договориться стремительно летит ко всем чертям. — А можно я сяду в кресло? — Что? — Он словно не поверил, что я это сказала. — Можно я… — По-моему, я внятно дал понять, куда тебе идти. Он внятно дал понять, что спорить нельзя. Медленными шагами я плетусь к кровати, ещё медленней поднимаюсь по ступенькам и сажусь на самый край. Взгляд навсегда приковался к Люциферу, чтобы, не дай Бог, не пропустить того, как он подходит. Но он остался стоять на том же самом месте, на том же самом лице, спящем в полу. — Ты так боишься, что вместе с тобой дрожит весь замок. Эрин тебе объяснила? Все мысли разбежались, как тараканы при включённом свете. Так, нужно собраться. Соберись! — Я х-хотела бы… — Язык заплетается, голос охрип. Мне приходится прочистить горло. — Поговорить. — Поговорить? — Он снова в недоумении. Медленными шагами подходит, поднимается по ступенькам и становится совсем близко. Я еле сдерживаюсь, чтобы не отползти назад. — О чём ты хотела бы поговорить? Сердце заколотилось, как в последний раз. Внезапно стало очень жарко. — Ну, я подумала, что может быть… — Знаешь, — вдруг перебивает Люцифер, задумчиво почёсывая подбородок. — Я ведь очень люблю сделки. Контракты, договоры, фидуции… Это мой конёк, понимаешь? — Я остаюсь молчать с открытым ртом, но он, не дожидаясь ответа, продолжает: — И сегодня меня осенила идея устроить для тебя акцию. Тебе интересно, какую? Кто-то внутри меня нажал на тормоз. Кажется, только сейчас я начинаю пьянеть. — Да, — наконец, глухо отвечаю я спустя пару секунд. Мне очень не нравится этот разговор. Хотя его голос стал таким нежным и добрым. Даже взгляд потеплел. Неужели он решил пойти мне навстречу? Демон садится рядом и аккуратно убирает мои спутанные локоны с совершенно миловидным выражением лица. Теперь он снова ангел. — Краем уха, — совсем тихо начинает он, чуть наклонившись, — я услышал, что ты потеряла в лесу своих друзей. Их жестоко убили прямо на твоих глазах. Снесли голову, забрали душу… Это действительно очень тяжело для тебя, ведь ты человеческая девушка. А вы так сентиментальны. — Люцифер сострадательно посмотрел на меня, всем своим видом показывая, как ему жаль. А в моём горле теперь вырос большой болезненный ком. Слёзы быстро наполнили глаза, но я держусь, сцепив зубы и задержав дыхание. Они действительно принесли их в жертву Люциферу. Господи… Держись, держись, держись. — Как я понял, — мягко продолжает блондин, — они принесены в подарок мне. К большому несчастью, среди душ, прибывших сегодня, действительно есть твои друзья. Их судьба очень прискорбна. Вечные муки, боль, страдания… Вырвавшийся из меня громкий всхлип перебивает его. Слёзы градом покатились по щекам, и я уже не могу это остановить. Закрываю лицо руками и начинаю плакать. Даже реветь. Вот уже второй раз за эту ночь я так рыдаю. А ведь обещала себе не сломаться. Сильная рука сгребает меня в объятия, и я даже не пытаюсь сопротивляться. Наоборот, роняю голову на плечо Люцифера и продолжаю завывать, размазывая пальцами весь макияж, который так старательно накладывала Полин. Это точно из-за того адского пойла. — Ну-ну, не надо плакать, — совсем тихо, почти убаюкивающе зашептал демон. — Я ведь хочу тебе кое-что предложить. — Что? — всхлипываю я. Он легко улыбается очаровательной улыбкой змея-искусителя и легко проводит белым платком по разводам рисунка на моих веках. — Если я Дьявол, это не значит, что я люблю ежесекундное насилие, кровь и летящие ошметки мяса. Хотя если не идти мне навстречу… — Он делает паузу, но мне достаточно мозгов, чтобы понять, что это не завуалированный фразеологизм. — Изнасилование — не самый приятный процесс для тебя. К тому же мне не хочется доставлять много боли в твой первый раз. Поэтому, чтобы как-то поощрить, я предлагаю сделку. Ты ведешь себя, как хорошая девочка, а я избавляю души твоих друзей от пыток. Идёт? Я обомлела. В пьяном ступоре уставилась на чёрную пуговицу его белой рубашки и замерла. Это такие условия? Я должна добровольно терпеть его издевательства, а он не будет трогать Кена и Ника? Боже, это же никакая не сделка, а чистой воды шантаж! Но даже если соглашусь, как я могу знать, что он действительно говорит правду? Вдруг он просто давит на мои слабые места, а души ребят всё равно будут страдать? Тогда с чего бы ему вообще предлагать это? Сейчас он может просто свернуть меня в морской узел и делать, что душе угодно. И их всё равно будут пытать. Из-за меня. Мне что же, согласиться? Я действительно соглашусь на это?! Медленно, поднимаю голову и проглатываю всё, что застряло в горле. Пока я молчу, они всё ещё там, под пытками демонов. — Я согласна, — удивительно чисто звучит мой голос. Как назло. На дьявольских устах расцветает улыбка победителя. Чёртов ты сукин сын. Лучше бы мать убила меня, и я сейчас горела там вместо тех, кто горит по моей вине. — Прекрасно, — бархатным голосом, словно касается, мурлычет Люцифер, и серебряные зрачки его глаз вдруг совсем побелели. Я удивленно уставилась на него. Он и правда не врёт? Он действительно отпустил ребят? Когда на зрачках вернулся цвет, я вздрагиваю. Мне никогда не приходилось видеть такую похоть в чьих-либо глазах. Даже если Ник и смотрел на меня с желанием, то по сравнению с этим плавленым горящим серебром он — просто ничто. Мужчина медленно приблизился ко мне, жадно облизав губы. Это было настолько эротично и пугающе, что моё лицо просто вспыхнуло. — Моя часть сделки выполнена, — шепчет он, словно я — сама Ева. — Теперь твой черёд. И накрывает мой рот своим. Резко и одновременно нежно, будто ещё сдерживаясь, но уже будучи на грани. Горячие губы — спасение для моих холодных, и я, сама того не осознавая, подаюсь вперёд. Он двигает меня ближе и заставляет сесть к себе на колени. Жадно сминает мой рот. Рыча, терзает, будто хочет попробовать на вкус, и тут же зализывает. От боли я издаю короткий стон, и его язык тут же врывается и начинает неистово сплетаться с моим. Нежности здесь уже нет. Есть только грубость. Жадность. Сила. В один момент мне становится страшно, и я пытаюсь оторваться, но Люцифер, рыкнув, запускает пятерню в мои волосы, второй рукой хватает за талию и прижимает меня к себе. Теперь я не могу шевелиться. Он пожирает меня, пьёт из меня, словно умирающий от жажды. Будто я единственный источник кислорода, а ему срочно нужно подышать. Но я сама задыхаюсь. И одновременно растворяюсь в этой грубой силе, которая заставляет все внутренности перевернуться. Сжимает мою челюсть до хруста, будто хочет раздавить, и я не смею сопротивляться. Теперь даже не знаю, из-за друзей это или… Или? — Ты пьяная. — Мужчина отрывается от меня и, пока я глотаю ртом воздух, укусом впивается мне в шею, присасываясь к ней. Боль ощущалась, но совсем немного, наверное, из-за действия напитка. На языке яркий металлический вкус крови. Полный рот её. Губы пульсируют в такт искусанному языку. — Больно, — тихо пищу я, когда его зубы особенно болезненно задевают кожу. Но он не собирается извиняться или прекращать. Лишь сильнее всасывается, словно хочет выпить меня до дна. — Пусти, — снова стону я и упираюсь руками в его плечи. Люцифер медленно отрывается и, подняв голову, смотрит на меня. Красивое лицо испачкано кровью. Это пугает. — Ложись, — звучит хриплый приказ, и я повинуюсь. Я уже сделала свой выбор. Неуклюже сползаю с мужских колен, подбираю платье и ложусь на мягкую прохладную постель. Его ботинки со стуком падают на пол, и вот он уже нависает надо мной. Смотрит ледяным озером глаз, и я погружаюсь в него с головой. Погружаюсь и тону. Он так красив и одновременно ужасен. Я бы подумала, что он избитый ангел, если бы не знала, что это моя кровь на его губах. Если бы не знала, кто он на самом деле. Мужчина внимательно высматривает каждый миллиметр моей кожи, скользит взглядом, лениво водит пальцами по шее, ключицам, груди, пока не останавливается на бёдрах. Резко хватает за ткань платья и легко срывает его, словно оно действительно сделано из невесомой паутины, которую ничего не стоит разорвать. Я осталась абсолютно голой. Испуганно сжалась, потому что показалось, что он сорвал с меня кожу. Но что, если не она, сейчас пылает под его жадным взглядом? Наклоняется совсем близко и очень медленно слизывает с моих губ кровь. Кончиком языка приоткрывает их и целует, но на этот раз гораздо медленнее и глубже, тщательней исследуя мой рот. Я сразу отвечаю, хотя он пресекает любую самодеятельность. Даже поцелуем указывает мне, кто здесь хозяин. Одна рука по-хозяйски легла на грудь, а вторая крепко сжала обе мои руки при первой же попытке хоть немного прикрыться. В следующее мгновение он сжимает мой сосок, и я выгибаюсь от неожиданности ощущений. Толпа мурашек пробежалась от головы до пят, а в животе словно что-то зашевелилось. Что-то очень тёплое и приятное. Люцифер прекрасно заметил эту реакцию и продолжил игру с моим телом, не прекращая борьбу с языком. Решив дать покой измученным губам, переключился на шею, снова всасываясь в ещё не заживший укус. Я выдыхаю неконтролируемый стон от вспыхнувшей боли и новой горячей волны, которую он вызвал, сильно сжав грудь. Наигравшись, его руки поползли ниже, к животу и бёдрам. Рот оторвался от шеи и впился в правый сосок, прикусывая и посасывая. Я снова стону и зажимаю сама себе рот. Господи, что же он делает со мной? Переключается на другую грудь и сильно сжимает руками ягодицы, почти впиваясь в кожу ногтями. Я кусаю губы, кусаю свою руку, делаю всё, что угодно, лишь бы не показать, как мне нравится… — А-а!.. — ору я сквозь ладонь, когда он медленно вводит в меня сразу два пальца. Ощущение неприятное и непривычное. Сразу охлаждает накатившее возбуждение. — Терпи, котенок, — обжигает ухо шёпотом Люцифер, и это действует чертовски успокаивающе. Пальцы начинают мерно двигаться, немного болезненно растягивая, но я стараюсь не сопротивляться. Я знаю, что он хочет как лучше, ведь меня ожидает кое-что похуже. Мужчина снова увлекает меня в животный поцелуй, стараясь отвлечь. Боль от поцелуя затмевает боль движений. Я начинаю привыкать к нему, становится снова хорошо, и жар внутри вспыхивает намного раз сильнее, раскатываясь магмой по всему телу. Он чувствует это. Сквозь свои тихие стоны и влажные звуки поцелуев я слышу, как расстёгивается ширинка. Внутри всё холодеет. Он отрывается от меня, плавно вынимает пальцы. Грациозно снимает с себя рубашку и брюки, отбросив их на пол. Я отворачиваюсь, побледнев то ли от стыда, то ли от страха. Нет, нет, нет, я не буду смотреть. Я не хочу видеть его. Я не готова это видеть, сколько бы не выпила. Теперь, полностью обнажённый, Люцифер нависает надо мной. Боже, как хорошо, что он не заставил меня смотреть на свои княжеские достоинства. Единственное, за что я ему благодарна. — Смотри мне в глаза, — звучит хриплый приказ. Я глотаю слюну с примесью крови, медленно поворачиваю лицо и почти сразу тону в озере плавленого серебра. Оно завораживает. Его глаза — эйфория. Наркотик. Губы касаются моих, но не целуют. Он смотрит в глаза, не моргая, и я так же смотрю в ответ, не в силах оторваться. Не потому, что он приказал. Потому что я так хочу. — Будет немного больно, — шепчет Дьявол в мой рот. — Терпи, моя девочка. Я медленно перевариваю его слова. В меня что-то упирается. Большое, горячее. А я всё ещё перевариваю. Это ведь невозможно… Я вдруг не поверила, что всё происходит на самом деле. Точнее, я до этого момента не верила. А сейчас?.. Это ведь не сон, правда? И я не проснусь в холодном поту от кошмара? Это всё на самом деле… Как же красивы его глаза. — Господи! — ору я во весь голос, когда мои внутренности внезапно разрывает адская боль. Такого я не испытывала никогда в жизни. Словно раскалённый меч вонзился, разрывая все на своём пути. Больно! Боже, как же мне больно! Пытаюсь как-то избавить себя от этого, ползу вверх, чтобы вытащить его из себя, но сильные руки хватают и удерживают на месте. Я не могу сдвинуться ни на миллиметр от этого сукиного сына! — Пусти, — завываю я. Слёзы льются бесконечным водопадом, и я глотаю их, ощущая противный солёный вкус. — Отпусти меня, пожалуйста! — Смотри на меня, — ровным тоном звучит его голос, кажется в моей голове. — Расслабься и смотри на меня. Я ещё пару раз пытаюсь вырваться из его рук, но это словно подёргать за ручку закрытой двери. Тогда у меня не остаётся другого выбора, кроме как повиноваться. Сквозь пелену слёз пытаюсь разглядеть ангельское лицо и глаза. Они словно луч света в бесконечном мире боли. Я смотрю в них и со всех сил пытаюсь расслабиться, но это просто невозможно сделать. Бёдра будто самовоспламенились, и этот огонь не потушить. Люцифер прижимается лбом к моему лбу, и всё ещё удерживая меня одной рукой, второй сжимает подбородок, чтобы я не отвернулась. Я громко всхлипываю и хныкаю, как маленький ребёнок, не в силах даже пошевелиться лишний раз. Ненавижу тебя, чертов ублюдок! Он мягко и глубоко целует меня, заглушая мой вой. Я послушно открываю рот, впускаю его язык и позволяю утешить меня. Хоть немного отвлечь от этого пламени. И спустя вечность боль очень медленно, но всё же отступает назад. Ощутив, что я кое-как расслабилась, Люцифер немного качнулся вперёд, прикусывая мне губу, когда я снова издала болезненный скулеж. Подождав несколько секунд, снова качнулся, но на этот раз боль отдалась не таким мучительным эхом. С каждым движением боли становилось меньше, хотя она всё же была. Благо, у Дьявола есть совесть, чтобы держать слово, и он не рвался как можно скорее закончить своё дело и удовлетворить себя. Но в его глазах такая грубая, животная страсть. Он почти дрожит, еле сдерживая себя. Неужели каждая женщина так заводит его? Или только неопытные девственницы? Когда боль совсем перестала раскатываться по телу раздирающими волнами, на первый план пришло тепло, которое появилось во мне с самого начала. Словно маленький живой огонёк, это новое ощущение начало расти и становиться горячее с каждым прикосновением Князя. Он двигается во мне, а тепла становится всё больше, по коже снова поползли мурашки, заставив её вибрировать. Под влиянием слишком приятных чувств я подаюсь вперед и обнимаю демона за шею. Такого он явно не ожидал, но заметно ускорился, горячо что-то шепча мне на ухо. Мне хочется двигаться вместе с ним. Становится так хорошо, что даже раны на шее и губах жгут не так сильно. Я уже не стесняюсь тихо стонать в его ухо, отдавать срываемые с губ грубые поцелуи и жалящие укусы в шею. Он сжимает мои бёдра, терзает рот, болезненно сжимает грудь. Тихо рычит, всё мощнее вталкиваясь, вжимает в мягкий матрас и тянет за волосы, когда ему нужно открыть доступ к шее, чтобы снова вгрызться в неё зубами. Но это всё меркнет по сравнению с тем, что творится у меня внутри. Я чувствую, как он движется, и неуклюже двигаюсь в такт. Мысли куда-то уплыли, уже ничего не тревожит. Ни стыд, ни боль, ни прошлое, ни будущее… Всё это совершенно неважно. Жар пышет во мне и, кажется, пытается вырваться наружу сквозь кожу. Его внутренний холод, который показывался только в глазах, словно ищет выход ко мне. Мы как Лёд и Пламя. Так плотно прижаты, что наши души могут прикоснуться друг другу. Или скорей всего, это он может прикоснуться к моей душе. Поглотить её. Уничтожить в себе. Последний сильный толчок, и семя обжигает меня изнутри. Я терплю, прикусив ноющую губу, и не издаю ни писка. Люцифер ещё пару секунд находится во мне, а потом выходит, все-таки вырвав ещё один, последний, стон из моих губ. Скатывается с меня и садится на край кровати. Я поворачиваю к нему лицо и смотрю на его спину. В комнате быстро холодеет. Возбуждение уходит, огонь внутри потух, оставив после себя мерзкое ощущение. Очень скоро каждая рана, каждый укус и больше всего, Господи прости, самое пострадавшее место начинают отзываться возрастающей болью. С каждым вдохом становится хуже и хуже. Но я, еле дыша и боясь лишний раз пошевелиться, неотрывно смотрю на его идеальную, бархатную спину. Хотя нет, она не так идеальна, как оказалось. Лопатки изуродованы рваными грубыми шрамами. Словно их очень долгое время прижигали, рвали, царапали… — Крылья, — тихо хриплю я. Люцифер вдруг напрягся, и шрамы зашевелились вместе с мышцами. Я осознала, что сказала это слово вслух, но пугаться уже нет сил. Запах крови полностью наполнил комнату, и даже балкон без дверей не спасает её от этого зловония. Я чувствую, как алая жидкость тёплыми ручьями скатывается по моим ключицам и впитывается в постель. Мои веки тяжёлые, будто к ним привязан камень. Но я продолжаю смотреть на уродливые шрамы, так бессовестно оскверняющие идеальное тело. Он медленно поворачивает ко мне голову, не двигаясь корпусом. Люцифер уставился на меня с неким удивлением, а потом что-то сказал. Но я не услышала, что. Я провалилась во тьму.