Капли воды

      Этот Джеймс… Он ведет себя как по-настоящему открытая личность. Пока мы ехали в машине, он задал мне порядком десятка вопросов о жизни в море: изменились ли законы, что со старейшинами, плавают ли суда и пугают ли они тритонов, не готовится ли бунт. Честно говоря, к тому времени, когда машина остановилась у невероятно высокого здания, — я такие только из моря видел, как маленькие прямоугольники с блестящими точечками окон — я расслабился настолько, что улыбался и рассказывал Джеймсу почти всё, что он хотел знать. Даже сказал несколько фраз о моём отношении к переменам в Оксие. — Я помню этого мальчишку, он был невероятно смышленым на тот момент, когда меня изгнали, — улыбнулся он.       Водитель открыл дверь, я вышел. Здесь, казалось, было еще холоднее. Мы быстро вошли в светящиеся стеклянные двери, и моему взгляду предстал роскошный холл здания: всё в желтом теплом свете огромных потолочных ламп, золоте; красные роскошные обои с панелями из дерева, карнизы, плотные золотистые шторы. Вокруг диванчики, кресла из кожи, большой аквариум в небольшом углублении в стене, рядом с лифтом, находящимся прямо напротив дверей, письменный стол из невероятно красивой лакированной древесины, за ним сидит женщина с темными волосами. — Добрый день, мистер Фокс. — Говорит она, словно встрепенувшись при виде его.       Мистер Фокс? Видимо, он действительно не обычный человек в людском мире. Интересно, как тритон смог заработать себе такое обращение?.. По открытому журналу — кажется, на обложке написано «Oriflame» — катится синяя шариковая ручка. Девушка опускает на неё ладонь, не отрывая взгляда от Джеймса. — Джеймс Фокс, — поясняет мне мой новый знакомый и поворачивается к девушке. — Никого не пускать завтра утром, пусть ждут. Я сам спущусь и скажу, когда можно приглашать гостей. — Но… — Никаких но, — строго произносит Джеймс, берет меня под локоть и уводит в лифт.       Двери закрываются. Как-то даже некомфортно. В лифте везде зеркала, я вижу свою бледную кожу и растерянность в глазах — выгляжу, мягко говоря, не очень. Джеймс достает из кармана джинсов телефон и звонит кому-то. Признаться, он выглядит довольно лучше меня: крашеные волосы, яркий блеск в глазах, живые движения, уверенность в голосе, хорошая одежда. — Да, я не хочу, чтобы завтра утром вы меня беспокоили… что не понятно из этого? — кажется, он раздражен.       Почему-то я чувствую свою вину. Надеюсь, из-за меня у него не будет проблем.       Лифт останавливается, меня шатает в сторону, но Джеймс ловко ловит меня под локоть и, буквально, вытягивает за собой из лифта. Двери закрываются, и зеркальное чудо уезжает. Где-то в глубине души мне даже понравился этот интересный опыт катания на лифте, хотя видеть всё впервые так близко — это, определенно, шок.       Небольшой коридор, две двери. Коридор выполнен в другом стиле: белые обои с винтажными розами, мягкий ворсистый ковер, светлая мебель, столики, вновь большой аквариум, много подвесных цветов, растений в горшках: пальм, фикусов, папоротников. Дышится легко и прекрасно, словно в море. Сладкий запах чего-то морского наполняет меня изнутри. — Кажется, тебе здесь нравится, как и мне, — улыбается Джеймс и ведет дальше.       Мы заходим в дверь слева. Она на замке, поэтому он сначала открывает её ключом, а уже потом тянет ручку на себя, слегка нажимая вниз. Комната за дверью кажется сказкой. Я захожу и сразу теряю последние мысли, затерявшиеся в моей голове. Кажется, в этот момент я могу ответить на любой вопрос честно — чисто машинально — даже не соображая, что у меня вообще что-то спрашивают. Красиво. Свежо и светло.       Комната вся голубая: светло-голубые обои, заполненные, касающимися друг друга вершинами, бледными белыми ромбами, светлый деревянный пол, белый потолок, усеянный светильниками, словно солнышками. Из мебели роскошная кровать со свисающими на покрывало нежно-голубыми тюлями, балдахинами, синим постельным бельём с желтыми ракушками и морскими звездами.       Слева от двери, почти впритык к углу комнаты, начинается длинный аквариум до середины стены, слегла углубленный, как в холле здания, за ним — огромное количество растений в горшках. Приятно пахнет. Папоротники, орхидеи, пальмы выстроены на цветочной подставке в виде пирамиды. Справа на стене расположен плоский телевизор, на экране которого постоянно сменяют друг друга фотографии морских глубин. — Здесь… прекрасно, — только и могу сказать я.       Душа горит, глаза не могут охватить всего великолепия комнаты. Джеймс подает знак, чтобы я разулся, и я слушаюсь. Ноги неуверенно ступают на мягкий ворсистый ковер белого цвета, приятный и слегка даже теплый. — Здесь полы с подогревом, если что можно включить кондиционер. Завтра я всё расскажу об этой комнате и об этом здании, а сегодня — отдыхай. Поздний час.       Он улыбается и, видимо, собирается оставить меня одного, но в последний момент, уже застыв перед открытой дверью, он поворачивается и, с улыбкой на лице, произносит: — В шкафу есть кое-какая одежда. Пижама в основном. Я купил разных размеров, поэтому поищи то, что больше всего подойдет. Спокойной ночи, Ламий…       И уходит. Почему-то мне кажется, что он знает меня и Оксия гораздо лучше, чем я могу себе предположить. Но я, вроде, ни с кем особенно не общался, кроме Оксия, так почему? Почему меня мучает это странное, пугающее ощущение?       Не хочу знать. Только не сейчас, когда меня всего трясет от восторга и какого-то детского счастья. Да, здесь мне нравится больше, здесь я чувствую свободу и надежду на возвращение. И эта комната, этот человек… Джеймс. Он не внушает такого страха, какой внушал в меня Генрих. Определенно, мне лучше остаться здесь.       В шкафу я беру первую попавшуюся пижаму. Она больше меня в раза два, я надеваю только футболку. Она ниже моих бедер сантиметров на тридцать — вот это размер! Неужели он думал, что я или Оксий можем оказаться таких невероятных масштабов? Слабо верится… Скорее всего, он просто перестраховался. Я кладу рюкзак на пол. Переодеваюсь, достаю книгу и иду к постели.       Свет выключается хлопком — это я понял, когда кинул книгу на прикроватную тумбочку, она глухо хлопнула, и свет выключился. Долго мучился, но всё-таки включил, понял. Неплохо придумано. Люди, оказывается, достаточно умный народ в плане технологий. Здесь тритоны, скорее, сильно отстают.       Я читал книгу совсем немного, как мне казалось. Но, когда я замял угол на странице номер семьдесят, уже забрезжил рассвет. Тогда я, полностью обессиленный, но счастливый, выключив хлопком свет, упал на мягкие подушки и практически мгновенно уснул.       Сны мои, отнюдь, не были такими радужными, как мои впечатления от Джеймса и этой ночи.