Капли воды

      Следующий день. Вечер. Поздний ужин.       О прошедших дне и ночи можно было сказать, что они были переполнены напряжением. В чем же оно проявлялось? В простых словах, каких-то скорых действиях, взглядах, неприятии друг друга на протяжении всего вечера прошедшего дня... В общем, вся накопившаяся досада в тот день расходовала наши души на одиночество, крики и скандалы. По крайней мере, я три раза поссорился с Оксием и слышал, как он, в свою очередь, о чем-то жарко спорил с Генрихом в его кабинете, куда меня упрямо не пускают.       Сейчас, вроде, всё утихло, но завеса тумана будущего, нависшая надо мной и моим другом, не спала ни на метр. Собственно, это меня и пугало, злило, раздражало. Как можно жить, даже не подозревая, что тебя ждет впереди? Хотелось выговориться ему, доверить все свои чувства, накопившиеся с той роковой ночи, переживания, но его безразличие, так отчетливо мне запомнившееся, останавливало меня.       Этот вечер мало чем отличался от вчерашнего. Под окном кухни, у которого я привык сидеть, моргая, загорается желтым светом фонарь. Асфальтированная дорога. На подоконнике, под рукой, книга "Что нужно знать современному человеку" с закладкой на двадцать пятой странице. Интересная.       Генрих сидит в своём кабинете, что-то пишет в толстой тетради. Оксий пьёт чай из большой желтой кружки, задумчиво смотрит в пустую стену. Я же стараюсь не думать о том, что нас ждет впереди, а думать только о нём: почему он так изменился, или, быть может, я просто знал его плохо? Сейчас меня это меньше волнует, чем даже вчера. После прочтения первых же страниц из книги я понял многое: людям нужно постоянно приспосабливаться к обществу, иначе оно их вытеснит, как штормовая волна. Читать легко, имея такой интеллект, как у среднестатистического тритона, а по скорости восприятия новой информации я продвинулся довольно-таки далеко, будучи еще молодым тритоном. Стоит сказать, что и у нас, тритонов, есть свои книги, а еще иногда нам разрешают почитать на камнях в лунном свете книги людей, запечатанные в пластиковые пакеты: в основном география планеты, немного о социальной структуре людей, рынках, общении, сборник стандартных фраз людей... Сейчас все эти самодельные "книги" кажутся смешными. Они не составляют и одного процента от всего объема информации, находящейся в открытом доступе на этой невероятно огромной планете.       Мимо проезжает машина. Оставляю книгу на подоконнике, краем глаза замечаю Оксия, садящегося за кухонный стол с пустой кружкой. Он пьет чай почти весь вечер и о чем-то постоянно размышляет.       Свист. - Чайник кипит… - Оксий поднялся из-за стола, налил в опустошенную кружку кипятка, закинул пакетик зеленого чая и вновь сел за стол.       И так уже третий или четвертый раз. Но сил на разговоры и споры нет ни у меня, ни у него. Поэтому я отворачиваюсь к окну и снова наблюдаю, как огромное скопление мошек терроризирует лампу фонаря, как проходят люди, совершенно не обращая ни на что вокруг внимания, как проезжают разноцветные машины.       Через час или полтора меня начали посещать отдаленные мысли о нашем будущем. Генрих за это время пару раз заходил на кухню, даже садился за стол и пил кофе, о чем-то беседуя с Оксием, но, как правило, все темы их разговора не касались моря, нашей жизни, либо природы. Они беседовали о видах работы, о загрязнении окружающей среды, словно бы Генрих хотел отвлечь Оксия от мучивших его мыслей, и тот радостно отзывался на эту попытку.       Когда Генрих всё же покинул кухню в очередной раз, я обернулся. Наверное, побуждение к беседе заставило меня это сделать. Молчание. Тишина. Одного взгляда на полностью опустошенного тритона, сидящего за столом и пьющего без остановки чай и воду, хватает, чтобы самому впасть в депрессию. Я отворачиваюсь. Книга на сороковой странице, всего - триста двадцать пять.       В желтом слабом свете ламп кухня выглядит старой. Единственным выделяется электрический чайник, как мне показалось, совсем новенький и блестящий. Да и Генрих как-то заикнулся про то, что недавно приобрел его на распродаже, а уже замучился счищать накипь со дна. В книге было сказано, что многие страны поставляют свои товары своим соседям и далеким союзникам, но не все товары хороши по качеству - страны "клюют" на низкую цену. - Вода здесь просто ужасная… - сказал как-то он.       Я кивнул, глядя, как из крана капает вода. Большие прозрачные капли… Хочется пить.       "Не пил весь вечер" - подумал и сам ужаснулся этому. Жизнь без воды кажется совсем серой, но, по-моему, я быстро привыкаю быть человеком. Это меня пугает. А еще мне кажется, что на меня влияет эта книга. Она не похожа на те, которые были у тритонов - полностью ни к чему не побуждающие.       Сглотнув, я поднялся с кружкой в руках, шатаясь, дошел до раковины и налил себе воды из крана. Даже на вид она казалась странной. Генрих взял кружку из моих рук, вылил воду в раковину и вытащил из холодильника пластиковую бутыль «горной» воды. Как я мог не заметить, что он вновь появился здесь? - Даже я не рискую пить воду прямиком из водопровода… - усмехнулся он. – Этим я тоже несильно доверяю, но у них вода реально выглядит чище и хоть не пахнет…       После его слов я реально задумался. Люди, получается, как зараза – всё портят, к чему ни прикасаются… так, что ли? Загрязняют моря, истребляют рыб и морских обитателей, а потом вносят их виды в вымирающие. То есть, пока дело не дойдет до крайности, они не хотят и задумываться о том, чтобы остановиться? Это ужасно… - Ламий…       Я поднял голову. Кажется, я провел в своих размышлениях большое время, поэтому в моей голове всё еще шумели мысли, возникая словно бы по инерции. Поэтому я не сразу и поверил, что он наконец-таки заговорил. Оксий загадочно смотрел на меня, но в его глазах я уже читал вопрос. Мы могли общаться телепатически, поэтому я чувствовал его, даже когда он еще не говорил. - Я долго думал по поводу наших имен, но Генрих предложил всё оставить, будто мы иностранцы… Что касается работы… то тут всё сложнее. Генрих сказал, что достанет нам нужные документы для оформления на работу, а обучение мы можем пройти дома. Как будет достаточно денег, чтобы жить отдельно, мы съедем… А, вообще, я думаю, нам лучше бы найти других тритонов, которые живут здесь, и присоединиться к ним.       Оксий поднял взгляд и посмотрел на меня, словно ожидая ответа.       Почему-то от его слов я взбесился: Генрих то, Генрих это… а что, если я вообще ему не доверяю? Что тогда предпримет он? Сделает вид, будто бы не понимает меня или попробует оправдать этого человека? Он странный. Этот Генрих. Притащил в дом двух тритонов, ну или, возможно, двух голых мужчин, заботится о них, предлагает остаться жить и что-то пишет день и ночь в своем кабинете, запирает двери… - Я думаю, нам лучше присоединиться к другим тритонам… - произнес я, не ожидая, собственно, никакой сильной реакции со стороны Оксия.       Чего-то, вроде «ну, конечно, мы могли бы, но…» или «да, но чуточку позже», было бы достаточно мне, чтобы понять, что Оксий изменился настолько, чтобы противоречить даже собственной логике – он поклялся всегда прислушиваться моего мнения и быть со мной в любой ситуации. Поэтому я ждал его ответа. - Ну, так что? – подняв на него взгляд, выжидал.       Он нахмурился. Казалось, этого знака было бы достаточно, чтобы понять, что внутри его души происходит борьба в данный момент. Возможно, Оксий думает обо всех последствиях и выбирает более приятные из них, но мне бы, честно говоря, не хотелось, чтобы Генрих хоть как-то был замешан в них. - Я… не знаю, Ламий. Всё очень-очень сложно… Тебе не понять, насколько. – Произносит он, обводя взглядом комнату.       Мой взгляд замирает на черном квадрате окна, в стекло которого тщетно бьются мотыльки, прилетающие на свет. Я отошел от раковины с кружкой в руках. Выпил воду залпом. Холодная жидкость опускалась всё ниже в мой желудок, охлаждая меня изнутри. Ходить у меня уже получалось намного лучше; Генрих как-то сказал, что для нас ходьба на ногах всё равно, что для них катание на роликах. Правда, я немногое понял из этого. Возможно, что-то мудрое и было когда-либо в его словах… Но этот день, это время, пока мы лежали без сознания… кто знает, что Генрих делал в это время с нами?! Может, завтра целый мир узнает о существовании тритонов, и всё благодаря двум неопытным изгоям, которых выбросил на берег шторм…       Оксий поднялся из-за стола и застыл. Он ходил уверенней меня и даже имел какой-то свой стиль в походке: держался прямо, ступал твердо и решительно, а иногда облокачивался на стену и скрещивал руки, размышляя. Он хотел что-то сказать, но всё было понятно. Больше ничего из того, что я хотел бы от него услышать, он не скажет. - С меня довольно, - устало произнес я и вышел из комнаты, даже не посмотрев на него.       Порыв свободы, внезапно возникший внутри меня, резко захлестнул мою душу. Спустя полчаса я вернулся за книгой, а потом ушёл в спальню.       Теперь нужно было ждать, когда совершить забравшийся в голову план по обретению свободы и спокойствия.       Примерно через час голоса на кухне стихли, свет в коридоре погас, и я услышал, как скрипит рядом диван. Я уже был в куртке, которую забрал у Генриха. Надеюсь, он простит мне эту дурость когда-либо. Ночь. Слышу, как громко поют сверчки под окном, словно бы засели где-то за краем дивана. Свет от фар иногда прочерчивает на потолке световые полосы, быстро удаляющиеся по стене, а затем исчезающие вовсе. Скрип шин, голоса. Но скоро и они стихают. Наступает практически идеальная тишина.       Тогда я аккуратно сползаю с дивана, беру с собой рюкзак, куда сунул несколько купюр из сбережений Генриха, которые он оставил в коридоре на наши нужды, книгу, несколько яблок из холодильника. Не знаю, что ждет меня снаружи: смерть ли или спокойная жизнь, но оставаться здесь, в этом сумасшествии, я больше не могу.       Ветер. Свежий воздух кружит голову. Темно. Только свет от фонарей падает на землю и красит асфальт местами в темно-коричневый, оранжевый или красный. В темных углах между зданиями всё настолько черное, что ничего не разглядеть. Страх пробирает до костей, или же это прохладный ветер? До утра мне нужно найти, где спрятаться, а то я умру от жары. Единственной моей мыслью, рвавшей меня изнутри, было возвращение в море. Вдруг что-то изменилось с давних пор и нам разрешат вернуться? Если сказать, что никто не видел, если соврать?..       Скрип шин. Рядом тормозит машина, из неё выходит какой-то человек. Я уже видел эту машину вчера в окно, она также останавливалась возле этого дома. Человек приближается ко мне, я нелепо шагаю назад, ощущая невероятный страх. - Вас зовут Ламий, сэр? - говорит мужчина строгим голосом с примесью нежелательной вежливости.       Я застываю. - Пройдемте со мной, мистер Джеймс хочет поговорить с вами. Обещаю, наше предложение вам очень понравится. Оно касается вашего изгнания... - не дождавшись ответа, произносит человек, и я замечаю голубые огоньки в его глазах.       Тритон? Этот мужчина - изгой, какими теперь являемся и мы? Неужели, моя мечта смогла так просто прийти мне навстречу. Я с грустью посмотрел на здание - не хочется оставлять Оксия одного... но, как только я найду нам укрытие, я попрошу этого мистера Джеймса забрать и его, и тогда мы снова заживем беззаботно. - Садитесь в машину, - он указывает мне на открытую дверь.       Я сажусь. Рядом сидит мужчина в футболке и темно-синих джинсах. - Привет, Ламий, - тихо произносит он и кладет мне руку на плечо. - Я давно хотел встретиться с тобой, мой хороший... - Кто вы такой? - я мрачно оглядываюсь и отодвигаюсь, смотрю на него.       Короткие темно-рыжие волосы, сережка в ухе. Кажется, я несколько раз видел его на побережье и даже в воде, рядом с поселением. Но кто это? - Меня зовут Джеймс, мой маленький тритон, и я помогу тебе выжить в этом страшном мире. Только... поверь мне.