«Утро, ночь, вечер, день? Всё путая, Я ложусь в четыре утра, не уставая». ©
Картинка перед глазами поплыла жуткой рябью, и Гарри ощутил, как его органы затряслись внутри. Сначала он подумал, что эффект от магической пыли, которой швырнула в него старуха Эрика, будет похож на обычное трансгрессирование, однако на деле это оказалось совсем не так. Казалось, Гарри засунули в маггловскую стиральную машину, и теперь он крутился в барабане по кругу с невероятно большим количеством оборотов. К глотке подступил резкий позыв тошноты. Поттер закрыл глаза и задержал дыхание, моля Мерлина о том, чтобы поскорее ощутить твёрдую почву у себя под ногами. Прошла, казалось бы, целая вечность, перед тем как он грубо припечатался к полу, мгновенно почувствовав невыносимую боль в позвоночнике, которая за считанные секунды стала расползаться по всему телу до самых кончиков пальцев. — Годрик… — на выдохе, вымученно прохрипел Гарри. Было такое ощущение, что кости раскрошились в пыль. Стараясь подальше отмести мысли о самочувствии на второй план, Гарри стиснул челюсти и всё же заставил себя подняться. Отряхнувшись от уже обволокшей его с ног до головы пыли, Гарри поправил очки на носу и, пригладив волосы, стал осматриваться. — Люмос. Он находился в какой-то тёмной лачуге с небольшим окном, на треть заколоченным деревянными досками. Из мебели здесь были только стол и стул в углу. На столе стояла чашка с какой-то мерзкой, самозабвенно булькающей в ней жидкостью. Вокруг было тихо. Никаких признаков жизни. И только исписанные вдоль и поперек стены комнаты кричали о том, что когда-то это место было посещаемо, поскольку в разных местах на стенах было выведено красивым и ровным почерком: «Верю и не сдаюсь». — Верю и не сдаюсь… — вслух произнес Гарри, нахмурившись. «Странно. И что бы это могло значить?» — мелькнула в голове мысль. — Это значит, Поттер, что вера в Мерлина моя нерушима, и только он один является моим надежным союзником и соратником во всей моей скверной жизни. На миг сердце Гарри остановилось. Не успел он и опомниться, как на том самом стуле, где до этого никто не сидел, словно по крупицам синеватым свечением стал появляться мужской силуэт. Полностью материализовавшееся, морщинистое и осунувшееся лицо мужчины с щетиной было изуродовано шрамами. Его волосы были слегка длинноваты, с ярко-выраженной проседью в некоторых местах, мышиного цвета. Мантия выглядела поношенно, однако была чиста и аккуратно заштопана. «Неужели это действительно он — тот самый Джозеф Фламель?..». — Да, Поттер. Это действительно я. Фламель начал медленно сверлить лицо Гарри своими ярко-синими глазами, внимательно вглядываясь в каждую его черточку и иногда задерживаясь на шраме. — Так, значит, вы умеете читать мысли? — спросил Гарри, мгновенно осознавая ответ на него. — А ты так до сих пор этого не понял? — со смешком в голосе спросил мужчина. — Ты не показался мне глупцом, молодой человек. Легким движением руки Фламель выудил из рукава своей мантии тонкую волшебную палочку. Безмолвно взмахнув ею, он улыбнулся. На мгновение Гарри ослепило ярким светом, от чего он сощурился и инстинктивно прикрыл глаза тыльной стороной ладони. — Чаю, Поттер? — с любопытством поинтересовался Джозеф, наблюдая, как Гарри медленно опускает руку, привыкая к свету. — Нет, спаси… — слова внезапно закончились. Комната вокруг вдруг так поразила Гарри, что заставили замолчать на полуслове. Теперь Поттер и Джозеф находились не в крошечном, тёмном чулане, а в роскошной комнате с высоким потолком, очень похожей на бальный зал. Стены молочного цвета отливали жемчужной краской, а алые шторы с белоснежными узорами ниспадали вниз, закрывая собой большие витражные окна. Кафельный пол был частично покрыт пушистыми бордовыми коврами. Стулья с мягкой обивкой и искусной резьбой на спинках, комоды с яркими подсвечниками на них и многое-многое другое украшало этот зал. От резкого контраста, представленного перед глазами, у Гарри закружилась голова. — Как вы это сделали? — изумленно прошептал Гарри. Несколько секунд в зале царило абсолютное молчание, как вдруг стены содрогнулись от раскатистого смеха Джозефа, заполнившего собой всё вокруг. — Ты забыл, что я великий маг, Поттер? — удивленно спросил Фламель, продолжая хищно ухмыляться, из-за чего в уголках его глаз образовались морщинки, похожие на лапки. — Один только мой взмах волшебной палочкой способен создать подобную иллюзию не только для тебя, но и для всего волшебного мира, если только я захочу этого. Гарри скептически поджал губы, сомневаясь в услышанных им словах, но тут же взял себя в руки, не позволяя Джозефу прочесть его мысли на этот счет. Гарри кашлянул, прочистив горло, и сказал: — Не забыл. Именно поэтому я и прибыл сюда в надежде, что ты поможешь мне. Нам. Всему волшебному миру. Позволь поведать тебе, зачем я так долго тебя искал. — Нет, Поттер, — перебил его Фламель, а затем поднялся со стула и стремительно подошёл к Гарри. — Позволь узнать мне это самому. Предвидя это, Гарри понимающе кивнул и слегка закинул вбок голову. Уже через мгновение Фламель находился прямо рядом с ним. Протянув волшебную палочку к виску Гарри, Джозеф хищно ухмыльнулся и погрузился в его разум.***
Гермиона сидела на кухне, погружённая в свои мысли, прижав ноги к груди и обняв коленки руками. Софа, расположенная рядом с одним из столов, была для этого достаточно большая и удобная. После того, что случилось в её комнате два дня назад, Гермионе больше не хотелось проводить в ней так много времени. Если раньше ей и казалось, что в своей комнате Гермиона может чувствовать себя наиболее безопасно и комфортно, той ночью Малфой явно продемонстрировал ей обратное, в силу чего нахождение в тех стенах Гермиона в настоящий момент захотела свести на минимум. В отсутствие в мэноре Малфоев, Гермиона гуляла по территории поместья, пытаясь обнаружить тайные ходы, прогуливалась вдоль садов или брела к конюшне, кормя лошадей яблоками. Однажды она даже решилась подойти прямо к воротам мэнора, через которые её пропустил Драко. Однако, сколько бы она не притрагивалась к железным прутьям и не повторяла слова Малфоя, отворившие вход в поместье, в день её встречи с ним, ворота совершенно не подчинялись ей и всё также оставались закрытыми. Более того, в каждый раз, как Гермиона касалась железа, Клятва, уже ставшая частью её мозга, сознания, её самой, мгновенно воспринимала действия Гермионы как попытку побега, отчего тело мгновенно начинали пробивать сильные болевые судороги. Так, после пяти неудачных попыток открыть врата, Гермиона поняла, что скоро потеряет сознание от боли, и больше к ним не подходила. Сегодня же она решила прийти на кухню. Уже четыре раза подряд Гермиона предлагала домовикам, работающим в мэноре по минутам, свою помощь, но те благородно отказывали ей, постоянно ссылаясь на то, что «Госпоже не стоит марать свои руки, ведь это грязная работа, их работа». Гермиону это ужасно раздражало. Можно было подумать, что убийства, пытки и причинения страданий другим людям не значило «марать руки». Или, может быть, у Малфоев было свое видение на этот счет, не такое, как у неё. Тем не менее, думать об этом и анализировать причины этих поступков Гермионе совершенно не хотелось. Думать о Малфое — тем более. Рик, Динго, Сэм, Алекса, Уимбилдон — все они, как один — обхаживали Гермиону, как только могли, желая исполнить любой её каприз, но работать ей не разрешали. Они и представить себе не могли, на сколько сильно Гермионе хотелось отдохнуть от этого так называемого «отдыха», ничегонеделания. Раньше прекрасным способом отдохнуть для Гермионы являлась активная мозговая или физическая деятельность, когда она занимала чем-то интересным свой мозг или руки. По очевидным причинам физическая деятельность Гермионы в настоящий момент была сведена на минимум, а мозговая была нацелена лишь на то, чтобы придумать, как себя спасти. Однако, Гермионе ужасно хотелось отвлечься, забыться, а, значит, ей нужно было выпросить для себя у домовиков хотя бы какую-нибудь работу. — Миссис Гермиона, хотите тёплый салат? — голос эльфа донёсся до неё, словно из другого измерения. — М… что? Салат? — негромко переспросила Гермиона, слегка нахмурившись. Рик осторожно поправил свою одежду, а затем сцепил перед собой пальцы, заметно нервничая. — Да, миссис Гермиона. Теплый… салат. Мы только что приготовили. Гермиона прикусила нижнюю губу, сильнее прижимая колени к груди, будто стараясь таким образом еще больше защититься от внешнего мира этой закрытой позой. — Нет, Рик… Извини, но я не голодна. Тем не менее, спасибо, что предложил, — вежливо отказалась Гермиона. Не прошло и секунды, как в кончиках её пальцев тут же появилась несильная, но неприятная боль, которая появлялась всякий раз, когда Грейнджер начинала сопротивляться действию Клятвы. Гермиона стиснула зубы и с раздражением начала её старательно игнорировать. — Может быть, тогда вы хотите молочный пудинг с горячим шоколадом? — снова задал вопрос Рик, не сдаваясь. — Он сегодня особенно удался! — похвастался он и улыбнулся. Гермиона моргнула, смотря на Рика и пытаясь понять: была ли эта забота с его стороны или лишь беспрекословное повиновение приказам хозяина?.. — Нет, Рик, спасибо, — вновь вежливо отказалась Гермиона. — Его я тоже не хочу. Я, правда, не голодна… Может быть, позже… Домовик тяжело вздохнул, одаривая Гермиону тяжёлым взглядом, полным отчаяния. — Но вы же сами знаете приказ Хозяина, — будто бы в подтверждение ее мыслей произнес он, отчего Гермиона даже почувствовала небольшой укол разочарования. — Вы должны регулярно питаться, миссис Гермиона. Съешьте хотя бы что-нибудь… Может быть, вы хотите, чтобы мы приготовили для вас что-то особенное, чего нет в сегодняшнем меню?.. Гермиона тихо вздохнула и, привстав с софы, убрала с лица нависшую прядь. Боль в пальцах стала не только ощущаться более заметно, но так же и разрослась уже примерно по кисти рук, противно жужжа и заставляя внутренне содрогаться. С ещё большим раздражением Гермиона сложила на груди руки, пряча ладони под подмышки. Всё, чего она сейчас действительно хотела — это задушить Малфоя. Тогда она смогла бы отомстить ему за все те страдания, на которые он её обрёк. Отомстить за его обман, за манипуляции и шантаж. К тому же, так бы она, наконец, смогла занять чем-то руки. — Хорошо, Рик, — мысленно посылая Аваду в Малфоя, сдалась Гермиона, — я готова поесть, но только с одним условием, — приподняв вверх подбородок, строго произнесла она. — Я сама приготовлю этот обед. Скажи, что запланировано в меню на сегодня? Гермиона мысленно похвалила себя за придуманную ей хитрость. Если они и ставят ей свои условия, она будет ставить им свои. Она слишком устала быть для всех удобной. Они должны понять, что она так же чего-то стоит. — Но вам не положено, миссис Гермиона… Вам нельзя! — тут же запротестовал домовик, пытаясь отговорить её, и замахал перед собой руками. Раздражённый взгляд Гермионы тут же уцепился за одного из домовиков, который сейчас тщательно натирал столовое серебро вдали кухни. С трудом она сдержала в себе порыв топнуть ногой и лишь сжала в кулаки руки. — Значит, я ничего не буду есть, — разозлившись, грозно отчеканила она, продолжая настаивать на своём и параллельно наблюдая за тем, как домовик ловко справляется с приборами. В какой-то мере Гермионе даже было жаль, что ей приходилось общаться с Риком в таком тоне, ведь он всегда был добр к ней больше всех остальных. Однако, пойдя на такой шаг, Гермиона прекрасно понимала, что, блефуя, шансов на собственную победу у неё было намного больше, нежели чем просто принимать всё как данность, постепенно лишаясь рассудка. — Уж лучше умереть с голода, или от этой чертовой боли, которой «награждает» меня Клятва всякий раз, когда я противлюсь её положениям, чем от собственного самобичевания, — на одном выдохе произнесла она. — Таковы мои условия, Рик, — твердым голосом завершила она. Несколько секунд домовик сильно колебался, испуганно смотря на неё и взвешивая все «за» и «против» этой идеи. Видимо, Рик пытался придумать наилучший выход из ситуации. И вдруг, сдавшись, через несколько мгновений он всё же сказал: — Хорошо, пусть будет по-вашему, миссис Гермиона… — негромко произнес Рик, опуская к полу глаза. — На сегодняшний обед запланирован сырный суп. Вы умеете его готовить? Услышав Рика, Гермиона не могла поверить своему счастью. «Неужели получилось? Неужели я добилась хотя бы этого?». — Да! — хлопнув в ладоши, незамедлительно ответила Гермиона, ощущая лёгкий подъем в груди. Боль, сосредоточившаяся в руках, постепенно стала сходить «на нет». — Умею. — Тогда его приготовление и станет вашей сегодняшней работой, — мягко пожав плечами, ободряюще сказал Рик, и направился в сторону других домовиков. — Но я, как старший домовик, буду следить за каждым шагом ваших действий, — строго добавил он. — Конечно, обязан вас предупредить, что благодаря Клятве и наложенным на мэнор заклинаниям вы не сможете в процессе работы причинить вред себе, хозяевам или кому-либо ещё. Или, например, каким-либо образом сделать опасной для поглощения еду. Однако, осторожность нам всё же не помешает. Договорились, миссис? Гермиона тут же энергично закивала, безмерно радуясь мысли о том, что она наконец-то сможет занять себя хоть каким-то видом физической активности. Этот серый день, мало чем отличающийся от прежних, наконец-то обрёл хотя бы один небольшой просвет. — Значит, договорились.***
— Сегодня в обеденном меню господ сырный суп с грибами, сухарики и клубничный пирог, миссис Гермиона, — резюмировал Рик, повязывая бант на фартуке Гермионы. — Вы будете заниматься только супом, остальное приготовим мы, — сказал он, говоря о домовиках. Гермиона согласно кивнула, а затем заинтересованно спросила: — А кто именно составляет ежедневное меню? — Госпожа Нарцисса Малфой, конечно же, — улыбнувшись, ответил ей Рик, кладя перед Гермионой на стол доску и заколдованный нож. «Что ж, это логично», — пожав плечами, мысленно согласилась Гермиона. Навряд ли Люциусу или Драко вообще было какое-либо дело до того, что именно будет готовиться в очередной раз на кухне. У них всегда были и остаются заботы поважнее. Однако на какое-то мгновение Гермиона представила себе Малфоев в огромных поварских колпаках и фартуках, увлечённо занимающихся приготовлением обеда и важно вышагивающих с поварёшками в руках, от чего чуть не прыснула от смеха. Почему-то эта забавная мысль, быстро проскочившая в голове, придала ей определённых сил для того, чтобы выжить еще один день в этом ужасном, мрачном месте. — Да, миссис Гермиона. Кстати говоря, скоро госпожа должна будет непременно заглянуть к нам на кухню, сразу после того, как вернётся из коттеджа Ноттов. Гермиона настороженно нахмурилась, услышав эту новость. — А с какой целью она делает это? — не скрывая недовольства и ежась, как от холода, спросила Гермиона, когда представила себе возможную встречу с Нарциссой. — По возвращению в Малфой-мэнор госпожа всегда заходит к нам, чтобы поздороваться, — мягко объяснил ей домовик. — О… Гермиона почему-то удивилась этой новости. Она всегда считала, что Нарцисса была такой же, как Люциус. Холодной, жестокой, каменной. Мстительной. Возможно, даже в какой-то мере сумасшедшей. Быть может, она была не той, которую всё это время мысленно представляла себе Гермиона? Ведь узнать её в реальной жизни ей пока так и не довелось, к сожалению или к счастью. В отличии от её поганного сынка. Внезапно Гермиона поймала себя на мысли, что в её голову вновь проникли запретные мысли о Малфое, которые она так тщательно и умело подавляла в себе после той ночи. В нос будто бы снова ударил запах огневиски, кедра, мускуса. Запах Драко. Он всегда приятно пах. Его запах был чистым и будто бы непорочным. Не удушающим, но подавляющим. Гермионе было сложно это признать, но, возможно, в какой-то степени Малфой даже влек Гермиону, притягивал к себе, но всё это ощущение громко и с треском разбивалось об его к ней отношение. Стоило ей только подумать об этом, перед глазами всплыл жестокий, стальной образ Малфоя. Почти сразу же практически осязаемо ощутились движения его пальцев на её щеках, от которых, как ей казалось, в любую секунду может треснуть челюсть. И затем его губы — на её губах… Гермиона крепко зажмурилась, ощущая, как в глазах начинает щипать. Голова шла кругом от всего того переизбытка эмоций, которые она испытывала после той самой ночи. «Как человек может быть таким притягательным внешне, по запаху, но таким отталкивающим благодаря своим действиям, своим словам?..». Нет, она не будет плакать из-за этого. Она не позволит мыслям о нём испортить её маленький миг радости, когда ей позволили в этом доме сделать что-то, о чём она попросила. Она подумает об этом позже. А если повезёт, то, может быть, и вовсе никогда. Гермиона резко раскрыла глаза, находя на столе перед собой большую книгу с рецептами. Быстро пробежавшись взглядом по оглавлению, Грейнджер без труда нашла необходимый ей рецепт супа, а затем принялась изучать все необходимые для него ингредиенты. Куриное филе, плавленный сыр, шампиньоны, лук, картофель, приправы… Кастрюля, сковорода, нож, доска, половник… Уже через пять минут на столе перед Гермионой лежали все необходимые продукты и приборы. Медленно выдохнув, Гермиона принялась за работу. Она аккуратно промыла мясо, а затем добавила его и приправы в воду и стала готовить бульон. Затем она увлечённо нарезала кубиками овощи, раскладывая их в различные ёмкости и пассировала овощи. Прошло, наверное, не меньше двадцати минут, как вдруг в тишине кухни Гермиона внезапно услышала: — Что, Грейнджер, кашеварим? Как и всегда, он появился внезапно и совершенно не вовремя. Внутри Гермионы, казалось, что-то оборвалось, когда она подняла свой взгляд и посмотрела в сторону, откуда до неё дошёл его голос. Малфой стоял с ухмылкой на лице, опираясь одной рукой о шкаф неподалёку от выхода из кухни, где были расположены бокалы разных размеров и многочисленные запасы алкоголя. Его волосы были аккуратно уложены назад, не считая единственной белесой прядки, свисающей ему на лоб. В глазах — насмешка. Весь его вид кричал о бесконечной наглости и заносчивости. О превосходстве. Гермиона почувствовала, как в ее груди вновь просыпается раздражение. Облокотившись руками о столешницу, она на секунду замерла, а затем опустила глаза, как ни в чём не бывало. — Как видишь, — ехидным тоном заметила она и сомкнула губы. Схватив пучок петрушки, она яростно поставила её на доску и стала нарезать, измельчая в крошку. По всей видимости, Малфоя очень насмешила её реакция. Он хохотнул, а затем запустил пятерню в волосы, чтобы заправить выбившуюся прядь волос назад. — Непривычно видеть тебя на кухне, — иронично парировал Малфой, ни на секунду не переставая наблюдать за реакцией Гермионы. В его глазах словно плясали бесенята, и он хищно сопровождал своим взглядом каждое её ловкое действие. — Пожалуй, форма тебе к лицу, — произнес он, расплываясь в ухмылке. — Не хватает только кружевного чепчика, — он вновь хохотнул, наблюдая за ней с высоко вздёрнутым подбородком. — Я бы, наверное, только оставил на тебе меньше одежды под этим фартуком, тогда наблюдать за тобой было бы гораздо интереснее… Гермиона бросила на него злостный взгляд, стараясь не показывать удивления, которое вызвали его слова. Она наблюдала за его эмоциями, пытаясь понять по ним, не сожалеет ли он о сказанном, нет ли в его реакции осознания того, что он «сморозил лишнего». Но Малфой ухмылялся, как ни в чём не бывало, даже бровью не повёл. Видимо, он был на редкость в хорошем расположении духа, если позволяет себе такое поведение. Почему-то осознание этого напугало Гермиону, от чего волосы на затылке встали дыбом. Она вновь опустила глаза, а затем с яростью стала дорезать остаток зелени, мысленно представляя себе Малфоя на месте петрушки. — А что здесь забыл ты? — с раздражением выплюнула она, одним резким движением ножа смахивая нарезанную зелень в большую миску, а затем с силой воткнула нож в доску. Сейчас всё, о чём она только могла думать, что ей точно так же хотелось бы вонзить этот нож в Малфоя. Её взгляд на него был не менее колким. — Ещё не время обеда, Малфой, рано пришёл. Или ты не нашёл занятия получше, чем прийти и поиздеваться надо мной? — ехидно спросила она. Некоторое время Драко просто молчал, продолжая с интересом рассматривать гриффиндорку. Сложив руки на груди, он слегка наклонил голову в бок. — Возможно, ты сильно удивишься, Грейнджер, но я тоже человек, который может проголодаться, — на удивление ровным тоном, но всё с той же насмешливостью в голосе ответил Малфой. Похоже, сегодня он был просто в отличном настроении, раз пропустил её саркастический тон мимо ушей. — Но, как вижу, твоими стараниями нормально поесть я смогу только через пару часов. Ты ужасно нерасторопна, грязнокровка, — наигранно поморщился он, окидывая Гермиону взглядом с головы до ног. Гермиона проглотила оскорбление, но сдаваться не собиралась. — Ничего, потерпишь, — не переставая злиться, парировала она, а затем взяла со стола ложку и осторожно помешала кипящий на плите суп. — Или ты напрочь лишён этой способности? — сверкнув ядовитым взглядом в его сторону, спросила его она. — Тебе ведь с детства всё преподносили на золотом блюдечке, по одному твоему требованию. Наверное, ты и не слышал никогда о том, чтобы что-то ждать. В какой-то степени подсознание подсказывало ей, что Гермиона ходит по острию ножа, общаясь с Драко таким тоном, однако один его вид заставлял её задрожать от злости, и пересилить себя в этот момент было выше её сил. Малфоя же, казалось, лишь забавляла их перепалка. Повернув голову в другой бок, будто изучая поведение какого-то животного, он лишь хмыкнул и сказал: — Сколько же в тебе яда, Грейнджер. Сколько ненависти. Браво! — он наигранно похлопал и сделал вид, будто наклоняется в поклоне. — Шляпа точно не ошиблась, распределяя тебя на Гриффиндор? Может, ей всё же стоило отправить тебя к нам, змеям? — нарочито громко рассуждал он, пытаясь задеть её чувства. — Если бы не твоя грязная кровь, я почти уверен, что мы сидели бы с тобой за одним столом. Или за одной партой, а может прямо на ней, как тебе больше нравится? Услышав его слова, Гермионе показалось, что она покраснела до самых кончиков ушей. Оглядевшись вокруг, она поняла, что никого из домовиков вокруг не было. Видимо, они ушли ещё в тот момент, как только Драко появился на кухне, чтобы лишний раз не злить его, мелькая перед его глазами. Раздражённо откинув от себя ложку, Гермиона посмотрела Малфою в глаза. Казалось, его серые, дождливые глаза сейчас пылали адским огнём, пытаясь поглотить своим жаром Гермиону. Сердце в груди застучало сильнее и, насупившись, Гермиона выплюнула: — Что мне точно очевидно — так это то, что шляпа точно не ошиблась с тобой, — сурово произнесла она, словно пытаясь прожечь взглядом в нём дыру. — С первых же мгновений она почувствовала в тебе весь этот холод, лёд, желание быть лучше всех. Твою надменность, злость, неуравновешенность, мстительность и зависть… — продолжала она, не сводя с него прямого взгляда. — Ты — воплощение мрака, Малфой. Воплощение отвращения. Ты противен мне. Ясно? Противен, — последние слова она будто отчеканила, выплюнув ему их прямо в лицо. — Ненавижу тебя… Казалось, время остановилось. Всё вокруг замерло, и даже воздух перестал циркулировать вокруг. В лёгких стало жарко, и Гермиона вдруг задрожала от страха. «Мерлин! Что она сказала?! Что он сделает с ней после этого?» — мысли обуревали голову, одна была хуже другой. Сердце нещадно билось в груди, а руки дрожали, но Гермиона не отрывала от Драко взгляда, даже когда поняла, что её глаза намокли. А Малфой всё так же смотрел на неё. Смотрел, но его взгляд стал пустым, отсутствующим, а с губ сошла усмешка. Лицо было ровным, каменным, не выражающим ни единой эмоции, которая бы смогла рассказать о том, что сейчас творилось у него в голове. Ворох мыслей, одолевающих его, жужжали где-то на фоне, пока он переваривал сказанные Гермионой в его адрес слова. Гермиона моргнула, и по щекам потекли слёзы. Реакция Малфоя пугала её. Он воспринял это слишком спокойно. Однажды он уже поднял на неё руку, значит ли это, что подобное произойдет и сейчас? Означает ли его поведение в данный момент затишье перед бурей?.. Внезапно слух Гермионы заглушил шум, и она зажмурилась, ожидая скорого удара. Вот сейчас. Сейчас он ударит её. Или убьёт. Гермиона сжала голову в плечи, слыша шаги, и замерла, ощущая бешеный пульс под кожей. Но внезапно хлопнула дверь, а шаги закончились, отчего сердце совершило кульбит в груди. Гермиона распахнула глаза, но Малфоя больше не было в комнате. Он безмолвно покинул кухню, оставив Гермиону одну.***
— Не верю, Поттер! Не верю, что ты хочешь, чтобы я воскресил Дамблдора! — это были первые слова, которые произнёс Джозеф Фламель, вынырнув из разума Гарри. Гарри пошатнулся, ослабленный проникновением в его разум извне, и осел на пол, но быстро постарался взять себя в руки. Поднявшись, он поправил на носу очки и присел на стул. — Не хочу, Джозеф. Не хочу, а прошу тебя. Это наш единственный шанс. Прибыв сюда, Гарри уже знал о первой реакции Джозефа на его просьбу. Эта просьба была не простой, и стоила им всем дорого. Но пока Поттер даже не догадывался, на сколько дорого. Но делать было нечего. Поттер был уверен, что раз он не смог победить Волан-де-Морта, значит, сделать это сможет только такой величайший волшебник, как Альбус Дамблдор. — Ты хоть представляешь, сколько сил мне придётся потратить на это? — с нервным смешком в голосе спросил Джозеф, хмыкнув. — Представляешь, сколько энергии? — Да, — ответил Гарри. Конечно, он уже знал, что для совершения данного ритуала Джозефу будет необходимо отдать какую-то часть своих сил Дамблдору. Кроме того, он знал, что сам процесс воскрешения требует особого мастерства, и единственной попытки. Но разве у них был выход? — Но я всё равно прошу тебя о помощи. Джозеф нахмурился, потирая пальцами подбородок. Его обуревали сомнения. Но, прочитав мысли Гарри, он всё же осознавал всю их ясность. Так же как и то, какую выгоду для себя он сможет извлечь из всей этой ситуации. — А сколько это будет стоить, ты можешь себе представить? — хищно ухмыльнувшись, продолжил Джозеф. — Я вижу, что Эрика уже успела о многом рассказать тебе. Но знаешь ли ты про плату за всё это, мой дорогой? — Нет, — честно ответил Гарри, поджимая губы. — Но подозреваю, что сумма исчисляется вовсе не в галлеонах… — тихо умозаключил он. — Галлеонах? — тут же переспросил Джозеф и громко, раскатисто рассмеялся на всю мощь своих голосовых связок. Гарри вздрогнул, ощущая в этом смехе что-то тяжёлое и гнетущее. Казалось, на душе словно начали скрестись кошки. Внезапно могущественный маг перестал смеяться и его лицо за секунду приняло ледяное выражение. Гарри приподнялся, всматриваясь Джозефу в лицо. — Знаешь ли ты, как я научился воскрешать людей? — от одного только заданного им вопроса повеяло лютым, могильным холодом. Гарри сглотнул, не успев открыть и рта, как Джозеф продолжил: — Я убивал людей. Много. Ты знал, что каждый волшебник, погибая, представляет собой определённую ценность? Причем и материально, и духовно. Иногда это горсть, которую можно уместить в спичечный коробок, а иногда — туча, которую не уместишь и в пещере. — Он вдруг начал быстрым шагом подходить к гриффиндорцу. — Ты понимаешь, Поттер? Понимаешь, как это работает? Конечно, Гарри понимал, но боялся полностью осознать это. Потому что от осознания того, что этот человек убивал просто так ради того, чтобы приобретать силы, становилось совершенно не по себе, будто душа отделялась от тела. Джозеф придвинулся почти вплотную, возвышаясь над Гарри, словно скала. Поттер чувствовал его тяжёлое дыхание вблизи, а также непонятно чем вызванные в нём злость и раздражение. Гарри тоже не питал в ответ к Джозефу никаких положительных эмоций. Однако, он не мог сейчас думать о себе. Гарри думал о друзьях. О Роне, о Гермионе. О Джинни. О близких, знакомых. Обо всём мире в целом, но только не о себе. — А может ли человек представлять по силам большую ценность, чем его живая оболочка в целом? — внезапно задал вопрос Гарри, задрав ввысь темноволосую голову и глядя прямо в морщинистое лицо. Губы Джозефа тут же растянулись в понимающей ухмылке. — А ты не идиот, Поттер. Ты догадался. Свечи в подсвечниках одновременно продрогли волной холодка, и на толику секунды свет в комнате задрожал. — Чтобы воскресить Дамблдора, мне нужно будет после его убить. Это обязательное условие. Я должен буду сделать это, чтобы вновь восполнить свои силы, — размеренно проговорил Джозеф, складывая на груди руки. — Но не это будет считаться платой, поскольку на такого великого волшебника, как Альбус Дамблдор, я истрачу все свои силы, а позже снова их верну, и тем самым приду лишь к равновесию. Именно поэтому для того, чтобы восполнить упадок своих сил, мне нужно будет убить ещё кого-то. И кого именно — выберешь ты, Поттер. Гарри ошарашенно посмотрел на Джозефа, едва справляясь с бурей эмоций в своей груди. Фыркнув, он оскалился и сказал: — Может, Волан-де-Морта? — сквозь зубы прошипел он, ощущая дрожащую злость под кожей. — Хороший ход, Гарри! — смеясь, ответил мужчина, — но только не его! Гарри поджал губы, и его передёрнуло от нахлынувшего отвращения. — Недостаточно сильны для этого? — съязвил он. — Недостаточно глуп, Поттер, — бросил в ответ Джозеф, поворачиваясь и отходя от Гарри. — Мне нравится твоя дерзость, и потому я дам тебе ночь на раздумья. Можешь спать прямо здесь. И не бойся, — вновь ухмыльнулся он, прочитав первичную мысль, пришедшую в голову Поттера, — я не изменю существующих условий. — Поэтому подумай, Поттер. Хорошо подумай! А сейчас… сейчас прощай. Щёлкнув пальцами, Джозеф тут же испарился по волшебству. Ему также нужно было восполнить свои физические потребности. Несмотря на то, что он был величайшим волшебником, он всё же оставался таким же человеком, которому требовались еда и сон. Повернув голову назад, Гарри увидел позади себя кровать, а рядом с ней стол с булочкой, фруктами и бокалом виски. Стало даже смешно. Может, Джозеф и не был настолько сух, коим показался Гарри изначально? Если, конечно, не считать того, что он убивает людей, и кто будет следующим, кого он, кроме Дамблдора, убьёт — нужно решить самому Гарри. Вопросы один за другим всплывали в голове, и Гарри обреченно застонал, обессиленно бредя к кровати.***
Ровно через час после того, что произошло, Малфой явился в столовую, чтобы пообедать. Но вернулся он не один, а со своей матерью. Люциуса в поместье не было, и потому домовики накрыли им в столовой, которая располагалась прямо за кухней, на двоих. Дверь из кухни в столовую была немного приоткрыта, и Гермиона стояла рядом с ней, подглядывая за тем, как Малфои ведут трапезу. Нарцисса и Драко обедали, и, судя по их молчанию, суп действительно удался на славу. В представлениях Гермионы, если бы он им не понравился, они бы сразу подошли к ней и вылили супницы с бульоном прямо ей на голову. Хотя… скорее всего, если бы они так поступили, Гермиона вылила бы на них всю оставшуюся кастрюлю, а затем была бы поражена Авадой. Тем не менее, за обедом ни Драко, ни Нарцисса не проронили ни слова касательно поглощаемой ими еды. Более того, единственный вопрос, который прозвучал за столом, был вопросом Нарциссы о делах своего сына, на что он сухо и коротко ответил, что «всё нормально». Устав слышать лишь брякание ложек по тарелкам, Гермиона тихо отошла от двери и вновь побрела к софе. Присев на нее, она тяжело выдохнула, а затем стянула с себя фартук и отложила его в сторону. Мысли о том, что произошло на кухне около часа назад, не отпускали ее, вращаясь в голове подобно маленьким ураганам. Ее пугала реакция Малфоя. Пугало несвойственное ему поведение. Почему он ничего не ответил ей? Почему он молча ушел, даже не прокомментировав все произнесенные ею слова? Малфой был явно не из тех, кто забывает подобные вещи. Кто забивает на них, проглатывая, а затем делает вид, будто ничего не было. Было. Она позволила себе разговаривать с ним так, как обычно он всегда себе позволял общаться с ней. Жалела ли она о сказанном? Ничуть. Ощущала ли укол совести за то, как втоптала в грязь его достоинство? Может быть… Гермиона всегда считала себя светлым человеком, добрым. Выплевывала ли она когда-то кому-то гадости в лицу так же, как ему? Она не могла вспомнить. Гермиона тяжело сглотнула, прикрывая глаза и стараясь успокоить колотившееся в груди сердце. Малфой делал с ней что-то невообразимое. Он заставлял ее быть другой. Злой, ядовитой. Такой, как он и его семья. Она будто бы заражалась этим ядом от воздуха, которым все они дышали в пределах одного поместья. Но был ли у нее сейчас выбор — сопротивляться этому или принять как данность? Выбора не было, потому что сопротивление в данном случае равно принятию себя в роли жертвы, рабыни в их руках. А принять это Гермиона никогда себе не позволит. Внезапно Гермиона услышала за дверью стук елозящих по кафелю ножек стула и вынырнула из собственных размышлений. Она догадалась, что кто-то из двоих Малфоев уже пообедал и собирается уходить. Затем раздался стук шагов и характерный хлопок дверью. «Скорее всего, это из столовой вышла Нарцисса, а Малфой остался, чтобы разобраться со мной сейчас…». — Миссис Гермиона, — вдруг потянув за край фартука, обратилась к ней большеухая Динго, отчего Гермиона вздрогнула. — Вам необходимо забрать использованные приборы из столовой, а потом принести их сюда. Также не забудьте спросить у господ, неугодно ли им подать к столу что-либо еще. Гермиона чуть было не открыла рот, услышав указания Динго. Домовики едва разрешили ей приготовить суп, а сейчас Динго просит ее убрать со стола и поинтересоваться у Малфоев, не хотят ли они что-то еще?! Это было как минимум странно. Или же это был приказ Малфоя, чтобы унизить ее и растоптать в грязь так же, как она его? Нервно поджав губы, Гермиона стала заламывать пальцы. — Это указание Драко, Динго? Но Динго не ответила ей, уйдя по своим делам. Потерев пальцами переносицу, Гермиона прикрыла глаза. «Ну, что же, загадывать бессмысленно, мне остаётся только пойти туда и узнать, что будет, уже в моменте…». Поднявшись, Гермиона отряхнула складки своей одежды, а затем направилась к выходу с кухни. Толкнула дверь, ведущую в столовую, и… каково же было её удивление, когда она увидела перед собой не Драко, а одинокую фигуру Нарциссы за обеденным столом. Нарцисса подняла на Гермиону свои глаза и вежливо улыбнулась. — Проходите, мисс Грейнджер. Присаживайтесь. Легким взмахом руки миссис Малфой показала Гермионе место, куда она может сесть. Едва сдерживая в себе удивление, Гермиона подчинилась и села на указанное место, а затем скрестила пальцы между собой. — Желаете что-либо еще, миссис Малфой? — осторожно спросила Гермиона, вновь взглянув на нее. У Нарциссы были такие же глаза, как и у Драко. Прохладные, отталкивающие. Только более голубые, в то время, как у него — серые. Но, тем не менее, долго смотреть в них тоже было достаточно тяжело, и потому Гермиона перевела взгляд чуть ниже, на румяные щёки женщины. — Да, — в это же мгновение ответила Нарцисса, а затем пригладила на своих коленях и без того ровную салфетку. — Суп вам действительно удался, но, тем не менее, я больше не хочу вас видеть вблизи с плитой. Недавно вы официально стали миссис Малфой, а значит, должны соблюдать правила «Малфои никогда не», которым непременно необходимо следовать. Одно из них — это запрет на приготовление пищи. Услышав Нарциссу, у Гермионы пересохло в горле. Тонкие брови тут же взметнулись вверх, и Гермиона удивленно приоткрыла рот, чтобы спросить: — Даже если я сама попросила, потому что хотела занять себя чем-либо? Нарцисса красноречиво пожала плечами, отчего белоснежный воротничок на её тёмно-синем бархатном платье слегка задрался, но потом вернулся в исходное положение. — Таковы наши правила. Приготовление еды считается по нашему Кодексу чёрной работой. Заняться же вы можете другими делами, более благородными. Предлагаю вам вечером спуститься в Мраморный зал, и я помогу вам ознакомиться с нашим Кодексом, — мягким голосом парировала она. — А теперь следуйте в душевую и отдайте вещи на вас домовикам на стирку. До встречи, — не глядя на Гермиону, Нарцисса поднялась со стула, поправила платье в области талии и отправилась вслед за сыном к двери из столовой. — Хо… хорошо, — лишь в ответ тихо бросила Гермиона, пытаясь осознать все происходящее. Удивление от всего, что она только что услышала, пронзало ее тело, словно электрический ток. «Нарцисса хочет обучить меня правилам Малфоев, поскольку теперь считает, что я — одна из них?..». Верить в это просто не представлялось возможным. Казалось сумасшедшей реальностью… Не справляясь с эмоциями, Гермиона запустила в волосы руки и стала анализировать произошедшее с ней сегодня.